Олег задумался. До сих пор он в общем‑то именно так и думал, однако в изложении Коры это звучало и впрямь как‑то… неправильно.
Видя его колебания, девушка вновь печально вздохнула.
– М‑да… все ясно. Ты ведь собираешься поступать в магическую академию, не так ли?
Олег кивнул.
– Тогда тебе следовало бы позаботиться хотя бы о начальном образовании. Впрочем… – оборвала она себя. – По нашим временам, хоть читать умеешь, и то неплохо. А вообще, да будет тебе известно, никакая магия не в силах сотворить нечто из ничего. На подобное, говорят, способны боги… Но маги и боги – это немного разные уровни развития. И для магов этот закон является основополагающим. А корриган, да и другие представители тех, кого в твоем классификаторе называют «разумной нечистью»… Хочешь, я расскажу, как они появились?
Олег согласно махнул рукой. Пренебрежительный отзыв Коры о его образовании немного задевал – в конце концов, за его плечами было три курса далеко не худшего из российских университетов. С другой стороны, он понимал, что она права. Каким бы хорошим ни было его прежнее учебное заведение, там преподавали науки совсем другого мира, а здесь и сейчас он был практически полным неучем. Да, это положение его вовсе не устраивало, и он предпринимал все возможные шаги для изменения подобной ситуации, но на данный момент это был неоспоримый факт.
Внимательно слушавшие их перепалку караванщики, которые, пользуясь выдавшимся нечаянным и недолгим отдыхом, также расположились около костерка, одобрительно зашумели. В их небогатой на развлечения жизни возможность послушать интересный рассказ или песню ценилась весьма высоко, и отказываться от подобного они вовсе не собирались.
|
|
Улыбнувшись, Кора начала свой рассказ:
– Еще не так давно в этом мире, помимо людей, жило немало иных разумных созданий. Я не говорю про эльфов и гномов – они и сейчас вполне неплохо живут и здравствуют, закрывшись в своих анклавах. Нет, речь пойдет не о них, а о тех, кого в те годы люди называли собирательным словом «фейри». Какими они были? Разными… Духи лесов, гор, болот… И ручьев. Да‑да… все верно. Корриган и тогда жили на этой земле, а вовсе не «появились» после наложения проклятия. Вот только тогда никто их не боялся и вовсе не стремился истребить во что бы то ни стало. Скорее наоборот. Поля, где обитали полевики, родили куда лучше, чем те, где их не было. Лешие за малую плату могли помочь с добычей или указать лесорубам деревья, потеря которых не вредила, а только помогала разрастанию лесов, а древесина была качественна и прочна. Водяные спасали тонущих и пасли стада рыб, не позволяя рыбакам брать больше, чем было безопасно для воспроизводства, и тем самым не допуская голода из‑за полного истребления…
А корриган… Тогда они славились как хорошие целительницы, а лунными ночами к ручьям, где они обитали, частенько приходили знатные юноши со всех окрестностей, дабы послушать Песнь Любви ручейных дев.
Не каждого, далеко не каждого одаряли девы своей любовью, но бывало это не так уж и редко. Некоторые счастливчики и вовсе приводили их в свои замки в качестве законных жен на радость своим родителям и к пущей славе своего рода. В крови знатнейших родов империи и по сей день имеется немалая примесь крови корриган. Люди высоко ценили возможность породниться с ними, ибо каждая вошедшая в род дева приносила немалое приданое. Нет, не золото и серебро, хотя если род жениха нуждался, то и с этим проблем не было. Многие реки несут в себе золото, и дочери ручьев никогда не отказывали в помощи одной из своих сестер, полюбившей смертного.
|
|
Но главное было не в этом. Совсем не в этом. Человек, женившийся на корриган, любящий и любимый, был не только счастлив, но и удачлив. Выйдя замуж за человека и родив ему детей, корриган лишались бессмертия вольных духов и умирали в один день и час со своим избранником. Но взамен они получали удачу. Удачу столь великую, что ее вполне хватало не только на нее, но и на ее мужа, их детей и потомков. Не говоря уж о том, что любовь была основой сущности ручейных дев, и потому не было в таких семьях ни ссор, ни разладов.
Все изменилось после проклятия. Волшебный народ не очень‑то любил частые контакты с людьми и не обращал особого внимания на войны своих соседей. И потому одно из последних и наиболее злобных проклятий Черной Цитадели и оказалось таким успешным. Оно било не по людям. Во время войны цитадельцы не раз и не два пытались нанести странам Светлого Союза урон массовыми проклятиями. Но все они были с большими или меньшими усилиями отражены союзными магами. Все. Кроме последнего. По той простой причине, что оно было направлено вовсе не на людей! Удар был нанесен по не ожидавшему ничего подобного, никак не участвовавшему в людской сваре волшебному народу, жившему на территории Трира… И он оказался даже чересчур успешным. – Кора замолчала.
|
|
– И? – когда пауза затянулась, с любопытством поинтересовался купец.
– Что «и»? – непонимающе обернулась Кора.
– Что дальше было? – Простой и безыскусный, но тем не менее цепляющий задушу рассказ девушки заинтересовал и Олега.
– А дальше… А дальше было изменение. Не все из волшебного народа смогли это пережить – многие, очень многие просто погибли, не выдержав прикосновений чистого зла, сконцентрированного в людском проклятии, зла, которое ворвалось в их незащищенные души и изменило тела. А для тех, кто все же смог это пережить, был «Имперский классификатор нечисти», «убить людоеда» и «плата за голову – пятьсот золотых». Охотник, – она кивнула в сторону Олега, – может рассказать об этом гораздо больше, чем я.
– А те, кто не пострадал? Ведь проклятие ударило только по Триру? А как же остальные?
– Не знаю, – покачала головой девушка. – После того как на живущих в Трире представителей волшебного народа пало проклятие, все остальные скрылись, и больше никто их не видел. Может, они и вовсе ушли из этого мира, может, просто временно спрятались, напуганные происшедшим… Судьба их неизвестна. Ну ладно, что‑то я заговорилась, – оборвала она свой рассказ. – Пора заняться и делами. – Кора встала с дерева и пощупала снятый с огня котелок с отваром. – Отвар готов. Можно продолжать путь. – Налив темно‑зеленый остывший отвар в кружку, она поднесла напиток с готовностью принявшему спасительное зелье Литасу и, обмакнув в оставшуюся на дне котелка гущу чистую тряпицу, заново забинтовала его рану. – На сегодня хватит. Как и из чего делать отвар, вы видели. Пару дней три раза в сутки ему необходимо употреблять минимум по кружке отвара. На этом, пожалуй, все… – Она улыбнулась и взглянула на зависший почти у самого горизонта солнечный диск. Улыбка ее пропала. Обернувшись к своим собеседникам, она спешащей скороговоркой произнесла: – Скоро стемнеет. До деревни вы доберетесь и самостоятельно. А мне пора домой. – Затем развернулась и быстрым шагом, не выслушав благодарностей караванщиков, направилась прочь с поляны.
Олег бросился за ней, но, несмотря на то что он бежал, догнать ее, двигавшуюся вроде бы не так уж и быстро, он смог только у края поляны.
– Домой? По темноте? Это опасно! – чуть задыхаясь от быстрого бега произнес он. – Я тебя провожу!
