– Динь‑дон, – отвечает Джек и кладет трубку.
Дейл сворачивает на автостоянку, затянутую туманом. Видит Эрни Терье и байкера‑пивовара по прозвищу Док, стоящих у двери черного хода и что‑то обсуждающих. Два силуэта в плывущем тумане.
После разговора с Джеком Дейлу определенно не по себе, У него такое ощущение, что он проехал мимо щита‑указателя с огромными буквами, но слов не разобрал. Но что именно следовало разбирать? Что он упустил? В нем закипает злость.
Может, такие искушенные, многоопытные детективы, как Джек Сойер, просто не могут поверить в очевидное? Возможно, таких, как он, больше интересует собака, которая не лает?
Туман прекрасно проводит звук, и на полпути к двери черного хода Дейл слышит грохот мотоциклетных двигателей, которые ожили рядом с рекой. Если точнее, на Нейлхауз‑роуд.
– Привет, Дейл, – здоровается Эрни, кивает, как будто ничего не произошло.
– Привет, чиф, – подает голос Док. Он курит сигарету без фильтра, как кажется Дейлу, «Пэлл‑Мэлл» или «Честерфилд». – Неплохой выдался вечерок, не так ли?
– Вы их вызвали? – Дейл мотает головой в направлении ревущих мотоциклов. Две пары фар сворачивают на стоянку.
Дейл видит, что за рулем первой машины Том Лунд. Можно не сомневаться, что во второй – Дэнни Щеда. Войска собираются вновь. Остается надеяться, что не зря. Очень хочется на этот раз поразить цель.
– Я не буду отвечать в лоб, но задам встречный вопрос, – говорит Док. – Будь они ваши друзья, как бы вы поступили?
– Так же, как и вы, – отвечает Дейл и проходит в полицейский участок.
* * *
Генри Лайден вновь сидит на пассажирском сиденье пикапа Джека. Сегодня он в белой рубашке с отложным воротничком и отглаженных синих брюках. Стройный, как манекенщик, с зачесанными назад седыми волосами. Выглядел ли Синди Картон более хладнокровным, когда шел к гильотине? Даже в воображении Чарльза Диккенса? Джек в этом сомневается.
– Генри…
– Я знаю. Сижу в кабине, как пай‑мальчик, пока меня не позовут.
– С запертыми дверцами. И не говори: «Oui, mon capitaine».
Приелось.
– Affirmative[82]сойдет?
– Безусловно.
Ближе к городу туман сгущается, и Джек включает фонари на крыше: от фар в таком молоке толку мало. Смотрит на часы, вмонтированные в приборный щиток. Три минуты восьмого. События набирают ход. Он этому рад. Делай больше – думай меньше: таков рецепт сохранения здравомыслия от Джека Сойера.
– – Я проведу тебя в участок, как только Джорджа Поттера посадят в камеру.
– Ты думаешь, с этим у них проблем не возникнет?
– Нет, – отвечает Джек и меняет тему:
– Знаешь, ты меня удивил этой записью «Слоббербоун». – Он не может назвать услышанное песней. Какая уж тут песня, если вокалист просто выкрикивает слова. – Она хороша.
– Запись делает лидер‑гитарист, – отвечает Генри. – Играет просто здорово. Обычно приходится довольствоваться гораздо меньшим. – Он опускает стекло, высовывается в туман, потом – назад в кабину. Добавляет будничным голосом:
– Весь город воняет.
– Это туман. Тащит с реки всякую гадость.
– Нет, – все тот же будничный голос. – Это смерть. Я ее чую, и ты, думаю, тоже. Только, возможно, не носом.
– Чую, – признает Джек.
– Поттер – не Рыбак.
– Думаю, нет.
– Человек, которого видел Райлсбек…
– Я почти на все сто уверен, что Райлсбек видел Рыбака.
Какое‑то время они едут молча.
– Генри?
– Affirmative.
– Какой альбом ты считаешь лучшим? Лучший альбом и лучшая песня?
Генри задумывается:
– Ты понимаешь, что вопрос этот очень личный?
– Да.
Прежде чем ответить, Генри вновь держит паузу.
– «Стардаст», возможно. Хоуджи Кармайкла[83]. А для тебя?
Мужчина за рулем задумывается, возвращается в далекое прошлое, когда ему шесть и он – Джеки. Его отец и дядя Морган – поклонники джаза, у матери – более простые вкусы. Он помнит, как одним бесконечным лос‑анджелесским летом она бутила на проигрывателе одну и ту же песню, сидела у окна и курила. «Кто это поет?» – спрашивает Джек, и мать отвечает:
«Пэтси Клайн[84]. Она погибла в авиакатастрофе».
– «Крейзи армз», – отвечает Джек. – В исполнении Пэтси Клайн. Написана Ральфом Мони и Чаком Силзом. Лучщая пластинка. Лучшая песня.
Генри больше не произносит ни слова. У Джека – слезы на глазах.
Генри чует слезы.
* * *
А теперь давайте взглянем на ситуацию шире, как любят говаривать политики. Мы это просто должны сделать, потому что события начинают накладываться друг на друга. Нюхач и Громобойная пятерка уже подъезжают к автостоянке у полицейского участка со стороны Самнер‑стрит, тогда как Дейл, Том Лунд и Бобби Дюлак, все в бронежилетах, паркуют свои машины во втором ряду у таверны «Лакиз». Они паркуются на проезжей части, потому что Дейлу нужно больше свободного места, чтобы пошире распахнуть заднюю дверцу патрульной машины и как можно быстрее загрузить в нее Джорджа Поттера. Дит Джесперсон и Дэнни Щеда уже в отеле «Нельсон», где должны опечатать номер 314 желтой лентой. Потом им приказано привезти Энди Райлсбека и Морти Фаина в полицейский участок. В самом участке Эрни Терье звонит детективам УПВ Брауну и Блэку, которые приедут уже после ареста. Если они и разозлятся, невелика беда. В баре «Сэнд» Тэнзи Френо с мертвыми глазами только выдернула из розетки штепсель музыкального автомата, заглушив «Уоллфлауэрз».
– Слушайте меня, все! – кричит она не своим голосом. – Они его взяли! Они взяли этого сукина сына, который убивает детей Его фамилия – Поттер! К полуночи его отправят в Мэдисон и, если мы ничего не сделаем, какой‑нибудь умный адвокат вытащит его из тюрьмы к следующему понедельнику! КТО ХОЧЕТ ПОМОЧЬ МНЕ ЧТО‑ТО СДЕЛАТЬ?
Через мгновение тишина сменяется ревом. Пьяные, обкуренные, обколотые завсегдатаи бара «Сэнд» точно знают, что они хотят сделать. Джек и Генри тем временем прибывают на автостоянку у полицейского участка, буквально следом за Громобойной пятеркой, которые уже поставили свои «харлеи» рядом с «Толстяком» Дока. Стоянка быстро заполняется, главным образом личными автомобилями копов. Сообщение о грядущем аресте распространяется со скоростью степного пожара. В самом участке один из подчиненных Дейла, кто именно, значения не имеет, замечает синий сотовый телефон, с которого Док звонил от «Лакиз». Коп хватает его и ныряет в небольшую комнатушку, на двери которой табличка: «СКЛАД ВЕЩЕСТВЕННЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ».
В гостинице «Дуб», где он обосновался на время поисков Рыбака, Уэнделл Грин методично и целенаправленно напивается. Несмотря на три двойных виски, шею саднит в том месте, где ее чуть не перерезал кожаный ремешок фотоаппарата, который сорвал с него этот говнюк байкер. После удара Голливуда ноет и живот. Но больше всего пострадали его гордость и чековая книжка. Сойер спрятал вещественные улики, в этом сомнений нет. Уэнделл наполовину уверен, что Сойер и есть Рыбак… но как он может это доказать без пленки? Когда бармен говорит, что его просят к телефону, он едва не советует засунуть трубку себе в жопу. Однако он профессионал, черт побери, профессиональная газетная ищейка, поэтому подходит к стойке и берет трубку.
– Грин, – рычит он.
– Привет, засранец, – отвечает ему коп по синему сотовому телефону. Уэнделл еще не знает, что это коп, думает, это какой‑то мерзавец, который мешает ему хорошо провести время в компании виски. – Хочешь для разнообразия напечатать благую весть?
– Благие вести не способствуют росту тиража, приятель.
– Эта поспособствует. Мы его поймали.
– Что? – Несмотря на три двойных виски Уэнделл Грин становится самым трезвым человеком на всей планете.
– Я что, заикаюсь? – Собеседник определенно измывается над Грином, но тому без разницы. – Мы поймали Рыбака. Не детективы из полицейского управления, не федеральщики – мы.
Зовут Джордж Поттер. Семьдесят с небольшим. Вышедший на пенсию строитель. У него нашли полароидные фотографии трех убитых детей. Если поспешишь, может, и успеешь сфотографировать Дейла, ведущего его в участок.
Грин сразу понимает, какой ему дают шанс. Такой снимок может стоить в пять раз больше фотографии трупа Ирмы Френо, потому что к нему проявят интерес уже не таблоиды, а респектабельные издания. И телевидение! И еще: а если кто‑нибудь застрелит мерзавца, когда его будут заводить в полицейский участок? Учитывая царящее в городе настроение, вероятность такого развития событий очень даже велика. Перед мысленным взором Уэнделла возникает фотография Ли Харви Освальда, схватившегося за живот, с раззявленным в предсмертном крике ртом.
– Кто ты? – бормочет он.
– Большой друг прессы, – отвечают ему, и в трубке раздаются гудки отбоя.
* * *
В таверне «Лакиз» Пэтти Лавлесс сообщает посетителям (возрастом они постарше, чем в баре «Сэнд», и не интересуются субстанциями, заменяющими алкоголь), что она не может получить удовлетворения и ее трактор больше не пашет. Джордж Поттер доел спагетти, аккуратно сложил салфетку (на нее таки попала капелька соуса) и принялся за пиво. Сидит Поттер за музыкальным автоматом, совсем близко. Потому и не замечает, что зал заметно притих, когда в таверну зашли трое мужчин в полицейской форме, с оружием в руках и, судя по габаритам, в бронежилетах.
– Джордж Поттер? – слышит он чей‑то голос и поднимает голову. В одной руке у него стакан, в другой – графин с пивом.
– Да, а что? – спрашивает он, и тут же его хватают за руки и плечи и сдергивают со стула. Коленями он задевает стол, тот переворачивается, тарелка с графином летят на пол. Тарелка разбивается, графин, изготовленный из более прочного материала, – нет. Кричит женщина. Мужской голос уважительно комментирует происходящее: «Bay!»
Поттер еще сжимает пальцами наполовину наполненный стакан, но Том Лунд вышибает из его руки потенциальное оружие. Секундой позже Дейл Гилбертсон защелкивает на запястьях Поттера наручники, думая, что никогда в жизни не слышал более ласкающего слух звука. Его трактор наконец‑то запахал.
Операция проходит совсем не так, как в «Закусим у Эда», – без сучка и задоринки. Менее чем через десять секунд после вопроса Дейла: «Джордж Поттер?» – подозреваемого выводят за дверь в густой туман. Том держит его за один локоть, Бобби – за другой. Дейл все еще скороговоркой зачитывает Поттеру права Миранды, а ноги задержанного едва касаются земли.
* * *
Джека Сойера распирает энергия, такое с ним впервые с того самого момента, как он, двенадцатилетний, возвращался из Калифорнии на «кадиллак эльдорадо», за рулем которого сидел вервольф. Он знает, что ему придется заплатить достаточно высокую цену за этот энергетический выброс, но надеется, что сможет, закусив губу, выдержать наложенное на него наказание.
Потому что в сравнении с настоящим вся его взрослая жизнь кажется серой рутиной.
Он стоит рядом с пикапом, смотрит через окно на Генри.
Воздух влажный, но уже вибрирует от напряжения. Ему кажется, еще чуть‑чуть – и между фонарями стоянки начнут змеиться молнии.
– Генри.
– Affirmitive.
– Ты знаешь псалом «Изумительная благодать»?
– Разумеется. Все знают псалом «Изумительная благодать».
– «Господь отверзает очи слепым»[85], – цитирует Джек. – Теперь я это понимаю.
Генри поворачивает к нему слепое, удивительно интеллигентное лицо. Он улыбается. Более доброжелательную улыбку Джек видел только раз. Пальма первенства по‑прежнему принадлежит Волку, верному другу в странствиях, которые выпали на его долю в двенадцатую осень жизни. Дружище Волк, который любил, чтобы все было прямо здесь и сейчас.
– Ты вернулся, так?
Стоя на асфальте автостоянки, наш добрый друг широко улыбается – Джек вернулся, это точно.
– Тогда делай то, ради чего вернулся, – говорит ему Генри.
– Я хочу, чтобы ты поднял стекло.
– И ничего бы не услышал? Благодарю покорно, – возражает Генри.
Приезжают новые копы, на этот раз на первой машине перемигиваются «маячки», подвывает сирена. Джек улавливает в этих завываниях праздничную ноту и приходит к выводу, что у него нет времени спорить с Генри насчет стекла в кабине «доджа».
Он направляется к двери черного хода полицейского участка. Две сине‑белые арки отбрасывают на туман две его тени, одна падает на север, другая – на юг.
Занятые неполный рабочий день копы, Хольц и Нестлер, останавливают свою патрульную машину впритык к той, в которой приехали Гилбертсон, Лунд, Дюлак и Поттер. Конечно же, Нестлер и Хольц нас нисколько не интересуют. В третьей машине Джесперсон и Щеда, на заднем сиденье – Райлсбек и Мортон Фаин (Морти жалуется, что некуда поставить ноги). Райлсбек нам небезразличен, но он может подождать. За патрульными машинами (это любопытно, но, пожалуй, неудивительно) на автостоянку сворачивает красная, с многочисленными вмятинами «тойота» Уэнделла Грина. За рулем, понятное дело, сам журналист. На шее – новый фотоаппарат, верная и надежная «Минолта», которая будет снимать, пока палец Уэнделла не оторвется от кнопки спуска. Из бара «Сэнд» пока еще никто не приехал, но на и без того заполненной автостоянке стоит посторонний автомобиль. Это неприметный зеленый «сааб» с наклейками «ВЛАСТЬ ПОЛИЦИИ» на левой стороне переднего бампера и «НЕТ НАРКОТИКАМ» – на правой. За рулем «сааба», полный решимости выполнить свой долг (каким бы он ни был), Арнольд «Бешеный Мадьяр» Храбовски.
* * *
Вдоль кирпичной стены полицейского участка выстроилась Громобойная пятерка. Все в одинаковых джинсовых жилетках с золотой цифрой «5» над сердцем. У каждого мускулистые руки скрещены на груди. У Дока, Кайзера Билла и Сонни волосы забраны в хвост. У Мышонка – заплетены в косичку, у Нюхача – падают на плечи, отчего Джеку кажется, что Нюхач похож на Боба Сигера в период расцвета. В ушах – пирс. На огромных бицепсах – татуировки.
– Арман Сен‑Пьер. – Джек обращается к байкеру, стоящему у самой двери. – Джек Сойер. Мы встречались у «Эда». – Он протягивает руку и не удивляется тому, что Нюхач только смотрит на него. Джек все так же дружелюбно улыбается. – Там вы очень помогли. Спасибо.
Нюхач не реагирует.
– Как вы думаете, могут возникнуть проблемы с доставкой арестованного в участок? – спрашивает Джек. Тем же тоном он мог поинтересоваться мнением Нюхача, пойдет или нет дождь до полуночи.
Нюхач наблюдает, как Дейл, Бобби и Том помогают Джорджу Поттеру слезть с заднего сиденья и ведут его к двери черного хода. Уэнделл Грин поднимает фотоаппарат к лицу, и тут же его чуть не сбивает с ног Дэнни Щеда, даже не удостоив взгляда, только потому, что репортер мешается под ногами.
– Поосторожнее, урод, – шипит Уэнделл.
Нюхач наконец‑то бросает на Джека короткий, холодный взгляд.
– Поглядим, как все обернется, – цедит он.
– Действительно, поглядим, – соглашается Джек. Голос его просто звенит от радости. Он протискивается к стене между Мышонком и Кайзером Биллом: Громобойная пятерка плюс Один. Чувствуя, что он их не боится, оба здоровяка считают возможным подвинуться. Джек скрещивает руки на груди. С жилеткой, пирсом и татуировками он бы точно сошел за своего.
Арестованный и охранники быстро сокращают расстояние от патрульной машины до полицейского участка. Но прежде чем они добираются до двери черного хода, Нюхач Сен‑Пьер, духовный лидер Громобойной пятерки и отец Эми, чьи печень и язык съел убийца, загораживает им дорогу. Руки его по‑прежнему сложены на груди. В ярком свете стояночных фонарей массивные бицепсы приобретают синий оттенок.
Бобби и Том на фоне Нюхача вдруг превращаются в нашкодивших мальчишек. Только Дейл пытается держаться уверенно. А Джек безмятежно улыбается, его скрещенные на груди руки отнюдь не бугрятся мышцами, как у Нюхача.
– Отойди с дороги, Нюхач, – говорит Дейл. – Я хочу посадить этого человека в камеру.
А что Джордж Поттер? Он потрясен? Смирился с неизбежным? То и другое? Трудно сказать. Но когда налитые кровью глаза Нюхача встречаются с карими глазами Поттера, последний не отводит взгляда. На автостоянке за спиной Поттера – напряженная тишина. Энди Райлсбек и Морти Фаин, стоящие между Дэнни Щеда и Дитом Джесперсоном, глядят во все глаза. Уэнделл Грин поднимает фотоаппарат и, набрав полную грудь воздуху, задерживает дыхание, словно снайпер, поймавший в прицел (а это один‑единственный шанс) главнокомандующего армии противника.
– Вы убили мою дочь? – спрашивает Нюхач. Вежливый вопрос звучит пострашнее дикого крика, и все вокруг замирают, затаив дыхание. Все ждут, тишину нарушает лишь полный печали гудок корабля, застигнутого туманом на реке.
– Сэр, я никогда никого не убивал, – отвечает Поттер. Говорит мягко и ровно. Его слова достигают сердца Джека. Они произнесены с достоинством. Поттер словно говорит за всех напрасно обвиненных хороших людей.
– Отойди, Нюхач, – подает голос Джек. – Вам нужен другой человек.
И Нюхач, уверенность которого, что перед ним маньяк‑убийца, заметно поколебалась, отступает в сторону.
Прежде чем арестованный и копы сдвигаются с места, тишину прорезает резкий, радостный вопль, конечно же, Уэнделла: «Эй! Эй, Рыбак! Улыбнись в объектив!»
Оборачиваются все, не только Поттер. Иначе нельзя, уж очень призывный крик. Фотовспышка освещает стоянку, потом вторая, третья, четвертая!
– Что б ты сдох! – рычит Дейл. – Парни, пошли! Джек!
Джек, ты мне нужен!
– Дейл! Разобраться с этим подонком? – кричит кто‑то из копов.
– Оставь его в покое! – отвечает Дейл и увлекает арестованного к двери. Только когда она закрывается за ним, Поттером, Джеком, Томом и Бобби, Дейл признается себе: он практически не сомневался, что Нюхач отобьет у него старика и свернет ему шею, как цыпленку.
– Дейл? – спрашивает Дебби Андерсон, вышедшая из дежурной части в коридор. – Все в порядке?
Дейл смотрит на Джека. Тот все улыбается, скрестив руки на груди.
– Думаю, что да, – отвечает он. – Пока.
* * *
Двадцать минут спустя Джек и Генри (этому джентльмену разрешили выйти из кабины и препроводили в полицейский участок) сидят в кабинете Дейла. Из дежурной части доносится гул разговоров и взрывы смеха: там собрались практически все копы. Можно подумать, что полиция Френч‑Лэндинга встречает Новый год. Иной раз слышатся громкие шлепки: мальчики и девочки в синей форме хлопают друг друга по спинам и плечам. Скоро Дейл положит этому конец, но пока дает им возможность снять напряжение. Он понимает их чувства, хотя сам Уже думает о другом.
У Джорджа Поттера сняты отпечатки пальцев, он посажен в камеру наверху с предложением хорошенько подумать и во всем признаться. Детективы Браун и Блэк из управления полиции Висконсина уже едут в участок. В общем, этот этап закончен. Что же касается триумфа.., улыбка его друга и рассеянный взгляд говорят, что триумф откладывается.
– Я не думал, что ты предоставишь Нюхачу шанс, – говорит Джек. – И хорошо, что предоставил. Если бы ты попытался применить силу, могли возникнуть серьезные осложнения.
– Полагаю, этим вечером я лучше понимал его чувства, – отвечает Дейл. – Так уж вышло, что я сам не мог найти сына и перепугался до смерти.
– Дэвида? – Генри наклоняется вперед. – С ним все в порядке?
– Да, дядя Генри. Тревога была ложной.
Дейл поворачивается к мужчине, который теперь живет в доме его отца. Он помнит тот миг, когда Джек впервые увидел Торнберга Киндерлинга. К тому времени они были знакомы чуть больше недели. Этого времени хватило, чтобы сформировать первое мнение о Джеке, но он еще не понял, что жизнь столкнула его с экстраординарной личностью. В тот день Дженна Мэссенгейл из «Гриль‑бара» рассказала Джеку о привычке подвыпившего Киндерлинга зажимать ноздри пальцами, выставляя вперед ладонь.
Они только вернулись в полицейский участок после разговора с Дженной, на автомобиле Дейла, и он коснулся плеча Джека, когда тот собрался вылезти из кабины. «Назови имя, и ты увидишь лицо этого человека еще до ужина, как любила говорить моя мать». Он указал на Вторую улицу, где широкоплечий лысый мужчина как раз вышел из табачного магазина с газетой под мышкой и пачкой сигарет в руке.
– Торнберг Киндерлинг собственной персоной.
Джек наклонился вперед, и ни до, ни после Дейлу не доводилось видеть более острого (и, возможно, безжалостного) взгляда.
– Ты хочешь подойти к нему? – спросил Дейл.
– Нет. Тихо.
Джек просто сидел в машине Дейла, одной ногой в кабине, второй – касаясь асфальта, его глаза превратились в щелочки.
Вроде бы, так показалось Дейлу, даже не дышал. Наблюдал, как Киндерлинг открывает пачку сигарет, достает одну, сует в рот, закуривает. Наблюдал, как Киндерлинг бросает взгляд на заголовок первой полосы, а потом неспешно идет к своему автомобилю, внедорожнику «субару». Наблюдал, как садится за руль.
Наблюдал, как отъезжает. Тут Дейл понял, что и он сам все это время не дышал.
– Ну? – спросил он, когда «субару» Киндерлинга скрылся из виду. – Что скажешь?
И Джек сказал: «Думаю, это он».
Только Дейл понимал, что Джек кривит душой. Правильный ответ и тогда не составлял для него тайны. Джек сказал «думаю», потому что он и Дейл Гилбертсон, начальник полиции Френч‑Лэндинга, штат Висконсин, только знакомились, притирались друг к другу. А подразумевал он другое – «знаю». И хотя такого просто не могло быть, Дейл ему поверил.
Вот и теперь, сидя напротив Джека, которому доверяет, как Господу Богу, Дейл спрашивает:
– Что ты думаешь? Это его рук дело?
– Да перестань, Дейл, откуда мне…
– Не трать попусту мое время, Джек, потому что эти говнюки из УПВ приедут с минуты на минуту и увезут Поттера далеко‑далеко. Ты распознал в Киндерлинге убийцу, как только увидел его, а вас разделяло полквартала. Поттер, когда мы входили в участок, находился от тебя на расстоянии вытянутой руки. Ты мог пересчитать волоски в его ноздрях. Так что ты думаешь?
Джек отвечает коротко и прямо, более не пытаясь увильнуть:
– Нет. Поттер тут ни при чем. Поттер – не Рыбак.
Дейл знает, что Джек в этом уверен, знает по выражению его лица, но очень уж не хочется ему слышать такой ответ. Разочарованный, он откидывается на спинку стула.
– Дедукция или интуиция? – любопытствует Генри.
– И то и другое, – отвечает Джек. – Дейл, не смотри на меня так, будто я обидел твою мать. Возможно, ключ у тебя в Руках.
– Райлсбек?
Джек неопределенно машет рукой: может – да, может – нет.
– Райлсбек скорее всего видел только то, что Рыбак хотел ему показать.., хотя один шлепанец – это любопытно, и я хочу поговорить об этом с Райлсбеком. Но если мистер Один Шлепанец был Рыбаком, почему он навел Райлсбека и нас на Поттера?
– Чтобы сбить со своего следа, – предполагает Дейл.
– А разве мы шли по его следу? – вежливо спрашивает Джек и, не слыша ответа Дейла, продолжает:
– Но, допустим, он думает, что мы вышли на его след. В принципе я могу с этим согласиться, особенно если он вспомнил о какой‑нибудь допущенной ошибке.
– Отпечатки пальцев с телефона около магазина «С семи до одиннадцати» ничего нам не дали, если ты об этом, –'– замечает Дейл.
Джек пропускает его слова мимо ушей. Взгляд его устремлен в далекое далеко. Потом на лице вновь появляется легкая улыбка. Дейл переводит взгляд на Генри: тот смотрит на Джека. Улыбка дяди яснее слов, в ней облегчение и радость. «Вы только посмотрите, – думает Дейл. – Он делает то, ради чего и появился на этот свет. Клянусь Богом, это видит даже слепой».
– Почему Поттер? – наконец нарушает затянувшуюся паузу Джек. – Почему не один из Громобойной пятерки? Почему не индус из магазина. С семи до одиннадцати? Почему не Ардис Уокер из спортивного магазина? Почему не преподобный Ховдал? Какой мотив обычно лежит на поверхности, если кого‑то подставляют под удар?
Дейл обдумывает вопрос.
– Желание поквитаться. Месть.
В дежурной части звонит телефон.
– Тихо, тихо! – кричит Эрни на остальных. – Вспомните на тридцать секунд, что вы в полицейском участке.
Джек тем временем кивает:
– Думаю, мне нужно задать Поттеру несколько вопросов.
На лице Дейла отражается тревога.
– Тогда займись этим сейчас же, пока Браун и Блэк… – Он замолкает, хмурится, наклоняет голову. Его внимание привлек какой‑то рокот. Пока он едва слышен, но нарастает. – Дядя Генри, что это?
– Автомобильные двигатели, – не задумываясь, отвечает Генри. – Много. К востоку отсюда, но движутся к нам. Пока на окраине города. Похоже, надо ждать гостей.
И тут же из дежурной части доносится крик Эрни Терье:
«О‑о‑о, твою мать!»
Дит Джесперсон: «Что?..»
Эрни: «Повози чифа. Да ладно, я сам…» – Стук в дверь, и Эрни переступает порог. Как всегда, собран, подтянут, но щеки под летним загаром заметно побледнели. На лбу пульсирует вена.
– Чиф, мне только что позвонили по линии 911. Двадцать – это бар «Сэнд»?
– Чертова дыра, – бормочет Дейл.
– Звонил бармен. Говорит, что пятьдесят– семьдесят человек направляются сюда.
Шум автомобильных двигателей значительно усилился. Генри кажется, что он попал на гонку «Инди 500» аккурат перед тем, когда пейс‑кар уходит с трассы и опускаются клетчатые флаги.
– Больше ничего не говори. Чего еще мне не хватает до полного счастья? Дай подумать. Они едут за моим арестантом.
– Да, сэр, так бармен и сказал, – подтверждает Эрни. За его спиной молча стоят другие копы. Только теперь Дейл копов в них не видит. Вместо лиц – белые пятна (впрочем, два черных, Пэм Стивенс и Боб Хольц). Шум автомобильных двигателей нарастает. – Бармен сказал кое‑что еще. Вас, возможно, заинтересует.
– Господи, что?
– Сказал, что… – Эрни ищет синоним слову толпа. – Группу протеста возглавляет мать Ирмы Френо.
– Боже мой, – выдыхает Дейл, бросает на Джека панический взгляд, взгляд человека, который знает, что ему снится сон, но никак не может проснуться. – Джек, если я потеряю Поттера, завтра утром Френч‑Лэндинг станет главной новостью на Си‑эн‑эн.
Джек открывает рот, чтобы ответить, но в его кармане вдруг начинает трезвонить сотовый.
Генри Лайден тут же складывает руки на груди, кисти сует под мышки.
– Только не давай его мне. Сотовые телефоны вызывают рак.
В этом у нас разногласий нет.
Дейл уже вышел из кабинета. Пока Джек достает сотовый (решив, что какой‑то кретин выбрал именно этот момент, чтобы узнать, какую телекомпанию он считает лучшей), Генри идет за племянником, на этот раз выставив руки перед собой, пальцами ощупывая воздух, движение которого рассказывает ему о возможных препятствиях. Джек слышит предупреждение Дейла: тот, кто достанет оружие, тут же будет отстранен от службы, как Арнольд Храбовски. Мысль у Джека одна: никто не должен добраться до Поттера до того, как он, Джек Сойер, сможет задать ему несколько ключевых вопросов. Никто. Он откидывает мембрану и говорит:
– Кто бы вы ни были, сейчас не время. У нас…
– Привет, Странник Джек, – отвечает ему голос из телефона, и Джек Сойер сразу становится на двадцать лет моложе.
– Спиди?
– Он самый, – отвечает Спиди. Он не тянет слова. Тон резкий, деловой. – Скажу тебе как один копписмен – другому, сынок, я думаю, тебе надо заглянуть в личную ванную чифа Гилбертсона. Немедленно.
К полицейскому участку подъезжает столько автомобилей, что от рева моторов дрожит здание. У Джека нехорошее предчувствие.
С того самого момента, как Эрни сказал, кто возглавляет это шествие.
– Спиди, у меня нет времени, чтобы заглядывать в ванную…
– У тебя нет времени, чтобы заглядывать куда‑то еще, – обрубает Спиди. Только другим голосом. Крутого парня по фамилии Паркус. – Что найдешь там, сможешь использовать дважды. Но если первый раз не воспользуешься достаточно быстро, до второго не дойдет. Потому что этого человека вздернут на фонарном столбе.
И все, конец связи.
* * *
В завсегдатаях бара «Сэнд», которых Тэнзи вывела на автостоянку, напрочь отсутствовала карнавальная веселость, та, что была у тех, кто явился поглазеть на груды детских трупов в развалинах «Закусим у Эда». И хотя среди коротавших вечер в баре «Сэнд» хватало зевак, утром отметившихся на шоссе у закусочной, все они направляются к своим легковушкам и пикапам с суровыми, даже мрачными лицами, словно едут на похороны. Только отводят себе роль не столько скорбящих, сколько гробовщиков. Тэнзи получила от Горга большую дозу сильнодействующего яда и сумела поделиться им с остальными.
Из‑за пояса ее джинсов торчит одно‑единственное воронье перо.
Дудлс Сангер берет Тэнзи за руку и увлекает к пикапу «интернешнл харвестер» Тедди Ранкелмана. Тэнзи хочет залезть в кузов, там уже двое мужчин и дородная женщина в белом фартуке официантки, но Дудлс подводит ее к кабине.
– Нет, сладенькая. Ты поедешь здесь. Так тебе будет удобнее.
Дудлс хочет ехать в кузове. Она кое‑что заметила и знает, что с этим надо сделать. Руки у Дудлс шустрые, в этом ей не откажешь.
Сентралия далеко от реки, туман там не такой густой, но после того, как два десятка легковушек и пикапов выезжают со стоянки, следуя за ржавым, помятым, с одной фарой «И.Х.»