Айрис дергала меня за штанину, и я посадил ее на стол, чтобы ей было видно.
— Не волнуйся, Ник, — сказал я, подбирая четыре осколка. — Я их сейчас сложу.
— Ты думаешь, они сольются в один шарик? — с надеждой спросил он.
— Да бардзо лучше, — встрял Стюарт.
— Салик, салик, салик, салик, — скандировала Айрис.
Я выбрал один осколок А и один Б и повернул их так, чтобы более плотные зоны одного оказались напротив более светлых зон другого. Потом я стал прижимать их друг к другу.
Ядра сцепились, и какое‑то мгновение они больше не поддавались. Я продолжал давить, нежно потряхивая их.
Две части вошли одна в другую и образовали идеальный плотный блестящий шар, как раньше.
Я вручил его Айрис, которая радостно чирикнула «Пасиба!» Потом я сложил оставшиеся две части, и получилась еще одна идеальная сфера. Я отдал ее Нику. Мы разбили первоначальную сферу на четыре части и получили две сферы, идентичные исходной.
— Почему бы вам, математикам, не посвятить меня в; тайну, — спросил Ник, изумленно подвешивая свой шарик в воздухе.
— Это получается потому, что сфера из гиперматерии имеет неисчислимое количество точек, — сказал я. — Объекты из обычной массы имеют алеф‑нуль точек, тогда как эфирные объекты имеют алеф‑один. В 1924 году Банах и Гарский доказали, что любая такая сфера может быть разбита на конечное число частей, которые могут затем быть собраны в две сферы, идентичные первоначальной. Благодаря сделанному в 1947 году Рафаэлем Робинсоном уточнению мы знаем, что необходимыми являются лишь четыре осколка.
— Парни, вы что это все, всерьез? — сказал Стюарт, забыв про акцент. — Почему бы вам не посвятить меня в подробности?
— О'кей, — сказал я. — Как насчет пообедать в «Капле»?
— Я готов! — воскликнул Ник. — Иисусе! Да нам теперь можно всю жизнь не работать.
КРОВАВАЯ ЖВАЧКА
«Капля» представляет собой квадратное помещение со стороной, скажем, футов сорок, вдоль одной из которых расположился бар. Пол покрыт грязной асфальтовой плиткой, за исключением полосы голого цементного пола, до которой у хозяина просто не доходят руки. На тротуар выходит большое окно, и если вам так нравится, вы можете занять столик у этого окна и служить зрелищем для вышедших за покупками жителей Бернко.
Табуреты у стойки бара были все заняты, и мы вчетвером сели за столик у окна. Ник отправился к бару взять кувшин пива и апельсиновый напиток для Айрис.
Я не знал, можно ли ей было находиться с нами. В штате Нью‑Йорк никогда не знаешь, нарушаешь ты какой‑нибудь закон или нет. Из‑за похмелья, плохого сна и всех этих ускорений при ловле колобошек я чувствовал себя очень вялым. Вялым, но счастливым.
Было около четырех. Скоро должна была вернуться Эйприл. Я решил пойти домой после первого кувшина. Стюарт выманил у Айрис ее шарик и колол его на части, собираясь размножить его. Каждый данный кусок А может быть расколот на два идентичных куска А. То же самое относится к Б. Стюарт занимался этим, пока не сложил семь одинаковых шаров из колобошкиного вещества.
Один он положил себе в карман, два дал Айрис, а мне четыре. Я развлекался тем, что вешал свои в воздухе перед собой. Было забавно, как они оставались на том же месте, куда я их помещал. Они были слишком массивны, чтобы реагировать на воздушные потоки. Я расположил их по вершинам тетраэдра — пирамиды с треугольным основанием. Смотрелось это красиво.
Послеобеденное солнце медом разлилось по улице за окном. Я посмотрел на знакомый пейзаж со счастливым вздохом. Лучше уже быть не могло. Тут как раз вернулся Ник с кувшином пива и соком для Айрис. Следом подошла барменша Мэри со стаканами.
Увидев меня, она понимающе улыбнулась:
— Удивляюсь, что жена еще выпускает вас из дома.
— Толстый Вилли сказал, что ты была здесь, когда я вернулся в среду, так? — спросил я.
— Такое не забывается, — сказала она, тряхнув головой. — У вас в руке были скомканы две бумажки по двадцать долларов. И такой вид, будто Дженис Джоплин умерла.
Стюарт еще не слышал этой истории, поэтому с интересом кивал. Она сообщила ему:
— Входит Феликс, как зомби, — она изобразила два‑три нетвердых шага, — кладет деньги на стойку бара и просто сидит там.
— Ты дала ему выпить? — поинтересовался Стюарт.
