Тик-Так посмотрел на мальчика поверх ковша, словно лишь сию минуту вспомнил, что Джейк еще здесь. За его спиной ухмылялись Режь-Глотку, Брендон, Медный Лоб и Ухало – как школьники, которым только что рассказали смешной и похабный анекдот.
– Да что ж это я, задумался, до чего хочется пить, и напрочь позабыл про тебя! – вскричал Тик-Так. – Чудовищная низость, разрази меня гром! Но уж больно хороша показалась мне водица, сущая благодать… да она и есть благодать: вкусная… холодная… чистая…
Тик-Так поднес ковш Джейку. Когда мальчик потянулся к нему, Тик-Так убрал ковш.
– Сперва, пострел, расскажи мне, что ты знаешь о биполярных компьютерах и переходных схемах, – холодно промолвил он.
– Что… – Джейк посмотрел в сторону вентиляционной решетки, но золотистых глаз по-прежнему не было видно. Он начинал думать, что они ему все-таки примерещились. Мальчик снова посмотрел на Тик-Така, прекрасно понимая, что никакой воды не получит. Глупо было даже мечтать об этом. – Что такое биполярные компьютеры?
Лицо Тик-Така перекосилось от ярости; он выплеснул остаток воды в покрытое кровоподтеками, распухшее лицо мальчика.
– НЕ ПРИКИДЫВАЙСЯ ДУРАЧКОМ! – взвизгнул он. Содрав с руки "Сейко", он затряс часами перед носом у Джейка. – КОГДА Я СПРОСИЛ, НА КАКОЙ СХЕМЕ ЭТО РАБОТАЕТ, НА БИПОЛЯРНОЙ ИЛИ НЕТ, ТЫОТВЕТИЛ "НЕТ"! ТАК НЕ РАССКАЗЫВАЙ МНЕ, БУДТО НЕ ЗНАЕШЬ, О ЧЕМ РЕЧЬ, КОЛЬ СКОРО ЯСНО ДАЛ ПОНЯТЬ, ЧТО ЗНАЕШЬ!
– Но… но… – Джейк не мог продолжать. Голова у него шла кругом от страха и смятения. Он смутно сознавал, что старается слизать с губ как можно больше влаги.
– Прямо под этим гнусным городом спрятана тысяча – а может, и сто тысяч – биполярных, будь им пусто, компьютеров, а единственный исправный только и знает, что дуется в карты да запускает барабаны! Я хочу, чтоб эти компьютеры были мои! Я хочу, чтоб они работали на меня!
Тик-Так стремительно подался вперед, схватил Джейка, встряхнул и швырнул на пол. Джейк налетел на светильник. Тот опрокинулся. С гулким треском лопнула лампочка; Тилли тихонько взвизгнула и попятилась, в ее широко раскрытых глазах светился испуг. Медный Лоб с Брендоном беспокойно переглянулись.
Упираясь локтями в ляжки, Тик-Так нагнулся еще ниже и проорал в лицо Джейку:
– Я хочу, чтоб эти компьютеры были мои, И Я НАМЕРЕН ЗАПОЛУЧИТЬ ИХ!
В комнате повисла тишина, которую нарушало лишь тихое шипение теплого воздуха, поступавшего через вентиляционные отдушины. Внезапно болезненной ярости, которая уродовала лицо Тик-Така, как не бывало. На ее месте вновь цвела пленительная улыбка. Тик-Так еще сильнее подался вперед и помог Джейку подняться.
– Прошу прощения. Задумываясь о тех возможностях, какие таит в себе город, я порой увлекаюсь сверх меры. Прости великодушно, постреленок. – Он подобрал перевернутый ковш и запустил им в Тилли. – Наполнить, дармоедка! Что с тобой творится?
Сияя радушной улыбкой ведущего телеигры, Тик-Так вновь переключился на Джейка:
– Что ж, пошутили и будет. Теперь расскажи мне все, что ты знаешь о биполярных компьютерах и переходных схемах. Потом можешь попить.
Джейк раскрыл рот, чтобы хоть что-нибудь сказать – что именно, он понятия не имел, – как вдруг случилось невероятное: в голове у него зазвучал голос Роланда.
"Отвлеки их, Джейк, и если здесь есть кнопка, отворяющая дверь, подберись к ней поближе".
Тик-Так внимательно наблюдал за ним.
