По-видимому, Вселенной присуще нечто, что проявляется через борьбу противоположностей. Вот несколько примеров таких полярных понятий: постоянство и изменчивость, рост и спад, творчество и (395:) разрушение, жизнь и смерть, порядок и хаос, свобода и рок; на физическом уровне — положительные и отрицательные заряды в субатомных частицах; в обществе — конфликт между равенством и различными проявлениями власти; на эволюционном уровне — взаимодействие сотрудничества и соперничества. В такой ситуации легко мыслить дуалистическими категориями, потому что противоположности — самый явный аспект Вселенной, а значит — его легче всего заметить. Ограничения дуалистического мышления связаны с отрицанием других способов построения картины мира. Возможное единство, скрывающееся за кажущимися противоположностями, и диалектические взаимоотношения между двумя полюсами труднее уловить; к тому же они требуют более сложных абстракций и мыслительных процессов, нежели те, на которые способно дуалистическое мышление по принципу «или-или».
К счастью, человеческий разум может оперировать и другими мысленными категориями, позволяющими иметь дело с чрезвычайно важными процессами, не поддающимися линейному осмыслению по принципу или-или. Мышление типа или-или способно справиться только с задачами соответствующего уровня, и попытки использовать его для решения более сложных проблем, не решаемых в рамках дуалистического подхода, всегда приводят к неудаче. То, что исторически получило название «диалектическое мышление», является иным способом работы мысли, позволяющим более адекватно оценить суть взаимоотношений различных процессов.
Если бинарное мышление типа или-или подразумевает статичность и обособленность противопоставляемых категорий, то диалектическое мышление ориентировано на динамические процессы их взаимодействия и выявляет развитие противоположностей, направленное на их объединение. Диалектический подход подчеркивает динамическую связь кажущихся противоположностей и позволяет воспринимать две взаимосвязанные части как единое целое. Каждая из сторон не только абсолютно необходима для существования другой, но и часто содержит в себе аспекты другой противоположности. Жизнь и смерть являются, таким образом, взаимопроникающими, а не взаимоисключающими категориями, так же как контроль и покорность (подчиненность). Подчинив контроль идеологии, можно контролировать собственные эмоции. Подобным же образом действуют привязанность и отчужденность. Привязавшись к одному (396:) человеку или идее, мы отчуждаемся от других, и тем самым выходим из-под их контроля. Даже идеология, пропагандирующая отчужденность, приводит на самом деле к скрытой привязанности к самой идеологии и к эмоциональному контролю, обуславливаемому этим отчуждением. Покорность вызывает появление привязанности к тому, от чего пришлось отказаться в результате «капитуляции», и к сильным чувствам, вызываемым этим действием[156].
Хорошим примером диалектического взгляда на противоположности является диалектическая связь между сотрудничеством и соперничеством. Эмоциональная путаница, с которой для многих связан вопрос соперничества, возникает оттого, что соперничество и сотрудничество принято противопоставлять, а не считать диалектически переплетенными категориями. Простая и утвердившаяся позиция — отдавать моральное предпочтение сотрудничеству, в то же время симпатизируя в душе «победителям». Можно полагать, что соперничество питает эгоцентризм, порождая границы и обособленность. Можно сосредоточиться на агрессивности соперничества: ведь наша победа — поражение другого. И все же очень трудно найти примеры чистого сотрудничества, не «запятнанного» соперничеством. В хороших командах, будь то спорт или бизнес, члены команды действуют сплоченно, чтобы обойти соперников.
Давайте рассмотрим пример деятельности, которая на первый взгляд кажется свободной от соперничества. Группа людей собирается вместе, чтобы помочь соседу построить дом. Нам трудно понять, в чем тут соперничество, поскольку многие действия мы рассматриваем сквозь призму отношения к человеку как доминирующему виду. Ведь во время строительства мы лишаем жилища (а часто и жизни) другие виды обитавших там живых существ. Здесь сотрудничество людей еще больше увеличивает то превосходство, которое мы имели в соперничестве с другими видами.