— Конечно. А он и слова не сказал. Он здорово нагрузился к концу моей работы, и Вилли сказал, что его пришлось уложить в сарае с мусором, когда настало время запирать. — Похоже, что это казалось ей особенно забавным.
— Я все время хотел спросить у тебя кое‑что, Мэри, — встрял я в их беседу. — Если ты скажешь, я обещаю, что не рассержусь, поэтому, пожалуйста, скажи правду. Ты мне что‑нибудь подсыпала в пиво, когда я заходил сюда в среду после обеда?
— Эйприл думает, что ты опоила его, — объяснил Ник.
— Как будто ему это требовалось, — вставил Стюарт, — С какой бы это стати? — спросила Мэри с искренним на вид удивлением. — Будь у меня кислота, я сама бы приняла.
Итак, по‑прежнему не было объяснения тому, как все началось. Сияющий тетраэдр парил над столом. Это было в действительности, и в этом не оставалось никаких сомнений. Но почему я? Возможно, это никогда бы не произошло, не найди я эту брошюру, «Саймион и как туда попасть. Ф.Р.» Но где она теперь? Откуда она взялась?
Какой‑то клиент требовал, чтобы его обслужили, и Мэри повернулась, чтобы уйти.
— Постой, — окликнул я. Она оглянулась. — Еще один вопрос… — начал я.
Парень у бара продолжал орать: «Мэри, пива!», поэтому я встал и пошел рядом с ней через зал.
— Со мной был кто‑нибудь, когда я зашел?
Она на мгновение задумалась — ее отвлекал крик пьяницы, требующего пива.
— Да. Был тут парень, который, наверное, и привел тебя. Старый хиппи в хитоне. Но он сразу ушел.
Я едва слышал ее из‑за шума.
Я обернулся на источник воплей и увидел плотного блондина в джинсах, армейской рубашке и охотничьем жилете.
— Ты не мог бы помолчать десять секунд? — окрысился я.
Его толстые щеки покраснели от злости.
— Ты тут хозяин, что ли, дружок?
Я уже готов был сцепиться с ним, но что‑то во мне будто оборвалось. Я почти нежно потрепал его по плечу.
— Ладно‑ладно, пей свое пиво.
Я вернулся к нашему столику и сел. Мне было немного стыдно, что я отступил перед этим стриженым толстяком так быстро. Что‑то в его лице произвело на меня странное действие. Он был из тех людей, один вид которых я ненавижу. Но у меня возникло моментальное желание угодить ему, успокоить его. Фу‑у.
— Я просто хотел выяснить, кто привел меня сюда, — сказал я Нику, садясь. — По‑моему, это был Иисус.
— Ну, Феликс, у тебя и связи, — поддел Стюарт. — То с Сатаной встречаешься, то с Господом нашим.
— Ты и половины всего не слышал, — сказал Ник. Он разглядывал свое отражение в одном из шариков, висящих над столом. — И я начинаю думать, что все это правда.
— Ну так давайте послушаем, — сказал Стюарт.
— Сначала тост. — Ник поднял свой стакан. — За величайшее открытие столетия!
Мы с ним выпили залпом, Стюарт только наполовину.
— Вас, парни, ждут теперь богатство и слава, наверное. — Он безуспешно пытался скрыть зависть в голосе.
Я ощущал эмоции Стюарта так же ясно, как свои.
— Почему бы не взять его в долю? — предложил я.
Вид у Ника стал не самый радостный. Он собрался было что‑то сказать, но Стюарт заговорил первым.
— Подожди, — сказал он. — Я только что понял, что я уже в доле. — Он вынул свой эфирный шарик из кармана. — Каждый, у кого есть хоть один из этих, имеет доступ к неограниченному источнику вещества. Пока ты ходил за пивом, я из одного сделал семь.
Ник сморщился. Я попробовал утешить его.
— Смотри, Ник, мы можем запатентовать процесс.
Пройдет какое‑то время, пока кто‑нибудь еще додумается использовать деление Банаха — Тарского. А тем временем мы будем держать это в тайне и станем выделять образцы вещества по предельным ценам. Стюарт может быть нашим юристом.
— У него есть степень? — неуверенно спросил Ник.
— Практически, — сказал Стюарт, щедро подливая в наши стаканы. — И я согласен на двадцать процентов.
Вам каждому достается по сорок. Выпьем за это.
— Какого черта, — сказал Ник. — Почему бы и нет.
Айрис положила оба шарика в свой напиток. У нее были большие апельсиновые усы, и она, несомненно, была рада сидеть вот так со взрослыми. Я улыбнулся ей, а она улыбнулась в ответ.
