Шведский спектакль Hi-Hat Xpres и приуроченная к нему выставка AccessAbility (доступная среда) - оказался очень европейским!
Однако это его и сгубило!
Из зала посредине спектакля потянулись к выходу зрители:
Возмущённые:
- Да что нам показали?
- Вкусовщина!
- Да это вообще не для детей, я позвоню в соцзащиту.
- Я тут деньги на такси потратила, школу пропустили, думали, действительно что-то стоящее...
К слову, вход на спектакль был свободный, но кто-то приехал на такси, многие, впрочем, на спецавтобусах, от Минсоцзащиты, на которое теперь и сыпались эти камни, а оно (министерство) лишь действовало по знакомой с советских времён схеме: "набирало зал по разнарядке".
Дочка одной особенно возмущённой мамаши (приехавшей на такси) подбодренная родительским возмущением:
- Вообще ерунда какая-то!.. Даже подарка не дали. Весь спектакль - кувыркались только.
Подарка не дали, кувыркались, всё верно! И понять зрителей можно - вместо понятной истории со строгой дидактикой - какие-то абстрактные движения, кувырки...
Но какие прекрасные это кувырки! Спектакль, напомню, посвящен доступной среде для людей с ограниченными возможностями здоровья, тому, что барьеров нет. Актёры - шведы - частью обычные молодые люди, а четверо - с ограниченными возможностями, из них трое на инвалидных колясках...
И вот - кувыркаются! Все вместе! И здоровые, и на колясках, но совершенно равно!
Вот она едет на коляске, а он - прекрасный, статный, начинает с нею флиртовать, он щекочет ей ножки, она кокетничает, поворачивая коляску то одним, то другим бочком к нему...
А вот - вторая коляска с пассажиркой, а на приступке за ней - как на сигвее - девушка акробатка!
Через несколько эпизодов эта коляска принимает полулежачее положение, превращается в корабль, к ней присоединяется мужчина в турецком тюрбане и флагом - сбоку на экране: театр теней из этой сцены: мы буквально видим корабль, мужчину в тюрбане и флаг в его руках, как будто - на мачте корабля...
А вот - рок-н-ролл! Приезжает девушка на коляске! Её оттуда стаскивают в акробатическом пируете двое, перехватывает на руки, и вот уже она не на коляске, а между двух других девушек, вместе танцуют, потом ползают, тела переваливаются друг через друга, и уже не поймёшь которая девушка была на коляске только что! А к коляске устремляется юноша из здоровых - и катается лёжа на ней животом!
У него коляска, у неё сачок, ловит его, как бабочку, а потом - да не нужно это: ни коляска, ни сачок, просто вещи - которые ничего не значат, или есть для фана...
Нужно ещё сказать, что на сцене - три больших барабана, три ксилофона, две пары медных тарелок, всё это играет, всё это - то джаз, то рок-н-ролл, импровизация, свобода...
ГДЕ ВООБЩЕ СЮЖЕТ? О ЧЁМ ЭТО ВСЕ?
- Только деньги зря потратили. Так. Стань у ёлки. Сфотографирую. Ноги расставь. Улыбнись!
Бедные зрители, загнанные соцзащитой на спектакль, бедные девочки лет 6-7, снимающие действо на айпад, какой ужас! Кто их приучил уже сейчас вместо того, чтобы наслаждаться непосредственным впечатлением и праздником - снимать на айпад, держат двумя маленькими ручками свои большие айпады...
Вместе со спектаклем проходила выставка - портреты и истории людей с ограниченными возможностями здоровья. В том числе - русских людей. Истории собирали здесь для шведского проекта, ну и вот во время спектакля у нас... Вот Александр Миронов, учится в семинарии, хочет стать первым глухонемым священником. Играл в волейбол за сборную России среди глухонемых. Полина - 19 лет, художница и теннисистка с диагнозом спино-мозговая грыжа. 16-летний Иван, разработчик интернет-проектов. Людмила, пережившая блокадный Ленинград. Людмила верит, что у каждого человека есть двойник: когда она была маленькая, то думала, что однажды дойдёт до края земли, сядет на краю обрыва и будет разговаривать с такой же, как она, маленькой девочкой, в таком же, как у неё красивом платье...
- фильтры привезли! Да-да, я сейчас на концерте, ну говорите! Да-да! Ну сейчас тут закончится - я перезвоню...
В двух креслах от меня, в самой середине спектакля бабка минут 15 рассказывает по телефону про какие-то фильтры...
Мне обидно, я был в европейских театрах, в том числе на похожих спектаклях, лёгких, не нагруженных смыслами, энергичных, вызывающих зрителей на драйв и рок-н-ролл, помню "Латтерну Магику" В Праге...
Вот сейчас открыл по этому поводу интернет, увидел высказывание Августра Стринберга: «Времени и пространства не существует; цепляясь за крохотную основу реальности, воображение прядет свою пряжу и ткёт узоры: смесь воспоминаний, переживаний, свободной фантазии, вздора и импровизаций».
Здесь - не получается. На рок-н-ролл и джаз импровизации отвечают прихлопываниями и приплясываниями всего два мальчика, один - лет семи, вижу, махает руками где-то ряду на 5-м, кажется, у него ДЦП, впрочем, не поручусь. Второй мальчик - сидит на одном из самых дальних рядов, прихлопывает и притопывает... Но скоро скисает от одиночества, себя и молодых шведских ребят со сцены, тут ещё эти фильтры! Жаль, что скисает - ребята-то вон, хорошо держатся! Я - второй мальчик. Я пишу пост. И как хорошо, думаю, что хотя бы шведы не узнают про ту мамашу, которая может быть, звонит сейчас в соцзащиту.
проект театральной школы "Инклюзион"
О многом, да, о многом хочется написать по итогам показов эскизов казанской театральной школы «ИНКЛЮЗИОН», далее релиз: "созданной фондом поддержки слепоглухих «Со-единение» с целью развития инклюзивного театра в России при поддержке фонда Алишера Усманова «Искусство, наука и спорт»..."
Во-первых, о самих спектаклях, безотносительно. Они (те два, что я видел) - замечательны, и каждый достоин своей большой рецензии, и ребята все просто молодцы. Но вот теперь: будет грант, и поддержат деньгами (превратят из эскиза в спектакль) лишь один из трёх сегодняшних предпоказов, а так хочется, чтобы ни один из них не пропал втуне.
Но есть и ещё одно. Я, смотря замечательные спектакли-эскизы, на лучших для показов такого формата, казанских площадках в центре города (театр-лаборатория "Угол"; культурный центр "Смена"), а особенно слушая выступления организаторов на послеспектаклевых обсуждениях: а организаторы - москвичи, за их плечами солидные фонды, спонсоры, вон, Алишер Усманов один чего стоит, ещё - упоминался известный актёр Евгений Миронов, лидер "Театра Наций", ну то есть понятно, что в проект театральной школы "Инклюзион" вложены средства! За проектом - имена и ресурсы! Но вот смотря на это и слушая, как озвучиваются разные имена, я не мог не думать о казанской инклюзивной студии "Э-моция", возникшей на полгода раньше. Не мог не думать ещё и потому, что многие ребята, которых раньше я знал по "Э-моции", теперь пришли в "Инклюзион". На последнем замечательном спектакле вон не менее трёх людей оттуда, а пожалуй, и больше.
"Э-моцию" придумала Инесса Клюкина, и родилась студия в ДК "Юность" на жилплощадке. И репетиции у них чаще всего проходят там, а иногда ещё - в ДК в пос. Вознесенское, и ещё кое-где, но часто - на куличках. Ребята не жалуются, и всё у них идёт, хотя медленнее и тяжелее, но всё-таки. Медленнее, потому что нет за этим проектом ни больших имён, ни значимых денег, но есть энтузиазм людей, делающих эту студию. Там целый путь. И, например, для режиссёра Нели Суркиной это стало новым смыслом жизни, её посты в соцсетях об этом красноречивы и прекрасны, ибо не была она никаким "режиссёром", а была вузовским преподавателем и мастером чайных церемоний. С автором и директором "Э-моции" Инессой Клюкиной мы сидели рядом в зрителях на одном из сегодняшних показов, она радовалась за своих бывших студийцев, за фестивальную атмосферу ("надо нам тоже так"). Наверное, внутри студии думают они и переживают об уходе своих ребят в "Инклюзион", хотя тут уж что скажешь? Неравенство ресурсов налицо, да они и не скажут, ни гордость за себя, ни радость за ребят не позволит.
Но мы всё же должны сказать, чтобы общество, горожане, замечали и тех, и других. И если показы "Инклюзиона" прошли заметно, и в центре города, то показы "Э-моции" недавние шли в соцгороде (хотя уже были вылазки в "театр кукол" например, об этом нам сообщали с большой радостью)... нам как-то нужно сделать так, чтобы это не было "конкуренцией школ", а общим пространством инклюзии, включённости, сопричастности. Никто не должен чувствовать себя на задворках. Хочется, чтобы все всех замечали, чтобы никто не чувствовал себя здесь гостем на чужом празднике жизни. Проект "Э-моция", начатый энтузиастами, сплотившимися вокруг Инессы, начатый на окраинах города, в одном из скромных ДК - не должен быть забыт, задвинут, на фоне нового проекта, за которым фонды, деньги, имена. Нужна общая дружественная среда. Нужна взаимоподдержка. Да в общем мы видим, что ребята-то многие - одни! Вот хотелось об этом тоже как-то развернуть разговор, который, возможно, самим его героям показался бы несколько неудобным, но я считаю, он необходим, в контексте сегодняшних мероприятий.