– Не надо, – коротко отрезала девушка, но, вглядевшись в его озабоченное лицо, смягчилась. – Я живу тут неподалеку. И для меня это безопасно… В отличие от тебя. – Она задумалась и внезапно чуть прикоснулась губами к его щеке. Затем резко отстранилась и тихо, так, чтобы слышал только он, добавила: – Спасибо тебе за все. За то, что ты понял и не понял. Было очень приятно хоть ненадолго вспомнить… – Она резко оборвала фразу. После чего, взглянув в его глаза, протянула руку, словно хотела прикоснуться к нему, но, не закончив движения, опустила ее вдоль тела. И, словно борясь с чем‑то внутри себя, прошептала совсем уж еле слышно: – Не вздумай выходить из деревни этой ночью. Слышишь? Не вздумай!!! Как бы и о чем бы тебя ни просили! Ты мне и впрямь понравился, и будет жаль… Может, ты и хороший охотник, может, ты и разбираешься в магии, но до полноценного мага тебе далеко… Тебе не устоять и не выжить в Лунном Танце. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся!
– О чем ты?
Слова Олега пришлись в пустоту. Резко развернувшись, Кора сделала вроде бы совсем короткий шажок. Вот только расстояние между ними в результате этого крохотного шага вдруг оказалось не меньше, чем сотня метров. Девушка не оборачиваясь, быстрыми шагами удалялась все дальше и дальше, и, наблюдая эти ее шутки с пространством, Олег на мгновение вспомнил, как бессильно кружил их караван, не имея возможности миновать не такой уж и большой участок дороги…
«Да ну, зачем ей это? – отогнал пришедшую в голову мысль Олег и нехотя направился назад. – Жаль, ничего не вышло, – рассуждал он. – Такая симпатичная девушка… А впрочем, может, и к лучшему. Судя по этому прощанию, с головой у нее отнюдь не все в порядке. А связываться с больной на голову магичкой, пусть даже и очень красивой… Да и времени у меня особо нет, надо до конца месяца еще кучу дел переделать и в академию поступать… Так что все к лучшему», – успокаивал он себя.
Когда он подошел к стоянке, подсознательно ожидая насмешек своих спутников по поводу столь стремительно убежавшей девушки, все уже было готово к отъезду. Костер затушен, остатки настоя заботливо перелиты в большую керамическую бутыль, а котелок сполоснут и убран к остальным вещам. Ждали только его.
Печально вздохнув, Олег махнул рукой и нехотя вскарабкался на своего скакуна, разворачивая его к видневшийся на противоположном краю поля деревне.
Караван вновь неспешно двинулся вперед.
– Расстроен? – К нему подъехал Истар Лерас. Несмотря на излишнюю полноту, верхом купец сидел куда лучше молодого охотника.
– Разумеется, – не стал скрывать своего разочарования парень. – Какая девушка…
– Напрасно, – резко взмахнул рукой его собеседник. – Радоваться надо!
– Радоваться? Чему радоваться? Тому, что она ушла? – не понял Олег.
– Именно, – солидно покачал головой купец. – Тому, что она ушла… И все живы. Я не знаю, ни кто эта девушка, ни чего ей было надо. Вот только каждый раз, когда я на нее смотрел, мне вспоминался один эпизод из моего детства. Тогда мы с сестрой шли купаться на море, и я едва не наступил на свернувшуюся между скал, пригревшуюся на теплом солнышке радужную эфу. Тогда мне повезло. В последний момент Арта заметила ее и успела отшвырнуть меня в сторону. Так вот, ощущения при взгляде на змею и на эту твою красотку были на удивление схожи. Кто бы ни была эта Кора, она не менее опасна, чем радужная змея, чей укус способен убить человека менее чем за минуту. И единственный из всего каравана, кто не заметил этого, был ты… Охотник. – Последняя фраза прозвучала как обвинение.
Олег внимательно посмотрел на купца.
– Может быть, я не ощущал опасности, потому что ее и не было? Для меня, – задумчиво произнес он, пытаясь понять причину, вызвавшую такую реакцию.
