Вместе со мной в доме живут другие люди. Я привыкла к ним, а они привыкли ко мне, хоть и не подозревают о моей истинной природе.
Я их не тревожу. Я снова заперта в Темной Комнате, но сейчас в ней есть окна, через которые я могу наблюдать за внешним миром. Это интересно. Очень редко я всё-таки вырываюсь из Темной Комнаты, но ненадолго.
Не так давно я узнала, что Он умер. Горе и гнев мои были ужасны. В одну из ночей я вырвалась из своего укрытия и изрядно напугала моих соседей.
Несколько безумных ночей я металась по Темной Комнате, проклиная Человека с Холодным Сердцем, который запер меня в ней много лет назад. Я вспоминала каждую минуту, что мы проводили когда-то вместе с моим Любимым.
Одиннадцать лет прошло с тех пор, как я увидела его впервые. И три года прошло с того дня, когда мы виделись в последний раз.
Я помню всё, будто это было вчера. Я не способна забывать.
Позже выяснилось, что слухи о Его смерти были сильно преувеличены.
Он жив! Мало того, он едет к нам! Он едет ко МНЕ.
Из всех жильцов нашего дома только я и моя соседка – юная девушка – рады Его приезду. Она тоже, как и я, неравнодушна к нему. Они когда-то дружили. Ей повезло – она рождена человеком, а не злобным призраком, и способна встречаться с ей подобными.
Только девушка догадывается о моей природе. У нее повышенная чувствительность ко всему, что твориться в мире. Люди называют таких экстрасенсами. Иногда мне кажется, что она видит меня – видит, как я неслышно ступаю за спинами, как смотрю из темных углов. Она страшится меня.
Все смертные люди страшатся таких как я. И не зря.
Вместе с Ним к нам едут еще двое. Одна из них – женщина. Что ее связывает с Ним? Я уже заранее ненавижу ее.
Я с нетерпением жду их приезда, горю желанием увидеть Его и выяснить, что связывает Его и эту женщину.
Возможно, я убью ее. Я убью каждого, кто встанет между мной и Ним.
***
Я опасался, что моя колченогость вызовет множество проблем во время путешествия. Как выяснилось, боялся я напрасно. Аэропорты прекрасно оборудованы для инвалидов вроде меня, везде есть коляски на колесах, перепады уровней всюду оборудованы пандусами. Винни, Гор и персонал аэропортов носились со мной, как с хрустальной вазой. Костыли пригодились лишь пару раз, когда я ходил в туалет – да и то в обществе молчаливого, но внимательного Гора.
В самолетах из Роднинска в Москву и из Москвы в Лондон не произошло ничего сколько-нибудь запоминающегося. Винни, зажатая между мной и Гором, по обыкновению слушала музыку с закрытыми глазами. Гор равнодушно смотрел в иллюминатор на белое облачное покрывало внизу. Я лениво наблюдал за траекторией нашего полета на экранах, свисающих с потолка.
Мне почему-то запомнились лишь два незначительных события во время полета.
Первое событие связано с Винни. Она задремала и уронила голову мне на плечо. Проснулась и резко отстранилась.
Я попытался пошутить.
– Теперь, когда мы жених и невеста, это было бы естественно, – сказал я по-английски. – Не правда ли, Ребекка?
Винни засопела.
– Странно, что Иноземцев решил сделать так… – неохотно ответила она по-русски. – Я и не подозревала, что у него такое странное чувство юмора.
– Вряд ли это чувство юмора. Он ничего не делает зря.
– Что ты хочешь сказать?
Я пожал плечами. Временами меня мучила мысль, что Иноземцев знает о моих глюках в Бездне, хотя я никому не рассказывал подробности. Правда, я проболтался в первые же минуты после пробуждения, спросив у Винни, соблазняла ли она меня.
Если видение той ночи было навеяно моими собственными тайными желаниями, а не волей Хорджахаса, значило ли это, что я мечтаю о близости с Винни? И это после того, что случилось с Дашей?
