В этой камере мне в руки попалась «социальная психология». Вот это именно то, что мне нужно! Я понимал, например, что влияние оказывается всегда и на всех, но некоторые из них я даже не замечал. Как-то раз я с другом оказался около магазина «Ашан» до его открытия и увидел, что там стоит толпа стариков. Зачем люди пришли в семь утра, построились ровными шеренгами, с телегами стоят перед магазином? Может там какие-нибудь скидки? Надо как-нибудь будет придти пораньше, посмотреть чего в это время в магазине дают. Мысль практически безотчетная, промелькнула и пропала. Но шеренги с телегами запомнились. И только в этой книжке, как пример социального влияния, читаю, что большие торговые центры проплачивают всяким бездельникам, которые с самого утра будут шароёбиться у них и создавать видимость того, что там есть люди и тем самым провоцировать остальных приходить и покупать. Если даже у меня в голове зародилась мысль, что надо бы придти сюда с утра пораньше посмотреть чего там продаётся. А у многих людей эта мысль оформиться во что-то более конкретное.
Так же мне запомнились опыты еврейского психолога Сте́нли Ми́лгрэма. Он как-то говорит: «А вот интересно почему немцы убивали евреев? Это такая нация жестокая или здесь какие-то другие причины? Почему все они старались евреев уничтожить? И как вообще можно заставить одного человека убить другого человека, если личной вражды нет?». И Ми́лгрэм в Стэнфордском университете провёл эксперимент. Человек приходил как доброволец, что бы «принять участие в эксперименте на память». Приходил он в известное и авторитетное заведение. С ним приходил ещё один человек, но второй-то был «подставным», ассистентом экспериментатора. Они тянули жребий, кто из них будет «учителем», а кто «учеником». Тот, кто настоящий подопытный всегда вытягивал роль «учителя» и его задача была сидеть за пультом и задавать вопросы через микрофон «испытуемому», который находится в другой комнате. Он должен задавать ему вопросы, ответы на которые тот прочёл незадолго до этого и, если он ошибался в ответе, то бить его током. Неправильный ответ - удар током, следующий не правильный ответ – удар током на пятнадцать вольт больше. Неправильным ответом так же считается отказ от дачи ответа, молчание, крик и всё что угодно. То есть сначала идёт удар пятнадцать вольт, потом тридцать вольт, потом сорок пять, потом шестьдесят. За отметкой 300 вольт стоит надпись «Опасно для жизни».
И Милгрэм спрашивает: «Как вы думаете, сколько людей в своем подчинении дошло до смертельного удара?». Можно подумать, что никто просто так не будет убивать человека. Вот ты жмёшь на кнопку и знаешь, что человека убьёт током, ведь там написано «Смертельное напряжение, Опасно для жизни», а экспериментатор говорит:
- Ты бей, бей, это мой эксперимент, я за всё отвечаю, ты должен это сделать!
Человек не привязан, никто его не бьёт, не угрожает, физически не заставляет, но люди продолжали жать на кнопку. Не один из них не встал и не ушёл. Почти девяносто процентов дошли до отметки «опасно для жизни», при этом испытуемый из соседней комнаты кричал:
- Пожалуйста, не надо! Я отказываюсь принимать участие! Освободите меня! Я не могу говорить! У меня плохо с сердцем! - Это вообще никак не влияло, потому что рядом в белом халатике с тетрадкой стоял экспериментатор и говорил, что всё в порядке. Очень мало кто может сопротивляться такому давлению.
Дальше ставились эксперименты на ту же самую тему. Если действие происходит не в Стэнфордском университете, а просто в каком-нибудь офисном здании, то до смертельного удара людей останавливается больше. Если экспериментатор стоит не в белом халате, а в обычной одежде, то останавливается ещё больше. Если «испытуемый» сидит не в соседней комнате, а хотя бы за стеклом, и его видно, то практически все отказываются продолжать задолго до опасного напряжения. То есть все эти факторы просчитываются до мельчайших деталей.
Над людьми эксперименты проводятся очень давно и люди в своей массе просчитаны до сотой долей процента. Если нельзя точно сказать, как поведёт себя конкретный человек, то спрогнозировать, как поведёт себя масса, можно наверняка и очень чётко.
Ещё я узнал про «дилемму заключённых». Она встает перед любым, кто попадает в тюрьму и идёт по делу не один. Например, попало два человека по статье «средней тяжести» и каждому из них прокурор предлагает:
- Расскажи про какие-нибудь его серьёзные преступления своего подельника и тогда я тебя отпущу.