– Тебе что-то пришло в голову, а, пострел? Меня не проведешь. Что ж, говори, не таись от своего старинного приятеля Тикки.
Краем глаза Джейк уловил какое-то движение. Хотя он не смел взглянуть на вентиляционную отдушину – таким пристальным вниманием окружил его Тик-Так, – он понял, что Чик вернулся и заглядывает вниз сквозь пластинки решетки.
Отвлеки их… и внезапно Джейк сообразил, как это сделать.
– Да, я действительно кое-что вспомнил, – признался он, – только не про компьютеры. А про моего старинного приятеля Режь-Глотку. И его старинного дружка Ухалу.
– Э! Э! – вскричал Режь-Глотку. – О чем это ты толкуешь, малец?
– Почему ты не скажешь Тик-Таку, кто на самом деле дал тебе пароль, Режь-Глотку? Тогда я смогу рассказать Тик-Таку, где ты его хранишь.
Озадаченный Тик-Так зорко глянул на Режь-Глотку:
– О чем это он?
– Да ни о чем! – поспешно сказал тот, не удержавшись, однако, от быстрого взгляда в сторону Ухалы. – Мальчишка мелет вздор, Тикки, хочет, чтоб паленым понесло не от его задницы, а от моей. Одно слово, наглец! Не говорил ли я тебе…
– А вы загляните к нему в шарф, что же вы? – подзадорил Джейк. – Там у него лежит бумажка, а на ней записан пароль, который мне пришлось ему прочесть, – сам он и того не может.
На сей раз обошлось без внезапных приступов ярости; лицо Тик-Така мрачнело постепенно, как летнее небо перед страшной грозой.
– Дай-ка мне взглянуть на твой шарф, Режь-Глотку, – негромко распорядился он осипшим голосом. – Одним глазком, по старой дружбе.
– Говорю тебе, мальчишка брешет! – закричал Режь-Глотку, хватаясь за шарф обеими руками и пятясь к стене. Прямо над ним заблестели обведенные золотом глаза Чика. – Да ты погляди ему в рожу – враз поймешь, что ловчей всего эдакий нахальный сопляк умеет врать да оговаривать!
Тик-Так устремил пристальный взгляд на Ухалу, которого, казалось, вот-вот стошнит от страха, и все тем же негромким, страшным голосом спросил:
– Ну? Что скажешь, Ухало? Я знаю, вы с Режь-Глоткой с давних пор сладкая парочка и мозгов у тебя что у гусиной тушки… но, конечно же, даже ты не настолько глуп, чтобы записать на бумаге пароль на вход во внутренние покои… верно? Верно?
– Я… я думал только… – начал Ухало.
– Заткнись! – рявкнул Режь-Глотку. Он бросил на Джейка быстрый взгляд, полный чистейшей, патологической ненависти. – А тебе, дорогуша, не жить, так и знай!
– Сними шарф, Режь-Глотку, – велел Тик-Так. – Я хочу заглянуть в него.
Джейк бочком подвинулся на шаг ближе к возвышению и кнопкам.
– Нет! – Руки Режь-Глотки опять придавили шарф к голове, точно желтая ткань могла взять да и улететь по собственной воле. – Будь я проклят, коли сниму!
– Хватай его, Брендон, – приказал Тик-Так.
Брендон кинулся к Режь-Глотке. Тот быстро (хоть его проворство не шло ни в какое сравнение с проворством Тик-Така) нагнулся, выхватил из-за голенища нож и вонзил клинок Брендону в руку.
– Ах ты отродье! – завопил Брендон от боли и удивления, когда из его руки полилась кровь.
– Да что ж ты натворил-то, ты погляди-и!.. – заголосила Тилли.
– Прикажете все делать самому? – прикрикнул Тик-Так, как будто бы больше раздосадованный, чем сердитый, и поднялся с кресла. Режь-Глотку попятился, чертя у своего лица загадочные узоры окровавленным ножом. Другую руку пират крепко прижимал к темени.
– Не подходи, – пропыхтел он. – Я люблю тебя как родного брата, Тикки, но, коли не отвалишь, суну этот клинок тебе в брюхо, ей-ей!
– Ты? Вряд ли, – со смехом сказал Тик-Так. Он извлек из ножен свой нож и теперь любовно держал его за костяную рукоятку. Все взгляды обращены были на этих двоих. Джейк сделал два быстрых шага к возвышению с небольшим скоплением кнопок и потянулся к той, которую, как ему помнилось, нажимал Тик-Так.