А так - это было просто отлично! И с точки зрения инклюзивной, потому что мы видели, как особенности тел людей делаются преимуществами спектаклей и не перетягивают на себя внимания, а становятся естественным течением ткани спектаклей! А как я радовался, что вижу на сцене новых людей, потому что не просто: "видел их на сцене", а видел их: входящими в мой мир, в наш мир поэтов, художников, музыкантов, интеллигенции, вот я многих тут знаю, Казань - маленькая деревня, а этих людей там не было, а теперь они есть, и - во весь голос! Как отлично! Сколько объятий! Но и с точки зрения театральной это было интересно! И повторюсь: заслуживает просто театральной рецензии, без всяких скидок на какую-то особость, рецензии не как на социальное, но как именно на театральное событие!
В день этих самых выборов, даривший нам клубок смешанных чувств, театр стал отдушиной и радостью... ну, я шёл в школу сегодня утром, ещё до театра, сначала злой шёл, от безнадёги... а потом - сначала увидел мальчиков, убирающих скребками снег на школьном катке, сразу человека четыре или пять своими жестяными скребками, очищая лед от снега, эдакими "лилипутными ледоходиками" прокладывали себе дорожки в заснеженном поле катка. Подумалось: "Сюда бы Брейгеля, уж он бы нарисовал", жалею, что не сфоткал, потом увидел ряды кормушек на деревьях у школы... потом людей, идущих на выборы... Боже! Вот, единственный день, когда мы, люди соседних улиц собираемся в одном месте, видим друг друга. О необходимости собираться, видеть - так хорошо писал Тонино Гуэрра! Итальянцы чаще собирались. У них и города так устроены. У них и площади в городах - для этого: чтобы люди с разных концов улиц собрались! У нас площади для другого - чтобы все разошлись и дали место кортежу... И только в день выборов мы все сходимся (ну разве ещё на религиозные праздники), ну ладно, вот мы наконец, сошлись! А для чего? Ради чего?.. Выборы?..И тоскливо сделалось на сердце... И вот потом уже, в тот же день у меня и случился театр. "Инклюзион"! И здесь я знал, ради чего мы сошлись, как писал Осип Мандельштам - " В Петербурге мы сойдёмся снова, словно солнце мы похоронили в нём..."
Сид
Сегодня одни дети (из театральной студии) показывали спектакль для других детей (детдомовских). Спектакль "Том Сойер". Потом спросил у зрителей детдомовцев: кем бы хотели быть в этом спектакле?
Лишь одна девушка (лет 15-16) ответила:
-Сидом! Потому что он - за справедливость!
(т.е тем самым Сидом - сводным братом Тома, правильно скучным маленьким бюргером, который ненавидит выпендрежника Тома, не желающего соблюдать правила).
Что-то меня царапнуло, "рассказало" про мораль детдомовскую, напомнили фильмы 1980-х типа "Мир в другом измерении". Не высовывайся! Не выпендривайся! Говорит Сид! Сид за справедливость!
Ходжа
(спектакль театра им. Г. Камала)
Когда народ остаётся один на один с чудовищем-Левиафаном, к нему, а вернее - среди него, среди народа является Ходжа Насретдин...
и когда он меняется халатом с нерадивым и глуповатым муллой, ну такие они и бывали часто в простонародных мэзеках и сказках, эти чинуши от религии, в отличие от подлинного духовидца Насретдина - когда Ходжа менялся с ним халатом, то свершилась эта смена в форме классического дервишского кружения, этаким священным обрядом...
Кружась, надел чалму и явился подлинный мулла - Насретдин, вместо фальшивого, набивающего свою мошну, прикрываясь безнравственно пустодушуным прочтением священных текстов...
Заменил фальшивого муллу суфий... потом заменил и фальшивого хана... а в глазах зрителей-простаков, сам Ходжа - фальшивый мулла и хан. Но Ходжа - настоящий имам и настоящий отец народа, не это ли высшая, в платоновском смысле, идея "хана" или любого государственного лидера - быть отцом народу? не это ли идея "хэзрэта" или любого духовного лидера - быть мудрым и добрым имамом. Быть мудрым, но равным, и одним из всех...
