Теории общности завоевывают все больше сторонников, поскольку становится очевидным, что разобщенность и бездумный эгоизм — первостепенные причины превращения Земли в планету, непригодную для жизни. Модель Единства привлекает всех, кого волнуют вопросы экологии и мира, потому что она, как кажется на первый взгляд, заставляет людей осознать, что все в мире взаимосвязано, а именно это необходимо для благополучия планеты. Опасность холистического мышления заключается в том, что в этой схеме мироздания не находится равноправного места для обособленно-
сти. (352:)
В рамках философии холизма существует направление, утверждающее, что все предметы и явления в едином космосе столь тесно взаимосвязаны, что любое изменение в любой его части влияет на все остальное. При таком подходе все существующее рассматривается как гигантская подвижная система (мобайл), приходящая в движение от малейшего прикосновения. Если следовать логике холизма буквально и воспринимать эту теорию всерьез, то придется поверить, что движение песчинок на морском берегу может стать причиной или следствием, скажем, пожара в Бронксе или взрыва далекой звезды, — к такого рода предположениям приводит признание превосходства целостности над разнообразием.
Тяга к подобному «горизонтальному» холистическому подходу нередко свидетельствует о наличии скрытой антииерархической политической установки. Для иерархических концепций характерно «вертикальное» мышление, подразумевающее формирование и поддержание всевозможных барьеров и границ — признака разобщенности. Преобладание такого подхода и присущих ему оценок служит обоснованием царящего в мире неравноправия («я лучше тебя»). Поэтому в борьбе за справедливость очень соблазнительно бывает попытаться разрушить вертикальную структуру и иерархию. Однако, на наш взгляд, это может стать лишь очередной попыткой действовать по принципу или-или, отрицая реальность обособленности и межличностных барьеров. Не признавать, что подобные границы действительно существуют и что без них жизнь была бы невозможна, — значит отрицать реальные взаимоотношения, ибо отсутствие границ означает отсутствие субъектов отношений[132].
|
|
Любые взаимоотношения между любыми системами основываются на горизонтальных и вертикальных связях, а любая система обладает определенными границами, которые могут пересекать другие системы, расположенные выше, ниже или на одном с ней уровне. Так например, молекулы, входящие в состав клетки, находятся на более низком по сравнению с ней уровне, в то время как орган живого существа, в состав которого эта клетка входит, находится на более высоком уровне, и т.д. Человеческое существование можно рассматривать как иерархию взаимодействующих систем — от субатомной до общественной. Очевидно, что наиболее тесные (353:) взаимоотношения возникают между смежными системами, границы которых постоянно пересекаются.
Однако вовсе не обязательно, чтобы все происходящее в системе выплескивалось через ее границы, воздействуя на смежные системы. Так, брошенный в озеро камешек вызывает появление волн, которые вскоре исчезают, даже не достигнув берега и не оказав никакого влияния как на сам водоем, так и на живущих в нем рыбок.
|
|
Данное утверждение совсем не означает, что движение камешка или песчинки не может иметь далеко идущих последствий. Но это значит, что границы систем реальны и воздействия действительно могут быть локализованы или ограничены. Фактически одна из первоочередных функций границ и состоит в том, чтобы защищать находящееся внутри от ненужного или случайного вмешательства извне. Само по себе утверждение, что все взаимосвязано, не объясняет, как именно все взаимосвязано, какие предметы или явления оказывают большее влияние, нежели остальные, а какие вообще никак не влияют друг на друга. Если бы гигантский метеорит уничтожил Землю, то Солнце, вероятнее всего, уцелело бы, но не наоборот.
Будь все так тесно взаимосвязано, как в мобайле, трудно было бы найти место для человеческой свободы ведь чтобы свобода могла стать реальной, необходима определенная степень обособленности[133]. В любой системе вертикальность и горизонтальность неразрывно связаны (одно имеет смысл только по отношению к другому, и наоборот). И хотя в данной книге подвергаются критике авторитарные иерархии (вертикальность) и одобряется принцип равенства людей (горизонтальность), мы не собираемся исключать или принижать вертикальные структуры в угоду горизонтальным. Подвергнуть равенство и иерархию диалектическому преобразованию, вместо того чтобы подходить к ним как к взаимоисключающим категориям типа или-или, — один из способов лишить иерархию авторитарности, сохранив при этом ее служебную роль[134].
Некоторые современные буддийские теории используют принцип взаимосвязанности с присущей ему «бесшовной» целостностью бытия, чтобы продемонстрировать иллюзорность границ. Неслучайно (354:) сторонники такого рода целостности используют статичное существительное «связанность» — производное от пассивного безличного причастия (связан). Это позволяет им заявить, что связанность не предполагает существования двух, субъектов и не содержит обособленных элементов или компонент. При этом они не хотят замечать, что существительное «связь» и активный глагол «связывать» подразумевают наличие чего-то, что вступает во взаимодействие, а следовательно, существование реальных границ, индивидуализирующих и обособляющих эти субъекты.
|
|
Для установления связи необходимы контактирующие друг с другом различимые предметы или системы, обладающие границами (пусть даже проницаемыми и подвижными). Бессмысленно говорить о связи, если нет границ и некоторой степени обособленности. Хотя Вселенная может состоять из иерархий взаимосвязанных и перекрывающихся систем с неустойчивыми границами, все же у каждой системы такие опознавательные границы существуют, и они позволяют ей устанавливать связь с другими системами. Без этого Вселенная была бы одним огромным неструктурированным объемом — чем-то, напоминающим буддийское представление о Пустоте.
Буддийская концепция Пустоты утверждает, что абсолютная реальность лишена каких бы то ни было отличительных черт и по сути своей идентична понятию Единства. Вместо индуистского представления об иллюзорности мира (майя) буддизм выдвигает утверждение о всеобщей изменчивости, превращая в иллюзию постоянство, а значит, и личность. Оба учения служат одной и той же цели — отрицанию обыденной реальности (мира индивидуальных форм). Первейшая задача буддизма — избавление от страданий — сопряжена с избавлением от индивидуального «я», поскольку страдания связаны с его «нереальными» границами. Объявление всеобщей взаимосвязанности главной реальностью в мире изменчивых форм есть попытка избавиться от субъектов, которые вступают в связь (и страдают), а заодно и от менее привлекательной в эмоциональном плане традиционной концепции Пустоты. На деле это не что иное, как все тот же скрытый дуализм в мире реальности и иллюзий, какие бы названия ему ни давали.
Чередование процессов объединения (синтеза) и разъединения (распада) во Вселенной указывает на то, что разделение и обособленность по меньшей мере столь же реальны, сколь и (355:) взаимосвязанность. Это означает, что мироздание имеет «швы», и проблемы, порожденные эгоизмом, нельзя решить, свалив на него всю вину или отрицая его реальность. Все равно нам никуда не деться от простых истин: что бы мы ни ели, морковку или говядину, это подразумевает уничтожение одного для блага другого; люди живут за счет природных ресурсов, и когда население чрезмерно возрастет, оно уничтожит природные системы; разрушение и насилие — такие же составляющие мироздания, как созидание и любовь.
Древние изображения змея, пожирающего свой хвост, — это символ того, что единство включает в себя процесс самопоглощения и самоиспользования. Возникает вопрос: как это происходит, то есть как далеко распространяется забота и где та грань, за которой начинается использование? Мысль о том, что существу просветленному, реализовавшему себя или преодолевшему пределы своего «я» не нужно ничего знать о существовании этой грани, абсурдна, поскольку и перед ним всегда встают вопросы: «Что мне есть?» и «Что мне использовать для собственного выживания, для собственной выгоды, для собственного удобства, удовольствия или забавы?» Где проходят границы между заботой и использованием (два основных полюса обособленного бытия), которых мы решили придерживаться?
От ответов на эти вопросы зависит очень многое, как для человека, так и для общества.
Ощущение взаимосвязи между людьми может быть очень мощным и ценным переживанием, помогающим облегчить страх и отчаяние. Но попытки сделать из него некую панацею, способную нужным образом изменить человеческое сознание, — всего лишь очередное свидетельство стойкости представлений о том, что все решает чистота помыслов. Некоторые даже считают, что безоговорочная любовь или сострадание — непременное условие выживания человечества, то, без чего невозможен необходимый эволюционный скачок, и чем более бескорыстны эти чувства, тем лучше. Это уже рецепт, предписывающий людям, какими им следует быть, и показывающий, как можно измерить их гуманность. Здесь легко увидеть все ту же старую мораль отрешенности, клеймящую эгоизм, но только в замаскированном виде. Абсолютные стандарты, которые она выдвигает, авторитарны и иерархичны: чем больше любви, всепрощения и милосердия проявляет человек, тем он лучше. Такой прямолинейный подход не может учесть того, что открытость к (356:) контактам не всегда уместна, а границы и самозащита иногда нужны и выполняют созидательную роль[135].
В то время как общность или взаимосвязанность объявляются святыней, сами люди и их насущные потребности не вписываются в рамки категории «святости». Выделение «святости» в отдельную категорию всегда приводило к созданию религий отрешенности, которые получали право определять и то, от чего необходимо отрешиться, и высшее благо, к которому приводит такая отрешенность. Идея высшей ценности жертвенности и самоотрешенности все еще является частью многих современных теорий, какими бы далекими от религии они ни были.
Каждая система морали вынуждена как-то определить свое отношение к эгоизму. С этим связаны проблемы индивидуального и коллективного выживания, а также неравномерного распределения власти и привилегий, что объясняется как генетическими, так и социальными причинами. Духовность, присущая мировоззрению Единства, создает высокие идеалы бескорыстной моральной чистоты, которые успешно работали в условиях авторитарных иерархий. Индуистские ашрамы, буддийские монастыри Тибета, центры дзэн-буддизма — все это авторитарные иерархии. Долг, послушание и жертвенность — вот основные ценности авторитарных структур, обеспечивающие их функционирование. Когда общность ставится выше разнообразия, будь то главенство «Одного» над «Многим» или государства над человеком, — всегда находятся те, кто, занимая более высокое место в иерархии, диктуют нижестоящим, что такое общность и чем во имя нее необходимо пожертвовать.