— Обувь тоже можешь снять, — сказал я.
Избавившись от ботинок и носков, я расстегнул джинсы и откинулся на кровать, оперевшись на локти. Так было определенно более комфортно наблюдать, как раздевалась передо мной Бриджет.
В конце концов я до сих пор был слишком уставшим, чтобы встать, но должен был продолжать притворяться.
В отличие от меня, мой член был вполне готов присоединиться к немного поздним ночным забавам, и я видел, как взгляд Бриджет пару раз опускался на мою промежность, пока она снимала оставшуюся одежду.
И тут я впервые ее хорошенько разглядел. Когда она была у меня дома раньше, я на самом деле и не рассмотрел ничего, кроме ее задницы, что было для меня определенно «обычным делом», как сказал бы Джонатан. Теперь я осмотрел ее идеально круглые сиськи – не слишком большие, но красивые и сочные – и крутые изгибы бедер. Она была сложена как женщина, а не хрупкая маленькая штучка, что я оценил по достоинству. У нее была хорошая кожа, бледная и идеальная.
— Ты правда хочешь, чтобы я сняла туфли? — спросила она.
Я кивнул головой, и она скинула их, прежде чем взобраться на меня сверху и прижаться к моим губам. Я удерживал себя на локтях, и некоторое время, пока продолжал смотреть на нее, просто позволял ей делать то, что она хотела.
Длинные, темные волосы и такого же цвета маленький треугольник внизу щекотали меня, пока она поглаживала вверх и вниз руками мои бедра. Она сдвинулась ниже, поцеловала меня в центр груди, а потом слезла с кровати. Я приподнял бедра, чтобы помочь ей стянуть с меня джинсы, а потом она встала передо мной на колени. Ее руки ласкали мои бедра, и я прикрыл глаза, как только теплый рот накрыл мой член, и это уже во второй раз.
— Бля, это так приятно... — моя рука потянулась вниз и схватила ее плечо, вынуждая остановиться и перестать отсасывать. У меня на этот раз была другая идея. — Ложись на спину.
Она сделала, как было сказано, и, перекинув через нее ногу, на этот раз я сам ее оседлал. Наблюдая, как ее язычок юркнул между губами, я двинулся вверх к ее груди, а член устремился к ее лицу. Мои руки скользнули вверх по ее бокам и схватили обе ее сиськи. Большими пальцами я стал тереть соски, пока они не стали твердыми, а затем сомкнул ее груди вместе вокруг моего члена.
Бриджет втянула нижнюю губу в рот и чуть прикусила ее, когда я стал трахать ее сиськи. Медленно раскачиваясь вперед и назад, я недостаточно близко придвинулся к ее лицу, чтобы прикоснуться головкой к губам. Наверное, можно было, и она бы мне позволила, трахнуть одновременно и ее сиськи, и ее рот, но угол был не совсем правильным, а я уже чувствовал, что скоро кончу.
Начав двигаться немного быстрее, я ощутил давление в моих яйцах, и мои бедра стали немного дрожать. Я откинул голову назад и застонал, когда первый выстрел покрыл спермой кожу между ее грудей. Я посмотрел вниз, как следующая порция спермы поднялась выше, попадая на шею, а третья струя еще больше замочила ее сиськи.
С последним стоном я слез с нее. На трясущихся ногах быстро прошел в ванную и намочил мочалку, а затем взял ее и сухое полотенце и передал Бриджет. Как только она забрала их у меня из рук, я лег на кровать на спину. Вытянул руки над головой и громко зевнул, пока она очищала себя. Закончив, Бриджет сразу свернулась клубком под моим боком и погладила рукой мою грудь.
Я протянул руку, немного обнял ее и схватил за бедро, чтобы отодвинуть от себя. Тем самым это отрезало ей доступ к моему члену, и мне будет немного легче заснуть. Моя голова снова стала проваливаться в туман, и я закрыл глаза, чтобы расслабиться.