Народ - многотерпящий, пришибленный... может ли один суфий заменить ещё и весь народ? Безгласый, со времён Пушкина и даже много раньше тех времён народец наш несчастный и дрожащий - безмолвствует... Итак, суфий, заменивший фальшивого муллу и фальшивого хана - может ли заменить собою народ?..
- У меня есть одно слово, которое я хочу вам сказать, вы знаете о чём я буду говорить?
- Нет!
- Ну так узнайте!
...
Ходжа в постановке "Камаловского театра" - а это всё именно об их спектакле, конечно - не долго задерживается на сложных вопросах, только успев задать их, уходит в просторечье, в балагурье, ты сидишь и не знаешь, думать ли тебе всё ещё об этом или вовсе уже не стоит...
- У меня есть одно слово, которое я хочу вам сказать, вы знаете о чём я буду говорить?
- Да!
- Ну раз вы и так знаете, то что мне об этом рассказывать?
Может ли суфий, заменивший фальшивого религиозника и фальшивого правителя заменить ещё и народ? Пожалуй... промолчим. Суфий явился народу, а точнее: появился среди него.
- У меня есть одно слово, которое я хочу вам сказать, вы знаете о чём я буду говорить?
- Кто-то знает, а кто-то нет...
- Ну вот пусть те, кто знают, расскажут тем, кто не знает...
Ходжа Насретдин уходит. Остаётся народ. И чудовище-Левиафан.
Кого зовут - "красный"?
Режиссёр Максим Кальсин поставил в театре Камала спектакль "Меня зовут Красный" по роману турецкого писателя и нобелевского лауреата Орхана Памука, в инсценировке Ярославы Пулинович, известного молодого (по возрасту, но не по зрелости!) драматурга, пожалуй, одной из самых ставимых в театре российских современных авторов.
Спектакль вышел! Не просто вышел, но претендует, пожалуй, на то, чтобы стать спектаклем-манифестом для камаловцев, ибо затрагивает важные смыслы и темы, которые именно актуализировались камаловским театром и в других недавних проектах, те самые, над которыми в последнее время более всего размышлял художественный руководитель нашего театра режиссёр Фарид Бикчентаев.
Тут, конечно, счастливое стечение обстоятельств. Максим Кальсин, сейчас руководящий театром в Магнитогорске - наконец-то нашёл место и возможность поставить Памука! По его словам, он предлагал эту идею многим театрам, но те - отказывались, и только наши согласились! Для Кальсина Памук - великий писатель, и его произведения нисколько не уступают, а наоборот, находятся в одном ряду с лучшей прозой ХХ века. Причина же отказа других театров тоже очевидна, даже на небольшой импровизированной пресс-конференции за два часа до премьеры Кальсин проговорился: "Мы делаем не коммерческий спектакль"... но некоммерческий спектакль для большой сцены - это слишком большая роскошь для театров! Действительно, роман сложный, многоаспектный, требующий размышлений, усилий. Он многожанровый - тут тебе и любовный роман, и детектив, и философская притча, а иногда даже чуть ли не искусствоведческий трактат или эссе. Кальсин и сам затруднился назвать жанр своего спектакля, то есть что из этого "коктейля" жанров он в итоге хочет "продать" зрителю, и даже вовсе отказался говорить с нами о спектакле в контексте его ориентации на большого зрителя!
Какой же театр мог пойти на это? "Купить" эту историю для большой сцены, написанную хоть и нобелевским лауреатом, но все еще не очень широко известным нашим обывателям, да ещё и такую сложную непривычную историю? Наверное, именно наш театр и мог! Не зря камаловцы утверждают, что это вообще первая в мире постановка (дотошные зрители покопались, и нашли, что по крайней мере, один кукольный спектакль всё же был: https://www.laparafe.fr/…/mon-nom-est-rouge-dapres-orhan-pa…/). Потому что для нашего театра - именно эта история становится манифестом! Важно его произнести, заявить!
Так уж случилось, что одна из основных тем романа Орхана Памука, совпадает с живой темой театра Камала и проводимого им в последние годы тюркского театрального фестиваля "Науруз". Это поиск тюркским искусством своего места на культурной карте мира, идти ли на сближение с Европой, или охранять самобытность? Об этом в романе размышляют художники. Как рисовать? Использовать ли европейские открытия, закон перспективы и т.д., или соблюдать в искусстве канон, диктуемый в т.ч. традиционным религиозным исламским мировоззрением? Сближение с Европой - шанс донести себя всему миру и потомкам, но при этом - есть вероятность потерять своё лицо, свою культуру!
