Как только закончились праздники, меня перевели в камеру 609, в которой я был первые полтора месяца. Конечно, люди были другие. В этой камере я познакомился с Федором Прытко. И с Лешей Солдатом мне все-таки повезло пообщаться с ними не только в автозаке, но и в камере. Сидел там и Саша Лысый, с которым я расстался после 510-ой и еще три человека. Сидел я там всего недели две, ездил на суды, немножко занимался, читал книжки…
Через две недели меня, Федора, Солдата и Сашу перевели в 303-ью камеру, четырехместную. Там я уже сидел подольше, месяца два, до самого приговора. Было довольно интересно. Подобрались люди, которые любят и могут пообщаться на политические, социальные и религиозные темы.
Именно там я решил, что надо целенаправленно худеть. К тому моменту я весил за сотку, но форма была хреновая, мышцы практически ушли, потому что белка не получаешь никакого, ешь в основном углеводную пищу. Занимался, мало, не бегал во двориках. Пузо стало неприятное, ноги стали жиром покрываться. Стал превращаться в американ-боя.
У меня паника, думаю: «Ну, на хрен! Надо худеть!» Я еще слышал, что у людей на зоне ноги первое время очень болят, потому что ходить приходится, а в СИЗО только сидишь, пузо набиваешь. Надо тренироваться, готовится к зоне уже, потому что дело-то подходит к концу. Отказался от поедания хлеба, сахара, печенья, масла - от всего жирного и углеводного. Старался есть рыбу, соевые куски из баланды, колбасу - все то, где белка побольше, а углеводов поменьше. Похудение пошло, где-то пару килограмм в неделю слетало спокойно. Раз в неделю мы ходили в баню. Там стояли напольные весы. Весы эти, еще в первое свое сидение в СИЗО, Евгений Евин затянул. Теперь на них я и взвешивался.
|
|
Хорошо! Похудею, рельеф будет! Начал качать пресс потихоньку. Основной шаг, конечно, был отказ от углеводной и жирной пищи.
Начал писать книжку по социал-тутовизму. Это такая философия. Смесь юмора, цинизма и ницшеанства. Книжка получалась довольно веселая, о том как два парня решили бороться с общественными недоработками, с пороками общества, и как они раскрыли межпланетный заговор старух, которые были порабощены инопланетянами в собесах. Не знаю допишу я когда-нибудь книжку или нет, но треть где-то я уже написал. Просто получилось так, что эти два парня начали нападать на отделения милиции с рогатками, штурмовать поликлиники и Рублевские пробки… А у нас каждый день был техосмотр в камере, вот и мою тетрадку читали. Меня выдернули и говорят:
- Ты хорош эти книжки-то писать. Ты не понимаешь, где находишься?! Это политическая тюрьма номер один в России! А ты пишешь, как нужно на милицию с рогатками нападать. Охренел что ли?!
Так, это же шутка. Метафора.
Шутка-шуткой, ты это прекращай! Изымем на хрен!
Я не поверил и продолжил... В итоге изъяли.
Как-то ехал в автозаке из суда, один в отсеке, ибо «полная изоляция». Не понятно - иногда в стакан сажали, потому что «полная изоляция», иногда и в общий бокс, потому что и стакан был какой-нибудь девкой занят или обиженным.
Сижу, а там, через, решетку, если прислониться к ней, видно боковое стекло автозака, через это стекло видно улицу. Такое маленькое окошко - все заледеневшее, там менты продышали, протерли, и получился пятачок диаметром сантиметров 10, в который можно что-то мельком увидеть. Я с тоской смотрю - люди ходят куда-то, Москва нарядная, вечер. А вы и не знаете, как хреново может быть в двух метрах от вас... И тут останавливается автозак в пробке напротив какого-то ресторанчика. Ресторан от меня буквально в полутора метрах – метровый тротуар и сразу огромная витрина. Прямо передо мной, лицом к витрине, за столиком сидит девушка. Видно что ухоженная, блондинка, подстриженная челочка, накрашенная, на самом деле красивая. Пьет из бокала вино и кушает мясо, чуть мизинец оттопыривает на руке, которой вилку держит. Гламурно-аристократичная, видно, что у нее все замечательно. И, задумчиво жуя мясо, смотрит прямо на меня. На самом деле она просто видит - какая-то машина непонятной раскраски стоит. Но мне кажется, что взгляд направлен мне в глаза. Вот оно - до нее расстояние всего два метра, а какая разная жизнь! Она может делать все, что угодно. Она довольна собой, жизнью, но она пафосная соска. А у меня нет вообще ни хрена, но я чувствую себя борцом за правое дело. Смотрел на нее несколько минут, потом грустно стало, лег на лавку. Машина всё стоит. Холодно. А там две лавки друг напротив друга. Что делать? Начал отжиматься. Поотжимался, захотелось в туалет, а пробка — деваться некуда. Да, что же такое? Что делать? Спрашиваю у конвоя:
|
|
Еще долго ехать?
Да, еще половины не проехали. Пробки, Москва стоит.
Пришлось руками в темноте пошарить - нашел пустую бутылку от пепси-колы, ушел поглубже в бокс, чтобы не было видно конвойным, нассал в бутылку, бросил под лавку. Все нормально, теперь жизнь удалась. Спокойно доехал до тюрьмы.
|
|
Подняли на этаж. На третьем обычно шмонали в спортзале. Заводят меня туда:
Раздевайся до трусов.
Все показал, ничего нет, вещи все прохлопывают, смотрят вплоть до швов, чтобы ничего не принес. Полный обыск. Стельки просмотрят, носки снимут, обнюхают, посмотрят, чтобы за ушами ничего не приклеил. Привести в камеру с собой ничего невозможно.
Каждый раз, когда в камеру заходишь, чувствуешь себя как дома. Потому что в автозаке и холодно, и мерзко, и накурено, и в туалет охота. Когда едешь, думаешь: «Побыстрей бы домой!» «Домой...», - на тот момент ты считаешь домом именно камеру, ты хочешь именно в камеру, чтобы можно было выпить чайку и лечь в кровать. Очень интересное изменение сознания. Сейчас, на воле, я в принципе не смогу назвать тюрьму, какую-то камеру, домом. Даже в мыслях.
Один раз вечером меня привезли, общак выгрузили, оставили автозак около шлюза 99/1. Жду часа два уже. Раз, опять начинают зэков грузить в него. Забыли, наверное, про меня. Или не может такого быть - спецтюрьма, вся фигня? Посмотрим. Сижу, молча жду. Забили автозак. Тронулся, поехал. Подъезжаем к шлюзу на выезд.
Куда?
Сейчас в Бутырку, потом в Лефортово.
Так, сейчас меня увезут куда-нибудь, потом хватятся, придется ночевать в боксике на сборке, потому что ночью меня никто не повезет назад. Менты когда сопровождают, ездят с оружием. Когда же на территорию тюрьмы заезжают, они оружие сдают. Пошли они уже стволы свои получать, я давай орать:
Вы куда меня повезли?! Чего перепутали?! Мне на «Девятку» надо.
А как фамилия?
- Марцинкевич.
Нет в списках.
Паника началась: «Ой! Чего же делать?!» Автозак развернулся, назад поехали, менты забегали. Заключенного чуть не проебали! Пересадили меня в какую-то ГАЗель, моментально заехали на 99, высадили. Прошмонали, и в камеру.