– Может быть… Все может быть, – немедленно согласился торговец. – Ты не подумай, я очень благодарен ей и за спасение Литаса, и за то, что она вывела нас к деревне. Если бы она не убежала так быстро, я обязательно ей заплатил бы… И все же я очень рад, что сейчас ее нет рядом. Надеюсь, в деревне найдется место, где мы сможем остановиться, – немного помолчав, продолжил он разговор. – Деньги деньгами, но после сегодняшних событий мне совершенно не хочется ночевать под открытым небом. Уж лучше заплатить.
– Согласен, – коротко кивнув, ответил Олег, вспоминая странное предупреждение, полученное им от Коры.
Постоялый двор, способный вместить караван, в деревне нашелся. Цены были, конечно, высоковаты, если не сказать покрепче, однако выбора не было.
Да и, как выяснилось немного позже, когда все хлопоты по обустройству были закончены, пиво у хозяина было хорошее, а свиное жаркое просто великолепно!
Расслабившийся Олег неторопливо, с наслаждением цедил вторую кружку пива, обдумывая сложнейшую дилемму – подняться в снятую им комнату сразу, как закончится благословенная жидкость, или же пропустить еще одну‑две кружечки.
С одной стороны, пиво было очень приятное, да и возможность хорошенько расслабиться и отдохнуть в той кочевой жизни, которую он вел последнее время, выпадает нечасто. С другой стороны, Олег знал себя довольно неплохо и вполне реально предполагал, что если он сейчас закажет еще одну, то именно одной дело никоим образом не ограничится, а значит, завтрашний подъем будет весьма трудным и поздним. Караванщики уже легли спать, так что сидел он в гордом и полном одиночестве, если не считать нескольких местных пьянчужек, что вовсе не являлось, на его взгляд, достойной компанией.
Но… Пиво и впрямь было отличное, и вдумчивое поглощение сего благородного напитка позволяло отвлечься от печальных размышлений по поводу так и несостоявшейся интрижки.
В этот момент, прерывая его философские размышления, возле его стола раздалось деликатное покашливание. Подняв глаза, Олег увидел, что рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, стоит невысокий, коренастый мужичок явно старше среднего возраста, комкая в руках незатейливый головной убор.
– Вы, вашсиясь, не Охотник ли будете? – задал он вопрос, убедившись, что Олег обратил на него внимание.
– Он самый, – кивнул Олег, с тяжелым вздохом отставляя недопитую кружку и радуясь про себя, что не успел сколько‑нибудь серьезно выпить.
Похоже, в этом селении для него может быть работа, а заниматься охотой на чудовищ в пьяном состоянии – отнюдь не самый лучший способ самоубийства. Болезненный слишком!
– Да вы присаживайтесь, уважаемый… – Он сделал паузу.
– Терпин. Староста я местный, – немедленно отреагировал мужичок. – Дело у меня к вам, уважаемый Охотник… Грустное дело…
– Меня зовут Ариох, – представился Олег, слегка склоняя голову. – Чем могу вам помочь?
– Корриган у нас, – грустно вздохнул староста. – Вот тут пятьсот золотых. – Он положил на стол тяжелый и приятно звякнувший мешочек. – Все, что набрать удалось. Увы, деревня у нас небогатая.
– Корриган? – В изумлении Олег откинулся на спинку скамьи. – Но они же истреблены!
– Истреблены они, может быть, и истреблены, однако обитает тут одна… Хель бы ее взяла! – выругался староста. – Ну как, возьмешься? – Он пододвинул кошель к Олегу.
Тот всерьез призадумался. Его список Охотника был уже практически завершен, и рисковать, схватываясь с таким серьезным противником, как корриган, не было никакой нужды. Пары туманников, уничтоженных им на прошлой неделе, было вполне достаточно, чтобы вызвать уважение комиссии по дворянству, так что он вполне мог обойтись без особого риска, просто уничтожив по дороге в Вольград пару‑тройку упырей или вурдалаков. К тому же состоявшийся совсем недавно разговор с загадочной девушкой, ее рассказ о том, кем были корриган когда‑то и их судьбе, настойчивая просьба Коры не выходить ночью из деревни… Да и пиво здесь вкусное… Взвесив все эти аргументы, Олег совсем уж было собрался отказать старосте в его просьбе, но случайно взглянул в глаза собеседнику и поразился стынущей в них тоске.