Современный татарский театр - так же ищет своё место, с одной стороны, идя на сближение с Европой, с новыми веяниями, с другой пытаясь сохранить своё лицо (но быть при этом не "милыми первобытными дикарями", а равными самым последним театральным достижениям). Пару лет назад я даже сделал 20-минутный фильм об этом (https://trt-tv.ru/sluzhba-nacionalnogo-ve…/nauruz-teatralnyj/). Фарид Бикчентаев с одной стороны не должен потерять свою традиционную публику, ориентированную на классический репертуар, с другой - ищет выходы в современность, новое звучание, используя последние достижения театрального искусства.
Вот такое счастливое совпадение романа и театра! Оно и дало возможность этому спектаклю состоятся. Конечно, первое, что стоит отметить - это необычную сценографию, центральный элемент - движущийся, трехэтажный лабиринт, собранный из многих помостов и лесенок со ступенями, выдвижных и складывающихся. Лабиринт помещен на движущемся круге. Ещё отметим купола мечетей, большие круги, полые внутри, подсвечиваемые разными цветами, от голубого, до резкожелтого и алокрасного. Все же цвет: одна из важный категорий памуковского текста. Благодаря надвисающим над героями полым абажурам, в виде куполов - и эта задача была решена. На заднике сцены еще проецируется видеоряд, в основе которого древние тюркские миниатюры (сами картинки меняются), в ключевых сценах - на стене, прямо посредине миниатюры начинает зиять разрыв! Еще один вариант видео - на фоне дождя стена дворца с древним орнаментом, напоминает заброшенный Бахчисарай, времен туристической прогулки по нему А.С. Пушкина, задумывающего будущую поэму. Видео собирал молодой татарский кинорежиссер Ильшат Рахимбай. Вообще, в спектакле концептуально поучаствовало много людей до 30 лет, скажем, автор перевода инсценировки на татарский - молодая поэтесса Эльвира Хадиева. К вопросу, о нацеленности на современность!
И эта трёхэтажность лабиринта, и вращающая сцена - помогали совмещать в единую картину разные пласты действия, сцены массовые и камерные могли происходить даже одновременно. Для каждого "этажа" лабиринта было придумано и своё сценодвижение. От классического театра, до почти пантомимы, элементы кукольного театра (девушка-танцовщица превратилась вдруг для партнера в своеобразную "ростовую куклу"), хореографического театра танца и проч. В некоторых сценах - один герой находился на верхнем этаже, и работал приторможенно, напоминая японский театр буто, а второй, отвечавший ему - располагался на нижнем, и играл классически.
Такая сложная система взаимодействия разных видов театрального существования актеров вполне оправдана структурой романа, который и сам по себе - лабиринт, и рассказывается одновременно многими персонажами, и даже не всегда одушевленными. Эти разные пласты видны даже на уровне фабульном, первый сюжет: убийства художников; второй сюжет: споры о путях искусства; третий сюжет: любовь после долгой разлуки. Там, конечно, можно набрать и пятый и шестой, например - отдельная тема: сам этот восточный мир, своеобычный, выстоит ли он под натиском глобализации? Можно ли помешать натиску?
Сюжетец известный, наивно-ужасный, мне он напомнил русских мальчиков-нигилистов 19 века, о которых я писал диссертацию. Вопрос - как эти чудесные, искренние мальчики потом превратились в террористов? "Неужели мы, шестидесятники поколения Ченышевского-Писарева их воспитали", - изумлялся Н. Михайловский? Достоевский прозревал двойничество: каждому Ивану Карамазову по своему Смердякову! Н. Страхов в "Письмах о нигилизме" уже просто констатировал: "Они не могли убить враждебные им принципы, тогда они стали убивать людей, представляющих собой эти принципы". Подобный типаж - бывший искренний мальчик - появился и в романе Памука.
За всем этим, и многим другим можно следить в спектакле (отдельный разговор: разночтения в инсценировке Пулинвич с романом Памука, смена некоторых сцен, акцентов и проч., но это - мне указали, для подробного - надо роман перечитать, а времени нет у меня это). Можно любоваться прекрасной чувственной игрой Нафисы Хайруллиной (Шекюре), завораживающей сменой сцен. Тут ведь еще: роман Памука состоит из множества монологов, а театр обычно строится больше на диалогах с мезансценами, как поставить столь большое количество монологов не нарушив волшебство театрального пространства? Тоже помогла сценография! Вот этот самый лабиринт. Пожалуй, некоторые вопросы вызывает только режиссёрская трактовка образа "красного", местами казалось, что Кальсин здесь скатился до обычного штампа - красный, как инсталляция смерти. Образ же у Памука много глубже! Может просто не нашлось достаточно адекватного театрального решения.