Я выпил свой второй стакан пива и открыл было рот, чтобы что‑то сказать. Внезапно меня охватило странное чувство, будто я не мог контролировать то, что собирался произнести.
— "Как искры жар растет в желудке, давая силу и превращая весь мир из места, где царит сосредоточенность до скрежета зубов, в гигантскую изнутреннюю радость", — продекламировал я с легкостью. — Это Джек К.
— Я и не знал, что ты читал Керуака, — сказал Стюарт. — Кстати, Феликс, у меня всегда было такое ощущение, что самой стимулирующей литературой для тебя были комиксы по мультикам Уолта Диснея.
— У меня.., тоже, — сказал я, запинаясь. Откуда возникла эта фраза про Керуака? Я знал только одного человека, который…
— Ох, Боже ж мой! — воскликнул Ник, вскакивая на ноги. — По‑моему, я оставил включенной свою машину. Она сгорит. — Эта мысль явно привела его в панику. — Если это случится, меня возьмут за задницу.
— Ник, успокойся. Ты вот‑вот станешь таким знаменитым, что до твоей задницы никто не дотянется. — Мне в голову пришла неожиданная идея. Послушай, ты собираешься лететь туда сломя голову, только чтобы увидеть, что ты ее все‑таки выключил. Давай я сэкономлю твои силы. Я расщеплюсь и слетаю туда в своем астральном теле.
— О'кей, — сказал Ник. — Я присмотрю за Айрис.
Стюарт с интересом наблюдал. Я выпустил свое восприятие и коснулся им каждого, кто был в комнате. Крошку Айрис, Ника, Стюарта, блондина у бара. Этот парень был так полон печали — он потерял кого‑то, кто был ему очень близок.
Часть моего разума мимолетно усомнилась в безопасности затеянного, ведь я собирался так сильно удалиться от своего тела. Но тут расщепление закончилось. Мое тело бессмысленно обмякло в кресле, и я невидимкой выскользнул в окно.
Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы попасть в здание физического факультета. Я быстро нашел лабораторию и проверил машину Ника. Она была выключена, как я и ожидал. Он уж слишком всегда тревожится. Я поплыл обратно в «Каплю». Солнце опустилось низко, и из него потоком вылетали колобошки. В двух кварталах отсюда я заметил нашу машину, поворачивающую с Центральной улицы. Мне пора было вместе с Айрис возвращаться к Эйприл. Я влетел в «Каплю» сквозь потолок.
Что‑то было не так. Я понял это по выражению лица Ника. Моего тела не оказалось в кресле, где я его оставил. Я в панике оглядел комнату. К моему облегчению, я увидел свое тело возле бара. Но почему?
Я простер свое сознание до Абсолюта и влетел в свое тело, рассчитывая сразу же включиться. Но что‑то дало мне тумака, и я отскочил. Только сейчас я обратил внимание на то, что мое тело снова разговаривало с этим упитанным блондином. Как оно могло разговаривать без меня?
Даже не побеспокоившись прислушаться к чепухе, которую оно наверняка несло, я снова попробовал влезть в него.
Снова удар, и я отлетел прочь. Снова. Как будто кто‑то другой завладел моим телом — какой‑то другой дух.
Наконец я замер достаточно надолго, чтобы услышать, что говорит мой рот.
— Фрэнк. Ты должен поверить мне. Я та же самая Кэти, только вернулась сюда в другом теле. Я могу это тебе доказать.
Толстое лицо Фрэнка выражало смесь горя и злости.
— У тебя довольно странное чувство юмора, приятель.
А теперь вали отсюда, пока никто никого не покалечил.
Ник с озабоченным выражением направился к этой паре.
Вдруг мое тело обхватило Фрэнка руками.
— Ох, милый, я так по тебе скучала. Я.., я могла бы стать твоей женщиной.
Фрэнк издал вопль, достойный раненого слона.
— Ты, ПИДОР, — протрубил он, отталкивая мое тело. — Ты, больной, придурочный извращенец! — Один кулак он всадил в живот моему телу, а вторым приложил в висок. Моя одержимая оболочка осела на пол «Капли»:
Фрэнк был готов растоптать бывшую мою голову, но Ник быстро отодвинул его от моего тела. Айрис визжала.
Мое тело поднялось и попыталось высвободиться из хватки Ника, но он крепко держал его.
— Стюарт, иди сюда, — позвал он. — Надо отвести его домой.
Они вдвоем повели мое тело по улице, каждый держал меня под руку. В свободной руке Ник нес Айрис.
Стюарт сгреб все наши эфирные шарики и нес их за пазухой. Я дрейфовал рядом, наблюдал и слушал.
— Что ты сказал этому парню? — спросил Стюарт у моего тела. Но оно не ответило, и Ник слегка его встряхнул.
