Вместе с детективами приехал, еще сюрприз, Арнольд Храбовски, Бешеный Мадьяр. И сейчас, выпучив глаза, таращится на хаос, царящий вокруг его «понтиака» с надписями «ПРОСТО СКАЖИ НЕТ» на боках.
Съезд с шоссе уже напоминает зону боевых действий. Дэнни ныряет в толпу и проталкивается к Доку и своему бывшему учителю воскресной школы, который определенно потрясен случившимся, но остался целым и невредимым.
– Дэнни, мальчик мой, – говорит пастор. – Я безусловно рад тебя видеть.
Док грозно смотрит на обоих:
– Вы друг друга знаете?
– Преподобный Ховдал, это Док, – представляет мужчин Дэнни. – Док, это преподобный Ховдал, пастор лютеранской церкви «Гора Хеврон».
– Святая бабочка. – Док тут же начинает приглаживать лацканы и одергивать полы пиджака священника. – Прошу меня извинить, святой отец, надеюсь, я не причинил вам вреда.
Детективам из полицейского управления и Бешеному Мадьяру удается выбраться из толпы. Да и шум заметно снижается: друзья Дока «загасили» самых крикливых.
– К счастью, окно шире, чем я, – говорит пастор.
– Скажите, могу я как‑нибудь прийти к вам? – спрашивает Док. – В последнее время я много читал о первом столетии христианства. Деятельность апостолов, оставшихся без Учителя, распространение новой религии, вы понимаете. Хотелось бы обменяться мнениями.
Ховдал не успевает ответить, потому что внезапный взрыв шума доносится с другого конца проселка. Какая‑то женщина вопит как баньши, и от этого нечеловеческого воя волосы на затылке Дэнни встают дыбом. Ему представляется, что около полуразрушенной закусочной внезапно появились психи, куда более страшные, чем Громобойная пятерка. Что же там такое творится?
|
|
* * *
– Привет, мальчики. – Не в силах сдержать негодование, Бобби Дюлак поворачивается к Дейлу, потом к Джеку. Повышает голос:
– Неужели такое возможно? Привет, мальчики.
Дейл откашливается в кулак, пожимает плечами.
– Он же хотел, чтоб мы ее нашли.
– Естественно, – кивает Джек. – Он направил нас сюда.
– Но почему он это сделал? – спрашивает Дюлак.
– Он гордится своей работой. – Из глубин памяти всплывает отвратительный голос: «Держись в стороне. Перейдешь мне дорогу, и я развешу твои внутренности от Расина до Ла Ривьеры». Чей это был голос? Джек прекрасно понимает, что, опознав голос, сможет найти Рыбака. Но с опознанием не вытанцовывается. Зато Джек Сойер вспоминает запах, еще более вонючий, чем тот, что наполняет сейчас полуразрушенную закусочную, – мерзопакостный запах, накатывающий с юго‑запада другого мира. Там тоже есть свой Рыбак или его аналог.
И тут же в голове возникает мысль, достойная звезды отдела расследования убийств УПЛА.
– Дейл, я думаю, Генри должен прослушать запись этого разговора по линии 911.
– Не понимаю тебя. А зачем?
– Генри слышит даже то, что недоступно летучим мышам.
Если он и не узнает голос, то почерпнет из этого разговора в сто раз больше информации, чем мы.
– Дядя Генри никогда не забывает услышанный голос, это правда. Ладно, пошли отсюда. Медицинский и технические эксперты должны подъехать с минуты на минуту.
