Оживление на политическом аукционе невест 17 глава




Ну а Елизавета? Знает ли та, что всю жизнь, при любом своем решении сострахом оглядывалась на суд потомства, что здесь, за кулисами, сооружена такаяадская машина, которая во сто крат коварнее и опаснее всякого эшафота?Совершают ли ее ближайшие советники свои подлые махинации с ее ведома иодобрения? Какую роль – неизбежный вопрос – играла английская королева в подломзаговоре против своей соперницы?

Ответ напрашивается сам собой: двойную роль. У нас, правда, имеются вседоказательства того, что Елизавета была в курсе происков Уолсингема, что спервой же минуты и до самого конца она шаг за шагом, пункт за пунктом терпела,одобряла, а возможно, и поощряла провокаторские махинации Сесила и Уолсингема;никогда суд истории не простит ей, что она видела все это и даже помогалаковарно завлечь в ловушку доверенную ей узницу. И все же – приходится снова иснова повторять это – Елизавета не была бы Елизаветой, если бы ее поступкивсегда были однозначны и прямолинейны. Способная на любую ложь, на любоепредательство, эта самая примечательная из женщин отнюдь не была лишенасовести, и никогда она прямолинейно не чуждалась благородных побуждений.Неизменно в критические минуты находит на нее великодушный стих. Вот и на сейраз ее мучит совесть, что она прибегает к таким грязным методам, и в то самоевремя, как ее помощники оплетают Марию Стюарт своими сетями, она делаетнеожиданный ход в пользу обреченной жертвы. Она призывает к себе французскогопосланника, который руководит пересылкой писем из Чартли и обратно, неподозревая, что пользуется услугами платных клевретов Уолсингема. «Господинпосланник, – заявляет она ему без экивоков. – Вы очень часто сноситесь скоролевой Шотландской. Но, поверьте, я знаю все, что происходит в моемгосударстве. Я сама была узницей в то время, когда моя сестра уже сидела натроне, и мне хорошо известно, на какие хитрости пускаются узники, чтобыподкупать слуг и входить в тайные сношения с внешним миром». Этими словамиЕлизавета как бы успокоила свою совесть. Ясно и вразумительно остерегла онафранцузского посла и Марию Стюарт. Она сказала столько, сколько могла сказать,не выдавая своих слуг. И если Мария Стюарт и теперь не прекратит своих тайныхсношений, то она, во всяком случае, может спокойно умыть руки: я остерегала еееще и в последнюю минуту.

 

Однако и Мария Стюарт не была бы Марией Стюарт, если бы она слушалась добрыхсоветов, если бы она хоть когда-либо действовала осторожно и расчетливо.Правда, получение письма Бабингтона она поначалу подтверждает всего однойстрочкой; по словам глубоко разочарованного посланца Сесила, она еще не открыласвоего истинного отношения «her very heart» к плану убийства. Она медлит,колеблется, не смея довериться незнакомым людям, а тут еще ее секретарь Наунастойчиво советует ей воздержаться от письменных сообщений на столь опаснуютему. Но этот план так много обещает, этот зов так соблазнителен, что МарияСтюарт не в силах отказаться от своей роковой страсти к дипломатической игре иинтригам. «Elle s’est laissée aller à l’accepter»[170], – пишет Нау в тревоге. Три дня подряд сидит она, запершисьс обоими секретарями. Нау и Керлем, в своем кабинете и подробно, по пунктам,отвечает на каждое предложение. Семнадцатого июня, вскоре по получении письмаБабингтона, ее ответ готов и отсылается, как всегда, в пивном бочонке.