Режь-Глотку пятился по кругу вдоль стены. Светящиеся трубки последовательно окрашивали его изъеденное мандрусом лицо в нездоровые цвета: желчно-зеленый, горячечно-красный, желтушно-желтый. Теперь под вентиляционной решеткой, через которую смотрел Чик, стоял Тик-Так.
– Брось, Режь-Глотку, – уговаривал он. – Мальчишку ты доставил, просьбу мою выполнил; ежели кто еще и отведает ножичка, так не ты, а Ухало. Только покажи мне…
Джейк увидел, как Чик приседает перед прыжком, и понял две вещи: что собирался сделать косолап и по чьему наущению.
– Чик, нет! – пронзительно крикнул он.
Все повернулись к нему. В ту же минуту Чик прыгнул, ударился в непрочную решетку и выбил ее. Тик-Так круто обернулся на шум, и на запрокинутое лицо ему свалился кусающийся и царапающийся косолап.
– 32 -
Даже сквозь двойные двери Роланд смутно расслышал "Чик, нет!", и сердце у него упало. Он подождал, не повернется ли колесо-вентиль, но оно сохраняло неподвижность. Стрелок закрыл глаза, напряг все силы и мысленно приказал: "Дверь, Джейк! Открой дверь!"
Никакого отклика он не почувствовал; мысленные образы исчезли. Их с Джейком линия связи, изначально непрочная и хрупкая, теперь была безжалостно оборвана.
– 33 -
Отчаянно вопя и чертыхаясь, ослепленный Тик-Так попятился, силясь ухватить верткую тварь, которая зубами и когтями рвала его лицо. Он почувствовал, как левый глаз, продырявленный когтями Чика, лопнул и страшная багровая боль прожгла голову, точно летящий в глубокий колодец пылающий факел. Ярость взяла верх над болью; Тик-Так схватил Чика, оторвал от лица и поднял над головой, собираясь выкрутить, как тряпку.
– Нет! – взвыл Джейк. Позабыв об отпирающей дверь кнопке, он сорвал со спинки кресла автомат.
Тилли завизжала. Остальные кинулись врассыпную. Джейк навел дряхлый немецкий автомат на Тик-Така. Чик, перевернутый огромными сильными руками вверх тормашками и скрученный так, что казалось – вот-вот хрустнет спина, бешено задергался и цапнул зубами пустоту. От мучительной боли косолап тоненько взвизгнул – пугающе человеческим голосом.
– ПУСТИ ЕГО, СВОЛОЧЬ! – крикнул Джейк и нажал на спусковой крючок.
У него оставалось еще довольно здравого смысла, чтобы целиться понизу. Рев "Шмайссера" сорокового калибра показался в замкнутом пространстве нестерпимо громким, хотя выстрелов было всего пять или шесть. Одна из светящихся трубок взорвалась, полыхнув холодным оранжевым огнем. Дюймом выше левого колена Тик-Така появилась дыра, вокруг нее немедленно стало расплываться темно-алое пятно. Рот Тик-Така потрясенно округлился – это яснее всяких слов говорило о том, что при всем своем уме Тик-Так надеялся прожить долгую счастливую жизнь, всаживая пули в людей, но сам оставаясь целехонек. Подвергаться опасности получить девять грамм свинца – может быть, но действительно получить их? Изумленное выражение его лица говорило о том, что этого просто не может быть.
"Добро пожаловать в реальный мир, козел", – подумал Джейк.
Тик-Так уронил Чика на железный решетчатый пол и схватился за раненную ногу. Медный Лоб бросился к Джейку, обхватил за шею, и тогда Чик, визгливо тявкая, накинулся на него и принялся трепать черный шелк брюк, добираясь до лодыжки. Медный Лоб вскрикнул и затанцевал прочь, пытаясь стряхнуть косолапа с ноги. Чик впился намертво, как пиявка. Джейк обернулся и увидел: сжимая в зубах подобранный нож, к нему ползет Тик-Так.
– Прощай, Тикки, – сказал Джейк и снова нажал на спусковой крючок "Шмайссера". Ничего не произошло. Кончились ли патроны, заклинило ли что-то в автомате – Джейк не знал, и гадать было некогда. Мальчик сделал шаг назад, другой… и обнаружил, что дальнейший путь к отступлению загораживает большое кресло, служившее Тик-Таку троном. Юркнуть за него Джейк не успел: Тик-Так поймал его за ногу и свободной рукой взялся за рукоять ножа. Вытекший левый глаз белокурого великана комком мятного желе лежал на щеке, правый, устремленный на Джейка, горел безумной ненавистью.
Джейк рванулся из цепких пальцев – и рухнул на Тик-Таков трон. На глаза ему попался пришитый к правому подлокотнику карман. Из-за верхнего, собранного на тонкую резинку края торчала потрескавшаяся перламутровая рукоять револьвера.
– Ох и несладко тебе придется, пострел! – исступленно шептал Тик-Так. Удивленное О сменила широкая дрожащая ухмылка. – Узнаешь, почем фунт лиха! А уж с какой радостью я… Что такое?
Ухмылка вновь расплылась изумленным О: Джейк прицелился в Тик-Така из щегольского никелированного револьвера и взвел курок. Пальцы Тик-Така так сдавили щиколотку мальчика, что кости неминуемо должны были сломаться.
– Не посмеешь! – истерическим шепотом проговорил Тик-Так.
– Нет, посмею, – угрюмо ответил Джейк и спустил курок револьвера, предавшего своего хозяина. Сухо треснул выстрел, куда менее драматичный, чем тевтонский рев "Шмайссера". На лбу у Тик-Така, высоко справа, появилась маленькая черная дырочка. Тик-Так по-прежнему недоверчиво смотрел на Джейка уцелевшим глазом.
Джейк хотел заставить себя выстрелить еще раз – и не смог.
Вдруг на щеку Тик-Таку упал лоскут кожи, отслоившийся с головы, как старые обои. Роланд понял бы, что это значит, но Джейк почти утратил способность связно мыслить. В его сознании гулял смерч беспросветного панического ужаса. Когда рука, сжимавшая его лодыжку, разжалась и Тик-Так ткнулся лицом в пол, мальчик испуганно съежился в огромном кресле.
Дверь. Он должен открыть дверь и впустить стрелка.
Сосредоточившись на этом и только на этом, Джейк бросил револьвер с перламутровой рукояткой на отозвавшийся лязгом железный решетчатый пол и заставил себя выбраться из кресла. Мальчик уже тянулся к кнопке, которую, как ему казалось, нажимал Тик-Так, но вдруг чьи-то руки сдавили ему горло и, не позволяя повернуться, потащили прочь от возвышения.
– Я ведь обещал прикончить тебя, маленький паршивец, – прошипел над ухом у Джейка чей-то голос, – а Режь-Глотку своему слову хозяин!
Джейк отчаянно зашарил у себя за спиной и нашел только пустоту. Пальцы Режь-Глотки безжалостно впились в его шею. Мир перед глазами мальчика окутала серая мгла. Она быстро сгущалась и вскоре из серой стала фиолетовой, а из фиолетовой – черной.
– 34 -
Внезапно заработал насос, и колесо-вентиль в центре люка быстро завертелось. "Благодарение богам!" – подумал Роланд. Едва дождавшись, чтобы колесо остановилось, он ухватился за него и рванул дверь на себя. Внутренняя ее створка была приоткрыта; оттуда доносились звуки борьбы и заливистое тявканье Чика, визгливое от боли и ярости.
Пинком распахнув дверь, Роланд увидел, что Режь-Глотку душит мальчика. Чик, бросивший Медного Лба, всеми силами старался заставить пирата отпустить Джейка, но сапог Режь-Глотки выполнял двойную функцию: защищал хозяина от зубов косолапа, а косолапа – от смертоносной инфекции, кружившей в Режь-Глоткиной крови. Брендон, пытаясь вынудить косолапа оставить в покое лодыжку пирата, вновь ударил его ножом в бок, но Чик и ухом не повел. Обмякший Джейк висел в грязных лапах своего пленителя, как марионетка с перерезанными веревочками. Лицо его было синевато-белым, распухшие губы – нежно-сиреневыми.
Режь-Глотку поднял взгляд.
– Ты! – злобно бросил он.
– Я, – подтвердил Роланд. Он выстрелил, раздробив Режь-Глотке левую половину головы. Пират в окровавленном, разматывающемся желтом шарфе отлетел назад и приземлился на Тик-Така. Его ноги выбили на железной решетке короткую судорожную дробь, и он затих.
Взводя курок быстрыми шлепками правой ладони, Роланд дважды выстрелил в Брендона. Брендон, нагнувшийся над Чиком, чтобы нанести еще один удар, завертелся на месте, врезался в стену и медленно сполз по ней, цепляясь за одну из трубок. Из-под его слабеющих пальцев выплескивался зеленый болотный огонь.
Чик подхромал к лежащему Джейку и принялся лизать бледное, неподвижное лицо мальчика.
Медному Лбу с Ухалом увиденного оказалось достаточно. Они дружно кинулись к небольшой двери, в которую уходила за водой Тилли. Роланд всадил им по пуле в спину – не время было проявлять благородство. Стрелку предстояло действовать быстро, очень быстро, и он вовсе не хотел рисковать тем, что эти двое устроят на него засаду, если вдруг опять осмелеют.
Под потолком капсулы загорелась гроздь ярких оранжевых ламп, включилась тревога: в стены забились сильные, хриплые отрывистые звуки. Через пару секунд аварийное освещение замигало им в такт.
– 35 -
Эдди возвращался к Сюзанне, когда завыла сирена. Он вскрикнул от неожиданности и вскинул "Ругер", целясь в пустоту.
– Что это?!
Сюзанна мотнула головой – она понятия не имела, что происходит. Тревожный вой сирены пугал, но главная беда заключалась в другом: он был такой громкий, что причинял физическую боль. Эдди мысленно сравнил несущийся из репродукторов прерывистый рев с десятикратно усиленным гудком трейлера.
В этот миг оранжевый свет замигал. Очутившись возле кресла Сюзанны, Эдди увидел, что кнопки "КОМАНДА" и "ВВОД" тоже ритмично вспыхивают алым огнем. Они напоминали подмаргивающие глаза.
– Блейн, что происходит? – крикнул молодой человек. Он огляделся, но увидел лишь дикую пляску теней. – Твоя работа?
Единственным ответом ему был смех – жуткий механический смех, который заставил Эдди вспомнить заводного клоуна, стоявшего в дни его детства перед "Дворцом ужасов" на Кони-Айленд.
– БЛЕЙН, ПРЕКРАТИ! – пронзительно закричала Сюзанна. – КАК НАМ ИСКАТЬ ОТВЕТ НА ТВОЮ ЗАГАДКУ, КОГДА ОРЕТ ЭТА ВОЗДУШНАЯ ТРЕВОГА?!
Смех оборвался так же внезапно, как начался, но Блейн ничего не ответил. А может быть, и ответил: за прутьями ограды, отделявшей Эдди и Сюзанну от перрона, по команде биполярных компьютеров, которых так вожделел Тик-Так, ожили огромные двигатели, приводимые в действие бесфрикционными генераторными турбинами. Впервые за десятилетие Блейн Моно, пробудившись от спячки, выходил на рабочий режим.
– 36 -
Система аварийного оповещения, действительно созданная для того, чтобы предупреждать давно умерших жителей Лада о воздушных налетах (и за целую тысячу лет никем даже не опробованная), спеленала город саваном звука. Все исправные источники света включились и замигали в такт сирене. И Зрелые над улицами Лада, и Седые под ними пришли к одинаковому убеждению: развязка, которой они всегда страшились, наконец грянула. Седые подозревали неведомую катастрофическую поломку механизмов. Зрелые, испокон века верившие, что таящиеся в машинах под городом призраки однажды восстанут ради долгожданного отмщения живым, вероятно, были ближе к истине.
Безусловно, в древних компьютерах под городом еще сохранялся некий интеллект, обособленный живой организм, в условиях, которые его безжалостные биполярные схемы способны были воспринимать лишь как абсолютную и непознаваемую реальность, давным-давно прекративший разумное существование. Восемьсот лет он хранил свои все более чуждые нормальной логике алгоритмы мышления в банках памяти и продержал бы их там еще восемь столетий, не появись Роланд с друзьями; и все же этот mentis non corpus, разум без тела, не мог не предаваться печальным раздумьям, и с каждым уходящим годом болезнь его усугублялась. Даже периоды спячки, которые становились все более продолжительными, не приносили покоя: он видел сны – тем более анормальные, чем сильнее мир сдвигался с места. Сейчас, невзирая на то, что сохранявшая Лучи невообразимая техника износилась и одряхлела, этот безумный и бесчеловечный интеллект пробудился в покоях гибели и разрушенья и, пусть бестелесный, как всякий призрак, вновь неверным шагом пустился обходить чертоги мертвецов.