В целом же, спектакль оставляет очень сильное впечатление, и просто радость - что вот можем же теперь! Такие спектакли! Высокого уровня и про своё, наболевшее, ставить! Теперь дело за зрителем, очень хочется, переломить этот "некоммерческий тренд", чтобы спектакль этот имел успех. Ведь на самом деле, в нём есть все для самого разного зрителя - и для искушенного интеллектуала - философия, размышления, но и для простого любителя - чувственная история любви и восточная сказка, напоминающая немножко истории из "Из тысячи одной ночи". Кстати, Орхан Памук лично ответил на письмо театра о готовящейся премьере и очень хочет приехать, чтобы увидеть постановку, надеемся, в 2015 году это радостное событие в Казани случится, и тогда уже это будет, действительно, сказка.
P.S. Не приехал Памук.И спектакль закрыли (2018, А.Б.-Б.)
"Народ" театра
А вообще, больше всего хочется пожелать театру Камала достойной его публики. Пока - на каком уже подряд спектакле - гляжу и руки опускаются. То разговоры, шушукание, то эти ручейки - быстрее к вешалке, не дожидаясь окончания даже приличных аплодисментов, что там говорить о бисах! А ведь спектакли - хорошие идут! Старается театр быть на высоте искусства, ставить важные вопросы, разговаривать о насущном... А нынешний "народ" театра, те, кто делают пока ему кассу - к разговору подчас и не готовы. И пока это так - будет перед театром соблазн маячить: плюнуть на всё, бросить это дело, попытки разговоров, и быть с таким "народом" малокультурным заодно, быть доступным и понятным этой меленькой среде, решившей "тоже, так сказать, приобщиться к высокому...".
Конечно, мы надеемся, что театр не сойдёт с пути своего и будет пока что даже с таким по массе зрителем - разговаривать терпеливо, приучать его к возможности такого серьёзного разговора способом театра. Ибо другого народа у нас нет пока что, и надо быть сейчас с таким народом-зрителем, какой он есть, в надежде, что когда-нибудь удастся перевоспитать и этого зрителя.
Но у театра в этом деле должны быть соучастники. Должна интеллигенция, и татарская, и русская - потянуться к театру, который пытается настроить серьёзный разговор. Должна проявить себя та публика активных горожан, которая уже сейчас может сказать: да, нам такой разговор необходим, да, ваши попытки небесполезны, они находят в нас отклик, да, мы принимаем этот вызов-приглашение и мы готовы объединяться и на этой площадке. И мы готовы воспринимать не только дешёвые ненагруженное смыслами развлекательные спектакли, но и серьёзные постановки, ставящие сложные вопросы о судьбе нации и нашем будущем.
Без такой поддержки - театру будет трудно, он и так нагромождён всяческими статусами (и государственный театр, и академический!), которые хотя и помогают, наверно ему, хозяйственно и экономически, но в творческом плане, я думаю, оказывают некоторое давление на амплитуду репертуара камаловского.
Но сейчас мы, а в последних спектаклях ТГАТ это заметно особенно (из них я видел "Однажды летним днём", "Ричарда", "Красного" и вот недавно "Ходжу") можем заметить недвусмысленный сигнал-приглашение со стороны театра нашему обществу к творческому и публичному диалогу о важных проблемах современности, нашей общей жизни, а также и о путях татарского театра. И вот мы-то (меньшинство!), культурная тусовка и прочая интеллигенция, можем уловить этот сигнал, а большая аудитория, составляющая на настоящий момент костяк зрительский камаловского театра - кажется, нет.
Да, театр этот не камерный, а большой, академический, всехный, он и обречён, наверное, именно на такое большинство. Но путь, сейчас им выбранный, несмотря на такую тяжёлую ношу - массового зрителя-обывателя - вовсе не кажется мне безнадёжным. Да, у нас застрельщиком серьёзного разговора стал не камерный, но академический театр, вот такая специфическая татарстанская ситуация. Но это говорит лишь о том, что академический театр нам, интеллигенции, тем более надо поддержать!
Можно ведь ещё заострить и на том, что Камаловский театр наш сейчас активнее многих в Татарстане вовлечён в жизнь общероссийского театрального сообщества, ставшего в последний год флагманом борьбы за свободное слово и свободную мысль в России, показавшего солидарность в отстаивании общих идеалов интеллектуальной свободы и гражданственности, солидарность завидную для других профессиональных творческих сообществ и союзов. И наш камаловский театр достойно представляет Казань на театральной карте России, в своих спектаклях ставя перед зрителями те самые, сложные, но важные и необходимые для общественной дискуссии вопросы.