– Что, много жертв? – как бы невзначай поинтересовался он.
– Сына на прошлой неделе схоронил, – глухо ответил Терпин, отводя глаза.
– Корриган?
– Она самая… Невеста у него была. Свадьбу намечали… Ан вышел он на двор под вечер, показалось, что коровенка как‑то не так мычит, и вернулся только под утро… под Песнь попал… глаза шальные, словно и не в себе… За три дня сгорел… Возьмешься за работу? – настойчиво переспросил староста, искательно заглядывая Олегу в глаза.
Охотник печально вздохнул. Выходить из теплого, уютного трактира не хотелось. Не хотелось до чертиков. Вот только он сам, добровольно взялся за эту опасную и беспокойную, но хорошо оплачиваемую работу. И отказываться сейчас было… Да неправильно это было, и все. Что бы ни говорила его случайная знакомая, какие бы советы она ни давала и истории ни рассказывала, здесь и сейчас гибли люди. Гибли и просили о помощи. И, если он хотел остаться человеком, он должен был помочь.
«Остаться человеком». – Олег хмыкнул, досадуя на себя. Увы, для него это было отнюдь не образным выражением. Наличие демонического тела, несмотря на многочисленные даваемые им преимущества, имело и свои недостатки. Так что по большому счету после слов и полного затаенной боли взгляда старосты выбора у него не было никакого. Он еще раз печально вздохнул и решительно отставил в сторону недопитую кружку пива.
– Эй, трактирщик! Квасу мне! – придвигая к себе кошелек, скомандовал Олег. – Где обитает, знаешь? – спросил он обрадованно заулыбавшегося Терпина, отхлебывая из кружки освежающий напиток.
Тот немедленно закивал головой.
– Ну рассказывай. Сейчас стемнеет, и пойду, – недовольно буркнул Олег, делая очередной глоток кваса и тоскливо поглядывая на так и недопитую, почти на две трети полную кружку с превосходным светлым пивом. Ему очень хотелось ошибиться, но, кажется, он догадывался, кого ему предстоит встретить этой ночью. И эта догадка его совершенно не радовала.
Незаметно сгустились сумерки. Вздохнув, Олег подогнал свое немудреное снаряжение, осмотрел меч, провел пальцем по лезвию, проверяя заточку, ойкнул и облизнул появившуюся царапину, после чего привычным жестом закинул оружие в ножны и вышел на улицу. Пора было идти на охоту.
Выйдя за околицу, он провел частичное демоническое преобразование тела, вызвал ночное зрение, спустился к ручью и медленно пошел вдоль течения. Ждать пришлось недолго.
Загадочные блики лунного света вдруг словно мигнули, приобретая неведомые ранее оттенки, чуть по‑другому зашумел под ветром камыш, журчание ручья вдруг стало складываться в затейливую и нежную мелодию, и Олег услышал Песнь.
Тропою тени
Иди ко мне, моя судьба,
Ты полон жизни,
Мы вместе будем навсегда…
Беседка корриган появилась неожиданно. Только что ее не было – и вот в лунном свете уже виднеется невысокое, изящное строеньице на берегу ручья. Ему вновь вспомнился бесконечно топчущийся на дороге караван и быстро удаляющаяся от лагеря девушка, и он печально вздохнул. Впрочем, сейчас это было неважно. Совсем неважно. Важной была только песня, что звучала вокруг, пробирающаяся в тело и, казалось, заполняющая саму душу.