Следуя за двумя мужчинами, Джек думает о бейсболке Тайлера Маршалла и месте, где он ее нашел, – мире, существование которого отрицал большую часть своей жизни и возвращение в который этим утром потрясло его до глубины души. Рыбак оставил бейсболку в Долинах, реальности, о которой он впервые услышал, когда был шестилетним Джеки.., когда Джеки было шесть лет, а папа играл на трубе. Все это возвращается к нему, все его невероятное путешествие, и не потому, что он этого хочет. Просто иного не дано. Внешние силы подхватили его за воротник и тащат вперед. Вперед к собственному прошлому! Рыбак гордится своей работой, Рыбак сознательно дразнит их, истина эта столь очевидна, что трое мужчин не считают нужным об этом говорить. Но в действительности Рыбак подманивает только Джека Сойера, единственного, кто видел Долины. А если это так, по‑другому и быть не может, тогда…
|
|
…тогда Долины и тамошний мир каким‑то образом вовлечены в эти ужасные преступления и он вовлечен в события, значение которых столь велико, что предсказать последствия просто не под силу. Башня. Балка. Он видел все это в двух строках, написанных почерком матери, что‑то насчет падающей Башни и рушащихся балок: это тоже элементы картинки‑головоломки. Что бы они ни означали, Джек нутром чует, что Тайлер Маршалл еще жив, спрятанный в укромном уголке другой реальности. От осознания, что он никому не сможет об этом рассказать, даже Генри Лайдену, чувство одиночества становится особенно острым.
Мысли Джека прерывают жуткие крики, которые вдруг раздаются за полуразрушенными стенами. Ощущение, что они вдруг перенеслись в фильм про индейцев, аккурат в тот момент, когда последние с воплями и гиканьем атакуют ковбоев. Крики перемежаются топотом ног, отчаянный визг женщины перекрывает вой полицейской сирены, который Джек уловил несколькими секундами раньше.
|
|
– Черт, – бормочет Дейл и бежит к дверному проему. Дюлак и Джек не отстают.
Снаружи то ли пять, то ли шесть безумцев носятся перед фасадом «Закусим у Эда». Дит Джесперсон и Нюхач, пораженные их внезапным появлением, лишь следят за хаотичным перемещением вновь прибывших. Шума от безумцев – выше крыши. Один мужчина кричит: «УБИТЬ РЫБАКА! УБИТЬ ГРЯЗНОГО МЕРЗАВЦА!» Второй орет: «ЗАКОН, ПОРЯДОК И БЕСПЛАТНОЕ ПИВО!» Костлявая личность в широких штанах с нагрудником подхватывает: «БЕСПЛАТНОЕ ПИВО! БЕСПЛАТНОЕ ПИВО!» Гарпия, слишком старая для игривого топика и джинсов, просто носится, размахивает руками и истошно вопит. Ухмылки на физиономиях показывают, что их действия подчинены какому‑то идиотскому плану. И при этом они отменно оттягиваются.
В конце проселка появляется автомобиль полицейского управления штата, за ним следует «понтиак» Бешеного Мадьяра с надписью «ПРОСТО СКАЖИ НЕТ». Стоящий посреди хаоса Генри Лайден наклоняет голову и чему‑то улыбается.
Видя, как чиф бросается за одним из этих придурков, толстый Дит Джесперсон выходит из ступора и замечает Дудлс Сангер, на которую затаил обиду с тех пор, как однажды вечером в отеле «Нельсон» она высмеяла его. Узнает он и Тедди Ранкелмана, высокого и тощего, со сломанным носом, которого преследует Дейл. Знает и Фредди Сакнессама, но Фредди для него слишком быстрый, и потом, Дит опасается, что сляжет с какой‑нибудь тяжелой болезнью через восемь часов после того, как прикоснется к Фредди. За костлявой личностью уже гонится Бобби Дюлак, так что цель Дита Дудлс, и он предвкушает то мгновение, когда завалит ее на траву и заставит заплатить за унижение, испытанное шесть лет назад в грязном баре отеля «Нельсон» (в присутствии десятка завсегдатаев Дудлс сравнила его с тогдашним старым вонючим псом чифа Табби).
Дит ловит ее взгляд, она на мгновение останавливается, потом протягивает к нему руки и подзывает движениями пальчиков. Конечно же, он прыгает на нее, но пока добирается до того места, где она стояла, Дудлс успевает переместиться на шесть футов вправо и теперь переминается с ноги на ногу, словно баскетболистка. «Табби‑Табби, – подзывает она его. – Скорее, Таб‑Таб, я же тебя жду». В ярости Дит снова пытается ее схватить, промахивается, чуть не надает. А Дудлс по‑прежнему «танцует» рядом, смеется, дразнит, обзывая собачьей кличкой. Дит никак не может понять, почему Дудлс не убегает. Она словно хочет, чтобы он ее поймал, но не сразу, а погонявшись, затратив немало времени и усилий.
После очередной попытки, когда он разминулся с Дудлс лишь на дюйм‑другой, Дит вытирает пот со лба и оглядывает поле боя. Бобби Дюлак защелкивает наручники на костлявой личности в широких штанах с нагрудником, но Дейлу и Голливуду Сойеру, как и ему, пока хвастаться нечем. Тедди Ранкелман и Фредди Сакнессам не даются в руки преследователям, оба продолжают выкрикивать свои идиотские лозунги. Почему это отребье всегда такое шустрое? Дит приходит к выводу, что таким подонкам, как Ранкелман и Сакнессам, бегать приходится куда больше, чем нормальным людям.
Он вновь бросается за Дудлс, но результат прежний: она легко и непринужденно ускользает от его рук. Поверх ее плеча Дит видит, что Голливуд наконец‑то догнал Сакнессама, заворачивает ему руки за спину и швыряет на землю.
– Эй, приятель, только не вздумай топтаться на моей заднице. – Взгляд Сакнессама перемещается на полуразрушенную закусочную, он кивает. – Ранке, амба.
Тедди Ранкелман останавливается, тоже бросает короткий взгляд на фасад здания.
– Выдохся? – спрашивает чиф.
– Хорошего помаленьку, – отвечает Ранкелман. – Мы же хотели немного поразвлечься, ничего больше.
– Эй, Ранкси, а я бы продолжила игру. – Дудлс несколько раз крутит бедрами.
В это мгновение между ней и Дитом возникает Нюхач. Дудлс пытается отскочить, но байкер отрывает ее от земли, как котенка, и несет к чифу.
– Нюхачик, неужели ты больше меня не любишь? – верещит Дудлс.
Нюхач что‑то недовольно бурчит и ставит ее перед чифом.
Два детектива из полицейского управления, Перри Браун и Джефф Блэк, стоят за спиной чифа, на их лицах читается то же отвращение, что и у байкеров. Если мысли Дита перенести на бумагу, получилось бы следующее: «В голове у него что‑то есть, раз он варит „Кингслендский эль“, потому что пиво это отличное. И посмотрите на чифа. Он сейчас просто лопнет от злости, так ему не хочется передавать расследование в другие руки».
– Вы, значит, РАЗВЛЕКАЛИСЬ? – ревет чиф. – Как можно быть такими ПОДОНКАМИ? Неужто у вас нет никакой жалости к бедной девочке?
И когда детективы из полицейского управления штата направляются к чифу, чтобы взять бразды проведения расследования в свои руки, Дит видит, как Нюхач на мгновение застывает, а потом, стараясь не привлекать к себе внимания, выскальзывает из группы людей. Никто, кроме Дита, на него не смотрит: здоровяк байкер сделал свое дело и теперь может уйти.
Арнольд Храбовски, который до того прятался за спины детективов Брауна и Блэка, сует руки в карманы, сутулится и бросает на Дита виноватый взгляд. Дит не понимает: в чем может винить себя Бешеный Мадьяр? Черт, он же только что приехал.
Дит вновь поворачивается к Нюхачу, который продвигается к углу развалюхи и, вот сюрприз так сюрприз, к лучшему другу всех и каждого, знаменитому репортеру мистеру Уэнделлу Грину который определенно чем‑то встревожен. «Дерьмо, оно всегда всплывают на поверхность, в любом обличье», – думает Дит.
* * *
Нюхач любит женщин умных и здравомыслящих, таких, как Медведица, а безмозглые шлюшки вроде Дудлс просто бесят его.
Он протягивает руки, ухватывается за ее тело, покрытое искусственным шелком, сует извивающуюся Дудлс под мышку.
– Нюхачик, неужели ты больше меня не любишь? – верещит Дудлс.
Он опускает тупицу на землю перед Дейлом Гилбертсоном.