Наверное, это всегда было так. Всегда на интеллектуальный призыв (в том числе исходящий с театральных подмостков) откликалось именно меньшинство. Но вот этот-то отклик нам (меньшинству) и нужно сейчас сформулировать, чтобы театр понял: он услышан. Что есть не только эти ручейки людей, рвущихся наперегонки к гардеробам, не успевающих даже поблагодарить как следует артистов, но и адекватная публика, понимающая усилия своего театра - всё-таки главного театра татар, пытающегося делать театральными средствами всё, чтобы мы почувствовали себя нацией в семье народов мира. Нам поэтому нужно ходить вот в такой театр, пока он такой. Нужно, чтобы мы были видны.
«Наурузовское». 2015.
1.
Ну что ж... открыт театральный фестиваль "Науруз". Постепенно, ставший главным театральным событием года в Казани.
перед первым вечерним спектаклем произнесли речи, каждый - пытался что-то манифестировать...
первые речи должны были произнести министры татарстанский и казахстанский, всё же нынешний "Науруз" посвящён Казахстану, который, кстати, является прародиной фестиваля тюркских театров, но неожиданно наш министр Айрат Миннемулович позвал из зала зампредседателя крымского парламента, нынешнего, видимо, главного, признаваемого сегодняшними властями Крыма - крымского татарина...
Тот разразился длинной речью на крымскотатарском языке, и казахская тема фестиваля на время оказалась как бы задвинутой... хоть и крымскотатарский язык доклада, а владеющей нашим местным татарским публике всё было понятно, аплодировали в нужных местах... непонятно было, небось, москвичам, членам коллегии критиков, гостям из Европы. Речь была длинная, про братские народы, тюркские языки, мы вместе и Рустам Миннеханов, и по чуть-чуть: Владимир Путин и крымский Аксёнов... но публика театра сегодня, как и всегда, в целом, татароязычная, речь всколыхивала их патриотические чувства солидарности с братским народом и поэтому несмотря на затянутость была встречена бодро.
Потом, наконец, наступила очередь казахстанской госпожи министра. Зазвучала казахская речь, вслед за крымскотатарской - и тоже всё было понятно! Подумалось, вот где она запрятана, нерожденная наша общая тюркская цивилизация!.. Очень скоро, правда, она перешла на общепонятный русский язык, ибо на нём и было в целом написано официальное приветствие. Речь казахстанской чиновницы была короче крымскотатарского спича раза в два...
Председатель коллегии критиков шекспировед Бартошевич сказал об объединяющем значении театра, правда, больший акцент сделал на объединении тюркского мира.
Зато Юрий Альшиц, другой видный специалист по театру, регулярно приезжающий на "Науруз", но последние годы живущий в Германии, так сказать, европейский человек на фестивале, несколько сместил акцент. Да, театр объединяет! Но не только, собственно, тюркский мир, а разные части нынешнего разрозненного, и стремящегося в текущем политическом моменте к разъединению, мира. То есть, "Науруз" - это не просто фестиваль, это наша акция, манифест, это - планета "театр", может, только и способная сейчас объединить...
Таким образом, уже на открытии был пройден весь круг возможных политических отсылок, от В.Путина и новой судьбы крымских татар, которые теперь, конечно, должны и будут брать пример с казанских - до театра, как последней возможности соединить распадающийся на части мир...
Подытожил режиссёр камаловского театра Фарид Бикчентаев, недавно поставивший "Ходжу Насретдина", и кажется, до сих пор находящийся под обаянием то ли звездой своего героя:
- У меня в связи со всем вышесказанным две прекрасные новости: во-первых, завтра обещают дождь! И во-вторых, фестиваль "Науруз" открыт!
Затем был спектакль. «Заклятие Коркута» Казахского Государственного академического театра драмы в постановке Йонаса Вайткуса. К сожалению, я не взял наушники (впрочем, критики мне говорили когда-то, что так и надо смотреть театр), и понимал смысл весьма приблизительно... попытка соединить архаику мифов (козлиные маски, шаманские бубны, почти античный хор-народ, "звучащее полено", древняя красивая притча) с проекцией современности (видеоряд - палата в современной больнице, прозрачный куб-экран, какая-то краснолампочная "лазерная" подсветка)... По-моему, смотрелось перебором... особенно, когда под мусульманские молитвенные песнопения, вдруг вышла белая оленья, совсем языческая голова, с рогами, напоминающими египетского фараона. Такое совсем уж язычество почти кощунственное на фоне молитвы исламской. Главный герой, в чём-то похож на Ходжу, но Ходжа камаловского мне много милее, конечно...