Высокие стрелы камыша бросают тени на чуть желтоватую кость, и сквозь забивающую мысли музыку Олег понимает, что это кости тех, кто приходил до него. Но это неважно тоже. Совершенно неважно, ведь навстречу ему поднимается прекраснейшая из виденных им женщин. Прекраснейшая?
Огненной стрелой в памяти проносится облик Гелионы, сковавшие его чары чуть разжимают свои когти, и он узнает ее. Недавняя знакомая… Но как она изменилась! Сейчас, при лунном свете, ее красота, и без того произведшая на него немалое впечатление, казалась и вовсе невероятной! От нее невозможно было отвести глаз, она проникала в самую душу, заставляя замереть от невыразимого восхищения.
– Ты все же пришел ко мне, охотник, – шепчет она, и ее глаза наполняются невыразимым светом. – Ну что ж, это твой выбор… И наш танец! – Она протянула ему руку, и Песня Корриган налилась новой силой.
Тенистой ночью
Ты насладишься, жизнь отдав.
Пойдем со мною
В реке безбрежной танцевать…
– Я пришел, – покорно отзывается Олег, не отводя от нее зачарованного взгляда.
Возникшая было мысль вытащить меч тает под воздействием песни и музыки. Здесь этой ночью при свете луны сама идея о возможности обнажения этого грубого оружия из хладного железа кажется святотатством.
– Пойдем. – Кора берет его за бессильно опущенную, так и не дотянувшуюся до рукояти ладонь и тянет за собой к беседке… – Пойдем со мной, этой ночью мы будем танцевать вместе. Ты же хотел этого!
В сей вечной сказке
Есть только мы с тобой вдвоем,
И лаской нежной
Мы жизни наши вновь сплетем.
Иди на звуки,
Я жду тебя, любовь моя…
И паутина
Соединит наши сердца.
Танец был прекрасен. Но… Что‑то было не так. Эта песня была словно не настоящей, и любовь и страсть, которые Олег ощущал в каждом движении своей партнерши по этому сказочному танцу, все больше и больше казались ему странной, неумелой подделкой, неуклюжей приманкой для наивных простаков. Все сильнее и сильнее в его душе разгорался злой, черный огонь протеста. «Демоны не могут быть марионетками!» – так можно было бы сформулировать его ощущения словами, если бы он удосужился выразить их вслух. И все же прерывать ее было рано… Пока рано… И меч продолжал покоиться в ножнах.
Ты страстен, милый,
И твой прекрасен смертный час,
Любви под силу
Объединить навеки нас.
Но черным ядом
Отравлена моя судьба,
Прошу, не надо…
Быть может, сможешь избежать…
Поцелуй был сладок. Не то неловкое, быстрое касание, которое произошло еще совсем недавно. Нет. Олег не знал, с чем можно сравнить ту великую и сладкую силу, что наполнила его от этого поцелуя. Казалось, огромная волна вознесла его ввысь, к сияющей над плетеной крышей беседки прекрасной и загадочной в своем вечном величии луне.
Затем нежные губы скользнули ниже, легкая, совсем не сильная боль кольнула шею, и дикий, ни с чем не сравнимый вопль страдания разнесся над зеркалом ручья. Отскочившая от него девушка отчаянно терла лицо, словно стирая попавшую на нее кислоту. Вот только никакой кислоты не было – лишь черная, густая и вязкая кровь демона пузырилась на побелевших губах.
Очарование момента пропало. Странные чары, опутавшие его сознание, исчезли, и Олег понял, что мгновение назад находился на краю гибели и спасся лишь благодаря демонической природе своего тела.
Кровь на губах Коры явственно показывала, какова была участь тех, кто приходил сюда до него. Да и губах ли? Нежная кожа изменялась. Та, кто еще совсем недавно выглядела как прекрасная девушка, превращалась в нечто непонятное и отнюдь не такое привлекательное. Острые жвала выступили из невероятно широко, не по‑людски раздвинувшегося рта. Восемь длинных мохнатых паучьих лап приподняли тело, еще не до конца утратившее человеческие очертания, и холодным блеском сверкнули фасетчатые глаза.