А в Колыбели Блейн Моно готовился покинуть Причал.
– 37 -
Опустившись на колени подле Джейка, Роланд услышал за собой шаги и обернулся, вскинув револьвер. Тилли – на ее желтовато-бледном лице застыли смятение и суеверный ужас – подняла руки и взвизгнула: "Не убивай меня, саи! Прошу тебя! Не убивай!"
– Тогда беги, – отрывисто сказал Роланд и, когда Тилли сорвалась с места, ударил ее по икре стволом револьвера: – Да не туда – в дверь, через которую я пришел. И коли ты еще когда-нибудь увидишь меня, это будет последнее, что ты увидишь в своей жизни. Ну, пошла!
Тилли растворилась в круженье теней.
Роланд приник к груди Джейка, зажимая ладонью другое ухо, чтобы заглушить отрывистые вопли сирены. Сердце мальчика билось – медленно, но сильно. Стрелок подсунул руку Джейку под спину, и в эту минуту ресницы паренька затрепетали и он открыл глаза.
– В этот раз ты не дал мне сорваться, – сказал он чуть слышным хриплым шепотом.
– Нет. И не дам никогда. Побереги голос.
– Где Чик?
– Чик! – тявкнул косолап. – Чик!
Брендон несколько раз полоснул Чика ножом, но ни одна из ран не казалась смертельной или сколько-нибудь серьезной. Ясно было, что зверьку больно, но столь же ясно было, что он вне себя от радости. Косолап разглядывал Джейка блестящими глазами, вывалив розовый язык.
– Эйк, Эйк, Эйк!
Джейк расплакался и потянулся к Чику. Тот прыгнул в кольцо рук мальчика и на мгновение позволил крепко обнять себя.
Роланд встал и осмотрелся. Его внимательный взгляд остановился на двери в глубине комнаты. К ней направлялись те двое, которых он уложил выстрелами в спину, туда же хотела сбежать и женщина. С Джейком на руках и Чиком у ноги стрелок пошел к двери. Пинком отшвырнув с дороги одного из убитых Седых, Роланд пригнулся и нырнул в дверной проем. За порогом оказалась кухня. Несмотря на встроенное оборудование и стены из нержавеющей стали, она походила на свинарник – видно, домоводство мало занимало Седых.
– Пить, – прошептал Джейк. – Пожалуйста… очень хочется пить.
Роланд испытал странную раздвоенность – словно время сложилось вдвое. Он вспомнил, как, едва держась на ногах, выбрался из пустыни, обезумев от зноя и безлюдья. Вспомнил, как, полумертвый от жажды, лишился чувств на конюшне постоялого двора и очнулся от вкуса холодной воды, которая тонкой струйкой лилась ему в горло. Мальчик тогда снял рубашку, намочил ее под краном колонки и дал ему напиться. Теперь пришел черед Роланда сделать для Джейка то, что Джейк однажды сделал для него.
Роланд огляделся и увидел раковину. Он подошел и открыл кран. Хлынула чистая холодная вода. Над ними, под ними, вокруг них без передышки ревела сирена тревоги.
– Сам стоять сможешь?
Джейк кивнул:
– Наверное.
Роланд поставил мальчика на пол, готовый подхватить его, если окажется, что он слишком нетвердо держится на ногах, но Джейк оперся на раковину и подставил голову под струю. Роланд взял Чика на руки и осмотрел его раны. Они уже начинали покрываться коркой запекшейся крови. "Ты пресчастливо отделался, пушистик", – подумал Роланд и потянулся мимо Джейка набрать пригоршню воды. Чик с жадностью напился.
Джейк убрал голову из-под крана. Мокрые волосы прилипли к щекам. Мальчик по-прежнему был чересчур бледен, на коже отчетливо проступали следы жестоких побоев, но он выглядел лучше, чем поначалу, когда Роланд только склонился над ним. Тогда стрелок на одно страшное мгновение поверил, что Джейк мертв.
Роланд пожалел, что нельзя вернуться и снова убить Режь-Глотку. Это натолкнуло его на другую мысль.
– А тот, кого Режь-Глотку называл Тик-Таком? Ты видел его, Джейк?
– Да. Чик напал на него из засады. Изодрал ему рожу. Потом я стрелял в него.
– Убил?
Губы Джейка задрожали. Он решительно сжал их.
– Да. Попал вот сюда… – Мальчик постукал по лбу значительно выше правой брови. – П-п… повезло.
Роланд с одобрением посмотрел на Джейка и медленно покачал головой:
– Сомневаюсь. Но покамест не думай об этом. Идем.
– Куда? – Джейк по-прежнему говорил сипло и тихо и все время смотрел за плечо Роланда туда, где чуть не погиб.
Роланд показал в глубь кухни: за очередным люком коридор продолжался.
– Для начала туда.
– СТРЕЛОК, – загудел со всех сторон чей-то голос.
Роланд круто обернулся, держа на одной руке Чика, а другой обнимая за плечи Джейка, но никого не увидел.
– Кто звал меня? – крикнул он.
– НАЗОВИСЬ, СТРЕЛОК.
– Я – Роланд из Галаада, сын Стивена. Кто говорит со мной?
– ГАЛААДА БОЛЬШЕ НЕТ, – задумчиво произнес голос, не отвечая на вопрос.
Роланд посмотрел наверх и увидел на потолке ряды концентрических колец. Оттуда и шел голос.
– ПОЧТИ ТРИ СОТНИ ЛЕТ НА ЗЕМЛЮ ВНУТРЕННЕГО И СРЕДИННОГО МИРОВ НЕ СТУПАЛА НОГА СТРЕЛКА.
– Я и мои друзья – последние.
Джейк забрал Чика у Роланда. Косолап немедленно принялся вылизывать распухшее лицо мальчика; его обведенные золотой каемкой глаза светились обожанием и счастьем.
– Это Блейн, – шепнул Джейк Роланду. – Да?
Роланд кивнул. Конечно, это был Блейн… но ему казалось, что Блейн – это нечто неизмеримо большее, чем обыкновенный поезд-монорельс.
– МАЛЬЧИК! ТЫ– ДЖЕЙК ИЗ НЬЮ-ЙОРКА?
Джейк теснее прижался к Роланду и посмотрел на динамики.
– Да, – сказал он. – Я Джейк из Нью-Йорка. Э-э… сын Элмера.
– КНИГА ЗАГАДОК, О КОТОРОЙ МНЕ СТАЛО ИЗВЕСТНО, ЕЩЕ С ТОБОЙ?
Рука Джейка потянулась за плечо, но пальцы коснулись пустой спины, и по отобразившемуся на лице мальчика испугу стало ясно: он что-то вспомнил. Когда Джейк вновь посмотрел на Роланда, тот уже протягивал ему ранец, и хотя узкое, тонко вырезанное лицо стрелка было как всегда бесстрастно, Джейк почувствовал, что в углах рта Роланда притаилась улыбка.
– Тебе придется подправить лямки, – сказал Роланд, когда Джейк брал у него ранец. – Я их удлинил.
– А "Угадай-дай-дай!"?
Роланд кивнул:
– Обе книжки на месте.
– ЧТО ТАМ У ТЕБЯ, МАЛЕНЬКИЙ СТРАННИК? – осведомился голос, лениво растягивая слова.
– Ничего себе! – вырвалось у Джейка.
"Он не только слышит, но и видит нас", – подумал Роланд и в следующий миг заметил в углу, намного выше обычной границы поля зрения человека, стеклянный глазок. Он почувствовал, как по спине у него прошел холодок, и по обеспокоенному лицу Джейка, крепче обхватившего Чика, понял, что не одинок в своей тревоге. Голос принадлежал машине, невероятно смышленой машине, машине, которая не прочь порезвиться, и все равно в нем было что-то очень подозрительное.
– Книжка, – ответил Джейк. – Сборник загадок.
– ХОРОШО. – Голос у Блейна был почти по-человечески довольный. – ПРОСТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНО.
В дверном проеме в глубине кухни вдруг возник всклокоченный бородач. Пониже плеча вновь прибывшего болтался окровавленный, грязный желтый шарф.
– Горим! – отчаянно завопил он. В своей панике он, кажется, не сознавал, что Джейк и Роланд не являются частью его жалкого подземного ка-тета. – Стены горят! По нижним уровням дымище! Народ сам себя жизни решает! Что-то неладно! Дьявол, все наперекосяк пошло! Надобно…
Дверца духовки внезапно отвалилась, как выбитая челюсть. Изнутри ударил толстый сноп бело-голубого огня; он поглотил голову кудлатого, вскипятил ему кожу на лице и в пылающей одежде отбросил назад.
Потрясенный, вусмерть перепуганный Джейк уставился на Роланда. Тот обнял мальчика за плечи.
– ОН ПЕРЕБИЛ МЕНЯ, – пояснил голос. – ПЕРЕБИВАТЬ НЕПРИЛИЧНО, НЕ ТАК ЛИ?
– Да, – хладнокровно подтвердил Роланд. – Неприлично до крайности.
– РОЛАНД ГАЛААДИТЯНИН! СЮЗАННА ИЗ НЬЮ-ЙОРКА УТВЕРЖДАЕТ, БУДТО ТЫЗНАЕШЬ НА ПАМЯТЬ НЕСМЕТНОЕ МНОЖЕСТВО ЗАГАДОК. ЭТО ПРАВДА?
– Да.
В одном из помещений, выходивших в этот рукав коридора, прогремел взрыв; пол содрогнулся, послышались нестройные пронзительные крики. Пульсирующий свет на миг потускнел, бесконечный прерывистый рев сирены притих; затем все возобновилось с новой силой. Из вентиляционных отдушин поплыла жидкая кудель горького, едкого дыма. Чик принюхался и чихнул.
– ЗАГАДАЙ МНЕ ОДНУ ИЗ СВОИХ ЗАГАДОК, СТРЕЛОК, – предложил голос, такой безмятежный и невозмутимый, точно все они сидели на тихой деревенской площади, а не под городом, от которого вот-вот не останется камня на камне.
Роланд на минуту задумался – и вспомнил любимую загадку Катберта.
– Ладно, Блейн, – согласился он, – будь по-твоему. Ответь, что милостивее всех богов и злее старика Козлоногого? Это вечная пища мертвецов; если же кто из живых станет им пробавляться, умрет медленной смертью.
Повисла долгая пауза. Джейк зарылся лицом в мех Чика, пытаясь укрыться от вони испекшегося Седого.
– БУДЬ ОСТОРОЖЕН, СТРЕЛОК. – Тихий голосок был едва различим, как дуновение прохладного ветерка в самый жаркий летний день. Голос машины гремел из всех динамиков, но этот шел только из одного, расположенного прямо у них над головой. – БУДЬ ОСТОРОЖЕН, ДЖЕЙК ИЗ НЬЮ-ЙОРКА. ПОМНИТЕ, ЭТО СВАЛКА. НЕ СПЕШИТЕ И БУДЬТЕ ОЧЕНЬ ОСТОРОЖНЫ.
Джейк изумленно посмотрел на стрелка. Роланд незаметно помотал головой и почесал крыло носа – так, во всяком случае, казалось со стороны. Однако при этом палец стрелка лег на губы, и Джейк решил, что в действительности Роланд велит ему помалкивать.
– ХИТРОУМНАЯ ЗАГАДКА, – наконец промолвил Блейн. В его голосе им почудилось искреннее восхищение. – ОТВЕТ – "НИЧТО", НЕ ТАК ЛИ?
– Верно, – сказал Роланд. – Ты, Блейн, и сам очень умен.
Когда голос раздался снова, Роланд услышал в нем то, что уже слышал Эдди: неуемную и ненасытную алчность.
– ЕЩЕ!
Роланд набрал в грудь побольше воздуха:
– Не сейчас.
– НАДЕЮСЬ, ТЫНЕ ОТКАЗЫВАЕШЬ МНЕ, РОЛАНД, СЫН СТИВЕНА? ИБО ОТКАЗЫВАТЬ ТОЖЕ НЕПРИЛИЧНО. НЕПРИЛИЧНО ДО КРАЙНОСТИ.
– Отведи нас к нашим друзьям и помоги выбраться из Лада, – продолжал Роланд. – Тогда, может быть, найдется время и для загадок.
– Я МОГ БЫУБИТЬ ТЕБЯ ЗДЕСЬ ЖЕ, – сообщил голос, и теперь он был холоден, как самый ненастный зимний день.