Последним этапом дня концерт казахской этнической группы в амфитеатре на улице, на берегу озера Кабан... и вот тут я несколько расстроился. В размышлениях моих о Казани последнего времени было такое: я думал, да, мы сильно подрастеряли в исторической части, но что-то же мы всё-таки приобрели хорошего? А приобрели мы, думал я, вкус к простору и лёгкости, подсмотренный, видимо, у европейских городов, у нас появились просторные места для отдыха горожан, опен-эйры и фестивали... вот, думал, на набережной перед дворцом земледелия - оперный фестиваль - отлично же! А вот пространство перед загсом-чашей! И оставляю за скобками разное отношение к самим этим строениям, но пространство-то: газоны, на которых не написано "не ходить", а наоборот, ходят и лежат и сидят, как во всех нормальных европейских городах, и у горожан появился вкус к прогулкам спокойным, фланированию...
И больше всего меня в этой связи устраивало пространство за камаловским театром, первая линия уличная вдоль озера Кабан, амфитеатр этот, там проводили прекрасные концерты всегда на "Науруз" для всех свободно, вспомнить хотя бы Степаниду Борисову! И вот в этот раз - во-первых, половину амфитеатра занял ресторан, со стенами, закрывшими сцену, а по углам поставили барьеры и полицию. На козырные места смогли попасть только журналисты и приглашённые гости. Народ жался по углам и силился под углом 45 градусов рассмотреть артистов, лиц увидеть было невозможно, остались только самые невыгодные места... Увидев на мне бейджик, господин полицейский сказал, что я, конечно, с другого входа могу пройти, но я ответил: "Ничего, побуду с народом!".. И кто-то сказал: "пошли, всё равно ничего не видно", а мальчик, увидев меня и бейджик крикнул маме: "смотри, даже приглашённые здесь".
Нет, конечно, кое-что всё-таки было видно, но вот как будто - ещё вчера у тебя была полная свобода, а уже сейчас - её забрали, пока что чуть-чуть, видно же! Но ты уже чувствуешь, что чего-то стало меньше...
Но самая милая картина мне открылась, когда сюда же к людям, с крайнего бока по травке спустился главреж театра Фарид Бикчентаев, в тюбетейке и со скромным заплечным рюкзачком. Он опоздал, как и я, но, как и я же, не стал протискиваться к верхнему входу, через который пускали бейджевых персон насладиться сполна концертом. Постоял пять минут перед барьером. Повернулся, и пошёл себе по улочке в сторону мечети Марджани и ещё дальше... "Ну точно, Ходжа!" - успел я подумать.
А фестиваль я, конечно, и дальше буду смотреть, завтра вот спектакль по "Плахе" Айтматова (часть 3. Фатум). Фестиваль хороший. И театр Камала хороший. А почему всё так, как есть? Ну, потому, что всё так, как есть. Будем жить.
2.
Вчера был второй день "Науруза". На фестивале мне фатально не везёт с наушниками, и я уже, кажется, смирился. В этот раз - они перестали действовать через 15 минут после начала спектакля.
Киргизский театр. Спектакль по "Плахе" Ч.Айтматова.
Снова в такой архаической манере, "первобытнообщинность" такая, человек - не выделился из коллектива, а часть его, такой хор-хоровод: все актёры вместе на сцене вокруг песчаного круга... одни садятся, другие, непосредственно действующие в сцене встают, произносят диалоги, организуют мизансцены, потом встают другие, потом, скажем, встают двое с одного края, а оставшиеся образуют общий хор... или например, волчью стаю и воют... Ну, вообще - разные комбинации, прекрасная работа с пространством, умение органично его заполнить, выставить точки (скажем, актёр не участвует в сцене непосредственно, но вскакивает и встаёт на определённое место, занимая точку), узоры из смены местонахождений актёров и проч. Отдельно: музыкальное оформление спектакля... необычные, но гармоничные сочетания, от горлового пения до православных молитвенных песнопений, история, начинавшаяся с бытовых вещей, переходит в разряд лироэпической, устремлённой в космос поэмы...
Всё же, вот эта этничность, архаика, преимущество родового над личностным - судя по репертуару и анонсу, составила основную линию нынешнего "Науруза"... И разве что камаловский "Ходжа Насретдин", которого я в этот раз не смотрел, но помню по прошлому показу - выбивается, а точнее - предлагает критическую рефлексию этого типичного для восточного и азиатского менталитета "коллективного бессознательного". Там Ходжа, любящий народ и переживающий за него, всё-таки - оторвавшаяся, свободная личность, индивидуальный и свободный, и в некоторых сценах прямо противопоставлен униженному, но безгласному даже и тогда, когда ему вроде бы предлагают это право голоса сами власти, остающемуся в с