А музыка все звучала, вот только, избавившись от дурмана, Олег уже перехватил магическую мелодию и, не обращая внимания на огромную паучиху, с угрожающим шипением двинувшуюся в его сторону, начал петь сам, подстраивая ритм и звучание наподобие своего любимого тяжелого рока.
Ты, моя дева,
Сгораешь в злом танце
На огненной лаве крови моей.
Бархатной смертью, крадущейся ночью,
Ты обернулась во мраке теней.
Но не сломить тебе сладостным ядом
Меч, что калился в адском огне.
Ты погибаешь, теряя проклятье,
Горестно плачут обрывки теней.
И видимо, была в этой песне, в этой магии сила, потому что ярким огнем вспыхнула мерцающая на жвалах черная кровь, и с тонким вскриком, совершенно не подходящим для монстра, паучиха отпрянула в сторону. Отпрянула и вдруг внезапным прыжком бросилась на Олега.
Легко отклонившись, он мгновенно завершил преобразование, и длинные когти демона полоснули по мягкому брюху, а ядовитые жвала его противника лишь бессильно скользнули по твердой демонической чешуе.
Но корриган и не думала сдаваться. Тихий свист‑призыв и шорох множества лапок заставили Олега насторожиться. Пауки лезли отовсюду. Из глазниц старых, побелевших черепов, «украшающих» беседку, из густых камышей, из щелей между костями…
– А вечер перестает быть томным, – ухмыльнулся демон, оскалив клыки, и встряхнул головой. Тонкие змеи, бывшие его волосами, упали на пол и стремительно поползли к набегающим тварям, злобно шипя и посверкивая холодными глазами.
– Змеи против пауков – ты не находишь, что это символично? Не стоит недооценивать своих противников. Как видишь, шансы выжить у меня все же имеются. – Веселая боевая злость овладела Олегом, и он двинулся в сторону настороженно шипящей паучихи, готовясь атаковать в любой момент. – Интересно, кто победит? Я ставлю на своих питомцев! – с улыбкой, больше похожей на оскал из‑за удлинившихся клыков, заявил Олег своей противнице, обнажая меч и настороженно следя за каждым движением пятящейся паучихи. – Ну что, раунд номер два?
И, коротко взмахнув крыльями, он атаковал, расплываясь в вихре ударов.
– Эх, люди, люди… – спустя тридцать секунд, отскочив подальше, чтобы передохнуть, заявил Олег, рассматривая свой меч. – Что ж вы такое непрочное оружие‑то куете? – сокрушенно вздохнул он.
Мощный панцирь, прикрывающий всю верхнюю часть тела паука, стал непосильным испытанием для заточки его меча, и грозное некогда оружие ныне могло использоваться разве что в виде дубинки.
– Ну что ж ты делаешь, сволочь? – Укоризненно взглянув на корриган, Олег отбросил подведшее его оружие подальше на берег и резко присел, уклоняясь от выпущенной в него липкой нити. – Ты хоть представляешь, сколько с меня точильщик за восстановление настолько испорченной заточки сдерет?
Короткий взмах активированным дархом, и его противница лишается половины левого педипальца. Судя по раздавшемуся яростному шипению, данная потеря для корриган оказалась весьма огорчительной.
– А что поделать? – нарочито грустным тоном поинтересовался Олег, перекидывая пылающий темным огнем магический кинжал из руки в руку и внимательно отслеживая все движения вновь попятившейся паучихи. – Ну‑ну, не обижайся, подруга. Это не я такой, это жизнь такая.
Короткое движение левой ладони – и завороженная постоянным мельканием кинжала тварь не успевает увернуться от небольшого, но очень горячего фаербола, прожегшего приличных размеров дыру в панцире у нее на груди.