А когда Дейл начинает орать на этих взрослых балбесов, Нюхач вспоминает сигнал, который Фредди дал Ранкси, и через плечо чифа смотрит на фасад «Закусим у Эда». Слева от дверного проема Уэнделл Грин наклоняется то вправо, то влево, приседает, фотографируя стоящих перед ним людей. Увидев в видоискателе, что Нюхач смотрит на него, Уэнделл выпрямляется и опускает фотоаппарат. На лице появляется кривая улыбка.
«Грин, должно быть, проник сюда через черный ход, – рассуждает Нюхач, – потому что через парадный копы его бы не пропустили. Судя по всему, Дудлс и эти кретины проделали тот же путь. И возможно, они нашли объездную дорогу, ориентируясь по реву мотоциклов».
С фотоаппаратом, свободно болтающимся на ремешке, не отрывая глаз от Нюхача, репортер отходит от полуразрушенного здания закусочной. Пришибленностью, испугом, которые читаются и на его лице, и в каждом движении, он напоминает Нюхачу гиену, подкрадывающуюся к жертве. Уэнделл Грин боится Нюхача, и Нюхач не может его за это винить. Грину повезло, что Нюхач не оторвал ему голову, а лишь ограничился обещанием это сделать. Однако… С чего такое сходство с гиеной, поразившее Нюхача? Не может же он бояться, что Нюхач изобьет его в присутствии копов, не так ли?
Непонятное поведение Грина в голове Нюхача вдруг связывается с командой, которую Ранкелман получил от Фредди, их странным переглядыванием. Ну конечно же, они искали глазами репортера! Он заранее срежиссировал весь спектакль. Грин использовал этих кретинов, чтобы отвлечь внимание от своих манипуляций с фотоаппаратом. Такая абсолютная низость, такое моральное уродство возмущают Нюхача до глубины души.
Переполненный презрением, он отходит от Дейла и остальных полисменов и направляется к Уэнделлу Грину, не отрывая взгляда от его глаз.
– Давайте обойдемся без резких движений, мистер Сен‑Пьер, – говорит Грин, когда расстояние между ними уменьшается до десяти футов. – Я лишь выполняю свою работу. Конечно же, вы это понимаете.
– Я много чего понимаю, – отвечает Нюхач. – Сколько ты заплатил этим клоунам?
– Кому? Каким клоунам? – Уэнделл делает вид, будто только сейчас заметил Дудлс и остальных. – А, им? Это они подняли столько шума?
– А с чего они его подняли?
– Полагаю, потому что они – животные. – На лице Грина – огромное желание объединиться с Нюхачом на стороне людей, чтобы противостоять таким животным, как Ранкелман и Сакнессам.
Продолжая смотреть ему в глаза, а не на фотоаппарат, Нюхач приближается к Грину.
– Уэнди, ты сегодня неплохо поработал, не так ли?
Уэнделл выставляет перед собой руки, чтобы остановить Нюхача.
– Послушай, в прошлом у нас возникали разногласия, но…
По‑прежнему глядя ему в глаза, Нюхач хватается правой рукой за фотоаппарат, а левой упирается в грудь Грина. Правую дергает на себя, а левой сильно отталкивает репортера. При таком раскладе или должна сломаться шея Грина, или лопнуть ремешок фотоаппарата. Нюхача, похоже, устраивает любой вариант.
Раздается резкий звук, словно щелкает кнут, и репортера отбрасывает назад. С большим трудом ему удается удержаться на ногах. Нюхач вытаскивает фотоаппарат из футляра, с которого свисают вниз две полоски кожи, бросает футляр на землю, вертит фотоаппарат в руках.
– Эй, не делайте этого! – Уэнделл чуть ли не кричит.
– Что это, древний «F2A»?
– Если вам это известно, вы знаете, что это – классика. Отдайте его мне.
– Я не собираюсь его ломать, только почищу. – Нюхач откидывает заднюю панель, толстым пальцем подцепляет пленку и вытаскивает ее, как и отснятую, так и чистую, еще остававшуюся в кассете. Улыбается репортеру и бросает пленку в кусты. – Видишь, как хорошо ему стало без всего этого дерьма? Это отличный фотоаппарат.., не надо наполнять его отбросами.
Уэнделл не решается показать своей ярости. Потирая ободранную шею, он рычит:
– Эти так называемые отбросы – мой заработок, идиот. А теперь отдай мой фотоаппарат.
Нюхач держит фотоаппарат перед собой.
– Что‑то я тебя не расслышал. Что ты сказал?
Ответив лишь злобным взглядом, Уэнделл выхватывает «Никон» из руки Нюхача.
* * *
Когда два детектива из полицейского управления Висконсина подходят к ним, Джек ощущает разочарование и облегчение. Их намерения очевидны, ладно, пусть делают что хотят.
Перри Браун и Джефф Блэк собираются забрать у Дейла дело Рыбака и проводить собственного расследование. С этого момента Дейлу будут доставаться только редкие объедки со стола полицейского управления штата. Джек глубоко сожалеет только о том, что Браун и Блэк появились в самый неподходящий момент, посреди этого бедлама. Они терпеливо дожидались этого момента, в том смысле, что ждали, когда же местный начальник полиции продемонстрирует свою некомпетентность. Теперь дело пахнет публичным унижением Дейла, а Джеку очень хочется обойтись без оного. Он и представить себе не мог, что прибытие байкеров на место преступления может вызвать у него чувство благодарности, но именно так и случилось. Нюхач Сен‑Пьер и его парни сдержали толпу куда лучше полицейских Дейла. Вопрос лишь в том, каким образом все эти люди узнали о трупе в развалинах бывшей закусочной?
Если вынести за рамки урон, нанесенный репутации Дейла и его самооценке, Джек нисколько не сожалеет, что расследование уходит под юрисдикцию штата. Пусть Браун и Блэк обследуют все подвалы округа Френч: Джек не сомневается, что они разузнают ровно столько, сколько позволит им Рыбак. Чтобы узнать больше, – думает он, – придется побывать в краях, которых, по разумению Брауна и Блэка, просто не существует.
Пойти туда – значит подружиться с опопанаксом, а такие люди, как Браун и Блэк, не доверяют тем, кто всего лишь пахнет, как опопанакс. И сие означает, что ему, Джеку, самому придется ловить Рыбака, что бы он ни говорил себе после убийства Эми Сен‑Пьер. Впрочем, он будет не один. У Дейла теперь будет гораздо больше свободного времени, и какие бы решения ни принимало полицейское управление, Дейл слишком уж вовлечен в расследование, чтобы отойти в сторону и стоять сложа руки.
– Чиф Гилбертсон, – подает голос Перри Браун, – полагаю, мы увидели даже больше, чем хотели. Так, по‑вашему, ограждают место преступления от посторонних?
Дейл отпускает Тедди Ранкелмана и раздраженно поворачивается к детективам из полицейского управления штата, которые стоят бок о бок, как штурмовики. По выражению его лица Джек видит, что ему ясен дальнейший ход развития событий и надеется он лишь на то, что его не будут совсем уж откровенно возить мордой по столу.
– Я сделал все, что в моих силах, чтобы не допустить сюда посторонних, – отвечает Дейл. – После звонка по линии 911 я лично переговорил со всеми своими людьми и приказал им приезжать сюда парами, через значительные интервалы, чтобы не вызывать излишнего любопытства.
– Чиф, вы, должно быть, воспользовались радио, – выдвигает свою версию Джефф Блэк. – И вас кто‑то подслушал.
– Я не пользовался радио, – отвечает Дейл. – И мои люди прекрасно понимали, что надо держать язык за зубами. Но знаете, что я вам скажу, детектив Блэк? Если Рыбак позвонил по линии 911, он также мог и позвонить нескольких горожанам.
Тедди Ранкелман следит за дискуссией с тем же вниманием, что поклонник тенниса – за финалом «Опен Америкэн».
– Давайте разбираться со всем по порядку. – Перри Браун вновь берет инициативу в свои руки. – Что вы собираетесь делать с этим человеком и его дружками? Арестуете и отдадите под суд? Его физиономия действует мне на нервы.
Дейл на секунду задумывается.
– Я не собираюсь отдавать их под суд. Убирайся отсюда, Ранкелман. – Тедди начинает пятиться, но Дейл его останавливает. – Минутку. Как вы сюда попали?
– По объездной дороге. Она начинается сразу за «Гольцем».
Громобойная пятерка приехала тем же путем. Как и наш знаменитый репортер, мистер Грин.
– Уэнделл Грин здесь?
Тедди указывает на угол полуразрушенной закусочной. Дейл оборачивается, Джек смотрит в том же направлении, оба видят, как Нюхач Сен‑Пьер вырывает пленку из фотоаппарата, а Уэнделл Грин наблюдает, не в силах ему помешать.
– Еще вопрос. Как вы узнали, что тело Ирмы Френо находится здесь?
– Насколько я слышал, в развалинах «Закусим у Эда» пять или шесть тел. Мне позвонил мой брат Эрланд и рассказал об этом. А ему сообщила его баба.
– Ладно, убирайся отсюда, – рявкает Дейл, и Тедди уходит с гордо поднятой головой, словно получил медаль за службу городу и отечеству.
– Чиф Гилбертсон, – продолжает Перри Браун, – вы сделали все, что могли. С этого момента расследование проводится мною и лейтенантом Блэком. Мне нужна копия записи разговора по линии 911 и копии всех донесений ваших подчиненных. Отныне ваша роль в расследовании, проводимом полицейским управлением штата, – выполнение наших распоряжений и сотрудничество, когда оно нам понадобится. Я и лейтенант Блэк будем при необходимости информировать вас о ходе расследования. По‑моему, чиф Гилбертсон, вы получаете больше, чем того заслуживаете. Я никогда не видел подобного безобразия на месте преступления. Здесь же просто проходной двор.
Сколько людей заходило в это.., здание?
– Трое, – отвечает Дейл. – Я, патрульный Дюлак и лейтенант Сойер.
– Лейтенант Сойер, – повторяет Браун. – Извините меня, разве лейтенант Сойер вновь поступил на службу в ПУЛА? Или стал штатным сотрудником вашего полицейского участка? Если нет, почему вы позволили ему войти в это здание? И вообще, что делает здесь мистер Сойер?
– Он раскрыл больше убийств, чем раскроем вы и я, даже если будем служить до скончания веков.
Браун бросает на Джека злобный взгляд, но Джефф Блэк смотрит прямо перед собой. Стоящий позади детективов Арнольд Храбовски тоже поглядывает на Сойера, но совсем не так, как Перри Браун. Храбовски очень хочется стать невидимым, и когда он ловит взгляд Джека, то сразу отводит глаза и начинает переминаться с ноги на ногу.
«Вот оно что, – соображает Джек. – Ну, конечно, Бешеный Бешеный Бешеный Бешеный Мадьяр, кто еще мог подложить такую свинью».
Перри Браун спрашивает Дейла, что поделывают на месте преступления мистер Сен‑Пьер и его друзья, и Дейл отвечает, что они помогают сдерживать толпу. Обещал ли Дейл мистеру Сен‑Пьеру, что в обмен на эту услугу его будут информировать о ходе расследования? В определенном смысле, да.
Джек отходит назад и по широкой дуге направляется к Арнольду Храбовски.
– Невероятно. – Браун качает головой. – Скажите мне, чиф Гилбертсон, вы решили выдержать паузу, прежде чем сообщать о звонке Рыбака лейтенанту Блэку и мне?
– Я действовал согласно инструкции, – чеканит Дейл. На следующий вопрос он отвечает, что да, он позвонил медицинскому и техническому экспертам, и минивэн последних, кстати, уже подъезжает к проселку. Вслед за автомобилем медицинского эксперта.
Усилия Бешеного Мадьяра держать себя в руках привели лишь к тому, что на его физиономии читается желание срочно справить малую нужду. Когда Джек кладет руку ему на плечо, он замирает, как индеец табачного магазина[71].
– Успокойтесь, Арнольд, – шепчет Джек, потом повышает голос. – Лейтенант Блэк, раз уж вы беретесь за это дело, есть информация, которая может вам пригодиться.
Браун и Блэк поворачиваются к нему.
– Человек, который звонил по линии 911, воспользовался телефоном‑автоматом у магазина «С семи до одиннадцати» на шоссе № 35 во Френч‑Лэндинге. Дейл опечатал телефон‑автомат, и владелец магазина знает, что подходить к нему запрещено. Вы можете найти на этом телефоне полезные отпечатки пальцев.
Блэк что‑то записывает в блокнот, а Браун обводит всех суровым взглядом.
– Господа, я думаю, в вашем присутствии здесь нет необходимости. Чиф, используйте ваших людей для того, чтобы отправить восвояси зевак, которые толпятся у съезда с проселка.
Я хочу, чтобы к тому времени, когда медэксперт и я выйдем отсюда, здесь никого не было, в том числе вас и ваших подчиненных. Если у меня будут какие‑нибудь новости, я позвоню вам на неделе.
Без единого слова Дейл поворачивается и указывает Бобби Дюлаку на конец проселка, где толпа уменьшилась до нескольких упрямцев, стоящих рядом со своими автомобилями. Браун и Блэк пожимают руку медэксперту и начинают что‑то обсуждать с техническими экспертами, которые прибыли в минивэне.
– А теперь, Арнольд, – возобновляет Джек незаконченный разговор, – скажи, тебе нравится служба в полиции, не так ли?
– Мне? Нравится. – Арнольд не может заставить себя встретиться взглядом с Джеком. – И я мог бы быть хорошим полицейским, я знаю, что мог, но чиф не очень‑то мне доверяет. – И он раздраженно сует руки в карманы брюк.
Джек разрывается между жалостью к этому в принципе безобидному человеку и желанием гнать его пинками до конца проселка. Арнольд не стал бы и хорошим вожатым скаутов. Его стараниями Дейла Гилбертсона подвергли публичному унижению, и, возможно, эта история будет стоить ему Должности на следующих выборах.
– Но ведь ты не выполняешь приказы, не так ли, Арнольд?
По телу Арнольда пробегает дрожь.
– Что? Я ничего не делал.
– Ты кому‑то сказал о звонке. Возможно, даже двоим или троим.
– Нет! – Арнольд яростно мотает головой. – Я сказал только жене, никому больше. Во взгляде, брошенном на Джека, мольба. – Рыбак говорил со мной, он сказал мне, где тело, и я хотел, чтобы Пола знала об этом. Честное слово, Голли.., лейтенант Сойер, я не думал, что она кому‑то об этом расскажет, я просто хотел, чтобы она знала.
– Это серьезная ошибка, Арнольд. – Джек мрачно смотрит на него. – Ты расскажешь чифу о том, что сделал, причем расскажешь прямо сейчас. Потому что Дейл имеет право знать, почему все пошло вразнос, и не должен винить за это себя. Тебе нравится Дейл, не так ли?
– Чиф? – Голос Арнольда переполняет уважение к начальнику полицейского участка Френч‑Лэндинга. – Он, он.., он самый лучший. Но тогда он не уволит меня?
– Решать ему, Арнольд, – отвечает Джек. – Я считаю, ты это заслужил, но, возможно, тебе повезет.
Бешеный Мадьяр, волоча ноги, направляется к Дейлу. Джек пару секунд наблюдает за их разговором, потом идет мимо них к углу полуразрушенной закусочной, где все еще стоят, молча глядя друг на друга, Нюхач Сен‑Пьер и Уэнделл Грин.
– Привет, мистер Сен‑Пьер, – здоровается он. – Привет, Уэнделл.
– Я собираюсь подать жалобу, – шипит Грин. – Я готовил самый сенсационный материал за всю свою карьеру, а эта деревенщина засветил пленку. Нельзя так обращаться с прессой! Мы имеем право фотографировать все, что считаем нужным.