— Ты снова собираешься просто спать со мной? — захихикала Бриджет.
Я хмыкнул, но не открыл глаза. И спустя мгновение почувствовал ее пальцы на своей челюсти.
— Правда? — она спросила тихо. — Ты потратил такие деньги и даже не трахнул меня? Уже второй раз?
Я открыл глаза и посмотрел на нее.
— Какая тебе разница? — пробормотал я, чувствуя, как теплые покровы сна обволакивают мое тело, и из-за этого я был вообще не в состоянии произнести ни слова. Мне нужно было отдохнуть, а она собиралась забросать меня своими вопросами.
— В этом нет никакого смысла, — сказала она.
Я проигнорировал ее, считая, что это лучший способ заставить ее замолчать. Прежде чем снова закрыть глаза, я зарылся головой в подушку, а затем притянул ее руку.
— Ты заплатил за всю ночь, но в прошлый раз получил только минет и на этот раз трахнул мои сиськи. Ты действительно решил столько денег просто выбросить? Хочу сказать, я думаю, если ты киллер Моретти, то…
Быстро подскочив, я лег на нее сверху и накрыл рукой ее рот. Я почувствовал, как ее пальцы сжимают мои руки, но она и близко не сравнится с моей силой, поэтому не могла даже пошевелиться. Теперь, к сожалению, окончательно проснувшись, я посмотрел в ее глаза с такой угрозой, на какую был способен.
— О некоторых вещах не следует говорить, — произнес я медленно и тихо.
Подняв бровь, я ждал, пока она осознает, что я сказал. Когда она быстро кивнула, я отпустил ее рот, но ущерб уже был нанесен. Одинокая слеза скатилась из уголка ее глаза. Часть меня хотела извиниться, но она должна была понять, что не могла просто открыть рот и говорить подобную хрень – неважно, где мы находились. В следующий раз, когда мы будем в баре или в другом месте, она в конечном итоге убьет нас обоих.
Оттолкнув ее, я лег на спину на матрас. Потолок нужно было покрасить, и я потратил минуту, размышляя, красить ли потолок снова в белый или, может быть, попробовать что-то немного более интересное.
— Прости, — услышал я около себя. — Если ты хочешь... просто поспать или что-то в этом роде, это круто.
Подавив все раздражение, что еще оставалось во мне, я кивнул и посмотрел на нее. Несмотря на то, что ее глаза оставались сухими, я понял, что напугал ее, хотя это и не то, что я действительно хотел сделать. Ей нужно было вспомнить, какую жизнь она вела и какие из-за этого люди оказались в ее окружении. Она была молода, но не могла позволить себе быть глупой. В противном случае, она умрет молодой.
— Мне... мне спокойней спится, когда рядом кто-то есть, — наконец признался я. — У меня никого нет, так что…
Я не стал продолжать в надежде, что разговор затихнет сам собой, но Бриджет была самой любознательной уличной проституткой.
— Тебе снятся кошмары? — спросила она.
— Иногда.
— Ужасные?
Я слегка прищурил глаза. Мне не хотелось развивать эту тему, но также не хотелось быть вынужденным ее выгонять. Я кивнул, ничего не говоря, но она все еще не поняла намека.
— Так как же?
— Твою мать, — зарычал я, сопротивляясь, хоть и с трудом, желанию встать и вышвырнуть ее обратно на улицу. — Слушай, я устал, понятно? Я не спал два дня, потому что мне снились дерьмовые сны, а в последний раз, когда ты была здесь, я действительно хорошо выспался. Теперь ты можешь заткнуться на несколько часов, или мне придется тащить твою задницу обратно к твоему сутенеру и найти новую шлюху?
Мое сердце начинало стучать быстрее, и, если так будет продолжаться, я не смогу уснуть, независимо от того, будет здесь кто-нибудь или нет. К счастью, до Бриджет, наконец-то, дошло, и она положила голову рядом с моей.
Просто не было никаких причин углубляться в детали.
ГЛАВА 3.
ВОЛШЕБНЫЙ ПЛАН
— Итак, расскажи мне, Эван, что привело тебя сюда.
Я откинулся на спинку стула и на минуту закрыл глаза. Судя по всему, Марк Дункан, военный консультант, назначенный мне после выписки и переезда в Иллинойс, был терпеливым человеком. Хотя ранее у нас состоялся всего лишь один разговор – в том же месяце, когда я перебрался в Чикаго – он понял, что мне потребуется некоторое время, чтобы прийти еще раз.
Это был невысокий парень с темными волосами и в очках. Должно быть, ему нравилось, чем он занимался, потому что у него явно не хватало денег, чтобы подобрать действительно подходящие ему очки, так как на его лице там, где оправа касалась кожи, оставались маленькие красные следы. Бумаги на его столе и книжная полка были в таком беспорядке, что это просто раздражало. Я увидел там фотографию молодой женщины, но это была старая фотография. Прическа и одежда девушки просто кричали о девяностых. Никаких других ее фотографий не было, и я подумал, что это, должно быть, его бывшая, поскольку она была слишком стара для дочери.
Никаких семейных снимков тоже не было, хотя он был как раз в том возрасте, чтобы быть женатым и иметь парочку детей. На столе и на подоконнике за его креслом были и другие фотографии, но на них было изображено что-то похожее на участок строительства нового дома с большой группой людей с инструментами в руках. Были также фотографии детей с баннерами, которые пропагандировали разнообразные марафоны и мероприятия.
— Мне снятся сны, — выпалил я.
Он принялся что-то быстро строчить в своем блокноте, и мне захотелось закатить глаза, но я все же сумел сдержаться.
— Плохие?
— Не такие ужасные, — сказал я, — как раньше, когда мне назначали лекарства. Просто у меня не было такого уже пару лет, и они не дают мне покоя всю ночь. Не понимаю, почему они вернулись.
— Можешь рассказать мне о них?
— Я... э-э-э…
Блядь.
Я должен был понять, — он захочет, чтобы я рассказал о них. Говорить о снах означало поведать о том, что произошло в пустыне, а я не был готов к этому возвращаться. Все, что я действительно хотел – это немного поспать, и этот вариант представлялся самым быстрым.
— Просто... просто все уже в прошлом, — наконец-то сказал я. — Мне только хочется знать, почему они вернулись. Почему сейчас, когда я не вспоминал обо всей этой фигне так долго?
— Если ты не расскажешь мне, о чем твои сны, не думаю, что смогу тебе как-то помочь, — мягко убеждал он.
Закрыв глаза, я сделал несколько глубоких вдохов, как меня учил во время приступов паники первый консультант. Мне больше не нужно было этого – уже после первого года – но иногда, когда мой мозг перенапрягался, эти упражнения все еще помогали.
— Я... Я в яме.
— Там тебя держали в плену?
— Да, — я сглотнул пару раз. — Просто я просыпаюсь, как и всякий раз, когда становится горячо. И каждый раз пытаюсь выплюнуть изо рта песок, но никак не могу этого сделать, понимаешь? Его всегда так много.
Я с трудом сделал глоток, но сухость в горле заставила меня вновь почувствовать, будто я проглотил песок. Я почти ощутил, как он царапает мою гортань.
— Блядь.
— Где ты сейчас, Эван?
— В Чикаго, — сказал я быстро. — Я не там. Я понимаю это.
— Ты сможешь продолжить?
— Да, — я наклонился вперед, обхватил голову руками, и мне потребовалась минута, чтобы снова сосредоточиться. — Уже почти прошло, правда. Просто я снова и снова просыпаюсь в яме и пытаюсь не есть эту гребаную грязь. Она заставляет меня кашлять, и из-за этого только еще больше попадает в легкие.
— Ты мне ничего не рассказывал о том, что там произошло, — сказал Марк.
— Это не то, о чем хотелось бы говорить.
Я надеялся, что мои лаконичные слова и приглаженная речь разубедят его, но он был гребаным консультантом, так что этого не произошло.
— Это было очень важное событие в твоей жизни, Эван. Ты был в плену восемнадцать месяцев. Тебе не кажется, что это заслуживает хоть какого-то обсуждения?
— Я говорил об этом с последним парнем, — напомнил я ему. — С тем, что был в госпитале – в Вирджинии. Он дал добро на выписку.
— Он одобрил твою выписку из психиатрической клиники, — уточнил Марк.
— Да, — ответил я, глядя ему в глаза, — где меня держали только для наблюдения, провели клинические исследования и объявили непригодным для дальнейшей службы, но во всем остальном – здоровым.
— И когда ты в последний раз разговаривал... — он посмотрел на досье в руках, —... с доктором Хартфордом?
— До того, как переехал сюда.
— Перед тем, как выписался?
— Приблизительно в это время, — подтвердил я. — Он тот парень, который выписал меня.
— С диагнозом ПТСР.[2]
— Слушай, — сказал я, — мне все это известно, и мы проходили через все это дерьмо, когда я встречался с тобой в первый раз. Нам действительно нужно делать это снова? На самом деле я очень надеялся, ты скажешь, что мне, возможно, нужно принимать какое-нибудь снотворное или тому подобное.
Марк посмотрел в мое дело, поднял взгляд на меня, а затем снова вернулся к папке. Он поправил свою плохо сидящую спортивную куртку и откинулся в кресле, скрестив ноги.
— Я психолог, — уточнил Марк, — не психиатр. Я не могу назначать лекарства, хотя могу дать рекомендации твоему лечащему врачу. Честно говоря, я думаю, тебе станет лучше, если мы немного поговорим. Тебе было рекомендовано посещать меня хотя бы раз в неделю после переезда сюда два года назад, но это только второй раз, когда ты здесь появился.
— Обычно мне это не требуется.
— Однако теперь ты изменил свое мнение.
Я пожал плечами и откинулся на спинку кресла. Взглянув на диван, я подумал, что было бы хорошо полежать на нем, хотя я никогда не чувствовал себя комфортно на диване психотерапевта. К тому же это было, безусловно, клише. Я был рад, что у него было кресло с высокой спинкой, потому что у Хартфорда таких никогда не было.
— Просто мне нужен нормальный сон без…
— Без чего? — спросил он, когда я замолчал.
Я сделал длинный глубокий вдох. Я был так выбит из колеи, что мог провалить на фиг свою работу, что было абсолютно неприемлемо. Мне нужен был сон, чтобы сосредоточиться, а я, похоже, не мог отдохнуть без Бриджет, новоявленной проститутки, в моей постели. Это было примерно так же хреново, как и то дерьмо, через которое я прошел на Ближнем Востоке.
Хорошо, вру, не было, но это все еще был полный пиздец.
— Мне просто нужно немного поспать, — наконец сказал я. — Мне действительно кажется, что если бы я только получил пару ночей приличного сна, то был бы в порядке.
— Как насчет того, чтобы заключить сделку? — предложил Марк. — Расскажи мне еще немного о времени, проведенном в пустыне, и я поговорю с твоим врачом о возможности получения рецепта на снотворное.
— У меня нет врача, — признался я.
Он снова посмотрел на меня, записал что-то в своем блокноте, а затем еще раз поднял на меня глаза.
— Забота о себе не является для тебя приоритетом, не так ли? — Марк немного отклонился назад в своем рабочем кресле на колесиках. Он засунул кончик ручки в угол рта и немного пожевал его. Мне стало интересно, курит ли он, потому что этот жест напомнил мне Джонатана и то, как он имел обыкновение поигрывать с чем-нибудь, пусть даже отдаленно напоминающим формой сигарету.
Я проверил его пальцы и заметил небольшое желтое пятно. Потихоньку вдыхая, я почувствовал витающий в офисе чуть заметный запах табачного дыма. Он не курил здесь – он не был достаточно решителен для этого – но от его одежды исходил запах.
Я посмотрел на него, прищурив глаза.
— Я очень загружен на работе, — грубо ответил я. — И это место не обеспечиваетcя медстраховкой.
В действительности, совсем наоборот.
— Существуют еще некоторые положения, которые ты должен рассмотреть. Когда ты был морпехом, у вас были регулярные медосмотры. Тебе не кажется, что это важно?
— Я не болен, — возразил я.
— Болезнь относительна, — сказал Марк. — Ты здесь по какой-то причине, которая не дает тебе покоя, точно так же, если бы ты простудился, то обратился бы в отделение скорой помощи.
— Я не болен, — повторил я, — и мне не нужна скорая помощь из-за гребаной простуды. Я знаю, какой мне поставили диагноз, и я знаю, что не пошел и ни разу не отметился, хотя должен был сделать это после выписки, но я не видел в этом смысла. Не получал пособие, так как у меня не было шести лет боевой службы. И Хартфорд поставил мне этот диагноз только для того, чтобы убедиться, что я еще раз встречусь с ним после того, как покину больницу.
— А ты?
— А я не стал этого делать.
— Почему?
Я вздохнул.
— Это не имеет совершенно никакого значения, — сказал я. — Я пришел сюда не для этого.
— Твое здоровье – именно поэтому ты здесь, — парировал он.
— Забудь об этом, — я встал и начал двигаться в сторону выхода.
— Я хочу, чтобы ты остался, — выкрикнул Марк. Он встал и сделал пару шагов в моем направлении, и я обратил внимание, что он слегка прихрамывает. Посмотрев вниз, я увидел, что на его правой ноге обувь на более толстой подошве и с каблуком. — До конца сеанса осталось еще двадцать минут. Ты ведь сможешь вытерпеть столько? Я бы хотел поговорить с тобой еще немного.
— Нездоровое любопытство? — зло спросил я.
— Нет, — искренне ответил он. — Я беспокоюсь о тебе.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь писал об этом гребаную книгу, ясно?
— Хорошо, — ответил Марк, сузив глаза. — Что тебя заставило сказать это?
Немного напрягшись, я попытался удержаться и не сжать руки в кулаки. Всякий раз, когда я вспоминал о Хартфорде и его идеях, то испытывал непреодолимое желание во что-нибудь врезать кулаком.
— Хартфорд хотел написать книгу.
— Оу, — Марк подался вперед со своего места. — Боюсь, из меня выйдет неважный писатель, я действительно просто хочу знать, как ты сейчас себя чувствуешь, так что давай продолжим сеанс. Раз уж ты заплатил за него.
С трудом сдержавшись, чтобы не закатить глаза, я сел в кресло и посмотрел на него.
— Что ты хочешь знать? — спросил я.
— На самом деле я знаю только ту часть информации, что есть в открытом доступе, — ответил Марк. — Все, что ты захочешь мне рассказать из того, что до сих пор не засекречено, будет хорошим началом. Если ты предпочтешь поговорить об известных вещах, это тоже нормально. Все зависит от тебя.
Насколько я знал, было еще много чего, на чем до сих пор стоял гриф секретности. И, конечно, не похоже, чтобы кто-то появлялся здесь, чтобы проинструктировать меня о любых изменениях. Как бы там ни было, лучше всего выбрать факты, которые могли быть обнаружены любым, кто решит хоть немного покопаться.
— Ты видел видеозапись? — спросил я. Непроизвольная холодная дрожь прошибла спину, и мой желудок скрутило.
— Да, — признался он. — Я пересмотрел ее снова, когда узнал, что ты был направлен ко мне, но до этого я видел ее в новостях.
— Там был парень, журналист, — начал говорить я. В моей голове, в центре моего черепа, стали разрываться крошечные маленькие снаряды. Руки сжались сами собой, мой разум боролся за то, чтобы только произносить слова и вообще не видеть фотографии. — Помнишь его? Когда они поставили нас на колени перед камерой – сразу после того, как сняли с головы мешки – он был слева от меня.
— Я знаю, о ком ты говоришь.
— Он продолжал повторять, что у него есть жена и дети, — вспоминал я. — Он продолжал умолять их и рассказывать о своих двух маленьких девочках.
Я помедлил. Большая часть этого была на пленке – той, которую проигрывали снова и снова. На YouTube имелось, наверное, не меньше пятисот копий. Большая часть, но не все. И была еще целая куча, которая так никогда и не вышла из-под контроля правительства.
— Перед тем, как нас стали снимать на камеру, когда парень говорил о своих детях, там был один из них – из повстанцев, он сказал, что кто-то должен умереть, и я сказал им просто пристрелить меня, а не парня-журналиста, потому что у меня нет семьи. Но это не имело особого смысла. Так или иначе, его застрелили.
Боль в легких заставила меня на секунду прекратить говорить. Все это грозило перейти в удушье или что-то в этом роде, и для того, чтобы удержаться и не начать задыхаться, пришлось сконцентрировать все свои силы. Пытаясь унять дрожь в пальцах, я сжал ими колени, но, по крайней мере, мой голос оставался твердым.
— Иногда я думаю, что он легко отделался, — сказал я. — Из-за этих мыслей мне, подчас, бывает трудно заснуть.
— Сейчас ты думаешь по-другому, — отметил Марк. — По крайней мере, по сравнению с тем, что ты говорил, когда был здесь раньше. В заметках доктора Хартфорда об этом видео ничего нет.
— Может быть, это все еще засекречено, и никто не напомнил мне об этом, — пожал я плечами. — Если увидишь кого-нибудь из военной полиции, подъезжающих к зданию, дай мне шанс сбежать, хорошо?
Я засмеялся, но он не улыбнулся в ответ, да и я тоже не услышал юмора в своем голосе.
— Это было в новостях.
— Когда началась вся эта шумиха, я все еще находился в Саудовской Аравии, — пояснил я, — затем в Германии, а потом в больнице в Вирджинии. Я пару месяцев вообще ничего не знал – пока они не меня не выписали. В любом случае, к тому времени прошел уже год. Когда я вернулся, не похоже, чтобы папарацци за мной следили. Вместо этого у меня была эта долбаная военная полиция. Весь этот медийный цирк никак не повлиял на меня.
— Думаешь, такое просто проходит спустя год? — спросил Марк.
— Нет, — ответил я, — но все равно это было не самое худшее.
— А что было? — тихо произнес он, но я покачал головой. Должно быть, он понял, что ничего у него не получается, поэтому сменил тактику.
— Ты видел сны о том времени? — поинтересовался он. — Тебе снилось то, что было на видео?
— Нет, — сказал я, — только яма.
— Когда мы впервые встретились, ты был сосредоточен на тех, кто был захвачен вместе с тобой. Тогда твои мысли вращались вокруг чувства вины – что ты должен был сделать что-то, чтобы спасти их.
— Да, — я прочистил горло, и у меня начало понемногу стучать в висках из-за попыток подавить воспоминания. — Сейчас я так не думаю. На этот раз ничего подобного.
—Ты все еще винишь себя, — подметил он.
— Я облажался.
— Вы попали в засаду.
— Я был тем, на кого была возложена единственная задача – не позволить этому случиться, — сказал я. — Я был их офицером. Я был главным. Я облажался, и они умерли.
— Ты думаешь, что ты всесильный?
— Да.
— Эван, — вздохнул Марк, — ты ведь понимаешь, что это неразумно.
— Насрать на разумность, — отрезал я. — Это то, что я должен был сделать. Они рассчитывали на меня.
— У меня есть твое дело, — напомнил он мне. — Полномасштабное расследование. Ты оказался совершенно не…
— Мне похуй на то, что они сказали! — огрызнулся я.
Глаза Марка всего на полсекунды расширились, а затем его тщательно продуманная маска терапевта снова вернулась в игру. Он не смог полностью скрыть от меня шок. Я почти слышал, как маленькие шестеренки проворачивались в его голове, пока он переваривал новую информацию. Марк что-то записывал в своем блокноте, не отрывая от меня глаз. Я мог просто представить слова на странице.
У Эвана Ардена действительно где-то там внутри есть эмоции.
— Извини, — пробормотал я. — Похоже, я немного на взводе. На работе напряженка, еще ночные кошмары... ну, и, как я уже говорил, сплю не так много. Очень сожалею о своей выходке, сэр.
Марк на мгновение уставился на меня, несомненно удивляясь, что он мог сказать что-то, что заставило меня снова взорваться.
— То, через что ты прошел, было ужасным, Эван, — наконец сказал Марк.
Как будто мне нужно было напоминать.
— Ты с тех пор проделал длинный путь, не так ли? Ты все еще работаешь в тренажерном зале?
— Не в данный момент, — сказал я. — Я взял небольшой отпуск. И только месяц назад вернулся в город.
— Так где ты работаешь?
— Сейчас нигде.
— Ты только что сказал, что у тебя напряженная работа.
Дерьмо.
— Я...э-э... — проклятье! Что, черт возьми, со мной не так? Я никогда не совершал таких глупых ошибок. — У меня нет настоящей работы. Я просто помогал другу.
— Эван, я не смогу тебе помочь, если ты будешь от меня что-то скрывать. Ты должен доверять мне, и только так это работает. Ты ведь понимаешь, что бы ни случилось, ты полностью защищен законом о неразглашении медицинских сведений о пациенте. Пока ты не скажешь мне, что собираешься навредить себе или кому-то еще, все это будет абсолютно конфиденциально.
Ну, в этом-то и была вся проблема, не так ли?
— Это просто... не совсем законно, — выдумал я, пытаясь выиграть немного времени для правдоподобной истории. Я падаю в пучину лжи, и мне нужно что-то простое, чтобы я смог удержать ситуацию в руках. Я уже сказал гораздо больше, чем планировал.
— Чем ты занимаешься? — нажимал он. Марк не собирался спускать эту ситуацию на тормозах, если я не дам ему что-то, что он посчитал бы моей откровенностью – моим доверием к нему. Все, что я рассказывал ему раньше, было занесено в дело – он мог его уже прочитать. Марку необходимо было сообщить что-то новенькое.
История на самом деле пришла на ум довольно быстро.
— Ну, просто... — я замялся и потер пальцами глаза, рисуя идеальную картину повышенной тревожности. — Понимаешь, это не совсем законно. Я выполняю кое-какую работу для брата моего друга. Только за наличные, все неофициально, понимаешь?
— Да, понимаю, — он проделал замечательную работу, не показав своего разочарования. И я был просто рад, что он купился на это.
— Ты не злишься? — спросил я, делая вид, что удивляюсь.
— Вовсе нет, — ответил он. — Не могу сказать, что считаю это хорошим для тебя, потому что в твоих же интересах найти законную работу, но я не злюсь, как ты выразился.
— Мои друзья-морпехи были бы возмущены, — сказал я. Это была правда, или была бы, если бы, как минимум, у меня были бы приятели морпехи. — Все должно быть открытым и честным, понимаешь? Это дело чести.
— И такая работа наносит урон твоей гордости?
— Да, немного, — признался я, пожимая плечами. В мыслях я представлял, за что в действительности получал черным налом. — Я знаю, что это безусловно незаконно и аморально, но если я этого не сделаю, то сделает кто-то другой. Меня не взяли бы обратно в тренажерный зал, так как я не предупредил, как долго буду отсутствовать.
— Так, где ты путешествовал?
— По Аризоне.
— Ты ездил в отпуск в пустыню?
Я поднял на него взгляд, и мы минуту просто смотрели друг на друга.
— Да... гм… полагаю, что так.
— И ты удивляешься, почему твои сны вернулись?
— Ну, если ставить вопрос таким образом…
Я наклонился вперед и оперся руками о колени. Ковер в кабинете Марка на самом деле не был так уж мне интересен, но я все равно рассматривал голубые, закрученные узоры на нем.
— Отпуск напомнил тебе Ближний Восток?
— Честно говоря, не думал об этом, пока был там, — признался я. — В смысле, там было все по-другому. Просто небольшой домик, я и собака... это даже не приходило в голову, пока я был там.
— Что же ты делал, пока был там?
— Ничего, — ответил я. Это было достаточно точно.
— Похоже, это был захватывающий отдых.
Я взглянул и поднял бровь в ответ на его сарказм, но Марк не стал оправдываться.
— Я не искал никаких волнений, — сказал я. — С меня хватило впечатлений в моей жизни. Я просто проводил время в доме. Никуда не ходил и ничего не делал.
— Случилось ли что-нибудь важное, пока ты были в Аризоне?
Мой взгляд опустился обратно на ковер, и я быстро облизал губы. Я все еще мог ощутить ее, красавицу-брюнетку, которая случайно наткнулась на меня у черта на куличках, провела ночь в моей постели, а потом исчезла из моей жизни.
Лиа.
Вернулась ли она в ту грязную старую хижину? Позвала ли меня по имени, зашла ли внутрь и нашла ли записку с нелепым оправданием, которую я оставил ей?
Узнаю ли я когда-нибудь об этом?
— Нет, — наконец сказал я. — Пока я был там, ничего не произошло.
* * *
Как и в прошлый раз, когда я посещал консультанта перед выпиской, я почувствовал себя внутри пустым, более неуверенным, чем до того, как я вошел в кабинет, и нуждался в отвлечении, чтобы удержать мой разум и не зацикливаться на всем сказанном. Отвлекаться обычно приходилось одним из трех способов: с головой окунуться в тренировки, провести все свободное время в постели с проституткой или сосредоточиться на работе.
Иногда единственным способом удержать свой разум под контролем от всего, что меня беспокоило, – это делать все сразу. Но когда я не был уверен, что конкретно беспокоило меня по ночам, даже это не помогало. На данный момент, моим самым лучшим отвлечением была работа, и это значило, что нужно покопаться в жизни моего объекта.
Брэд Эштон был не тем парнем, к кому можно было легко приблизиться, это уж точно.
Вся голливудская тусовка вызывала во мне отвращение, будь то в ЛА, Нью-Йорке или здесь, в центре Чикаго. Церемонии с проходом по красной дорожке были не слишком распространены в этом месте, но я думаю, когда ты в ближайшем окружении босса мафии и у тебя дохрена бабла от азартных игр, ты делаешь то, что нужно тебе.
Премьера нового фильма Эштона проходила повсюду, и это был всего лишь чикагский этап тура. Я знал, что сегодня вечером не подберусь к нему достаточно близко – не со всем этим безумием, творящимся в АМС Ист-Ривер 21[3]. Там должно быть было не менее десяти тысяч человек, и каждый из них пытался познакомиться с парнем поближе. Подавляющее большинство из присутствующих составляли женщины за сорок и, в основном, сумасшедшие.
Скорее всего, так оно и было.
Я имею в виду, что некоторые из них реально таскали с собой картонные копии Эштона и пытались заставить его поставить подпись на его собственном лице.
Это было довольно странное дерьмо.
В любой момент в качестве живого щита выступали как минимум два десятка человек. Все они были в классической одежде агентов спецслужб из фильмов категории Б[4] – черные костюмы, приемники в ушах, солнцезащитные очки независимо от погоды. Они смотрелись весьма комично.