В последнее время в деловом мире распространилась новая парадигма, согласно которой ценится выигрыш обоих партнеров, а не какой-то одной стороны. Для равных партнеров подобное взаимодействие представляется беспроигрышным. Но до чего же удручающе наивно выглядят имущие, когда чувствуют свою моральную правоту, играя друг с другом в игру без проигрыша и не учитывая влияние своей общей победы на неимущих, находящихся вне игры! (397:)
Возможность играть в беспроигрышные игры — это привилегия. Для того, чтобы войти в такую игру, необходимо сделать какой-то взнос, иначе она не будет беспроигрышной. Мы не собираемся отрицать ценность или перспективность парадигмы беспроигрышных взаимодействий. Просто это еще один пример того, как сотрудничество на одном уровне чаще всего означает соперничество на другом. Тому, кто ставит сотрудничество выше соперничества, очень легко пребывать в неведении относительно этого элемента соперничества.
Соперничество и сотрудничество — два тесно связанных полюса эволюционного развития, которое лежит в основе любых изменений. Соперничество — это эволюционный механизм совершенствования, который расширяет возможности, способствуя развитию мастерства, появлению новизны и красоты. Гармония, связанная с сотрудничеством, очевидна. Однако и во взаимодействии сотрудничества и соперничества тоже есть своя гармония, пусть менее признанная и воспетая. Будучи раз замеченной, она способна открыть более широкую перспективу, которая избавит нас от многих наших неосознанных агрессивных суждений. Если для выживания нам необходимо расширение сознания, а не его ограничение (создаваемое противопоставлением полюсов), то нам следует ясно понимать природу своей склонности к соперничеству, чтобы использовать его там, где оно желательно, и сдерживать там, где разрушительно.
На первый взгляд, соперничество кажется производным от эгоизма, тогда как сотрудничество представляется более бескорыстным. Мы говорим «представляется», потому что, не сули сотрудничество личных выгод, оно встречалось бы куда реже. Сотрудничество может увеличить нашу личную власть, богатство, заслугу и безопасность. Принимая совместное участие в каком-то большем, чем личные нужды деле, человек удовлетворяет свою очень существенную потребность: чувствовать себя элементом социума. К тому же лозунг «Давай, и тебе воздастся сторицей» гораздо более привлекателен, чем лозунг «Давай, и взамен не получишь ничего».
Игнорирование диалектической взаимосвязи между бескорыстным и своекорыстным, между альтруизмом и эгоизмом — причина многих моральных неясностей и дилемм. Оно порождает то, что мы называем духовным парадоксом. Его можно сформулировать следующим образом: именно эгоизм служит препятствием для нашей высокой духовной реализации, лишает нас места в раю или лучшего (398:) последующего воплощения (реинкарнации). Поэтому, стараясь избавиться от эгоизма, мы достигаем своим духовных целей. Парадокс заключается в том, что, сосредотачивая всю свою жизнь на собственном духовном развитии, мы проявляем высшую степень эгоцентризма, только в несколько более скрытом виде. Превознося духовные награды, рели гая изображает их главным образом в виде более возвышенных наслаждений. Однако стремление к наслаждению, каким бы возвышенным оно ни было, есть проявление эгоизма.
Ранние школы буддизма отчасти уловили означенный парадокс, и так называемый «обет бодхисаттвы» стал попыткой разрешить это несоответствие. Бодхисаттвой изначально называли существо, которое считали далеко продвинувшимся на пути к просветлению — состоянию Будды, или нирване. (В наши дни этот термин приобрел более широкий смысл: люди часто принимают обет бодхисаттвы как показатель того, что основное в их жизни — бескорыстное служение другим.) Обет формулируется так: «Я отказываюсь от собственного просветления и буду работать только ради просветления других, пока все живые существа не обретут просветление».
Здесь осуществляется попытка избежать духовного парадокса путем достижения максимальной степени бескорыстия — жертвенного отказа от собственного просветления. Такой обет не только не затрагивает всей сложности и глубины феномена эгоцентризма, но и не решает проблему парадокса. Он предлагает простое, чисто количественное решение — стать еще более бескорыстным. Но это приводит к очередному парадоксу: как можно помочь другим достичь чего бы то ни было (в данном случае просветления), если сам не знаешь, что это такое? Нужно либо иметь представление о том, что означает это пока неизвестное состояние, либо полагаться на слова кого-то, якобы просветленного, о том, какая работа должна быть проведена для достижения этого состояния. В любом случае указать правильный путь может только некий посторонний авторитет (учитель или традиция). Более того, обет бодхисаттвы содержит также скрытый смысл и неявно выраженную цель: если бы человек смог жить в полном соответствии с обетом, он бы достиг просветления, ибо жизнь в согласии с обетом, который заключается в абсолютном бескорыстии, делает его достойным просветления.