Но на сей раз злосчастное письмо далеко не уходит. Оно даже не следуетобычным путем в Лондон, в государственную канцелярию, где расшифровываетсятайная переписка Марии Стюарт. В своем нетерпении узнать результаты Сесил иУолсингем откомандировали Фелиппеса, своего шифровальщика, прямехонько вЧартли, чтобы он тут же, на месте, так сказать, по горячим следам, познакомилсяс ответом. Волею судеб Мария Стюарт, выехав на прогулку в своей коляске,неожиданно встречает этого вестника смерти. Ей сразу же бросается в глазанезнакомец. Но поскольку этот безобразный, конопатый малый (таким она описываетего в одном письме) с тихой улыбочкой ей поклонился – ему, как видно, неудается скрыть свое злорадство, – отуманенной надеждами Марии Стюарт приходит вголову, что человек этот пробрался сюда, чтобы по поручению ее друзейпроизвести рекогносцировку местности для предстоящего побега. На самом делеФелиппес здесь для более зловещей рекогносцировки. Как только письмо вынуто избочонка, он жадно на него набрасывается. Рыбка поймана, надо поскорее еевыпотрошить. Усердно разбирает он слово за словом. Сначала идут вступительныеобщие фразы. Мария Стюарт благодарит Бабингтона и, касаясь предполагаемогопобега из Чартли, выдвигает три встречных предложения. Собственно, неплохаяпожива для шпиона, но не это главное, решающее. И тут сердце Фелиппеса замираетот злобной радости: он дошел до места, где черным по белому стоит «consent» –то самое согласие, за которым Уолсингем охотится и которого домогается ужемного месяцев, – согласие Марии Стюарт на убийство Елизаветы. Ибо на сообщениеБабингтона, что шесть молодых дворян берутся заколоть Елизавету в ее дворце,Мария Стюарт спокойно и деловито отвечает следующим указанием: «Пусть техшестерых дворян пошлют на это дело и позаботятся, чтобы, как только оно будетсделано, меня отсюда вызволили… еще до того, как весть о случившемся дойдет домоего стража». Больше ничего и не требовалось. Этим Мария Стюарт выдала «hervery heart» – свое истинное отношение, она одобрила цареубийство, и, сталобыть, полицейский заговор Уолсингема достиг своей цели. Главари и их подручные,господа и слуги в восторге жмут друг другу грязные руки, которые вскореобагрятся кровью. «Теперь у Вас довольно ее бумаг», – с торжеством пишет своемухозяину его креатура Фелиппес. Да и Эмиас Паулет в предвидении, что казньжертвы вскоре освободит его от должности тюремщика, молитвенно воздевает руки.«Бог благословил мои труды, – пишет он, – я радуюсь, что он так наградил моюверную службу».

Теперь, когда райскую птицу загнали в силок, Уолсингему, казалось бы, нечегомешкать. Его план удался, свое подлое дельце он обстряпал; но он так уверен впобеде, что может себе позволить гнусную радость денек-другой поиграть своимижертвами. Он не препятствует Бабингтону получить письмо. Марии Стюарт (кстати,копию с него сняли); не вредно бы, думает Уолсингем, перехватить и ответ, этопополнит мое досье. А между тем Бабингтон по какому-то признаку догадался, чточей-то недобрый глаз проник в его тайну. Внезапно отчаянный страх овладеваетхрабрецом, ибо даже у самого мужественного человека сдают нервы, когда ончувствует себя во власти темной, непостижимой силы. Точно затравленная крыса,мечется он туда-сюда. Нанимает лошадь и уезжает в провинцию, намереваясьбежать. Потом вдруг возвращается в Лондон и является – невольно вспомнишьДостоевского – как раз к тому человеку, который играет его судьбой, кУолсингему, – необъяснимое и все же вполне объяснимое бегство обезумевшегочеловека в объятия злейшего врага. Очевидно, он хочет выведать, имеются ли наего счет какие-нибудь подозрения. Холодный, равнодушный министр полиции ничемсебя не выдает, спокойно отпускает он беглеца: пусть дурак еще в чем-нибудьпопадется. Однако Бабингтон уже чувствует протянутые к нему в темноте руки.Второпях пишет он Другу записку и находит, чтобы придать себе мужества,подлинно героические слова: «Уже готова огненная пещь, где нашу веру подвергнутиспытанию». Одновременно в прощальном письме он успокаивает Марию Стюарт,просит ее не терять мужества. Но у министра уже довольно улик, и он решительнозахлопывает ловушку. Схвачен один из заговорщиков, и Бабингтон, узнав это,понимает, что все потеряно. Он предлагает своему другу Сэведжу последнийбезумный шаг – немедля идти во дворец и заколоть Елизавету. Но уже поздно,сыщики Уолсингема преследуют их по пятам, и только благодаря отчаяннойрешимости беглецам удается ускользнуть в ту самую минуту, когда их пришлиарестовать. Бежать, но куда? На всех дорогах стоят заставы, во всех портахусиленный дозор, а у них ни денег, ни еды. Десять дней прячутся они в рощеСент-Джорджа – теперь она в сердце Лондона, а в то время была его окраиной, –десять дней ужаса и безысходного отчаяния. Немилосердно терзает их голод;наконец полное изнеможение гонит их к дому друга, и здесь им не отказывают вхлебе – последнем причастии, – но подоспевшие полицейские забирают их и воковах ведут через весь город. В темном каземате Тауэра дожидаются пыток иприговора отважные юные энтузиасты, а над их головами по всему Лондону ужетрезвонят колокола, торжествуя победу. Потешными огнями, пальбой и праздничнымишествиями ознаменовывают лондонцы спасение Елизаветы, раскрытие заговора игибель Марии Стюарт.