— Ну давай же, Феликс, что случилось?
Губы несколько раз шевельнулись, потом заговорили:
— Я не Феликс. Меня зовут Кэти. Кэти Скотт.
Эйприл выбежала из дома, когда увидела, как Стюарт с Ником ведут тело ее мужа. Оно обзавелось незнакомой танцующей походкой, а лицо сложилось в гримасу, которой я никогда раньше не видел.
— Привет, Эйприл, — сказало оно. — Я не уверена, что ты меня помнишь. Я — Кэти Скотт, женщина, которую похоронили месяц назад.
Эйприл, окаменев, кивнула:
— Феликс все время говорил о тебе. Он сказал, что он…
— Он ни за что не хотел оставить меня в покое, — сказала Кэти, повышая голос. — Сначала он уволок меня с Земли, а: потом хотел сбросить меня в ужасное белое ничто. Когда он вернулся на Землю, я последовала за ним. — Ее руки все время нервно порхали, пока она говорила.
Как ни странно, никто не усомнился в ее словах.
— Как тебе досталось тело Феликса? — спросила Эйприл.
Кэти улыбнулась, не показывая зубов.
— Он все время бросал его. Наконец я решила пере" хватить его. А он может отправляться к своему Белому свету. Все равно это единственное, что ему нужно.
— Нет! — крикнул я. — Это не все, чего я хочу. Я хочу свою семью, свою жизнь на Земле! — Но никто из них меня не слышал.
— Как ты думаешь, где он теперь? — спросил Ник, озираясь. Они стояли на нашем крошечном переднем дворике. Айрис уже выкатывала свою тележку из гаража. Взрослые смотрели на Кэти в ожидании ответа.
— Я не знаю, — сказала она. — Чтобы выяснить это, мне придется покинуть тело. Но я не покину его.
Никогда.
Они отпустили ее руки, и она повернулась, собираясь уйти.
— Подожди, — сказал Стюарт, снова хватая ее. — Это же безумие какое‑то. Просто у Феликса нервный срыв. Мы не можем просто позволить ему вот так уйти.
Ник! Вызови «скорую».
Неожиданная убежденность Стюарта нарушила чары.
Ник рванул в дом. Эйприл сделала шаг к моему телу.
— Феликс? — произнесла она неуверенно.
Тогда Кэти ударила Стюарта в промежность и вырвалась из его ослабевшей хватки. Она бросилась бежать по улице, размахивая руками на уровне плеч.
Стюарт выпрямился и бросился за ней. Тут из дома вышел Ник, запыхавшийся от возбуждения.
— Они едут, — крикнул он Эйприл. — Стюарт прав. Мы должны… — Но тут он заметил выражение лица Эйприл, рассмотрел две бегущие по Тунцовой улице фигуры и присоединился к погоне.
Мне было ясно, что они поймают мое сбежавшее тело.
Оно бежало по‑девчачьи. Было тошно смотреть, как она мной виляет, и я решил не следить за погоней. Мне даже расхотелось оставаться на Земле. Они уволокут мое тело, стянутое смирительной рубашкой, запрут его где‑нибудь, устроят шоковую терапию, накачают транквилизаторами… а что потом?
У меня было такое чувство, что Кэти не отпустит мою плоть, пока она не умрет. Я вспомнил, как она действовала во время нашей первой встречи на кладбище, какой она была прямо перед тем, как мы отправились к Белому свету в Ничто. На взгляд Кэти, все было лучше, чем небытие, даже сорок лет в психушке.
И ей вовсе не обязательно оставаться там так долго.
Рано или поздно она поймет, что ей только и надо‑то называть себя Феликсом Рэйменом. У нее не будет моих воспоминаний, но они назовут это амнезией и выпустят ее.
Я слышал завывание приближающейся сирены. В паре кварталов от нас раздались слабые крики. Эйприл тоже услышала их. Она стояла, окаменев, на краю нашей лужайки. На ее лице маской застыло напряженное выражение. Айрис нагружала в свою тележку опавшие листья, один листок за другим. Я не мог оторваться от этого зрелища, я мог бесконечно смотреть на этих двух, таких дорогих мне, таких реальных. Я направился было к ним.
Воздух разрезал визг. Листья.., лицо Эйприл заколебалось и растаяло. Два лица, испуганные перевернутые овалы.
Горелая резина, бензин, у меня в горле ком. Гудит клаксон, заклинило. Сломанные зубы, скользкие куски, не хватает воздуха. Оцепенение сжимает со всех сторон. Шум удаляется. Ног нет, руки, глаза пропали в тумане — красно‑черном. Только биение сердца, конвульсии, еще одна. Замерло. Покой.