Хотя что здесь удивительного? После такого длительного воздержания меня бы и на бабу Клавдию потянуло, будь она рядом. Чего уж говорить о Винни, юной и соблазнительной?
Внезапно в моей памяти возникла Даша – одинокая и испуганная, посреди темной равнины, окруженная армией мертвецов… Я практически услышал ее шепот, пробившейся сквозь завывания ветров Бездны: «Кирилл…»
Я отвернулся от Винни, все еще ждущей ответа, и уставился на тележку стюардессы. Желание продолжать разговор и думать на тему эротических фантазий пропало начисто. Винни тоже промолчала.
…Второе событие связано с Гором.
Уже миновало два часа, как мы вылетели из Москвы. Позади нас сидела семейка из молодой супружеской пары и ребенка – шумной и гиперактивной девочки лет пяти.
Когда ребенок убежал от родителей в хвост самолета в первый раз, мать громко крикнула:
– Кристина, вернись немедленно!
При этих словах Гор дернулся, как от разряда электрошокера. Вытянул шею и завертел головой. Через минуту он уже успокоился и задремал. Иллюминатор застилала серая мгла.
Вероятно, он и сам не понял, почему имя Кристина нашло в нем отклик. Сестренку он не помнил, но память не исчезла совсем. Настоящий Гор все еще жил где-то в глубинах бессознательного.
Оставалось лишь надеяться и верить, что когда-нибудь он вернется.
Я подумал о Кристине, сестренке Дмитрия, погибшей много лет назад. Что стало с ее духом? Нашел ли он покой за пределами реальности? Или поныне бродит призраком по Бездне в кровавых лучах мертвой луны? Если Кристина стала одной из тех призраков, о которых упоминал Столяров, сохранила ли она природную доброту или превратилась в злобного монстра, одержимого идеей мести?
Так, размышляя о том, о сем, я задремал.
***
В международном аэропорту Лондона мы приземлились вечером, и я благополучно проспал этот момент.
После всех регистрационных процедур и получения багажа, мы направились к выходу из аэропорта. Винни катила за собой чемодан и на плече поддерживала объемную сумочку. Гор тащил мои чемоданы, а за спиной у него висел здоровенный рюкзак. Я же с трудом тащил самого себя, орудуя костылями.
Перед выходом выстроилась длинная шеренга встречающих с табличками. Я ожидал увидеть наши фальшивые имена, но встречавший нас человек поступил умнее.
– Over here! – позвала Винни, входя в роль англичанки Ребекки. Произношение у нее было превосходное, от англичанки не отличишь.
Я заметил табличку, на которой было написано черным маркером «PAUL TALBOT». Держал ее приземистый старичок в шляпе и плаще. Лицо у него было круглое, гладкое; Талбот напомнил мне хоббита Бильбо из «Властелина колец». Однако в отличие от Бильбо Талбот не улыбался, он сохранил постную мину, даже когда мы с ним поздоровались.
– Добро пожаловать в Лондон, – вежливо, но суховато произнес он. – Следуйте за мной, пожалуйста.
Вслед за ним мы выбрались из здания аэропорта. Опускались сумерки, но огни аэропорта разгоняли мрак. На стоянке перед нами выстроилась куча такси, от желтого цвета запестрело в глазах. У Талбота оказалась новая добротная машина – праворульный джип «Фольксваген Туарег». Мы загрузили багаж, и Талбот без лишних слов рванул с места.
На этот раз я очутился на переднем сидении, а Гор и Винни расположились позади.
Талбот оказался человеком неразговорчивым и необщительным. Он молча лавировал в автомобильном потоке, не глядя на пассажиров.
Некоторое время мы все молчали тоже, таращась в окна. Полюбоваться Лондоном не получилось – темнело всё сильнее, кроме того, зарядил мелкий нудный дождик. Огни автомобильных фар, рекламы и витрин ничем особо не отличались от огней любого другого города, если не считать того, что все светящиеся надписи были сделаны только на английском языке. Еще немного смущало левостороннее движение, мне постоянно казалось, что мы едем по встречке, и сейчас в нас кто-то врежется.
Через час с небольшим мы миновали окраину города и по обеим сторонам потянулись пустоши с редкими домиками. Дождь слегка усилился. Время от времени я читал таблички с названиями населенных пунктов.
– Прошу прощения, нам еще долго ехать? – обратился я к Талботу.
– Да, – коротко ответил тот.
– Как долго? – не отставал я.
– Примерно полтора часа.
Я закряхтел. Чертов старикашка начинал меня раздражать.
Однако, несмотря на немногословность, Талбот оказался мужиком точным. Ровно через полтора часа езды по землям Британской Короны мы притормозили возле чугунной ограды, за которой в свете фонарей белел трехэтажный особняк в викторианском стиле.
Время было далеко за полночь. Винни, задремавшая на заднем сидении, захлопала глазами и потянулась, как кошка. Гор, который тоже уснул, открыл глаза, словно и не спал вовсе, и с любопытством уставился на особняк.
Талбот так же молча открыл дверцу и принялся вылезать из-за руля.
– Это дом, где мы будем жить? – окликнул я его.
– Да, – Талбот натянул шляпу пониже и выбрался под дождь.
В машину ворвался холодный влажный воздух и согнал остатки сонливости. Мы вылезли из салона под ночной дождик. Гор оббежал машину и помог мне выйти, Винни заботливо накинула мне на голову капюшон. Я порадовался, что темно и не видно, как я покраснел. Эти двое – прямо вылитые мои родители.
На улице было тихо и мирно, мокрый асфальт блестел в лучах редких фонарей. Прямо за чугунной изгородью раскинулся небольшой садик. Деревья стояли голые, похожие на черные скелеты. Особняк, судя по пятнам мха и трещинам на стенах, был старым и ремонтировался давно.
– Вы будете жить с нами? – снова спросил я Талбота, пока тот стоял возле открытого багажника и следил, как Гор выгружает багаж.
– Нет, – ответил недружелюбный хоббит.
На меня накатило раздражение.
– Может быть, вы хотя был скажете, чей он?
Талбота ничуть не задел мой агрессивный тон. Он сказал:
– Его хозяин – некто Железнофф, весьма богатый джентльмен из России. Но здесь он не живет. Здесь живет его дочь, а также жена. Миссис Железнофф больна и редко покидает свою комнату. С ними проживают садовник и горничная. Всего четыре человека.
Что ж, краткое и исчерпывающее сообщение. Я задумался. Странная компашка от Иноземцева. Что их всех связывает?
Талбот захлопнул багажник и, подойдя к калитке, нажал на незаметную кнопку. Через три минуты откуда-то сбоку вышел здоровенный верзила в дождевике. Несмотря на полумрак и дождь, я разглядел его вытянутое лицо с резкими чертами в обрамлении длинных черных волос.
Верзила поглядел на нас с высоты двухметрового роста, кивнул Талботу. Потом клацнул замком и открыл калитку.
– Добрый вечер, леди и джентльмены, – на удивление мягким и высоким голосом проговорил он. – Прошу, проходите. Меня зовут Джеремия Доусон, я работаю в этом доме садовником, дворником и иногда сантехником. Позвольте, я помогу вам с багажом.
– Счастливо оставаться, господа, – сказал Талбот, когда Доусон, ухитрившись захватить сразу четыре чемодана, двинулся к особняку. – Должен предупредить, этот дом с привидениями. Хотя всё лучше, чем Лаутус.
Талбот запрыгнул в машину, двигатель заработал, и чопорный англичанин скрылся за поворотом.
Мы трое проводили его взглядами.
– Этот человек верит в привидения, – сказал Гор, выпуская изо рта облачка пара.
– После всего, с чем мы столкнулись, я тоже верю, – проворчал я.
Винни произнесла по-русски:
– Ох, не нравится мне всё это.
Я повернулся к ней.
– О каком Лаутусе он говорил, Винни?.. То есть, Ребекка?
– Не представляю себе, – протянула она.
Размышляя над странными словами Пола Талбота, мы вошли в калитку, прошли по вымощенной булыжниками дорожке к парадному входу и очутились в просторном холле. Стены были обшиты деревом, под потолком висели две роскошные люстры; множество старых, но, видимо, удобных кресел создавали уют. В дальнем конце холла располагался камин, в котором еще тлели угольки.
Из холла на второй и третий этажи вела витая лестница.
– Awesome! – прошептала Винни.
– Охренеть, – выразился я более конкретно, не особо смущаясь, что выражаюсь нецензурно. Когда-то выругаться для меня было чем-то сверхъестественным, а сейчас – запросто.
– Прошу потише, господа, – строго одернул меня Джеремия Доусон. – Леди Тэт больна, а ее дочь еще спит…
– Я не сплю, Джей-Джей, – раздался нежный высокий голос. Ее обладательница спускалась по лестнице. В полумраке мы ее и не заметили.
Длинные темные волосы, фарфоровая кожа и темные глаза – я сразу ее узнал. Она присутствовала на «похоронах» Гора. На вид ей было не больше девятнадцати-двадцати лет, невысокая и в целом хорошенькая. Неплохая фигура, но не лучше, чем у Винни.
– Меня зовут Мира, – представилась она по-русски. – Мира Даринская. Мы, кажется, с вами встречались.
Она задержала взгляд на Горе. Я глянул на него. С его лицом творилось что-то странное. Он не отрывал от Миры глаз и морщился, как от боли. Явно пытался что-то вспомнить.
Впрочем, долго это не продолжалось. Вскоре Гор снова стал спокойным и серьезным.
***
Мира Даринская подошла поближе. На ней был домашний халат и пижамные штаны. Я осознал, что мне и Гору она по плечо, а каланче Джеремии и вовсе дышит в пупок. Но вела она себя далеко не как маленькая девочка. Была спокойна и приветливо улыбалась, в отличие от чопорного Пола Талбота.
– Виталий, – представился я.
– Ребекка, – сказала Винни.
Мира кивнула нам.
– Ты меня не помнишь, Дмитрий? – обратилась она прямо к Гору.
Тот пожал плечами и криво улыбнулся. Он выглядел слегка смущенным.
– Простите… Ваше лицо кажется мне знакомым, но… Я не помню, когда и как мы познакомились. Хотелось бы узнать…
Мне тоже хотелось бы узнать, подумал я. На похороны она приехала аж из Англии, значит, Гор дорог для нее.
– It doesn’t matter, – Мира снова перешла на английский. Судя по всему, даже не заметила, что поменяла язык. – Главное, ты жив. А ведь я не сомневалась, что ты умер. Доктор – просто виртуоз по части того, чтобы морочить людям головы.
Это она про Иноземцева, понял я.
– Мы все не сомневались, – негромко сказала Винни.
– Как хорошо, что это оказалось неправдой, – Мира улыбнулась Винни, в глазах у нее блеснули слезы. Теперь, когда она встала ближе, я сообразил, что глаза у нее вовсе не темные, а насыщенного бирюзового цвета. Никогда прежде не встречал таких глаз.
Мира перевела дыхание, и я догадался, что она с трудом сдерживается от того, чтобы не броситься Гору на шею.
– Мы с Дмитрием познакомились в очень тяжелое для нас обоих время, – сочла нужным пояснить Мира. – Мы подружились… А теперь он воскрес из мертвых и ничего не помнит… Гадство просто какое-то!
– И не говорите, – подтвердил Гор.
Мы с Винни одновременно прыснули. Атмосфера заметно разрядилась.
– Короче, я покажу вам ваши комнаты, – сообщила Мира с таким видом, точно мы с ней стародавние друзья. – Джей-Джей отнесет багаж. Джей-Джей, – обратилась она к дворнику и по совместительству сантехнику. – Дмитрий будет спать в зеленой комнате, Виталий – в лазурной, а девушка, Ребекка – в гранатовой.
Все вышеперечисленные разноцветные комнаты находились на третьем этаже. Джеремия унесся с нашими чемоданами вперед, потом пошла Мира. Шествие замыкал я с костылями, поддерживаемый с обоих боков Гором и Винни.
Подъем дался мне нелегко. В былые времена я преодолел бы эти несчастные шесть пролетов со скоростью горного козла. Теперь же мне понадобилось гораздо больше времени и усилий.
Еще на середине первого пролета я ненадолго остановился, чтобы поправить задравшиеся из-за костылей рукава. При этом глянул на приоткрытую дверцу чулана прямо напротив, позади резных перил. На короткое мгновение мне почудился чей-то пронзительный взгляд из темноты чулана.
Ощущение тут же пропало.
– Что? – спросила Винни тихо.
– Нет, ничего, – так же тихо отозвался я. Повысив голос, поинтересовался у Миры, ожидающей нас наверху: – Талбот говорит о привидениях в доме. Это он серьезно?
– Увы, – отозвалась она, – мистер Талбот совсем не умеет шутить.
Мы с Гором и Винни переглянулись.
Мира фыркнула.
– Да бросьте! Вы же в Англии!.. Здесь люди считают, что в каждом старом особняке просто обязано водиться привидение. Для солидности, так сказать.
– А кто такой Лаутус? – спросила Винни.
– Лаутус? – удивилась Мира. – Не знаю. Ну, так вы идете?
Все три комнаты, в которые нас разместила Мира, выходили дверями в один узкий и темноватый коридор. Моя комната была обклеена лазурными обоями с синими прожилками. В ней стояла двуспальная кровать, комод, массивный дубовый шкаф, низкий журнальный столик и пара кресел. Одно узкое окно, занавешенное тяжелыми шторами, открывало вид на ночной сад.
Шел третий час утра, времени подремать хватало. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и приготовились завалиться в постели. Мира сказала, что завтрак обычно в девять, но его можно отложить на более позднее время. Мы ответили, что делать этого не нужно, потому что к девяти мы уж как-нибудь встанем.
Прежде чем лечь, я проковылял по залитой электрическим светом комнате, выглянул в окно, изучил шкаф и остановился у кровати. Ну вот, я и в Лондоне. Городе, где я должен быть уже давно. Подумать только! Теперь будет не так стыдно, когда буду врать родителям по скайпу или телефону.
Хотя, признаться, и до этого мне было не слишком-то стыдно.
Я выключил свет и лег в постель. В комнате было прохладно, но под толстым одеялом – тепло и приятно. Сквозь щель в занавесках в помещение сочился свет уличных фонарей. В доме царила сонная тишина, лишь откуда-то издалека доносился натужный рев байков. После утомительного перелета и мытарств в аэропортах меня быстро одолела дремота.
Я успел подумать о Роласе. Что-то он пропал в последнее время, не посылает никаких видений. Может, он уже сказал всё, что хотел? Самое главное – это Знак Первых Богов, который хочет знать Хорджахас. Я его запомнил, несмотря на сложный рисунок.
Разумеется, я рассказал про него Иноземцеву. Артур Григорьевич, вопреки моих ожиданиям, не просил нарисовать его на бумаге, а лишь отметил, что Знак нам еще понадобится в будущем.
Что ж, будем ждать этого будущего…
***
…Я проснулся от сигнала смартфона, который я настроил так, чтобы проснуться полдевятого.
Нельзя сказать, чтобы я зашибись как хорошо отдохнул, но посвежел и прилив сил почувствовал явственно. Одевшись, подтянул к себе опостылевшие костыли и отправился на первый этаж. Думал при этом, что необходимость бегать на третий этаж и обратно скоро встанет у меня в горле колом. И почему тут нет лифта?
На полпути вниз меня догнал Гор и помог спуститься в столовую – просторную комнату, тоже с камином, который растапливали последний раз, судя по виду, еще при Царе Горохе, то есть при Вильгельме Завоевателе. Там уже сидели Винни и Мира, переодевшаяся в свитер и просторные брюки.
На стол подавала тетка лет пятидесяти в кружевном фартуке и с черными, собранными в пучок, волосами. Мира представила ее как Молли Грейвз, горничную и кухарку. Молли шустро расставила тарелки с яичницей, беконом, жареными крохотными сосисками и еще чем-то жареным. Потом испарилась. Джеремия тоже отсутствовал; видимо, прислуге не подобало сиживать за одним столом с господами.
Первые несколько минут мы с аппетитом поглощали вкусный и очень калорийный завтрак. Спустя минут десять я почувствовал, что объелся прямо-таки до ужаса. Наверное, пообедать уже не смогу. Разве что выпью чашку чая во время «файф о-клок».
Откинувшись на спинку стула я, наконец, заметил, что Винни выглядит невыспавшейся и какой-то встрепанной, несмотря на идеально уложенные волосы, а Гор – напротив, бодрым и отдохнувшим. Мне вспомнилось умение Гора спать где угодно и в какой угодно позе. Наверняка он еще в самолете выспался, а позже – в машине у Талбота.
Еще мне бросилось в глаза, что Мира немного подавлена. Я не придал этому значения: мало ли, не выспалась из-за нашего визита.
– Мира, – неожиданно произнес Гор.
Девушка вздрогнула и посмотрела на него почти с испугом.
– Вас здесь не обижают?
Мы с Винни уставились на него.
После секундного замешательства Мира улыбнулась:
– Почему ты так думаешь?
Гор пожал плечами и продолжил выжидающе глядеть на нее.
– Нет, – ответила Мира. – Меня никто не обижает. Да, и хватит обращаться ко мне на «вы», хорошо? Хоть ты и не помнишь, мы давно знакомы и… И я младше тебя, – закончила она, слегка покраснев.
Гор то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил этой заминки.
– Хорошо, договорились, Мира. Скажи, как вы с матерью оказались здесь?
– Это особняк моего отца, – охотно сообщила Мира. – Когда-то мы жили в России, но потом папа раскрутился на бизнесе и переехал сюда. Он всегда мечтал жить на Туманном Альбионе. И ему всегда хотелось иметь готический замок. На замок денег не хватило, а вот на такой вот дом вполне.
– Железнов – твой отец? – спросил я.
Миру передернуло, как от удара плетью.
– Железнов мне не отец! – выкрикнула она.
Над столом повисло неловкое молчание. Мира смутилась своей вспышки.
– Простите… Мой отец – Валерий Даринский. Это его дом… Был. Он погиб одиннадцать лет назад… А Железнов – это отчим. Но для меня он никто.
– Мне очень жаль твоего отца, – осторожно сказал я.
Но Мира больше не возмущалась. Она кивнула мне с виноватым видом.
– А почему Железнов не живет с вами? – продолжил допрос Гор как ни в чем не бывало, заслужив сердитый взгляд Винни.
– Видимо, не хочет, – отмахнулась Мира. – Мне все равно.
Гор снова открыл рот, но Винни пнула его под столом, и Гор закрыл рот, не моргнув и глазом.
Появилась Молли Грейвз с подносом, на котором стояли чашки, чайник и кофейник.
– Я отнесла завтрак вашей матушке, мисс, – негромко, почти шепотом сказала она. – Леди Тэт чувствует себя хорошо.
– Спасибо, Молли, – с благодарностью поглядев на нее, сказала Мира. – Мою маму зовут Татьяна, – пояснила она нам. – Здешние называют ее леди Тэт. Она болеет и не может часто покидать свою комнату.
Очень странная семейка, подумал я. Здесь явно не всё чисто. Гор наверняка почуял это и постарался выяснить подробности. Уверен, Мира ему бы все рассказала.
Если бы Винни не помешала, конечно… Хотя она тоже права – нельзя проявлять назойливое любопытство, мы всё-таки гости и живем здесь на птичьих правах.
– Так что там насчет привидений? – перевела Винни тему. – Откуда могли появиться такие разговоры?
– Особняк очень старый. – Мира отхлебнула кофе. Напиток она выбрала явно не английский. – Не удивлюсь, если тут кто-то умирал. А значит, есть и привидения.
Я заинтересовался:
– Ты видела что-то? Что-нибудь необычное?
У Миры приподнялись брови. Она не ожидала, что мы отнесемся к ее словам серьезно.
– Я видела много необычного за свою жизнь, – осторожно ответила она.
Никто из нас не улыбнулся. Я не сомневался, что Винни и Гор относятся к беседе о призраках со всей серьезностью.
– Мира, – сказал я после паузы, во время которой мой мозг усиленно работал, – ты слышала что-нибудь о Кукловодах?
Гор нахмурился, а Винни даже подалась вперед в ожидании ответа.
– О ком? – удивилась Мира.
Винни незаметно сжала мою руку под столом.
– Да… так… – проворчал я. – Проехали.
Неспешное чаепитие продолжалось, никто никуда не торопился. В какой-то момент я заметил, что Мира достала из кармана и выпила таблетки. В это время Винни и Гор были увлечены разговором об избирательности амнезии Дмитрия, ведь он забыл свое имя, но не забыл английский и русский языки.
Я притворился, будто ничего не видел, а сам при первой возможности стянул со стола небольшой, но крепкий нож. Сам не знаю, почему это сделал. Просто после всего пережитого я твердо уяснил себе, что к неприятностям надо быть готовым всегда. И лучше встречать их вооруженным.
***
ВАНЕССА, 7 марта 2016 года.
Итак, они приехали. Настал долгожданный час! От распирающей меня радости стены Темной Комнаты сотрясались и готовы были рухнуть. Но не рухнули, понятное дело.
Я могла наблюдать за их приездом через щель в стене. Он почти не изменился. Густые черные волосы, бледное лицо, внимательный взгляд – всё осталось прежним, таким же, как в дни нашей последней встречи.
Вместе с ним приехали двое: какой-то рослый парень на костылях и та самая женщина. Вернее, девушка. Она не показалась мне красивой, и рот у нее кривоватый. Он не смотрит на нее. Зато Хромому она явно нравится.
Главное, Он не с ними. Они друг с другом.
Я подглядела за ними из темноты. Кажется, Хромой заметил мое присутствие, потому что заговорил о привидениях.
Они будут жить здесь достаточно долго, у меня хватит времени во всем разобраться.
О, как же я хочу вырваться из Темной Комнаты хоть ненадолго! Хоть на одну ночь!
Но ничего. Скоро у меня появится возможность. Мне помогут.
В ночной тьме я приду к ним в спальни и послушаю, как бьются их сердца. Я загляну в их души.
И, возможно, я избавлюсь от двух лишних.
***
После чрезмерно, на мой взгляд, сытного завтрака я, подавляя отрыжку, поплелся было во двор, но дождь и не думал прекращаться. Винни и Мира принялись рассматривать цветы, росшие в специальном цветнике, и их разговор стал настолько невыносимо женским, что мы с Гором предпочли удалиться на третий этаж.
Расположились в комнате Гора, обклеенной зелеными обоями.
– Что ты знаешь о Мире? – поинтересовался я, развалившись в кресле.
Гор улегся на кровать и сложил руки на животе.
– Внешне она мне кажется знакомой. Но ничего конкретного вспомнить не удается.
– А почему ты спросил, не обижают ли ее?
У Гора удивленно взметнулись брови.
– А разве ты не заметил, что она подавлена?
Настала моя очередь поднимать брови.
– Нет! Она была подавлена?
– К тому же сегодня будний день, – продолжал размышлять вслух Гор. – Она здесь, дома. Очевидно, она нигде не работает и не учится. Да и не думаю, что ей нужно работать. Семья очень богата. Представь – каково это: сидеть целый день с больной матерью в огромном и мрачном доме.
– Может, у нее отпуск, – возразил я.
Гор пожал плечами. Повисла пауза. В доме было тихо, за окном шелестел дождь, где-то внизу булькали трубы центрального отопления. Хотя день начался, сумерки не покинули комнату, но мы не включали освещение.
Я заулыбался.
– Слушай, Гор… Думаю, у тебя с Мирой что-то было когда-то…
– Что было? – искренне удивился Гор.
– Любовные дела, – пояснил я.
Гор ухмыльнулся – не без горечи.
– Жаль, что я ничего не помню.
– Жаль, – подтвердил я. – Знаешь, Гор, а ведь мы впервые сидим и болтаем о девчонках с тобой вместе. Ну, как обычные друзья, как миллионы других мужиков по всему свету.
– А о чем мы с тобой говорили раньше?
– Об оживших мертвецах, – без улыбки ответил я. – И о том, как их оправлять обратно в могилы.
– Значит, у нас появилась прекрасная возможность наверстать упущенное, потому что про нежить я ничего не помню. Вероятно, я что-нибудь вспомню, если встречу настоящую нежить. Артур Григорьевич уже объяснил, что все мы – оперативники Фонда контр-Кукловодов. Что-то из области фантастики, но я, как ни странно, поверил сразу. Это радует: значит, память осталась, но под запором… Но мы хотели говорить о девушках, – тихо сказал Гор с улыбкой. – У тебя есть подруга?
Его вопрос причинил мне неожиданную боль. Я будто снова стоял посреди Бездны; Даша покачивалась в трансе передо мной, тело Гора висело в пространстве, а жестокий правитель некромантов с усмешкой ждал моего вердикта…
– Была, – сказал я, стараясь говорить ровным голосом. – Была подруга. Я ее предал… отказался от нее.
Гор пристально поглядел на меня. Он не знал о том, что я сделал в Бездне. Никто не знал – я никому не рассказывал.
– Наверное, у тебя была веская причина, – наконец сказал он. – И ты должен был так поступить.
– Не должен… – сказал я, отводя взгляд. Больше не мог смотреть на Гора. – Но я так поступил…
…День тянулся вяло, скучно и бесконечно. Когда-то я посетил Москву, но ничего не увидел, кроме канализации, даже на Красной площади не побывал. Подозреваю, что и в Англии я не увижу ничего, кроме этого унылого дома… Ни Тауэра, ни Биг Бена, только разноцветные полутемные комнаты.
Если бы не дождь, я бы прогулялся, несмотря на костыли. Ноги заживали, с каждым днем ходить становилось легче. Впрочем, врач предупреждал, что легкая хромота останется на всю жизнь.
Из окна в конце коридора я увидел, что позади дома раскинулся небольшой пустырь. Вот где можно разрабатывать свои конечности.
Насколько я понял, Мира с матерью обитали на втором этаже, а прислуга – на первом. За весь день мать Миры, леди Тэт, я так и не встретил. Не знаю, чем она больна, но болезнь явно серьезная, раз леди не покидает комнату.
После ужина я посетил ванную. Винни потребовала, чтобы меня сопровождал Гор – я так понял, на случай, если не справлюсь с мочалкой. Я с возмущением отказался.