Взгляд на категории «бескорыстное» и «эгоистическое» как на взаимосвязанные диалектические противоположности не (399:) устраняет моральных дилемм, но изменяет подход к ним. Усвоение дуалистической морали отрешенности порождает внутренний конфликт между «хорошей» (бескорыстной) и «плохой» (своекорыстной, плотской) частями человека, что создает предпосылки для «недоверия к себе», поскольку человек никогда не сможет стать «абсолютно хорошим»[157].
Предлагаемый здесь диалектический подход — не только интеллектуальный прием. Это способ повысить уровень абстракции и тем самым расширить свой кругозор. Он не отрывает процесс от содержания и тем самым учитывает движение, вместо того чтобы овеществлять абстракцию, превращая ее в нечто застывшее и обособленное. Диалектический взгляд на пары противоположностей — обособление и слияние, закрытие и открытие границ, бескорыстное и своекорыстное, множественность и единичность — может привести к глубокому изменению в душе человека, если такая точка зрения действительно лучше отражает то, как устроен мир. Одна из весьма веских причин полагать, что мир устроен именно так, заключается в том, что предложенная версия объясняет, почему никогда не удавались попытки устранить одну из сторон противоположности.
Перечисленные выше (и некоторые другие) пары кажущихся противоположностей, если рассматривать их лишь в рамках системы «или-или», соответствуют Вселенной, в которой каждый полюс борется с противоположным за первенство. Поэтому чем человек бескорыстнее, тем он менее эгоцентричен, и наоборот. На этой основе строились все морали отрешенности. Оба понятия — и «бескорыстное», и «своекорыстное» — являются абстракциями, поскольку каждое из них абстрагирует лишь одну сторону живого, целостного человека. Будучи абстракциями, они имеют смысл только во взаимосвязи друг с другом. Пользуясь метафорой из теории гештальт-восприятия, они друг для друга — как фигура и фон, нуждающиеся друг в друге, чтобы существовать.
Возможно, самой главной противоположностью является противопоставление общности и разнообразия, «Единственного» и «Многого». Анимистическое мировоззрение не обладало абстракциями для их разделения. Политеизм прославлял разнообразие, населяя мир множественными силами. Монотеизм создал жесткий (400:) дуализм между «Единственным» (Бог) и «Многим» (Божие творения).
И наконец, идеология Единственности породила понятие общности, абстрагируя его от разнообразия, а затем, объявив эту категорию более реальной, придала ей главенствующее значение. Взгляд на общность и разнообразие как на диалектически взаимосвязанные категории порождает более широкую абстракцию, которая признает за отдельными индивидами такую же значимость, как и за составляемым ими целым. Такой подход может поддерживать как бескорыстное, так и своекорыстное, рассматривая то и другое как взаимозависимые полюса мироздания.
Диалектическое мышление может показаться более сложным. Отчасти это связано с тем, что оно отличается от обычного способа мышления, привычного для нашего разума. Оно также более требовательно к умственным усилиям, необходимым для четкого отслеживания непрерывно меняющейся ситуации. Кажущаяся простота дуалистического подхода — продукт искусственного разделения реальности на две части. Возникающие в связи с ним противоречия суть наследие, с которым нам предстоит разобраться. Дуалистическое мышление упрощает жизнь, поскольку позволяет создавать правила, простые для запоминания и механического применения («это хорошо, а это плохо»). Новое время требует новой морали, способной учитывать взаимодействие обоих аспектов человеческой сущности — альтруистического и эгоистического, не придавая последнему оттенка греховности. Ведь этот оттенок ему придает сама устаревшая мораль, построенная на принципе «или-или».