А подельник получит десятку. Предложение, естественно, поступает обоим. Если оба ничего не рассказывают, то получают по году. Но в тоже время если и один и другой расскажут, то они оба получат по пять лет.
И вот такая дилемма. Казалось бы, всё логично – молчите, друг друга не сдавайте и вскоре окажитесь на свободе, но по факту получается другое, что индивидуально если ты не знаешь как поведёт себя твой подельник выгоднее сотрудничать, то есть всё рассказать, потому что если ты не рассказываешь ты получаешь либо год, либо десять, если ты сразу сотрудничаешь, то получаешь, либо ноль, либо пять. В этом весь парадокс. Выиграть в этом случае можно, лишь заранее договариваясь с подельником и доверяя ему. Вот в этом вся суть следственных изоляторов, потому что если два человека могут быть друг в друге уверенны до конца, то, чем больше народу, тем меньше и доверия. На банду из пяти или семи человек хватит и одного, кто даст на всех показания, остальные могут сидеть, молчать, быть героями… Но одного говорящего хватит, что бы посадить всех остальных.
Еще я много читал Макиавелли, в частности, мне очень понравилась книжка «Государь», не то что понравилась, это реально гениальная книга. Но странно, что ее держат в тюремной библиотеке и дают почитать политическим заключенным. Там такие циничные, очень жесткие и практические советы, как захватывать власть, удерживать её и распоряжаться. Как избавляться от наследников этой власти. В частности там была фраза: «Невозможно не осудить правителя, который захватив власть, не уничтожит всех потомков и родственников предыдущего монарха». «Невозможно не осудить...» - мне сразу царская семья вспомнилась, как расстреляли «невинных младенцев». Понятно, кто-то Макиавелли читал. Очень много интересных наблюдений. Написано она была в средние века, а сейчас она актуальна ровно настолько же. Макиавелли произвел на меня глубокое и неизгладимое впечатление. Думаю, надо и на воле будет перечитать. С новых сторон откроется.
Трансцендентные обманы.
Как-то показывают по телевизору передачу о скинхедах по телеканалу «ТВЦ». Полюбому должны что-нибудь про меня сказать. Сижу, жду. И точно - «Максим Марцинкевич, известный как «Тесак» был осуждён на три года тюрьмы. В тюрьме его убили сокамерники».
- Ха-ха! Жаль его, ведь какой хороший был человек!- Говорю. Мы с Глебом смеёмся, китаец подходит ко мне.
- Максим, я нипоняли, сказали что тебя убили?
- Ага.
- А ты же живой!
- Ну да…
- А на смерть убили?
- Да.
- Ой, телевидунье врут…
- Конечно, врут!
- Ой, не буду верить телевидунью больше! Вот у нас в Китае телевидунье никогда не врёт!
- Юнфэй, у вас в Китае телевиденье врёт ещё больше.
- Ну, если по правде, то да…но об этом нельзя говорить…
Про китайское правительство Юнфэй всегда говорил шёпотом.
Как-то я ему говорю:
-Юнфэй, а вот ты знаешь, почему у нас решётки на окнах?
- Что бы не убежали…
- Нет, не поэтому. Как же ты убежишь, если мы на третьем этаже? А потому что медведи могут в окно влезть!
- Как медведи?
- В России то медведи кругом лазят, могут из леса придти и залезть в окно…
- Ой, не может такого быть!
- Может!
- Ой, не-не-не не может такого быть, не верю, ты меня обманываешь…
И вот буквально через двадцать минут по телевизору показывают новости, что где-то в Приморском крае медведи оккупировали село, ходят по улицам, нападают на собак. Китаец смотрит, а не знает где это злосчастное село, я ему говорю:
- Вот! В Подмосковье!
- Ой, так это правда!
- Конечно, правда! Вот поэтому и решётки, но медведи в России очень сильные, они иногда отрывают решётки
- Ой, как теперь быть?
- Ну, вот так вот. Держись!
Китаец задумался и говорит:
- А когда в России выпадает снег?
- Снег в России выпадает осенью, сейчас август, вот через две недели будет снег.
- Не может быть!
- Да! Снег пойдёт, так нижние шконки заметёт.
- А как же жить?
- Просыпаешься, расчищаешь снег, выбрасываешь его в окно и дальше можно спокойно ходить.
- Хорошо, что я на верху сплю - я не замёрзну, а ты же Максим внизу спишь!
- Ну, это сейчас, потом, когда снег выпадет, мы же с тобой поменяемся.
- Блин, мне же нужно тёплую одежду!
- Ну, давай пиши заявление…
Диктую ему «шапку-ушанку, валенки, рукавицы, телогрейка, термобелье, зимние кроссовки, шерстяные носки». Я то понимаю, что тот, кто будут пересылать ему вещи рассечет, что не надо ему шапку-ушанку и валенки. Приходит ему заявление подписанное, естественно всякие там шапки-ушанки и телогрейки вычеркнуты. Меня подзывают к двери:
- Максим, прекращай свои вот эти шутки. Он и так мучается…
- Ладно, понял. Это я так – пошутить.
Вадим решил написать заявление, что бы ему беруши пропустили.
Мы говорим:
- Вадим, тебе зачем беруши? Ты же и так глухой.
А он старенький уже и совсем плохо слышит. В тюрьме бывает такое, что чего-то захочется, этому нет рационального объяснения, но хочется очень сильно. Приходим как-то с прогулки, его отзывает продольный в сторону и говорит:
- Вам беруши не положены.
- Ась?
- Беруши вам не пропустим.
- Ась?
- Беруши нельзя!
- Не слышу!
- Беруши не дадим!
- Ааа, понял-понял.
Заходит. Нас от смеха с Глебом скрючило:
- Вадим ты же глухой, зачем тебе беруши?
- А это я их проверяю. Вдруг дадут!
Вадим спрашивает Глеба:
- Глеб, в чем основной мотив моего преступления?
- Вообще, мотивом всех экономических преступлений, всех преступлений против собственности, является корысть.
- Вот, видишь, я не виновен, потому что у меня корысти не было ни в чем! Когда помогал долг списывать, я просто хотел помочь моим друзьям. Корысти у меня вообще не было. Я просто хотел помочь друзьям, ты понимаешь?
- Да, я понимаю.
И после этого мы долго-долго шутили и даже ремикс придумали:
Корысти не было ни в чем!
Ась? Ась?
Ась-ась!
Корысти не было ни в чем!
Ходили, пели и думали, как стране повезло, что зам.министра финансов вообще бескорыстный человек.
В конце лета в России началась программа по борьбе с курением. Естественно, в первую очередь это коснулось нашей сверхполитизированной тюрьмы. Сказали, будем бороться! Стали бороться. Перестали пропускать сигареты в передачах. Придумали, что сигареты надо пропускать только по заявлению или заказывать через ларек. Но чтобы заказать через ларек, надо дождаться этого ларька, а там это дело происходит раз в месяц. Получилось так, что сигареты в камере закончились. А курят только Глеб и китаец. Мы с Вадимом не курим, и соответственно над ними прикалываемся:
Ну, нет сигарет. Что делать? Чай курите! Взрослые люди, начали курить чай. Я даже удивился.
Как-то они ищут сигарету, - вдруг где-то завалялась в камере, заначка. Нет. Я сижу за столом:
- О! Глеб, смотри, под шконарем пачка «Парламента» валяется!
Они с гуком вдвоем на перегонки под кровать — сигареты искать. Выкинули баулы – нет ничего. А я уже со смеху корчусь. Грешно, конечно, смеяться над больными людьми. Но я–то неверующий… Мне это очень запомнилось, - ни фига, люди курить хотят. Через годик я эту шутку повторил, но уже с меньшим эффектом. Позже расскажу об этом.
Потом сигареты появились, но закончились в камере спички. Мало того, спички какие-то были, но сырость такая, что спичку о коробок зажечь невозможно - сдирается чиркаш или крошится головка. Что делать? Начали они прикуривать от чайника: сливают воду, включают чайник в розетку, спираль накаляется, от нее прикуривают. Каждый раз приходилось чайник этот споласкивать, мыть его заново, воду кипятить. Очень это раздражало. Потом начали у продольных спички выуживать. Продольным ничего нельзя давать в камеру, они позвали ДПНСИ. ДПНСИ говорит, что подумает, может быть, что-нибудь решим. По проверке принес коробок спичек, отдает им. Я смотрю, у них на лицах такая радость, как-будто каждому из них Дед Мороз подарил по БМВ на Новый год. Схватили спички:
- Спасибо, гражданин начальник. Век не забудем!
- Так маленькие радости влияют на зэков в тюрьме.