 

А между тем ничего не подозревающая узница замка Чартли после Многих летнеизбывной тоски снова познает часы радостного возбуждения. Каждый нерв у неенапряжен. В любую минуту может примчаться всадник с вестью, что тот «desseingeffectué»[171]– не нынче завтра ее, узницу,повезут в Лондон, в величественный замок; ей уже представляется в мечтах, каквся знать и горожане в пышных одеждах ждут ее у городских ворот, как ликующезвонят колокола. (Несчастной и невдомек, что на лондонских колокольнях и всамом деле звонят и гудят колокола, славя спасение Елизаветы.) Еще день-другой– и все будет завершено. Англия и Шотландия объединятся под ее скипетром, икатолическая вера будет возвращена всему миру.

Ни один врач не знает такого живительного снадобья для усталого тела, дляпоникшей души, как надежда. С тех пор как Мария Стюарт, по-прежнемуувлекающаяся, по-прежнему легковерная, мнит себя на пороге победы, онасовершенно преобразилась. Какая-то новая бодрость, какая-то вторая молодостьвдруг вселилась в нее, и та, что последние годы постоянно изнывала от слабости,жаловалась на колотье в боку, на утомление и ревматические боли, снова слегкостью вскакивает в седло. Сама дивясь этому неожиданному обновлению, онапишет Моргану (в то время как над заговором уже занесена коса): «БлагодарениеБогу, он еще не слишком меня обездолил, я и сейчас достаточно владею арбалетом,чтобы сразить оленя, и поспеваю на коне за гончими».

Поэтому как радостную неожиданность воспринимает она приглашение всегдатакого неприветливого Эмиаса Паулета – этот олух пуританин и не подозревает,думает она, как близок конец его палаческой карьеры, – отправиться восьмогоавгуста на охоту в соседний замок, Тиксолл. Выезжает целой кавалькадой: еегофмаршал, оба секретаря, ее врач – все сели на коней, а тут и Эмиас Паулет снесколькими офицерами стражи (сегодня он не в пример обычному доступен иобщителен) присоединяются к веселой компании. Утро чудесное, теплое и сияющее,поля зеленеют ранними сочными всходами. Мария Стюарт шпорит коня, эта скачка исвист ветра в ушах рождают у нее благодатное ощущение жизни и свободы. Ужемного недель, много месяцев не была она так молода, ни разу за все угрюмые годыне чувствовала себя такой веселой и бодрой, как в это чудесное утро. Всекажется ей прекрасным и легким; блажен тот, чье сердце окрылено надеждой.

Перед воротами Тиксоллского парка бешеный аллюр меняется, лошади переходятна размеренную рысь. И вдруг у Марии Стюарт горячо забилось сердце. Передкалиткой замка ждет большая группа всадников. Неужели – о благодатное утро! –это и в самом деле Бабингтон с товарищами? Неужто тайные обетования письмасбудутся до срока? Но странно: только один из ожидающих всадников отделяется отостальных, медленно и с необычной торжественностью подъезжает он, снимает шляпуи кланяется: сэр Томас Джордж. И в следующую секунду Мария Стюарт чувствует,как сердце, только что бившееся у самого горла, проваливается куда-то впустоту. Ибо сэр Томас Джордж сообщает ей в немногих словах, что заговорБабингтона открыт и ему поручено арестовать обоих ее секретарей.

Мария Стюарт не в силах ничего ответить. Любое «да», любое «нет», любойвопрос, любая жалоба могут ее выдать. Она еще, пожалуй, не угадывает всейопасности, но страшное подозрение охватывает ее, когда она видит, что ЭмиасПаулет отнюдь не собирается везти ее обратно в Чартли. Только теперь понимаетона, что означало это приглашение на охоту: ее решили выманить из дому, чтобыбеспрепятственно произвести у нее обыск. Конечно же, у нее перерыли ипересмотрели все бумаги, конфисковали всю дипломатическую канцелярию, которойона руководила так открыто, с таким чувством суверенной безопасности, как еслибы она все еще была властительницей, а не узницей в чужой стране. А впрочем, унее будет достаточно, сверхдостаточно времени продумать все свои ошибки иупущения, ибо на семнадцать дней ее задерживают в Тиксолле, где она не может нинаписать, ни получить ни единой строчки. Все ее тайны, она это знает, выданы,все надежды растоптаны. Опять она спустилась на ступеньку ниже – она уже не вплену, а на скамье подсудимых.