Необходимым условием настоящих перемен является такой пересмотр ценностей, который не просто привел бы к перетасовке старых форм, а по-новому конструировал бы Слово, используя неавторитарные предпосылки. Ибо понимание наших будущих перспектив можно приобрести лишь путем перестройки системы символов и порождаемых ею ценностей. Старый порядок не уступит контроль над системой символов без боя: ведь для него это означало бы полную утрату собственной власти. Настоящая борьба сегодня, на наш взгляд, происходит в сфере контроля Слова. При этом на карту поставлено не только то, каким будет наше будущее, но и то, будет ли оно у человечества вообще. (401:)
Эпилог: Куда нам идти?
За масками авторитарной власти скрывается идея о существовании некоего высшего разума, который знает, что лучше для других. Результатом обычно бывает следующее: кто-то утверждает, что либо сам обладает высшим разумом, либо может правильно истолковать его указания. Подобное наблюдается в разной степени в разных сферах. Самые крайние формы это принимает в тех случаях, когда убежденность в моральном превосходстве сочетается с верой в непогрешимость. Олицетворением такого сочетания является образ гуру, что и послужило поводом для названия нашей книги. Исходя из изложенного, нередко делают вывод, что авторитет больше заботится о нашем благе, чем мы сами, и эта забота о высшем благе объясняется его бескорыстием. Достижимо ли состояние абсолютного бескорыстия или абсолютной непогрешимости — вопрос, по меньшей мере, спорный. Кроме того, возникает еще один вопрос: как можно быть уверенным, что кто-то действительно достиг такого состояния? Как бы то ни было, ясно одно: подчинение другому человеку на том основании, что он претендует на моральное превосходство или на знание верного пути к истине, не только порождает коррупцию и ложь, но и лишает людей личной ответственности.
Рассмотрим стадии развития человеческого индивида в качестве метафоры, помогающей понять наш взгляд на прошлое человечества, на то, где оно находится сегодня и каким должен быть его (402:) дальнейший путь. В этой аналогии доисторический период подобен младенчеству: как и для младенцев, главной заботой человечества в это время было выживание. На ранней стадии жизнь человека целиком зависит от небольшого числа близких людей. С приходом земледелия человеческий род вступил в период детства. Как и у ребенка, этот период примечателен ростом и расширением границ. По мере быстрого увеличения населения на смену небольшим сплоченным группам пришла более сильная авторитарная иерархия. Именно тогда было положено начало тем авторитарным формам, которые сохранили свое господство до наших дней, в том числе и в области современных систем морали.
Промышленная революция и активное использование природных ресурсов, ставшее возможным благодаря достижениям науки, ускорили развитие и расширение границ человечества, ознаменовав начало периода его юности. Этому этапу присуща повышенная сосредоточенность на себе. Подростки совершают поступки, не очень-то представляя себе их последствия, особенно последствия для других людей. Юность нередко бунтует против авторитета взрослых, но не против самого авторитаризма. Как правило, молодежь обращается к старым богам и идолам или создает новых, чтобы следовать им. Часто молодое поколение культивирует с себе нелепую непререкаемую веру в собственную правоту или в правоту своих товарищей, игнорируя любые сведения, которые могли бы их отрезвить. Такая позиция собственной непогрешимости, направленная против сторонних авторитетов, уже сама по себе авторитарна. Кроме того, в юности многие думают и ведут себя так, будто они бессмертны.
Ключевой момент взросления — осознание того, что мы смертны. Такое осознание приводит к смене жизненных ориентиров, что, в свою очередь, меняет основные привычки. Когда мы понимаем, что старение и умирание — это часть жизни, перед нами встает вопрос, как встретить старость и смерть осознанно и достойно. Взрослость — время, когда человек начинает жить, думая об отдаленных последствиях, а не только о сиюминутных радостях. Люди все больше внимания уделяют заботе и уходу, они вынуждены отказываться от излишеств, которые уже не может выдержать начинающий стареть организм. Приходит понимание того, что, хотя смерть и неизбежна, от наших поступков, тем не менее, может зависеть не только продолжительность, но и качество нашей жизни. (403:)
Как переход от юности к зрелому возрасту, как правило, не обходится без некоторой борьбы, так и примирение с реальностью смерти редко проходит безболезненно.
Мы полагаем, что человечество в целом тоже борется с необходимостью проститься с юностью, потому что осознает, что и оно смертно. Речь здесь совсем не о том, что род человеческий исчезнет с лица Земли, когда взорвется Солнце. Человечеству угрожает гибель в результате его собственной саморазрушительной деятельности, и когда мы это осознаем, придется решать по-настоящему важный вопрос: смогут ли люди изменить свои привычки во имя того, чтобы продлить жизнь на нашей планете? Так же как и для отдельного человека, для всего нашего вида такое осознание потребует радикального пересмотра ценностей и умения проявлять заботу и осмотрительность. Людям, как в младенчестве, придется ощутить на себе всю хрупкость человеческой жизни. Разница в том, что теперь, столкнувшись с грозной опасностью, мы способны понять, что выживание или гибель зависят только от нас самих. Как и для каждого отдельного человека, встреча с неизбежностью смерти для человечества в целом — это часть процесса развития, вынуждающая пересмотреть ценности и приоритеты с учетом того, как наши сегодняшние поступки повлияют на наше выживание в будущем. Такой пересмотр необходим для того, чтобы повзрослеть — и каждому отдельно взятому человеку, и всему виду в целом.
Еще один важный элемент, сопутствующий взрослению, — осознание того, что в конечном счете другие не могут знать, что лучше для тебя самого. Авторитарная власть, политическая или идеологическая, оставалась главной формой контроля на протяжении исторического детства и юности нашего вида. Сюда относятся и поиски спасителя, который устроил бы все наилучшим образом. Сама идея спасителя содержит в себе предположение, что существует некто, кто лучше нас знает, что нам нужно, а потому все, что он ни скажет, является абсолютно непререкаемым. Подход к решению проблем в расчете на спасителя не только удерживает людей на стадии детства, но и является первоосновой старых парадигм. Кроме того, это всегда оправдывало насилие и жестокость. Прежние парадигмы непременно опирались на некий авторитет — будь то гуру, вождь, мудрец, аватара, наместник бога на земле или пророк, — который объяснял, что такое жизнь и как надлежит жить. И основной вопрос, стоящий (404:) в настоящее время перед человечеством, заключается в том, как изменить этот старый метод, который мы уже переросли.
Прошлое по природе своей обладает большим преимуществом — его доводы весомы и им сопутствует безусловное доверие. Поэтому вполне естественно, когда приоритет отдают старым решениям, которые работали в прошлом, — сказывается сила привычки или традиции: как известно, всегда легче идти проторенным путем. Столь же естественно верить в то, что старые решения по-прежнему работают, просто их нужно лучше выполнять или проводить в жизнь более настойчиво. Такой курс хорош до тех пор, пока не становится ясно, что все попытки разумнее использовать старые формы лишь ухудшают дело. Наступает момент, когда прошлое больше не в состоянии управлять тем, что происходит сейчас. Когда старые пути ведут в тупик, решения, которые раньше были верны, только порождают новые проблемы. Вот почему сегодня ощущается острая потребность в смене парадигмы.
Ответ на вопрос «Куда идти дальше?» должен стать итогом взаимодействия взглядов разных людей, отражающих их желание не только выжить, но и создать мир, у которого есть будущее. Хотелось бы надеяться, что саморазрушение — не единственный путь, по которому мы можем идти, что у нас достаточно ума и смелости, чтобы в случае необходимости изменить даже самые что ни на есть устоявшиеся шаблоны. Сейчас такая необходимость назрела. Как ни странно, но то, что впереди — тупик, даже хорошо: он подталкивает нас к переменам. Старые системы веры, морали, а также способов организации власти, ее сохранения и использования привели человечество туда, где оно находится сегодня, но дальше вести его они не способны. Все это стало средством самоуничтожения. Если человечество хочет расти и развивать свой огромный творческий потенциал, оно должно осознать, что стоит на грани гибели.
В этой книге мы нарисовали только часть картины, показывающей, насколько глубоко авторитаризм проник в души людей и в общественные организации. В более объемном, упоминавшемся ранее, труде под названием «Контроль», частью которого является эта книга, будет рассмотрен более широкий диапазон вопросов, проблем и убеждений, в основе которых скрыт авторитаризм. Мы решили написать об этом потому, что непременным условием, предшествующим перемене и ускоряющим ее, является понимание не только (405:) того, что перемена необходима, но и того, почему она необходима. Наша книга предлагает не программные решения в форме готовых рецептов, а иной способ осмысления проблем. И прежде всего мы стремимся показать, что если реформа проводится авторитарным способом, то перед нами вовсе не реформа.
Главная опасность для человечества — его многократно усиленная благодаря техническому прогрессу способность нанести непоправимый вред как себе самому, так и экосистемам Земли. В сочетании с авторитарными иерархиями это не только ведет к коррупции, но и дает возможность верхам бездушно эксплуатировать низы. В младенческий период развития человечества, когда благополучие группы зависело от заботы о каждом ее члене, малышей защищали и опекали все сообща. Теперь же детям, будущему рода человеческого, грозит опасность затеряться во всеобщем хаосе, особенно если их родители не могут или не желают о них заботиться. Такое отношение людей друг к другу — еще один яркий пример того, что путь, которым мы идем сейчас, ведет в тупик.
Один из основных источников насилия на нашей планете — это все те же нежеланные, нелюбимые дети, не знающие родительской заботы и ласки. Вырастая, они обычно не только озлобляются и часто вступают на путь преступления, но и становятся «бомбами замедленного действия», которые могут в любой момент взорваться, уничтожив все, что их окружает. На наших глазах рождается мир, полный людей без надежды, часто движимых завистью и злобой, людей, которые ни во что не ставят свою собственную жизнь, а вашу и подавно. Может ли их заботить вопрос сохранения жизни на планете? Повсеместный рост населения в сочетании с непрерывно увеличивающимся разрывом между имущими и неимущими порождает все большее число людей без надежды на будущее. Когда значительная часть наших сограждан лишена надежды, ситуация становится опасной для всех. Если мы хотим выжить, нам нужны люди, верящие в лучшее будущее и достаточно ценящие себя, чтобы заботиться о ближних и о нашем мире в целом. Это предполагает создание жизнеспособной морали, которая ставила бы на первое место ценность человеческой жизни и благо всех наших детей. Общество должно взять на себя роль родителей всех живущих в государстве детей, не возлагая ответственность за них только на законных родителей. (406:)
Создание новой морали — наша общая задача. Но если основа ее останется авторитарной, она обязательно принесет все те же старые плоды: недоверие к себе и беззастенчивое использование людей во имя некоего неопровержимого «высшего» принципа. Можно возразить, что было бы слишком утопично ожидать от обыкновенных людей, чтобы они относились к себе как к мерилу справедливости и надлежащим образом заботились о судьбе мира. Действительно, история еще не знала такого, но ведь и столь острой необходимости никогда прежде не возникало. Дело не в том, что люди должны стремиться к личной ответственности, взаимоуважению и заботе о ближнем, чтобы стать или ощущать себя более нравственными. Нет, все это необходимо для того, чтобы просто выжить.
Наша гипотеза, изложенная в этой книге, заключается в следующем: загадку кажущейся двойной природы человека, в том числе и его способность отделить друг от друга проявления насилия и любви, можно объяснить мощным и глубоким воздействием авторитарного программирования. Если наша точка зрения окажется верной, то это добрая весть: значит, мы не завязли в трясине биологического развития, не зашли в эволюционный тупик. Мы всего лишь погрязли в устарелых убеждениях и методах, которые не дают возможности увидеть открывающиеся перед нами горизонты.
Идея демократии распространилась по свету за исторически короткий период времени потому, что она вселила в людей надежду обрести больший контроль над своей жизнью. Демократические идеалы привели большую часть населения планеты к тому состоянию, в котором оно сейчас находится. Однако демократия сама по себе не способна справиться с главными опасностями, угрожающими сегодня миру, ибо в лучшем случае она может служить лишь отражением ценностей, признаваемых членами демократического общества. Если большинство населения такого общества придерживается (хотя и в разной степени) авторитарных ценностей и убеждений, это налагает серьезные ограничения на демократичность самой демократии. И все же демократия — подлинный пример власти идеи.
Если, как мы утверждаем, современные проблемы есть действительно функция отживших авторитарных убеждений, то это воистину вселяет надежду: кажущиеся вечными структуры на самом деле полностью зависят от убеждений, живущих в сознании людей. (407:)
Хотя убеждения упорно противятся всякой реорганизации, но стоит им измениться, как тут же наступают перемены, принося с собой неожиданные следствия. Уже само по себе ясное понимание скрытой природы и глубины авторитарных убеждений может подорвать их силу.
Для нас надежда заключается в возможности преодоления авторитарного прошлого, в возможности всем вместе построить будущее, в котором самой важной будет считаться задача сохранения нашей планеты в состоянии, пригодном для обитания на ней пестрого разнообразия взаимосвязанных и взаимозависимых форм жизни. Если эта задача будет выполнена, мир станет лучшим местом для всех живущих в нем, потому что впервые со времен младенческого период развития человечества благополучие каждого вновь станет неотъемлемым условием общего выживания.
[1] Связь между святым Словом и властью, а также основными религиозными абстракциями и управлением подробно рассмотрены в главе «Власть абстракций».
[2] О происхождении социальной иерархи и ее связи с земледелием и накоплением подробно говорится в главе «Власть абстракций».
[3] О двойных стандартах, неявно присутствующих в подобных правилах, и о том, как люди ищут этому оправдание, говорится в главе «Фундаментализм и потребность в уверенности».
[4] В главе «Притягательность культовой иерархии» показано, почему принадлежность к авторитарной иерархии облегчает обретение цели и смысла жизни, а также уверенности в себе. Об этом, кроме того, упоминается в разделе «Как распознать авторитарный контроль» в главе «Соблазны капитуляции». (34:)
[5] История становления взаимоотношений между религией и моралью изложена в главе «Власть абстракций». (43:)
[6] См. главу «Фундаментализм и потребность в уверенности». (46:)
[7] См. «Введение: Войны нравов» и главу «Фундаментализм». (49:)
[8] О том, как проявляется действие кармы, кратко говорится в главах «Создаете ли вы свою собственную действительность?» и «Власть абстракций» (50:)
[9] См. главы «Соблазны капитуляции» и «Стадии культов».
[10] Более подробно эта тема освещается в разделе «Функциональная суть просветления» в главе «Единство, просветление и опыт мистического переживания». (54:)
[11] О сути и смысле отрешенности подробнее говорится в книге «Контроль» — в главе «Буддизм и злоупотребления отрешенностью».
[12] Более подробно о сути и ограничениях религии отрешенности см. «Дуализм и отрешенность» в главе «Единство...» и «Системы символов и власть» в главе «Власть абстракций». Глава «Связь с бесплотными авторитетами» дает подробное описание того, как авторитаризм и отрешенность маскируются в современных убеждениях. (55:)
[13] В главе «Власть абстракций» обсуждается, как возник и развивался разрыв между духовным и мирским. (58:)
[14] В нашей более обширной книге «Контроль», в главе «Восток и Запад: взгляд изнутри и извне» обсуждается, какие перспективы открывают восточные учения перед людьми западной культуры. (61:)
[15] См. раздел «Функциональная суть просветления» в главе «Единство, просветление и опыт мистического переживания». (62:)
[16] Хотя концепция гуру пришла к нам с Востока, структура и динамика этой власти, по сути, характерны для любой группы, возглавляемой непререкаемым лидером. Поэтому мы используем термин «гуру» применительно к самым разным лидерам (неважно, как они называются), непререкаемость которых в основном базируется не на физическом принуждении. (65:)
[17] В разделе «Любовная зависимость» главы «Любовь и контроль» показано, как эмоциональная капитуляция, будь то в любви или религии, может стать психологической зависимостью. (67:)
[18] См. раздел «Функциональная суть просветления» главы «Единство, просветление и опыт мистического переживания». (68:)
[19] См. раздел «Побуждение к капитуляции» главы «Уловки гуру». Более подробно о контроле см. главу «Кто контролирует ситуацию».
[20] Буквально — преданность, самоотверженная любовь. (Прим. перев.). (70:)
[21] В главе «Гуру и сексуальные манипуляции» показано, что сексуальная несдержанность не только порочит провозглашаемые идеалы, но и в корне подрывает авторитет самих гуру и их учений. (72:)
[22] Последствия насаждения нежизнеспособной морали описаны в главе «Кто контролирует ситуацию». В книге «Контроль», о которой говорилось выше, в главе «Чему служит бескорыстное служение» подробно объясняется, почему возведение бескорыстия в ранг наиважнейших ценностей не только ни к чему не приводит, но и чревато коррупцией. (75:)
[23] Более подробно об этом говорится в книге «Контроль», в главе «Дуализм родительского авторитета». (78:)
[24] В главе «Атака на разум» описываются некоторые ключевые функции критического мышления и последствия его подрыва. (82:)
[25] В разделе о буддизме книги «Контроль» показано, что медитационные технологии отнюдь не лишены идеологической подоплеки и вовсе не являются простыми и безобидными, как это кажется на первый взгляд, ибо содержат скрытые авторитарные механизмы, явно способствующие насаждению авторитарного мировоззрения. (83:)
[26] См. главу «Притягательность культовой иерархии». (86:)
[27] См. главу «О связи с бесплотными авторитетами». В главе о магии книги «Контроль» также исследуется эта проблема. (89:)
[28] В главе «Единство, просветление и опыт мистического переживания» обсуждается вопрос, касающийся функции просветления, и то, почему ошибочно пытаться решать конкретные жизненные проблемы в рамках парадигмы Единства, не используя в равной степени подход, связанный с понятием разнообразия.
[29] В главе «Буддизм и злоупотребления отрешенностью» книги «Контроль» содержится подробный анализ проблем, связанных с культивированием отрешенности.
[30] В главе «Кто контролирует ситуацию» подробно говорится о различных аспектах действия этого принципа, по большей степени неосознанного. (91:)
[31] О внутренней борьбе см. главу «Кто контролирует ситуацию». (92:)
[32] См. главу «Единство, просветление и опыт мистического переживания».
[33] См. главу «Уловки гуру». (93:)
[34] Подробнее см. «Односторонность понятия единства» в главе «Единство, просветление...». Природа «духовного парадокса» обсуждается в конце главы «Власть абстракций». Об авторитарном использовании парадокса можно прочитать в книге «Контроль» (раздел о буддизме). (94:)
[35] О том, как это делается, см. «Гуру и сексуальные манипуляции».
[36] Мы называем «культом» такие структуры, где власть лидера несомненна и он считается непогрешимым. Термин
«гуру» мы используем в отношении любого такого лидера. Подробнее об этом см. «Религии, культы и духовный вакуум». (102:)
[37] См. главу «Джим Джонс и массовое самоубийство в Джонстауне». (103:)
[38] О существовании неавторитарных иерархий говорится в главе «Авторитет, иерархия и власть». (105:)
[39] О том, что стимулирует самосовершенствование, см. главу «Кто контролирует ситуацию». (106:)
[40] Подробнее о мессианской фазе становления группы см. главу «Стадии культов». (107:)
[41] В главе «Уловки гуру» описаны и другие способы, к которым гуру прибегают для поддержания своего авторите-
та. (108:)
[42] Здесь говорится лишь о гуру-мужчинах, поскольку во всех известных нам скандалах на сексуальной почве были замешаны духовные лидеры мужского пола Причин тому множество, но мы их здесь не будем обсуждать. Отметим лишь, что случайные половые связи у женщин считаются более предосудительными, чем у мужчин, а женщина, стоящая у власти, вообще должна быть безупречной. (113:)
[43] Это подробно описано в книге «Контроль», в разделе «Корни авторитаризма».
[44] Глубинный анализ изменений авторитарной психологии приводится в главе «Кто контролирует ситуацию».
(120:)
[45] В главе «Любовь и контроль» подробно обсуждаются сложные проявления идеалов бескорыстия в динамике человеческих взаимоотношений. (125:)
[46] См. главу «Любовь и контроль». (127:)
[47] В главе «Гуру, психотерапия и подсознание»уже говорилось о глубочайшем самообмане, заключающемся в уверенности, что человек, достигший духовного совершенства, более не подвластен подсознанию. (129:)
[48] См. главу «Единство, просветление и опыт мистического переживания». (132:)
[49] В главе «Кто контролирует ситуацию» рассматриваются и иные модели взаимозависимости, я также всесторонне анализируются причины их возникновения. (134:)
[50] Настоящая глава представляет собой попытку логической реконструкции событий на основании приведенных высказываний Джонса. Это всего лишь предположение, не претендующее на то, чтобы считаться единственно верным объяснением происшедшего. (138:)
[51] См. главу «Сатанизм и культ запретного». (139:)
[52] Подробно о «перекладывании проблем» говорится в главе «Гуру, психотерапия и подсознание».
[53] О психологической обр