Резкая боль в левой ноге внезапно напомнила Олегу, что у него вообще‑то не один противник. Крупный паук размером с суповую тарелку вцепился ему в левую ногу чуть повыше ахиллесова сухожилия, запустив жвала между прикрывающих кожу чешуек.
Как ни быстр был взмах демонических когтей, оборвавший жизнь этого паука, корриган заметила, что он отвлекся, и использовала представившуюся ей возможность на полную катушку. Нет, она не стала атаковать Олега. Видимо трезво оценив соотношение сил, она бросилась бежать.
Восемь ног мелькнули, расплываясь от движения, и огромная живая торпеда промчалась к выходу из беседки, обдав Олега мускусным запахом и безжалостно топча собственных слуг, отчаянно сражавшихся с демоническими змейками.
– Эй, ты куда?! – только и успел крикнуть Олег, наблюдая, как мелькнуло сочащееся желтой слизью из четырех глубоких ран, оставленных его когтями, брюшко. – Мы так не договаривались! – Он распахнул широкие крылья и рванулся в погоню.
Вообще пауки бегают быстро. Когда они чего‑нибудь боятся, то могут бегать даже ОЧЕНЬ быстро. Однако даже самый быстрый бег по земле не сравнится по скорости даже с относительно медленным полетом. Олег же летел отнюдь не медленно и к тому же, вовсю используя преимущества своего возвышенного положения, активно закидывал удирающую корриган множеством мелких фаерболов, буквально поливая бедную паучиху огнем.
Казалось, победа была близка. Олег, находясь на высоте, мог спокойно добивать своего врага, не опасаясь ответных ударов. Однако это только казалось. Сама корриган была категорично не согласна с подобной постановкой вопроса и, убедившись, что шансы сбежать от Олега на открытом месте отсутствуют, решилась на повторную атаку.
Тонкая белесая нить ударила демона в грудь и прилипла. Прежде чем Олег успел полоснуть ее кинжалом, сильный рывок буквально сбросил его с небес на землю. Стоило ему выпрямиться, как длинная нога паучихи распрямилась, и он получил мощный удар в живот. Естественная броня не подвела и на этот раз – острый коготь на конце паучьей лапы не смог пробить прикрывающую его чешую, однако сила удара была такова, что Олег кубарем покатился по траве, сминая полурасправленные крылья.
Не медля ни мгновения, корриган вновь атаковала. Раскрылись ядовитые жала, торжествующе блеснули фасетчатые глаза – блеснули и погасли, тускнея. Полыхающее тьмой лезвие активированного дарха вспороло головогрудь огромного паука, не оставляя ему никаких шансов на выживание. Удар демона упредил атаку на какие‑то доли секунды, определив победителя в затянувшемся сражении.
Со вздохом приподнявшись, Олег пошевелил крыльями, проверяя их работоспособность, после чего перевел взгляд на поверженного врага. Очертания гигантского паука бледнели и расплывались, и вначале неясно, а затем все четче и четче стали проявляться контуры прекрасной юной девушки с ужасающей раной в груди. Черные, сожженные губы с усилием разомкнулись, и до Олега донесся тихий шепот:
– Это был хороший танец, демон… Как жаль, что мы танцевали друг против друга, а не вместе… Быть может, если бы не мое проклятие, у нас могла бы быть иная судьба. Добей меня. – Она замолчала.
Вложенные при создании магического кинжала отравные заклятия делали свое дело, но могучий организм нечисти боролся даже сейчас. Она все еще дышала.
– Как заканчивалась твоя песня? – неожиданно для самого себя спросил Олег.
– О, так, значит, ты все же попал под ее чары? Ну что ж, слушай! И постарайся понять. Я и вправду любила…
– Я понимаю, – серьезно ответил Олег. – Любила. И убивала. Паучиха.
– Да… – Кора попыталась улыбнуться, но быстро оставила эту попытку. – Больно, – пожаловалась она и тихо запела: