Часа через полтора приехал автозак, куда меня и загрузили. Со мной ехало в отсеке несколько человек – из Лефортово – торговали должностями. Тоже громкое дело было. Узнали меня. Выразили поддержку.
- Если чего, мы тебя в Лефортово ждем.
- Конечно, непременно посещу!
- Ты всё правильно сделал!
Взрослые дядьки. Одного из них, Саню, арестовали прямо Кремле. Первым там арестовали Берию, а вторым, спустя несколько десятилетий – его. Ущерб от их деятельности, по версии обвинения, составил 80 лимонов долларов. Солидные господа, молодцы!
Еду, а настроение упало ниже некуда. Самый перспективный вариант срыва не сработал. Признали вменяемым. Я-то думал, что меня с «белым билетом» вообще посадить не могут! Но нет – моментально все душевные недуги оказались исцелены.
А история получения мной «белого билета» такова.
Когда я учился в колледже, после окончания третьего курса меня отправили на практику. На реконструкцию старой музыкальной школы в районе Карамышевской набережной. На практику со мной попал и мой друг Леха. Естественно, мы не могли просто работать и не вносить посильную лепту в дело пропаганды нацизма на стройке.
Сперва мы модернизировали свою спецодежду. На каски приклеили буквы «SS», на спинах черной краской написали «SkinS», закатали штанины и вставили в строительные ботинки белые шнурки. И вот один раз послал меня прораб сдолбить со стены штукатурку. Для этого надо было по лесам забраться на уровень второго этаже, взять отбойный молоток и снять несколько квадратных метров цемента с краской до появления кирпичной стены. Но это не очень интересная работа. Я решил действовать креативнее. Выдолбил здоровенную свастику. Красная двухметровая свастика на бледно-желтом фоне и мне и Лехе очень понравилась. Тем более, что я не поленился, предварительно нарисовал контуры карандашом по рейке… И пошли мы на обед, лапши покушать, по-студенчески.
Тут прибегает прораб.
- Вы что? Вообще охуели?
А там уже и милиция приехала. Жильцы дома, на который выходила торцом эта школа, увидели сваст, возмутились, мусорнулись. Менты приехали разбираться, почему молдаване-строители свастики рисуют отбойными молотками на стенах. Прораб сразу все просек.
- Еще раз такое сделаешь – я тебя выгоню! Уволю!
- Ну, понятно, Миша, не плачь! Выгонишь, не вопрос.
На следующий день мы с другом решили пошутить. Там был подъемник, на котором стояла тележка. В нее грузили цементный раствор и поднимали на второй, третий, четвертый этаж. Высовывался кто-то в окно и кричал «Ра-ааа-аствор!» Подбегали молдаване и начинали тележку загружать. Мы на это дело с крыши посмотрели…
- Леха, давай сейчас крикнем «Раствор!», молдаване налетят, полтелеги наполнят, а мы вниз пару-тройку кирпичей бросим. Им цементом все рожи забрызгает!
- Давай, весело будет!
Я вниз свешиваюсь. «Ра-ааа-аствор!» Молдаване метнулись, человек шесть. Поднаполнили, мы четыре кирпича один за другим - Вжыж! Вжыж! Вжыж! Вжыж! – бросаем. Брызги цемента во все стороны! Молдаване заляпанные, рожи протирают, мы ржем. Они давай нам кулаками грозить. Мы им еще несколько кирпичей бросили в эту телегу. Четко так попадаем, на них все летит. И ржем еще сильнее. А молдаване на нас обиделись. Возжелали нашей крови и захотели ударить нас кулаками по лицам.
Ломанулись вшестером на лестницу. И понятно, что через минуту они будут на крыше, где мы сидели. Я говорю:
- Леха, сейчас будут море крови!
- Да, и гора костей!
Смеемся и побежали баррикадировать один выход. На крышу вело два проема. По сути – люки, прикрытые деревянными щитами. На один щит мы швырнули несколько мешков цемента. Пролезть стало нереально. А второй люк, наоборот, приоткрыли. Чтоб проходила одна голова в щель, но было не видно, что происходит сзади. Взяли палки и стоим, караулим.
Вылезает одна желтая каска. Бам! Палкой. Каска ушла с грохотом вниз. Вторая каска вылезает. Пытается повернуться к нам лицом, Бам! Кирпичей туда накидали, ржем. Тут, смотрю, белый шлем вылезает. Я уже замахнулся, но вспомнил строительные табели о рангах – прораб! Поворачивается к нам:
- Вы чего!? Вообще охуели, что ли?!
- На нас напали восставшие рабы-дикари! Мы защищаемся!
- Забирайте свои документы и идите нахуй со стройки!
- Ладно…- Выгнали и выгнали, можно и в другом месте справку взять о прохождении практики.- Давай, сам нахуй отсюда пошел, пока и тебе башку не расшибли!
Поехали в офис этой фирмы, забрали там свои документы. Договорюсь сейчас с отцом, что на его фирме практику будем «проходить». И поеду отдыхать на дачу!
Однако в колледже нам говорят.
- Нет! Вы, парни, практику провалили. Надо было сразу думать и в другом месте договариваться. Значит неаттестацию вы получаете, значит третий курс не закончили, значит из колледжа отчислены! Вас же ректор предупреждал!
Вот оно что! Гнусный чурка-ректор специально выжидал момент, чтобы нагадить русским скинам! При этом нас предупредили, что ни в один другой колледж на дневное нас не возьмут.
Мы не поверили, забрали документы и повезли их в один колледж, в другой, в третий… Ректор, пес, не поленился, обзвонил всех своих друзей-ректоров и попросил нас не брать. Мы договорились, что будем учиться на вечернем. Закинули документы и в ус не дуем.
Я съездил на сборы ННП, живу партийной жизнью, хожу на сборы командиров… Тут Леха мне предлагает.
- Поехали не Манежке потусуемся? С девчонками познакомимся!
Всю ночь гуляли, знакомились с девчонками, тусовались… Закончилось тем, что на метро мы опоздали. Но это лето, тепло, заночевали там же, на скамейках. И, как только открылось метро – приезжаю домой. Только собрался лечь спать – звонок в домофон. Слышу мать берет трубку.
- Да. Да. Сейчас позову.- И кричит.- Максим, к тебе из милиции!
- Мам, скажи, что меня нет!
- Я уже сказала, что ты дома! Вставай!
- Да нету меня дома!- И ложусь.
Начинаю засыпать, тут звонок в дверь. Мать дверь открывает, выходит к лифтам.
- Максим, к тебе из милиции!
- Ты чего? Совсем сдурела! Дома меня нет! Какая милиция!?
- Нет, я уже сказала что ты дома, выходи давай!
Пришлось одеваться. Стоит участковый и с ним два мента с автоматами.
- Ты Максим Марцинкевич?
- Да.
- Ты скинхед?
- Да.
- А ты в погроме на Манежной площади участвовал?
- Неа. Я на даче был.
Меня там действительно не было, поэтому за собой я ничего и не чувствовал.
- Если не участвовал, то все нормально. Поехали до отделения доедем, напишешь объяснительную, где ты был в это время и всё, свободен.
- А здесь нельзя написать? Я спать хочу.
- Нет-нет. Иначе мы тебя повесткой вызовем. А так сейчас съездишь и назад на машине тебя завезем.
- Ладно, поехали.
Как был в шортах, одел на босу ногу кроссовки, белую майку и взял паспорт и ключи от дома.
Спускаемся вниз – там нас ждет черная волга. Странно. Менты сели по бокам от меня. Доехали мы до отделения милиции. Но внутрь меня не ведут. Сидим. Напротив нас стоит ГАЗель с надписью «Военкомат». Меня пересадили в нее и привезли в военкомат. Там мне говорит военком:
- Что, из колледжа тебя выгнали?
- Да. Я теперь в другом учусь.
- Это не важно! Отсрочка-то у тебя одна только была! Поэтому сейчас ты пойдешь служить.
- Ладно, давайте мне тогда повестку. Пойду домой, соберусь и приду служить обязательно. Очень хочу Родину защищать! Роиссю! Чтоб Роисся в перде не была.
- Нет, теперь уж без повестки.
- Как это?
- Паспорт у тебя есть?
- Есть.
Взяли у меня паспорт, отксерили его, вырезали из ксерокса фотографию, вклеили в чистый военный билет.
- Вот у тебя военный билет готов. Сейчас поедешь на сборный пункт.
Через два часа приехала машина, меня и еще несколько призывников сажают в нее. Но они шли в армию запланировано. У каждого отряд провожающих – дедушки, бабушки, мамы, папы, девушки, друзья… Всё со слезами, у каждого баульчик с вещами и жратвой. Один я сижу в шортах. И без вещей. Как будто не служить поехал, а погулять вышел. Никто ж и не знает даже, где я!
Приехали на сборный пункт «Угрешку». Там люди спят на креслах, тусуются, все грязные, вонючие, заросшие.
- Э, парень, дня три-четыре ты здесь проведешь!- обрадовали меня.
- Неохота-то как! Надо побыстрее вопрос решить…
Сам понимаю, что сбежать, скорее всего не дадут. Да и статья какая-то за это есть. Значит надо служить, но меньше и круче! Идти надо в Чечню! Там сутки идут за трое! А заодно можно будет повоевать!
Нас выстраивают. Приехали какие-то покупатели. И начинают отбор. Называют фамилию и несколько родов войск, куда ты можешь пойти по медицинским и психологическим показателям. Спецназ, МВД, ВМФ, РВСН… Доходит до меня.
- Где хочешь служить?
- В Чечне!
- Зачем в Чечне?
- Чеченов хочу убивать!
- Боевиков?
- Да мне пофигу! Женщин, детей – они все враги! Куда гранату не кинь – не ошибешься! В Чечню хочу!
- Тогда в мотострелки пойдешь!
- Хорошо.
После этого еще несколько человек сказали тоже самое, что хотят убивать чеченцев, и тоже попали в мотострелки.
Итого, по моим расчетам, расклад выходил такой. Полгода учебки и полтора года служить. Но так как день в Чечне идет за три – получается всего еще полгода. Немного побросать гранаты во все, что движется – и домой с кучей трофеев и медалей. Уши на шее, автоматы и кинжалы в багаже… Весело будет, в Москве мне так поиграться не дадут.
Нас ближе к вечеру грузят в специальный «Икарус» и везут на Курский вокзал. Но на поезд до Коврова, где нам предстояло служить, мы опоздали. А следующий подходящий только рано утром. Пришлось устраиваться на вокзале на ночлег. Поднялись на второй этаж по эскалатору. Разбили лагерь возле комнаты «матери и ребенка». Майор, который этапировал нас до части говорит:
- Кому позвонить надо, подходите ко мне, я дам карточку. Сейчас пойдем вниз. Там есть телефон-автомат.
Нормальный мужик, по-человечески подошел. Было нас всего человек двадцать. Но звонить захотели только трое. У меня же никто в курсе не был, что я долг Родине пошел отдавать. Спустились вниз, набираю я домой. Сестра берет трубку.
- Машка, тут такая фигня… Меня немножко в армию забирают. Пойду послужить. Я на Курском вокзале сейчас. Приезжайте сюда, попрощаемся. Мы до утра тут будем. Мамке, папке скажи, девчонке, Лехе, Стасу…
- Ладно, скоро приедем.
Объяснил, где мы базируемся.
Часа через два приезжают родители с сестрой, друг мой Стас с ними. Привезли мне мою одежду нормальную. Я-то был одет в смешные шорты, майку, кроссы… А тут переодеваюсь в черные военные штаны, ремень с заточенной армейской пряжкой, «бульдоги» с белыми шнурками, майку с нашивкой «White Power». Нож с ремня снял, отдал другу. Мало ли, нельзя в армию со своим?
Со мной в часть ехал один чурбан. У него глаза выпучиваются. Увидел, кто с ним одним призывом идет. Ладно, думаю, с тобой мы все потом разъясним.
Отцу говорю:
- Пап, как думаешь, а может свалить просто сейчас отсюда? Не охраняет же никто!
- Нет, Макс, ты чего! Потом в розыск объявят, уголовное преступление. Ты же расписывался… Уклонение от призыва…
Ладно, решил уж в Чечню, значит пойду служить. Хотя мне российская армия вообще никуда не упиралась. Хоть навык какой-нибудь получу полезный.
Отошел с другом поговорить.
- Ты хоть в Чечню-то не просись!
- Я уже.
- Дурак, что ли?
- Нормально! Я так год сэкономлю!
- Удачи тебе тогда. Смотри, чтоб пальцы гранатой не оторвало!
Приехала моя девушка Ольга. Я попрощался с родителями, с сестрой. Они уехали домой, Ольга осталась со мной. А майор к тому времени накушался и уснул. Нас вообще никто не контролирует!
- Оль, пойдем, погуляем, по Садовому кольцу походим.
Идем, кругом огни… Ночная Москва. Последняя прогулка на гражданке! Романтика! Я говорю:
- Слушай! Давай где-нибудь займемся прощальным сексом?
- Нет! Я так не могу! В таких условиях!
- Как? Я служить ухожу! Хрен знает сколько не увидимся! Родину защищать иду! Надо срочно заняться сексом!
- Нет, не могу, отстань! Давай так гулять…
- А, может, тогда где-нибудь возьмешь?
- Фу, тем более не буду! Ты что!
Ходили с ней часа полтора, гуляли. Я и так ее уговаривал, и эдак. Не хочет. Потом за ней приехали ее родители.
Сидим, боль расставания застилает нам обоим глаза слезами. Она обещает меня ждать и приехать на присягу. И там-то мне отдаться. Где там!? Когда еще это будет?! Через месяц! Любил я ее по-настоящему, правда. Надо же быть такой сволочью! Ни капли сострадания! Попрощались, она уехала.
Я хожу злой – такой облом! Так мне её захотелось, когда увидел, так хотелось когда гуляли – и такая засада! Ладно, сейчас что-нибудь веселое придумаю.
Мы с одним парнем из этапа пошли купить чего-нибудь пожрать, раз майор спит. Как раз мне папка денег оставил. Идем, а он мне и говорит:
- Макс, а я ж тебя раньше видел!
- Да, и где же?
- На «Нэскафэ – чистая энергия». Вы там накрывали рэперов. Ты мне тогда ногой в живот пнул!
- Да? Извини. Но я тебя не помню… Я много кого пинал.
- Я запомнил! Ты кричал «Зиг хайль!» и ударил мне вот таким ботинком в живот!
- Ну, ладно, бывает.
Гуляем по площади перед вокзалом. И тут мимо нас пробегает какой-то парень, а за ним бежит чурбан со здоровым куском цемента с налипшими камнями. Видимо, подушка под асфальт. Швыряет этот кусок, не попадает, он слишком тяжелый и не летит. Пробегает еще вперед, за камень, и кричит:
- Эй, сюка! Это мой вокзал! Это мой город! Ты что попутал? Я тебя сунул-вынул буду делать!
Вот ты шакал! Твой город!? Подхожу, беру камень и хвать ему по хребту! Он падает, я давай его ногами долбить. Рэпер стоял, смотрел. Подошел, пнул хача пару раз.
- Ладно, давай, побежали отсюда.- Говорю ему.
Смотались быстренько в наш табор и легли спать посреди толпы, прямо на пол. Накрылся какой-то курткой, только ноги торчат. А Курский вокзал же стеклянный. Смотрю, мигалки какие-то, сирены. «Скорая помощь», мусора… Прибегает отряд. Будят пьяного майора.
- Ты что, придурок! Вообще не смотришь за ними!?
- Куда?- не понимает он спросонья.
- У тебя солдаты по вокзалу ходят! Вон, чуть человека не убили!
- Что? Кто?
А ментам свидетели все уже, походу показали, описали. Они видят штаны военные, ботинки с белыми шнурками торчат.
- Вон, смотри, он валяется!- Чувствую, что мне по ногам сапогами уже бьют.- Э! Вставай! Хорош притворяться!
- Что такое?- Говорю я, типа, с трудом открывая глаза и зевая.
- А ты не знаешь? Чуть человека не убил! Поехали с нами! Собирайся!
- Куда это?- Встревает проснувшийся майор.
- В отделение, с нами!
- Никуда он не поедет! Он уже, считай в армии. Хрен вы его заберете!
- Нет, поедет!
Спорят-спорят, майор побеждает. Мент, обращаясь ко мне:
- Я прослежу, чтоб тебя в Чечню отправили!
- Так они и так все туда служить поедут!- Отвечает за меня майор.
- Чтоб тебя там, ублюдка, замочили!
- Это как получится,- Отвечаю я и накрываюсь опять курткой.
Менты уехали, подходит ко мне майор:
- Максим, давай спокойно доедем до части? Потом с кем хочешь разберешься. Главное по дороге себя тихо веди. Договорились?
- Хорошо, я попробую.
Значит, мне можно делать вообще что угодно. И ничего за это не будет!
Садимся мы на электричку рано утром. Я лег на лавку, ноги свесил и сплю. Проехали несколько остановок. Тут чувствую, что меня кто-то по ногам бьет и скидывает их. Я сел, смотрю таджик-узбек, черт его разберет, ставит сумку на лавку и заводит свою шарманку:
- Носки-трусы! Покупай-налетай!- Торговать собрался!
Вообще, что ли, охренел!? Подлетаю и начинаю его долбить.
- ААА! Тварь черножопая! На!- Бац, бац по еблу.
Носки по полу уже раскиданы, у него рожа разбита, меня мои будущие сослуживцы схватили и оттаскивают. Майор просыпается, подбежал, таджика грудью закрыл.
- Максим, успокойся! Давай тихо доедем!
Сел возле меня, контролирует. Приехали в город Петушки. Мы должны были через несколько часов пересесть на поезд до Коврова. Увидел прямо возле платформы толпу скинхедов. Деревенский гоп-стайл. Половина на корточках, все с пивом. Камуфляж «белые ночи» или джинсы, спущенные тяги, ножи на поясах, свастики на плечах и грудях. Они меня тоже увидели – одет-то по форме. Зигу вскинул, подошел, поздоровался со всеми.
- Ты куда едешь?
- В армию. В Чечню собираюсь служить.
- Это круто! Уважуха! На, пивком угощайся!
- Не, я не пью. Лучше семечек отсыпьте.
Призывники в сторонку отошли, на всякий случай. Майор глаза выпучил. Я подхожу к нему.
- Ты что, их знаешь?
- Нет, не знаю. Просто соратники.
Майор начинал трезветь, пришлось купить ему еще пива. Деньги у меня были, потратить я их все не успевал. А в части, как мне казалось, купить ничего нельзя и деньги не нужны. Не то чтобы он меня просил – мне просто хотелось его напоить, чтобы он ничего не контролировал.
Отошли от вокзала, в тенек посидеть. Ребята сразу нашли кусты конопли. Давай её собирать, на солнце сушить. На металлическом листе высушили – бросились курить. Скурили два куста, набили этой дрянью коробки. Ну, болваны! Майор проснулся – все тупо ржут. Может не столько потому, что торкнуло – сколько от самовнушения.
Доехали до Коврова. Выгрузились, идем до части пешком. Кругом одноэтажные домики, козы на улице пасутся, все на мопедах и мотоциклах гоняют… Майор говорит:
- Вы сейчас продукты питания все съедайте. Деды их у вас всё равно отберут. Чтоб конфликты не провоцировать, надо все перед частью все добить. Остатки выбросите.
Весь отряд сел, давай друг друга угощать. Обожрались так, что еле-еле идти могли. Остальное скинули бродячим собакам.
Зашли в часть, нас сразу солдаты облепили, как цыгане.
- А есть покурить?
- А дай поносить!
- Подари ремень!
Сперва мы зашли в казарму, там нас усадили в кабинете за парты и давай анкетировать. Личные дела заполнили, профессии, на кого кто учился… Медицинские карточки заполняем… Всякая фигня. Тут дед один, дохленький, смотрит на меня:
- Ты чего, под скина, что ль, косишь?
- Я скин и есть!
- Да? Я скинов-то не люблю!
- И что мне теперь?
- Да я тебе сейчас пизды дам!
- Какой борзый-то! Ну, попробуй!
Тут заходит другой дед, поздоровее, как я примерно по комплекции. Мелкий ему жалуется.
- Вот это скинхэд! Меня не боится, не верит, что я ему пизды дам!
- Э! А меня ты боишься?
- Ты тоже скинов не любишь?
- Да, не люблю!
- Давай тогда, пробуй.
Подходит ко мне вплотную, я весь напрягся, раздумываю. Куда лучше ударить, если он дернется. Но он протягивает руку.
- Уважаю! Я сам чурбанье ненавижу! У нас даги в части охуевают! Их всего двадцать человек, но всех бьют, беспределят! А мы не можем объединиться никак...
Жалуется он, какие несчастные русские солдаты, что двадцать зверьков всю часть мучают. Ну, лошьё! Ладно, будем ситуацию исправлять.
Я сразу залез в пакет к себе, достал оттуда газету со статьей о ННП и фотками со сборов. А там моя фотка крупным планом с разбитыми кулаками. Это наша партия! Создадим в части ячейку! Не гоните, сейчас русские тут к власти придут! Будет у нас не российская, а русская армия. Деды даже воодушевились. Интересно же организацию настоящую строить!
Пошли форму получать. Гражданские вещи надо или выкинуть, или подарить нуждающимся. Мне не захотелось попрошайкам отдавать свои почти новые ботинки – бросил их в помойку. Туда же бросил штаны, ремень с пряжкой. Но сто пудов их потом оттуда кто-то забрал.
Выдали зеленый камуфляж. Дали пришить подворотничок. Кирзовые сапоги, пришлось учиться наматывать портянки. Всех побрили наголо, сводили в душ. Мы оделись и, смотрю, стали совершенно одинаковыми! Все лысые и зеленые!
Отправились спать. Но тут сразу началась дедовщина. Я залез на верхний шконарь, скрутил себе «морковку из полотенчика» и стал прикалываться над сослуживцами. Был у нас один жирненький, ему 26 лет уже – под старость в армию потянуло. Лег он внизу на соседнем шконаре, жопа толстая, неприкрытая. Нельзя было не ударить! Свесился вниз, прицелился. Хлоп! Я сразу сплю. Он подлетел, головой крутит, паника! Первый день в части закончился…
На следующее утро у нас должна была быть медкомиссия. Все сидим на табуретках перед телевизором, ждем. Мне же скучно, я уже веду агитацию. Смотрю – мимо идет тот азер, с которым я ехал.
- Иди сюда, чурбан!
- Э! Что сказал?!
- Что тут делаешь?
- Родину защищаю!
- Какую родину! Ты кто такой?
- Тебе какое дело?
- Охуел, что ли, так базарить!
Вскочил, навернул ему сапогом в живот. Он согнулся, получил тут же еще несколько раз и ногами и кулаками по затылку.
- Что, мразь? Часть тут держите? Теперь только параши держать тут будете!- Башню сорвало моментом, тем более что вчерашний разговор с дедами всплыл в голове. Забил его под койку ногами. Никто не мешает мне, я ору…
Выбегает на шум прапорщик, отвечавший за эту казарму.
- Всё, разошлись! Уберите его отсюда!
Меня сразу дневальные оттянули, на табуретку посадили.
- Вешайте простыни между койками, веревки натягивайте…- Объяснил, как сделать к комиссии импровизированную поликлинику. С псевдокабинетами для врачей.
Врачи пришли – окулист, уролог, лор, психиатр, еще кто-то… Человек десять. Расселись. Осмотр происходил примерно так:
- Трусы приспусти. Сколько яиц? Два? Проходи.
- Картинку видишь? Проходи.
Зашел я к психиатру.
- Так-так. Что так дышишь тяжело?
- Ничего. Шконари двигал.
- Подойди к столу. Покажи руки.
Подхожу, показываю, а у меня все костяшки сбитые. Меня и забирали-то с покоцанными. А я их еще и только что об азера ободрал.
- Бил, что ли, кого-то?
- Да, бывает…
- Покажи запястья.
А у меня на левом запястье были шрамы – пару месяцев назад кошка поцарапала довольно глубоко.
- Вены режешь?
- Нет, не режу!
- А это что?
- Поцарапался.
- Я ж вижу, что режешь!
- Да не режу я ничего!
- Хочешь, что я докажу тебе, что режешь?
- Давай, докажи!- Он меня уже бесить начал. Я что, эмо, чтоб вены себе резать!
- А, все-все, вопросов нет. Следующий…- А в карточке мне пишет «ЭВН».
Это означает «эмоционально-волевая неустойчивость». Такой же диагноз, кроме меня, поставили еще одному молодому «батюшке», окончившему духовную семинарию. У него все руки были жутко исполосованы. И забраковали наркомана, который перед медкомиссией успел в сортире обкуриться конопли, привезенной с собой. Толи из Петушков, толи вообще из Москвы. Нас троих направили на дополнительную, расширенную и углубленную медкомиссию. Туда же были направлены и два суицидника из другого этапа, пришедшего за несколько дней до нас.
- Послезавтра решат, что с вами делать!
Решат, значит решат. Пофигу.
Вечером выходит слегка загашенный прапорщик.
- Макс, зайди ко мне в комнату!- И, обращаясь к дневальному,- Ты дверь снаружи держи!
Неприятная такая фраза? Зачем дверь держать? Я что, ломиться отсюда буду? Зашел.
- Ты что, говорят, скинхед?!
- Да.
- Был тут у нас один скинхед! Смотри.- Показывает мне членский билет ННП. Знакомая тема. Значит не врет.
- И что он?
- Всё, не скинхед больше!
- Почему?
- Потому, что я его сломал! Сейчас тебя ломать буду!
- Вряд ли получится.
- Не боишься?
- Не очень.- На самом-то деле стремно – он тяжелее меня килограмм на тридцать. Ладно, посмотрим, что будет.
Вылезает он из-за стола, подходит.
- А ты сто раз по-армейски отожмешься?
- Сто? Не знаю, может быть.
- Отжался-встал, отжался-встал. Так отожмешься?
- Так? Конечно!
- Ну, давай! Упал-отжался!
Это оказалось не очень тяжело – только выдыхаешься немного. Он смотрит:
- Вот это у вас подготовка! Вот это уважаю! Слушай, а зачем тебе в Чечню идти? Оставайся у меня! Дагов всех тут построишь, часть держать будем!
- Не, я воевать хочу!
- Тебе зачем это нужно! Здесь нужны свои люди! Давай выпьем!- Наливает водку в два стакана, грамм по 50.
- Не, я не пью…
- Будешь!
- Нет.
- Я тебя заставлю!
Тут заходит майор, который нас сопровождал. Пьяный, как слесарь после пяти вечера.
- О! А Я Макса ищу по всей казарме. Хотел с ним выпить.
- Нет, я с ним пытаюсь выпить, но он не хочет!
- Тогда давай с тобой выпьем!- Говорит майор прапорщику.
Сидят бухают и рассуждают о том, как угнетают русский народ и используют русских солдат. Мне свалить как-то охота – всегда раздражали бухие разговоры.
- Может я спать пойду?
- Ладно, отбой!
Я вышел, смотрю меня в коридоре деды ждут.
- Пойдем, чайку попьем, пообщаемся.
Поставили чай, баранки, печенья, конфетки… Давай меня отговаривать от Чечни.
- Оставайся в части служить!
- Нет, надо!
Развернул часа на полтора пропаганду ННП, деды слушают, свои предложения дают. Уже решили, что надо напасть на дагов и поломать их. Прямо в столовой спровоцирую одного, если дернутся – положить всех. На этом у них сладкая жизнь и закончится. Спать лег довольный и почти счастливый.
Пришла эта самая расширенная комиссия. Главный – медицинский полковник. Вызывает одного из двух суицидников.
- Вены режешь?- Смотрит шрамики на руке.
- Режу! Не хочу служить!
- А что так мелко режешь, и поперек? Вскрываться боишься, а служить не хочешь? Давай лоб!
Тот подходит в упор, полковник ему - Бамс! Фофан в лоб.
- Следующий!- Подходит второй.- Тоже мелко вены режешь? Давай лоб!
Ему тоже лечебного фофана отвесил. Вызывает «батюшку».
- Вены режешь?
- Нет.
- А что с руками?
- Упал на стекла…
- Ага… Служить-то хочешь?
- Нет, мне религия не позволяет… Я семинарию духовную закончил…
- Ничего-ничего! Христиане всегда служили! Веру, царя, отечество надо защищать! Годен!
Зовут наркомана. А он опять успел убиться в хлам, стоит, его прет.
- Ты что, наркоман?
- Я? Нет, да чё там, так…
- Ты же обдолбаный!
- Не, этот так там… Я не наркоман… так… травки… грибочков. Чуть-чуточку, по приколу… гы-гы!
- Так ты точно нарик! Тебя ж лечить надо!
- Нет, я только… натуральное… потребляю!
- Сколько грибов за раз ешь?- тот отвечает,- А гашиш куришь?
- Гашик-то? Конечно! Это нормальная тема!
- Ясно. Служить-то хочешь?
- Нет, конечно… Чего мне служить…
Вызывают меня.
- Служить хочешь?
- Так-то в Чечне можно!
- Зачем?
-Чеченов убивать!
Майор подходит, полковнику что-то, глядя на меня, на ухо говорит.
- Ты что, нацист?
- Да!
- На рынок сейчас пойдешь?
- Зачем?
- Черных бить!
- Пойду!
- Я тебе прямо сейчас дубинку дам! Пойдешь?
- Пойду.
- Эх, я бы и сам с тобой пошел! Но не могу, у меня погоны… Ты правильный парень. Но в Чечню ты служить не пойдешь. Потому, что оружие тебе давать нельзя. Выбирай – или стройбат, или «белый билет»?
- Лучше «билет». Зачем мне в стройбате время терять?
- Если ты в армии не служил – смотри, девчонки уважать не будут!
- Да? И что мне служба даст, если я не буду врагов Родины убивать? За что меня уважать-то? за то, что я дачи генералам строил? Что меня используют, как бесплатный экскаватор?
- Тебя и так используют! Вами же манипулируют!
Это меня вообще возмутило.
- Это вами манипулируют. Даже впрямую командуют! Вы в Чечне наступаете, загнали боевиков в горы. Вам Березовский говорит, «Хватит!», вы сдаете позиции, даете им выйти! Вы их отпускаете, отдаете то, за что солдаты отдавали жизни! Вами евреи руководят напрямую!
- Здесь да...Ты прав… Самому до боли обидно!
- Поэтому, если революция начнется, я первым буду в офицеров и ментов стрелять!
- Понятно… Поедешь ты, поэтому с белым билетом домой. Там от тебя пользы больше будет.
Забраковали меня и наркомана. Остальных переодели в зеленку и посадили со всеми на табуретки.
А нас отвели в каптерку. Там гора шмоток навалена – метра два высотой! Мы выбрали себе гражданскую одежду. Взял себе кеды, джинсы, подтяжки, тенниску и олимпийку. Стал почни кэжуалом.
Идем в столовую. Все пытаются в унисон спеть «Катюшу», а мы идем вдвоем сзади и поем в голос «Бритоголовые идут!» Наркомана я научил – они учатся быстро.
На следующий день в пять утра мы двинулись домой, в Москву. Пришли на вокзал, сели на поезд. Я, майор и наркоман. Деньги у меня оставались – умудрился сныкать. Нас не обыскивали совсем. Я купил майору пива. Он быстренько на старые дрожжи накушался и в электричке уснул.
Я снял с него кепку, положил её на пол, накидал в нее мелочи… Мне весело. Понимаю, что в армию я уже сходил. Теперь впереди целое лето свободы! Майор просыпается от дружного хохота пассажиров.
- Что случилось?
- Вы пьяным ходили, просили милостыню! Песни орали!
- Нет, быть не может!
- Во ваша фуражка стоит!
Анекдотическая ситуация из «ДМБ» воплотилась во вполне реальную. Люди ржут. Майор мелочь вытряс, одел фуражку, пошел в тамбур курить.
Едем, смотрим в окно. Кругом луга и леса. Туман в низинах стелется… Наркоман смотрит, задумался.
- Всю жизнь коровам завидовал!
- Почему?
- Ты представляешь, сколько они в тумане, на кочках, грибов жрут!? На этих кочках псилоцибины растут! Они их могут по тысяче штук хавать!
Приехали в город Петушки. Опять у нас там пересадка. Смотрю на платформе сидит девчонка. В сарафане, босоножках, на плече кельтский крест набит и под ним надпись «Rammstein». Я подхожу:
– Ты что, скингёл, что ли?
- А тебе чего?
- Ничего. Я скинхэд. Из Москвы!
- О! Скин с Москвы!
Подхожу к майору.
- Можно, говорю, с дамой погулять сходить?
- Только недалеко. Поезд через час.
Пошли с ней на озерцо недалеко от платформы. Легли в травку на берегу. Я ей по ушам езжу, а у меня с собой газета все еще сохранилась. Я её показываю.
- Ух, ты! Из Народной национальной партии, руководитель регионального отделения! Круто!
Естественно, мне захотелось срочно воспользоваться служебным положением.
- Нет, не могу. У меня месячные. Давай я к тебе в Москву через неделю приеду?
Не поверил, запустил руку под сарафан – реально прокладка имеется! У меня сразу тоска по майору.
- Пойдем, там поезд подойдет уже скоро…
Пришли, поезд через полчаса подошел и я оставил прекрасную незнакомку с газетой на память.
Приехали в Москву, в Кунцевский военкомат. Узнав, почему был отказ, все забегали. Быстренько сделали документ, что меня никуда и не увозили, что я сразу был забракован по состоянию психического здоровья. И буквально через час водитель военкома, на черной «Волге» отвез меня домой.
Мне оставалось только осенью пройти обследование в психушке и получить «белый билет». Замечательно, ни копейки не заплатив, отмазался от армии.
Дома сидит сестра.
- Ты что? Сбежал?
- Нет, сами отпустили!
- Не может быть!- Пришлось коротенечко рассказать историю.
Позвонил матери на работу – та же история. Решила, что я сбежал. Звоню Ольге. Она обрадовалась. Но решила то же самое. Никто не верил, что такое вообще возможно, чтоб из армии людей выгоняли по политическим мотивам! Три дня и свободен!