– Полагаю, ты сейчас скажешь, что имел право сфотографировать и тело моей убитой дочери. – Нюхач поворачивается к Джеку. – Этот кусок говна заплатил Тедди и остальному отребью, чтобы они отвлекли всех и никто не заметил, как он прошмыгнул в развалины. Он сфотографировал девочку.
Уэнделл нацеливает палец в грудь Джеку.
– У него нет доказательств. Но вот что я тебе скажу, Сойер.
Я сфотографировал и тебя. Ты прятал вещественные доказательства в кузове своего пикапа, и я выведу тебя на чистую воду.
Поэтому подумай дважды, прежде чем связываться со мной, потому что я сотру тебя в порошок.
Красный туман начинает застилать глаза Джека.
– Вы собирались продать фотографии мертвой девочки?
– А тебе‑то что? – Рот Уэнделла кривится в отвратительной усмешке. – Ты ведь тоже не такой белый и пушистый, не так ли? Может, объединим наши усилия?
Красный туман сгущается.
– И как мы можем объединить наши усилия?
Стоящий рядом Нюхач Сен‑Пьер сжимает и разжимает кулаки. Джек знает, что Нюхач правильно истолковал его тон, а вот Уэнделла Грина ослепляют долларовые купюры: вместо угрозы ему слышится в вопросе Джека деловое предложение.
– Ты позволяешь мне перезарядить фотоаппарат и сделать нужные мне снимки, а я молчу про тебя.
Нюхач наклоняет голову и вновь сжимает кулаки.
– Более того, я парень щедрый.., может, возьму тебя в долю, скажем, дам десять процентов.
Джеку хочется сломать ему нос, но он ограничивается ударом в живот репортера. Грин обхватывает живот руками, складывается пополам, потом валится на землю. Лицо его наливается краской, он пытается вдохнуть. В глазах ужас и недоумение: как такое могло с ним случиться?
– Видишь, я тоже щедрый парень, Грин. Сэкономил тебе тысячи долларов, которые пришлось бы заплатить дантисту, плюс избавил от перелома челюсти.
– Не говоря уже о пластической хирургии. – Нюхач постукивает правым кулаком по ладони левой руки. Выглядит он так, будто кто‑то только что украл у него из‑под носа любимый десерт.
Лицо Уэнделла лиловеет.
– К твоему сведению, Уэнделл, что бы ты там ни видел, я не прятал вещественные доказательства. Скорее, открывал их, пусть ты и не поймешь, о чем я.
Грину удается протиснуть в легкие кубический дюйм воздуха.
– Как только сможешь дышать, убирайся отсюда. Хоть ползком. Возвращайся к своему автомобилю и уезжай. И не теряй времени, а не то наш общий друг до конца твоих дней усадит тебя в инвалидное кресло.
Медленно, очень медленно Уэнделл Грин поднимается на колени, шумно втягивает ртом воздух. Встает. Машет им открытой ладонью, но значение этого жеста остается загадкой. Может, просит Нюхача и Джека держаться от него подальше, может, говорит, что больше не будет докучать им, может, и первое, и второе. Согнувшись, прижимая руки к животу, он скрывается за углом.
– Наверное, я у вас в долгу, – говорит Нюхач. – Вы позволили мне сдержать слово, которое я дал своей женщине. Но должен признать, Уэнделл Грин – единственный человек, у которого мне действительно хочется оторвать все, что можно.
– Я не знал, успею ли опередить вас.
– Действительно, терпение у меня практически лопнуло.
Мужчины улыбаются.
– Нюхач Сен‑Пьер. – Нюхач протягивает руку.
– Джек Сойер. – Джек чувствует, что его рука попала в медвежью лапу.
– Вы собираетесь оставить всю работу полиции штата или продолжите поиски Рыбака?
– А как по‑вашему? – спрашивает Джек.
– Если вам понадобится помощь или подкрепление, вы знаете, к кому обратиться. Потому что мне очень хочется поймать этого сукина сына, а я полагаю, если кто‑то и сможет это сделать, так только вы.
* * *
По дороге в Норвэй‑Вэлли Генри, внимательно выслушав рассказ Джека о стычке с Грином и разговоре с Сен‑Пьером, кивает: