Неизбежно приходит время, когда популярность и власть группы достигают своего апогея, а затем постепенно начинают убывать. В конце концов становится очевидным, что гуру вовсе и не собирается принимать на себя руководство миром, по крайней мере в ближайшем будущем. Когда приходит осознание того прискорбного факта, что человечество слишком глупо и слепо, чтобы оказаться способным признать высший авторитет и мудрость гуру, наступает апокалиптическая фаза, и праздник кончается.
Затем события обычно начинают развиваться по одному из двух сценариев. В соответствии с первым, проповедь гуру становится все более пессимистической, в ней начинают звучать апокалиптические (99:) нотки, например: «Скоро цивилизация начнет рушиться, ее ждут страшные бедствия, и только мы сможем их избегнуть, если сумеем отстраниться ото всего происходящего, дабы защитить себя и сохранить свою чистоту. Наша группа выживет, подобно лучу света во тьме; а когда катастрофа минует, мы возглавим Новый век».
Другой вариант таков: для привлечения еще большего числа людей гуру делает эксцентричные заявления — например, о подвластности ему оккультных сил — и дает все более и более невероятные обещания — вроде скорого просветления или даже осуществления мирских желаний, касающихся богатства, любви и власти. Один гуру, как мы уже отмечали, зашел так далеко, что обещал обучить приемам левитации и тому, как стать невидимым. А лидер другой группы заявлял, что посредством соответствующего ежедневного песнопения можно добиться выполнения любого желания и получить все, что заблагорассудится. Такое потакание алчности оправдывалось утверждением, что осуществление всех желаний — это быстрейший путь к отказу от них. На деле ни одна из этих стратегий — ни предсказания грядущих бедствий, ни обещания неимоверных благ — не оказывается в конечном итоге достаточно действенной, поскольку большинство людей предпочли бы настроиться на оптимистическую точку зрения, а неистовые заявления их просто ошеломляют.
При переходе к апокалиптической стадии политика милостивого превосходства по отношению к посторонним, характерная для предыдущей фазы мессианского обращения, принципиально меняется. Теперь внешний мир — это главный объект, который должен пострадать от апокалиптической катастрофы, а потому всякое общение с теми, кто еще не ступил на путь очищения, считается опасным. Кардинальный переход от идеи спасения мира к идее его неизбежной гибели на самом деле направлен на выживание и защиту группы. Любой отступник несет в себе угрозу ее сплоченности и жизнеспособности. Впрочем, растущее недоверие к внешнему миру нельзя назвать абсолютно параноидальным — оно в какой-то мере оправдано, поскольку по мере того, как группа становится более закрытой и эксцентричной, окружающие начинают реагировать на нее более негативно. При этом внутри культовой структуры ее члены начинают под руководством гуру заниматься уже не деятельностью, связанной с духовным очищением, а отвлеченным тяжким физическим трудом, (100:) боевыми единоборствами, военной подготовкой и даже строительством бомбоубежищ, что объясняется как необходимая временная мера для сохранения внутренней «просвещенности» от посягательств погрязшего в смертных грехах мира. Таким образом, от привлечения новых членов группа переходит к самообороне. Страх за будущее становится важнейшим механизмом обеспечения власти гуру и целостности группы.
Неудивительно, что с переходом от оптимистической экспансии к параноидальному апокалиптическому образу мышления в группе начинается разброд и шатание, наименее истовые приверженцы уходят, а у остальных начинают закрадываться сомнения в могуществе и мудрости учителя. В попытках противостоять распаду группа становится более воинственной, и требования к повиновению возрастают. Но даже когда культ переживает не лучшие времена, происходит некоторая вербовка новых членов, призванная восполнить потери. Однако теперь, во времена упадка, «продать» себя гораздо труднее — культ уже не выглядит столь привлекательным или исключительным. Однако наиболее стойкие «его приверженцы все еще ухитряются чувствовать себя избранными, поскольку убеждены, что именно им суждено выжить.
Таким образом, на данной стадии развития культа и гуру, и его последователи становятся замкнутыми, сосредоточенными на своей внутренней жизни, изолированным от окружающего мира. Внешние завоевания сменяются междоусобными перебранками и борьбой за власть. Когда гуру осознает, что большинство членов группы не намерены больше признавать его, он часть пытается компенсировать утраты (если только может себе это позволить) строительством монументальных сооружений, символизирующих его величие. Обычно это памятники или храмы, здания, образцовые общины и учебные центры. Праздник окончен. Теперь обещанные воздаяния откладываются надолго, быть может, в будущие жизни, и заслужить награду можно только упорной работой. Это не только поддерживает активность учеников и не позволяет сбить их с толку, но и просто жизненно необходимо, поскольку поступление средств, довольно обильное в период экспансии, почти прекращается. Поэтому и назначение активно рекламируемых грандиозных строительных проектов в существенной степени сводится к росту земельной собственности лидера (общины или ашрама) или пополнению его казны.
(101:)
Если потребности гуру во власти не удовлетворяются экспансией, то обычно он компенсирует это, добиваясь от своих адептов большего низкопоклонства и усиливая контроль и дисциплину путем жестких предписаний, диктующих, как им следует вести себя в повседневной жизни. Нуждаясь теперь, более чем когда-либо, в том, чтобы оставаться для учеников главной эмоциональной привязанностью, гуру устраняет все, что этому мешает[35]. И хотя, казалось бы, тесная связь с учениками необходима гуру как никогда раньше, он не только не старается сблизиться с ними, а наоборот, еще более отдаляется и обособляется от них, так что даже свои распоряжения теперь он спускает по иерархической лестнице. Все чаще от него исходят утонченно-хитроумные и откровенно прямые предупреждения и угрозы по поводу пагубных последствий неповиновения ему и доверия к чужим. Все чаще можно услышать: «Отказываясь подчиняться гуру, ты обрекаешь на страдания бесчисленное число жизней»; «Как ты можешь рассчитывать на просветление или спасение, если ты непослушен и мало работаешь?», «Ты не должен осквернять себя общением с теми, кто духовно не развит» и т.д.
Хотя гуру по-прежнему призывает к единению всех людей, на деле он все сильнее изолируется от окружающих. Его проповеди — проповеди о любви, но он очень мало заботится о своих подопечных: они стали всего лишь инструментами для его амбиций. Все провалы своих мессианских устремлений и все неудачи гуру (сознательно или подсознательно) списывает на свое окружение. По мере того, как изоляция группы увеличивается, та же паранойя распространяется и на чужих, что в конце концов может послужить импульсом к насилию. Отколовшимся от группы, часто угрожают, их жестоко наказывают, а иногда и убивают. Эта стадия обычно завершается крупным скандалом или трагедией.
Авторитарные структуры, где власть лидера практически безгранична, формируют собственное представление о чувстве долга и единении, когда между своими и чужими возводятся громадные преграды[36]. И пока холод отчуждения не вытеснил чувство единения, этот путь весьма эффективен для достижения поставленной цели. (102:)
Однако возведение этих жестких барьеров не укрепляет культы, а напротив, делает их весьма уязвимыми, поскольку их отношения с окружающим могут развиваться двояко: либо по пути прозелитизма, либо скатываясь к паранойе. Потенциал для насилия и злоупотребления в авторитарном культе всегда налицо, и не только потому, что любое слово лидера является законом, но также и потому, что все посторонние причисляются к категории «чужаков», что во все времена служило оправданием насилию[37]. (103:)