 

Мария Стюарт неузнаваема, когда семнадцать дней спустя возвращается вЧартли. Это уже не та женщина, которая с дротиком в руке во главе своих верныхмчалась во весь опор на взмыленном коне; медленно, в молчании, окруженнаясуровой стражей и врагами, въезжает она в ворота замка, усталая,обескураженная, постаревшая, отринув всякую надежду. Действительно ли онавстревожилась, увидев, что все ее сундуки и шкафы вскрыты, а бумаги и письмаисчезли без следа? Удивлена ли, что поредевшая кучка слуг встречает ее слезамиотчаяния? Нет, она знает: все миновало, все прошло. И вдруг маленький эпизодокрашивает ей первые часы тупой безнадежности. Внизу, в людской, стонет женщинав родовых муках: это супруга Керля, ее преданного секретаря, которого уволоклив Лондон, чтобы он свидетельствовал против своей госпожи на ее погибель. Беднаяженщина лежит одна, без помощи врача и священника. И королева из братскогосочувствия женщине и несчастной спешит вниз, чтобы оказать помощь лежащей вмуках, и, за отсутствием священника, сама совершает над ребенком обрядкрещения, даруя ему первое христианское напутствие при вступлении в мир.

Еще несколько дней проводит Мария Стюарт в ненавистном ей замке, а тамприходит распоряжение перевести ее в другой, где ее ждет еще более надежное,еще более глухое затворничество. Фотерингей зовется тот замок. Из многихзамков, где Мария Стюарт побывала как гостья и как узница, в королевскомвеличии и рабском унижении, этот замок последний. Странствие ее приходит кконцу, скоро беспокойная узнает покой.

 

А между тем эта безысходная трагедия кажется нам лишь благостным страданиемпо сравнению с жестокими муками, на которые обречены в те дни злосчастныемолодые дворяне, положившие жизнь за Марию Стюарт. Но так уж повелось, чтомировая история пишется с несправедливых, асоциальных позиций, ибо почтивсегда она показывает горести властителей, торжество и падение сильных мира.Равнодушно проходит она мимо тех, кто прозябает во мраке, как будто пытки иистязания не так же терзают одно живое тело, как и другое. Бабингтон и егодевять товарищей – кто вспомнит, кто назовет сегодня их имена, меж тем каксудьба королевы Шотландской увековечена на бесчисленных подмостках, в книгах икартинах! – испытывают в течение трех часов страшной пытки больше физическихстраданий, чем Мария Стюарт изведала за все двадцать лет своих несчастий. Позакону им, правда, полагалась лишь смерть на виселице, но зачинщики заговорасчитают это недостаточным для тех, кто поддался их науськиваниям. Вкупе сСесилом и Уолсингемом сама Елизавета решает – еще одно темное пятно на еесовести, – что казнь Бабингтона и его товарищей должна с помощью особенноизощренной пытки превратиться в тысячекратную смерть. Шестерых из этих юных,глубоко верующих энтузиастов – и среди них двух подростков, виноватых лишь втом, что они вынесли своему другу Бабингтону два-три ломтя хлеба, когда он,находясь в бегах, постучался точно нищий, у их ворот, – сперва для вящейзаконности вешают на минутку и тут же еще живыми вынимают из петли, чтобы всядьявольская жестокость этого варварского века могла излиться на их трепетную,несказанно страждущую плоть. С чудовищной методичностью приступают палачи ксвоей омерзительной работе. И так неспешно, так жестоко кромсают эти мясникитела своих трепетных жертв, что даже у подонков лондонской черни сдают нервы, ивласти на другой день вынуждены сократить программу мучительств. Еще раз волныужаса и крови захлестывают эшафот – а все ради этой женщины, которой дана быламагическая, роковая власть, погибая, вовлекать в свою погибель все новыемолодые жизни. Еще раз – но уже в последний! Великая пляска смерти, начавшаясяс Шателяра, приходит к концу. Никто больше не явится, чтобы положить жизнь заее мечту о власти и величии. Она сама теперь падет жертвой.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-08-07 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: