подобная хренотень. Не дело, если людей во время секса с тобой начинает клонить в сон.
«Лихой ездок» был распродан, и мне не оставалось ничего другого, кроме как остановить
выбор на «Ярче». Так же называлась и одна порностудия, а все, что мне хотелось проделать с Клэр,
совершенно точно могло присутствовать в порно. Хотя, наверное, лучше подождать несколько
недель перед тем, как нарядиться курьером и доставить свою большую посылку похотливой
домохозяйке, нагнувшейся над кухонной мойкой.
Я выбрал объемную пачку на сорок восемь штук, к которой прилагался бесплатный
разогревающий гель и виброкольцо на член, и забросил все это в тележку. Виброкольцо немного
пугало, как и сама мысль о том, что около моих яиц будет что-то вибрировать. Вдруг случится
короткое замыкание? Большим Огненным Яйцам не место в спальне. А запах паленых лобковых
волос совершенно точно убьет настроение.
– Не нервничай. Уверен, Клэр даже не заметит, насколько крохотная у тебя свистулька.
Я оглянулся и увидел Джима – с ухмылкой на физиономии и коробкой тампонов в руке.
– Очень смешно, придурок. Вижу, на этой неделе у тебя горит красный свет. Не забудь
запастись мидолом и диском с «Языком нежности», чтобы как следует прорыдаться, – язвительно
отпарировал я.
– Эй, «Язык нежности» – это прекрасная, трогательная история о взаимоотношениях матери
и дочери. Черта ради, прояви немного уважения к Ширли Маклейн и Дебре Уингер. В конце концов,
этот фильм получил пять «Оскаров»…
– Господи, Нэнси, спокойно. Лиз вообще в курсе, что ты на сегодня одолжил у нее вагину? –
спросил я с притворным ужасом, а Джим улыбнулся.
– Сделаю вид, что ничего не слышал, потому что если я передам твои слова Лиз, то ты,
чувак, останешься без яиц.
Он не преувеличивал. Лиз была бульдогом с коровьим бешенством, и дорогу ей было лучше
не переходить.
– Поскольку я застукал тебя у прилавка с презервативами, а Клэр мне все равно что сестра,
то я, похоже, должен сказать тебе пару слов. – Он раздвинул стоящие на соседней полке бутылочки
смазки, чтобы можно было положить туда коробку с тампонами, и скрестил руки на груди.
Я кивнул.
– Ради бога.
– Ты мне нравишься, Картер, но с Клер я познакомился раньше, плюс я обручен с ее лучшей
подругой, и по законам цыпочек это значит, что она должна нравиться мне больше тебя. Я чувствую
42 Прим.пер.: Джон Теш – американский пианист
LOVEINBOOKS
необходимость привести несколько великих цитат, дабы прояснить ситуацию, в которой мы
оказались.
Он сделал паузу, а я облокотился о ручку тележки и начал ждать, когда он продолжит.
– Не дразни быка, молодой человек, и не попадешь к нему на рога. Если хочешь подраться,
то вот они, мои Джек Джонсон и Том О'Лири. Я доберусь до тебя, душечка, и до твоего песика тоже!
Я выковыряю тебе глаза и отымею прямиком в череп43! Я был впечатлен.
– «Цельнометаллическая оболочка»?
– Ага.
– Мощно, – ответил я.
Джим развернулся и подхватил с полки тампоны.
– Ну, тогда ладно. Моя миссия выполнена. Мне надо купить еще кое-что, так что поговорим
позже.
***
За последующие полтора часа я успел навести в квартире порядок, поменять постельное
белье у себя в спальне, постелить Гэвину в соседней комнате и разложить там все купленные на
неделе подарки. Перебор? Возможно, но за четыре года я и так пропустил достаточно дней
рождений, Новых годов, дней Святого Валентина, весенних субботников, воскресений и прочих
дней, когда я мог что-нибудь подарить ему. Мне еще долго предстояло наверстывать упущенное.
Сегодня мой сын ночует у меня дома.
Мне хотелось прыгать как маленькой девочке и хлопать в ладоши. Я с волнением
представлял, как мы устроимся с ним, одетым в пижамку, на диване и будем вместе смотреть
припасенный мной мультик. Как вечером я уложу его в кроватку и подоткну одеяло, а утром
накормлю его завтраком. Я хотел прожить все, из чего состоял его день. Я хотел слушать его смех,
его болтовню и наблюдать за тем, как он ведет себя с Клэр.
Клэр.
Прекрасная, умная, смешная, сексуальная Клэр, которая сегодня тоже будет ночевать у меня
дома. Мне не терпелось проснуться с ней рядом. Пять лет назад у нас не получилось проснуться
вместе, и на сей раз я не собирался упускать это ощущение. Я хотел, чтобы ее лицо, освещенное
лучами восходящего солнца, было первым, что я увижу утром, а ее тело, свернувшееся калачиком
рядом с моим, – первым, что я почувствую. Но больше всего я хотел все время до последней секунды
быть трезвым, чтобы алкогольный туман не отнял у нас эту ночь.
Я надеялся, что, купив презервативы, не забежал чересчур далеко вперед. Если ей сегодня
ничего не захочется, то я ни в коем случае не стану настаивать, но буду обеими руками за, если она
позовет моего пульсирующего питона любви выйти и поиграть.
Только я высыпал в кастрюльку с кипящей водой макароны, как раздался звонок в дверь. Я
поставил плиту на таймер, поспешил в прихожую и едва открыл дверь, как мимо меня прошмыгнул
Гэвин.
– Привет, Картер! Представляешь, у мамочки есть соски! А у тебя они есть? – спросил он
после того, как, остановившись посреди гостиной, снял с себя рюкзачок и вывалил его содержимое
на пол.
– Господи, Гэвин, умолкни! – воскликнула Клэр, закатывая глаза, а я рассмеялся и, закрыв за
ней дверь, с трудом устоял, чтобы не схватить ее за задницу или не понюхать ее волосы.
Боже, у нее реально отпадная задница.
– Что за история с сосками? – спросил я, пока мы, стоя на пороге гостиной, смотрели, как
Гэвин рассортировывает принесенные с собой вещи.
– Он был со мной в комнате, когда я одевалась, и спросил, что это у меня такое. Ну, а я
решила, что стоит быть честной, и теперь понимаю, что совершила большую ошибку. Пока мы сюда
ехали, он всю дорогу распевал «Все, что я хочу на Рождество – два своих передних соска». Я чуть
было не открыла дверь и не выставила его на встречную полосу, – смеясь, объяснила Клэр.
– Мамочка остановила машину, открыла дверцы и сказала, чтобы я выметался и шел
43 Прим.пер.: Цитаты из фильмов «Клуб „Завтрак“», «Телеведущий: Легенда о Роне Бургунди», «Волшебник
страны Оз», «Цельнометаллическая оболочка» соответственно.
LOVEINBOOKS
пешком, – проинформировал меня Гэвин.
– Ну хорошо, не чуть было, а открыла, – сказала она, пожимая плечами. – В свою защиту
скажу, что предупреждала его. Еще одни «соски», сказала я, и дальше пойдешь пешком. Его педиатр
считает, что очень важно выполнять свои угрозы.
Я помог Клэр снять пальто, потом поднял курточку Гэвина, которую он бросил на пол, и
повесил все это в шкаф.
– Может, сейчас не лучшее время рассказывать, но утром он интересовался, есть ли у меня
вагина, а потом, когда мы были в библиотеке, попросил почитать ему «Монологи вагины».
Клэр со стоном покачала головой.
– Вот что, черт возьми, я буду делать, когда через несколько месяцев отдам его в сад? Он же
будет как тот ребенок из «Детсадовского полицейского» со своими заявлениями «У мальчиков есть
пенис, у девочек есть вагина, а у моей мамочки есть соски!»
Я обнял ее за талию и, притянув к себе, вновь отметил, насколько приятно ощущается ее
тело.
– Ты хотела сказать, что, черт побери, мы будем делать? – поправил ее я. Мне было
необходимо закрепить в ее сознании мысль о том, что передумывать насчет нас я не намерен. – Не
забывай, еще он разболтает всем о том, какая огромная у меня писюлька. Во всяком случае я на это
надеюсь. Надо бы, наверное, напомнить ему, какая она крутая, моя писюлька.
Клэр приподняла бровь, и я понял, что нечаянно ляпнул что-то не то.
– Прозвучало сильно грязнее, чем я планировал.
Клэр повернулась так, что мы оказались лицом к лицу, и, положив руки мне на плечи,
принялась играть с волосами у меня на затылке, отчего я весь покрылся приятными мурашками, а
задремавший было мистер Счастливчик проснулся и начал пускать слюну.
– Пожалуйста, мы можем запретить слово «писюлька»? – попросила она со смешком.
Я оглянулся на Гэвина – он сидел к нам спиной и увлеченно выпытывал у игрушечного
Бэтмена, есть ли у него соски, – потом повернулся обратно к Клэр и позволил своим ладоням
соскользнуть ей на бедра и, обхватив ее задницу, притиснуть ее к себе.
– Только если отныне ты будешь использовать слово «член», – ответил я, ухмыльнувшись.
Она толкнулась в меня бедрами, и я испустил стон, когда они соприкоснулись с моей
мощной эрекцией.
– Ти Джей сказал, недавно ты заплатил ему двадцать долларов за то, чтобы он вынудил меня
произнести это слово.
Черт. Ну держись, Ти Джей. Когда в следующий раз будем играть в П.О.Р.Н.О., получишь
мячиком прямо в глотку. Я приложился губами к уголку ее рта, затем проложил дорожку из
поцелуев вдоль ее щеки к мягкой коже под ухом и высунул кончик языка, чтобы попробовать ее
вкус.
С тихим стоном Клэр опять подалась бедрами мне навстречу и повернула лицо так, что ее
губы оказались около моего уха.
– Член… член… чле-е-ен… – растягивая гласную, прошептала она.
– Матерь божья… – пробормотал я, обхватывая ее покрепче, чтобы она перестала тереться о
мои бедра.
На кухне звякнул таймер, и мне пришлось на время отложить мысли о ее ротике,
выговаривающем слово «член». Я расплел свои обнимающие ее руки, и мы вместе пошли на кухню,
чтобы я мог доделать спагетти.
Ужин прошел очень хорошо, пусть Клэр и пришлось каждые десять секунд просить Гэвина
перестать разговаривать и начать есть. Я в жизни не видел ребенка, который бы так много болтал обо
всем на свете, и наслаждался каждой секундой его болтовни. После ужина я отправил Клэр с
Гэвином с гостевую спальню, а сам принялся мыть тарелки.
И через несколько секунд услыхал вопль.
***
Я взяла сына за руку и повела его в гостевую спальню, думая о том, как это мило со стороны
Картера – приготовить для Гэвина комнату.
Когда мы оказались на месте, я открыла дверь, и Гэвин, ступив внутрь, испустил громкий
LOVEINBOOKS
вопль.
– ШИЗАНУТЬСЯ МОЖНО!
Он пулей влетел в комнату, а я осталась стоять с разинутым ртом, онемев настолько, что
даже не нашла в себе сил сказать, чтобы он следил за языком.
Картер устроил из своей гостевой спальни филиал магазина игрушек. С домиком на дереве,
стоящим в углу! Домик на дереве, твою ж мать! Как он вообще сумел затащить его в комнату?
Я медленно огляделась по сторонам один раз, потом второй, чтобы убедиться, что мне не
привиделось. Но нет, глаза меня не обманывали. Здесь и впрямь была по меньшей мере сотня
плюшевых зверушек, двухъярусная кровать, застеленная бельем с гоночными машинками, три
железные дороги, гора паззлов, столик для рисования с восковыми мелками и пачкой раскрасок и
целая полка разноцветных банок, в которых чего только не было – и машинки, и солдатики, и лего, и
бог знает что еще. Гэвин как молния носился по комнате, трогая все подряд.
– Охренеть, – пробормотала я.
Гэвин прекратил карабкаться в домик на дереве и с упреком посмотрел в мою сторону.
– Мам, слово «хрен» говорить нельзя.
Я истерически расхохоталась.
– О, мне еще как можно. Хрена ради, я же все-таки взрослая. Это тебе нельзя говорить
«хрен». Хрен! Хренхренхрен!
Я ощутила, как у меня обожгло горло и защипало в глазах, что указывало на приближение
слез. Черт! Приехали. Ну как теперь не влюбиться в этого придурка? Когда он скупил для моего…
для нашего сына целый, мать твою, игрушечный магазин. Он бы не стал этого делать, не будь у него
серьезных намерений. Знаю, Картер говорил, что настроен серьезно, и не один раз, но, как бы мне ни
хотелось ему поверить, я не могла двигаться вперед, не будучи на все сто процентов уверенной, что
он никогда не оставит Гэвина. Он мог бросить меня, он мог передумать насчет нас – я бы выжила. Но
позволить обидеть похожим образом Гэвина? Никогда. И вот, оглядывая комнату и думая о том, с
какой легкостью он впустил нас в свою жизнь и перекроил все свои планы на будущее, я вдруг
отчетливо поняла, что хочу для Гэвина такого отца. Отныне он больше не был донором спермы. Он
стал отцом, причем замечательным. Я в этом не сомневалась.
По моим щекам струились слезы, пока я, улыбаясь, наблюдала, как наш сын изучает свои
новые игрушки. Услышав, как сзади кто-то откашлялся, я быстро обернулась и увидела в коридоре
Картера, который стоял, смущенно спрятав руки в карманы.
– Хм… Надеюсь, у меня не слишком большие проблемы? Серьезно, я не планировал
покупать так много, но зашел в магазин и просто не смог сдержаться. Представляешь, Клэр, теперь
есть машинки, которые меняют цвет, если положить их в воду! А мусоровоз «Вонючка» умеет ездить
сам по себе и собирать игрушки. Ты слышала о штуке под названием «Лунный песок44»? О, о, а еще
есть «Водяной песок», который в воде застывает как монтажная пена, но если достать его…
Я бросилась в его объятья и поцелуем заглушила остальные слова, а он, хоть и явно
удивленный моим порывом, с легкостью поймал меня и ответил на поцелуй. Я вложила в этот
поцелуй все, что у меня было – все свое счастье, свое доверие и свою любовь, губами давая ему
понять, насколько я благодарна небесам за то, что в моей жизни появился такой мужчина. Я могла
бы целовать его дни напролет и ни разу не оторваться, чтобы глотнуть воздуха… но абсолютная
тишина в комнате позади нас заставила меня остановиться.
Когда я прервала поцелуй, Картер испустил жалобный стон, приятно защекотавший мои
девичьи места, поскольку я поняла, что он не хотел останавливаться. Продолжая обнимать его, я
оглянулась.
– А где Гэвин?
– О-о-о-о… как тепло. И ладошки щиплет, – долетел до нас голос Гэвина.
Я вздохнула. И, с неохотой высвободившись из объятий Картера, пробормотала:
– Господи, во что еще он там вляпался?
Картер заулыбался, но сразу после на его лице проступил ужас, и он, развернувшись,
выскочил из комнаты так быстро, что я не успела спросить, в чем дело. Я помчалась за ним следом,
мы завернули за угол в его спальню, а дальше все было будто в кино. Картер подпрыгнул, пролетел
через комнату, вытянув руки, как Супермен, и плюхнулся на кровать, где сидел наш сын, успев в
44 Прим.пер.: «Лунный песок» – песок для лепки.
LOVEINBOOKS
прыжке выбить то, что Гэвин держал в руках. Я стояла с открытым ртом, пытаясь понять, что, черт
возьми, происходит.
– Э-э-э-эй, – нахмурившись, возмутился Гэвин.
Картер лежал лицом вниз, и его плечи сотрясались так сильно, что Гэвина подбрасывало на
кровати. Боже, неужели он плачет? Или у него случился припадок на нервной почве?
– Картер, какого черта? – спросила я.
– Да, какого черта, Картер? – повторил Гэвин.
– Гэвин! – одернула его я, пока Картер продолжал биться в истерике – ну или что за черт у
него там было.
– Но ма-а-ам! Он отобрал у меня мою мазь, – пожаловался Гэвин.
Чтобы посмотреть, о чем он толкует, я направилась к кровати. Рядом с рукой Картера лежал
какой-то маленький тюбик, и, когда я приблизилась, Картер подхватил его и перевернулся на спину.
И мне стало ясно, что он вовсе не умирает от эпилептического припадка, а хохочет как
ненормальный.
– Это не смешно, Картер, – упорствовал Гэвин. – Ты забрал мою мазь.
После этих слов Картер, задыхаясь, зашелся в очередном приступе смеха и в ответ на мой
недоумевающий взгляд просто поднял руку и протянул мне тюбик…
Интимного разогревающего геля?
О боже мой. Смазка. Гэвин намазал себе руки интимной смазкой. В следующую секунду я
заметила, что вокруг него валяются презервативы. Причем некоторые были вытащены из упаковки.
– Отстойные у тебя шарики, Картер, – недовольно пробурчал Гэвин, и тогда я рухнула на
кровать рядом с Картером и тоже начала хохотать.
***
Двадцать минут «Истории игрушек-2», и Гэвин заснул у Картера на коленях. Я встала,
собираясь в ванную, но сперва сходила на кухню за сотовым, чтобы по-быстрому сделать фото.
Картина была такой умилительной, что ее просто необходимо было задокументировать.
Убрав телефон, я пальцем похлопала Картера по плечу. Показала сначала на Гэвина, затем в
сторону спальни, и он неловко попытался обхватить нашего сына руками – судя по тому, до смерти
боясь его разбудить.
– Все нормально, – шепнула я. – Он не проснется.
Картер покачал головой и пробормотал нечто похожее на «Ага, конечно, а потом он
внезапно исчезнет, и ты поймешь, что его сожрал клоун.»
Он подхватил нашего сына на руки так легко и ловко, словно делал это в тысячный раз, и у
Гэвина даже ресница не дрогнула. Я пошла следом за ними по коридору, глядя с улыбкой, как голова
Гэвина покоится у Картера на плече, а его ручонки расслабленно висят по бокам. Мы зашли в
спальню. Перешагнув через игрушки, чтобы не запнуться, остановились возле кровати, и Картер,
бережно уложив Гэвина на нижний ярус, накрыл его одеялом. У меня чуть не вырвался всхлип, когда
он убрал со лба Гэвина челку – точно так же, как обычно делала перед сном я сама.
– У моего ланчбокса есть коровьи соски, – пробормотал Гэвин во сне, а затем откатился к
стенке.
Картер оглянулся на меня и со смешком прошептал:
– Что за черт это было?
Я обошла его, наклонилась и поцеловала своего малыша в макушку.
– Твой сын разговаривает во сне, – сообщила я Картеру и, взяв его за руку, потянула за
собой от кровати. – Я надеялась, это наследственное. Сама я во сне не разговариваю, и если ты тоже
нет, значит дело, возможно, в том, что он ест перед сном.
Держась за руки, мы прошли через комнату.
– Увы, но я тоже не разговариваю во сне. А что он ест перед сном?
– ЛСД, грибы – в общем, обычную вечернюю еду четырехлеток.
У двери Картер отпустил меня, подошел к стене и включил в розетку ночник в виде
гоночной машинки, после чего вернулся ко мне и снова взял меня за руку.
– Видишь? – прошептал он. – Именно в этом и заключается проблема современной
американской молодежи. Слишком много шоколадных печенек и недостаточно кислоты.
LOVEINBOOKS
Я просто стояла, немо уставившись на него. Целая комната игрушек плюс ночник? Этот
мужчина продумал абсолютно все.
– Что? – спросил он, увидев, что я замерла на месте.
– Просто ты изумляешь меня, вот и все, – ответила я с улыбкой и, вытащив его из комнаты
Гэвина в коридор, закрыла за собой дверь.
Вместе мы пошли в спальню Картера – молча, потому что оба прекрасно знали, каким будет
наш следующий шаг. Я захотела вновь переспать с Картером с первой же секунды, когда увидела его
в баре, и пусть решилась воплотить это желание в жизнь не сразу, но сейчас, в этот момент, наконец-
то почувствовала, что все делаю правильно.
Картер закрыл дверь, а я на всякий случай заперла ее на замок. Обычно Гэвин спал как
убитый, но сегодня он был в незнакомом месте, так что я не знала, насколько спокойной получится
эта ночь. Быть может, с моей стороны это было эгоистично, однако мне казалось, что после долгих
пяти лет полного отсутствия уединения я заслужила немного времени для себя. Плюс, если он
проснется, то пусть лучше постучится, чем влетит в спальню с вопросом, почему мы боремся
нагишом.
Единственным источником света в комнате была небольшая лампа, которая стояла на
тумбочке у кровати, и мы, глядя друг на друга, замерли у двери в ее мягком сиянии. Что самое
странное, никакого чувства неловкости не было. Я хотела впитать в себя этот момент. Я хотела
запомнить каждую секунду происходящего, каждое прикосновение, каждый взгляд, каждое
ощущение, чтобы в памяти остались не только разрозненные обрывки нашего первого раза. Я не
жалела о той ночи, ведь она подарила мне Гэвина, но сегодняшняя ночь значила для меня намного
больше, потому что теперь я любила этого мужчину. Всем сердцем.
И через несколько минут мне предстояло оказаться перед ним совершенно голой.
О боже. Через несколько минут я буду голая. Перед Картером.
А у меня, блин, растяжки на заднице. Ладно, просто не будем показывать ему свою голую
задницу.
Он взял меня за руку и привлек к себе, после чего завел наши руки мне за спину и сцепился
со мной пальцами, а его свободная рука поднялась и легла мне на щеку.
– Прежде чем мы сделаем это, – прошептал он, глядя мне прямо в глаза, – ты должна узнать
одну вещь.
Сейчас он признается, что он гей.
– Я влюблен в вас с Гэвином. Окончательно и бесповоротно. На все сто процентов.
У меня задрожали губы, а сердце воспарило ввысь. Пытаясь сдержать слезы, я закрыла глаза
и прижалась лбом к его лбу. Наконец, справившись с эмоциями, я отодвинулась, чтобы увидеть его
лицо.
– Я тоже люблю тебя, Картер, – шепотом ответила я.
Его лицо озарила улыбка. Кончиками пальцев я обвела по контуру его губы, и тогда он,
целуя мои пальцы, начал идти вместе со мной к кровати. Мне нравилось, как он смотрел на меня.
Словно я была для него целым миром. В нашу первую ночь мы, по-моему, даже ни разу не
пересеклись взглядами.
Когда я уперлась в кровать, он наклонил меня и начал медленно опускать до тех пор, пока я
не ощутила спиной мягкую поверхность матраса, а грудью – горячую твердость его груди. Он
приподнял меня, крепко обнимая за талию, чтобы переместить нас подальше, а я обхватила его бедра
ногами. Положила ладони ему на щеки и, выгнувшись, потянулась к его губам. Поначалу наши
поцелуи были сладкими, нежными, но очень скоро все изменилось. Стоило мне почувствовать,
насколько он твердый, как мое тело, увлажняя белье, пронзила вспышка тепла. Картер слегка
подвигал бедрами, и я всхлипнула ему в приоткрытый рот, что, очевидно, стало для него сигналом
«все системы находятся в полной боевой готовности», поскольку он тотчас вторгся языком ко мне в
рот и прижался ко мне своей прикрытой джинсами твердостью. Я пробралась к нему под футболку.
Жар его гладкой кожи, пока я касалась ладонями его живота и груди, моментально согрел мои
озябшие руки, и когда я потянулась выше, он прервал поцелуй, завел руку за голову и, захватив
ворот футболки, рывком стянул ее и отбросил куда-то вбок.
Он приподнялся на локте, затем, повторяя мои недавние действия, расправил ладонь и
положил ее мне на живот. Его пальцы скользнули под ткань моей блузки. Медленно поднялись вверх
и легли в ложбинку между моих грудей, а я взялась за нижний край блузки и, выгибая спину,
LOVEINBOOKS
потянула ее вверх, чтобы потом бросить в том же направлении, куда упала его футболка. Его ладонь,
соскользнув вбок и выше, прошлась по верху моей груди, выпирающей из красного кружевного пуш-
ап лифчика. У меня вырвался вздох, и, когда он обхватил мою грудь, я закрыла глаза и запрокинула
голову.
– Как ты прекрасна, – прошептал Картер, разминая мою мягкую плоть и заставляя меня
стонать. Не успела я воспроизвести и одной связной мысли, как его пальцы приспустили чашечку
лифчика, и он, наклонив голову, пленил мой сосок своими теплыми, влажными губами и втянул его в
рот.
И я в один момент потеряла голову. Вцепилась ему в плечи и ногтями вонзилась в кожу,
пока он вновь и вновь кружил по моему соску языком. Кто бы мог подумать, что в моем теле есть
нерв, соединяющий грудь с вагиной. Рехнуться можно! Всякий раз, когда он посасывал меня, я
ощущала покалывание у себя внизу, и это сводило меня с ума.
– На тебе слишком много одежды, – пробормотала я. Просунув между нами руку, я начала
расстегивать его джинсы. Он поднялся, встал рядом с кроватью и, пока я возилась со своими
джинсами, стянул с себя штаны вместе с боксерами.
Господь всемогущий, а вот и его пенис – его большой-пребольшой пенис, который теперь в
любую секунду может оказаться внутри меня. Почему он кажется таким огромным? Наверное, из-за
освещения. Хорошо бы этому освещению не быть таким, как в примерочных, и не делать мою
задницу еще больше.
– Не смотри так напряженно на мой член, а то я смущаюсь. Он не умеет делать никаких
трюков, так что надеюсь, ты не ждешь, что он начнет жонглировать или еще что, – сказал Картер с
улыбкой. Наклонившись, он зацепился пальцами за пояс моих джинсов и вместе с бельем начал
медленно стаскивать их по ногам вниз.
Не думай о шраме от кесарева и о растяжках на животе. Их нет, если о них не думать.
Черт, сейчас он увидит меня голой. Может, если он отвернется или закроет глаза, то я буду
выглядеть лучше. Как в той рекламе «Олд Спайс».
Посмотри вниз, потом вверх, потом на меня. Я модель из журнала Maxim.
– Я просто задумалась, есть ли у тебя разрешение на ношение этой штуки и как она в меня
влезет, – пошутила я, стыдливо складывая ладони поверх своего шрама над маленьким
треугольником волос на лобке. Ну ладно, на самом деле я не шутила. Как, блин, эта штуковина
поместилась в меня в прошлый раз и почему на следующий день я не ходила враскорячку?
Считав мои намерения, Картер немедленно развел мои руки в стороны и прижал их к
матрасу.
Если я еще сильнее втяну живот, то у меня лопнет мышца.
– Не прикрывайся пожалуйста. Я люблю каждый дюйм твоего тела, – с искренностью в
голосе произнес он и, поставив колено около моего бедра, приложился в нежном поцелуе к шраму от
кесарева. Он любил каждый дюйм моего тела до того, как Гэвин растянул его точно резинку
слингшота. Понятно, что после той ночи у него вряд ли сохранились какие-то отчетливые
воспоминания, но он наверняка запомнил, что тогда на моей заднице не присутствовало растяжек в
таком количестве, что с ее помощью можно было бы легко преподавать географию – если бы перед
школьниками было разрешено раздеваться.
Опершись одной рукой о кровать, он навис надо мной и оглядел мое тело. Кончики его
пальцев несколько раз прошлись по моему шраму, и в его глазах появилась грусть. Полная
решимости не допустить такого расклада – когда мы находились в пере секунд от секса,– я взяла его
за руку, подняла ее и положила себе на грудь.
Отлично. Я делаю успехи. Захотела, чтобы он взял меня за сиську – и добилась этого. Раз, и
готово.
Картер поднял на меня взгляд и улыбнулся, а потом опустился на пол рядом с кроватью.
Вопросительно на него глядя, я почувствовала, как его ладони прошлись по моим ногам вниз и
подхватили меня под коленки. Только я собралась попросить его вернуться на место, как он
внезапно подтащил меня к краю постели, так что мои ноги свесились вниз, а потом, не давая мне
возразить, наклонился и поцеловал внутреннюю сторону моего бедра.
О, боже. О, гребаный боже мой. Он собирается поцеловать меня. Там.
Кончиком языка он нарисовал линию до косточки моего бедра, где мягко меня чмокнул. Я
крепко зажмурилась и вцепилась в простыни, пока он поцелуями прокладывал путь к моему лобку.
LOVEINBOOKS
О черт, он почти на месте. Я была мокрая, как черт знает что, и он наверняка ощущал мой
запах. Надо было предварительно съесть клубнику, или дыню, или дюжину роз, или целую
плантацию мяты. Интересно, для женщин это работает? Я читала в одном журнале, что у мужчин все
именно так. Их сперма приобретает вкус того, что они ели. Вдруг моя вагина сейчас на вкус как
спагетти? Проклятье! И зачем я только поужинала.
Его ладони плавно двигались по моим ногам вверх, пока не достигли бедер, где его большие
пальцы проскользнули сквозь складки моего лона. Он перестал осыпать поцелуями область вокруг
моего треугольника завитков, и я увидела – поскольку к этому моменту подсматривала, приоткрыв
один глаз, – как он поднял голову и стал наблюдать за тем, что делали его пальцы. Хоть я и