Мужчина, тёмный силуэт которого находился в углу небольшой комнаты небольшого старого и обветшалого домика, вернул свой меч обратно в ножны и отложил их в сторону. Его лицо, даже сквозь плотную завесу тени, царившей здесь как и из-за вечерних часов, так и из-за плотно забитых оконных проёмов, было направлено вперёд. Прямо на другого собеседника, сидящего напротив.
Его глаза бледно, будто по-мертвецки, светились сейчас. Взгляд был устремлён как и на собеседника, так и куда-то вглубь, куда-то, что ещё сокрыто пеленой времени, но давно предсказано и ожидает лишь его последних шагов…
- Я сделала всё так, как мы и договаривались, - раздался тихий, но жёсткий и холодный женский голос, исходящий от второго человека, напряжённо ловившего направление взора отрешённых глаз первого.
- Твой Чёрный Мечник уничтожил старика? – После минутной паузы откликнулся собеседник-мужчина.
- Да… Что мы будем делать далее? Они ведь уже на подходе?
- Дальше всё просто, моя дорогая, - был ответ.
Мужчина встал, обернулся по сторонам, будто проверяя что-то, и медленно подошёл к женщине. Он снял свою белую хакаму и отбросил её в сторону. Мужчина опустился на колени и пристально смотрел в глаза женщине.
- Скоро… очень скоро это всё будет нашим.
Его пальцы потянулись к её длинным светлым, очень необычным для этих мест, волосам. Вторая рука сорвала такое же хаори с женщины и опустилась к талии.
- Как же, чёрт возьми, ты мне нравишься, когда ты такая напряжённая… Что ж…
Белый пояс был откинут, завязки на куртке кимоно безвольно свисали, освобождённые от узлов. Его руки тянулись к её небольшой прекрасной розовой груди.
- … Сейчас Гвардия старика не помешает ни нам, ни Кёдайна-сама… Они не будут знать ни о чём…
|
|
Она смотрела на него так же, как обычно, но это лишь если не приглядываться. В глубине всей её сущности кипело отвращение и гнев. Отвращение, которое она испытывала с самого начала к этому старому, мерзкому человеку, постоянно воняющему своими зловонными выделениями.
- … Твоя задача приказать своим наёмникам не выпускать и не впускать в крепость Никого!.. – он сделал сильное ударение на последнее слово, глаза его сверкнули.
Мужчина повалил её на жёсткий бревенчатый пол, похоть застилала ему глаза. Его руки развязывали завязочки на хакаме. Девушка прикусила губу.
- … Отрежьте сейчас Рехами от связи со всеми гарнизонами в деревнях. И он обречён! А уже на рассвете мы зажмём его в тиски! Никто не сможет помочь ему…
Его руки, словно ядовитые огромные мохнатые пауки-птицееды, своими лапами, проникали во внутрь женщины. Она откинулась назад. Ненависть, так упорно и долго скрываемая и обычное физическое удовлетворение боролись в ней сейчас. Она была готова умереть или убить в эти моменты кого-то.
Она сдерживала стоны.
- … А скоро… очень скоро! Все маленькие девочки будут моими! – В глазах мужчины промелькнуло безумие. – Ты поняла, что тебе следует сделать, Као?!
Его пальцы резко с силой проникли глубоко внутрь женщины, чьё хаори сейчас пылилось на грязном полу в грязной хижине на грязной окраине грязного города. Внутрь женщины, которая сама сейчас лежала голой в железной хватке ненавистного ей человека, ещё более грязного, чем всё города вместе взятые…
Внутрь женщины, которой, если б она до сих пор имела чувства и эмоции, было бы страшно…
|
|
Один день назад.
Боль!
Одинокая девочка, забившаяся сейчас в какой-то душный, вонючий, грязный сарай, навзрыд плакала, уткнувшись головой в колени. Её грязное кимоно, грязные волосы, грязное лицо – всё это было уже слишком обыденным, чтобы печалиться. Однако, Он.
Этот человек. Которого она совсем недавно встретила на улице. Который, встретил её. Который защитил её. Его глаза… Этот взгляд. Будто бы она смотрела в зеркало. Быть может этот человек до сих пор сидит в той идзакая и ждёт её?
Он был таким необычным. Он был таким знакомым, таким близким, таким родным. Будто бы, она уже виделась с ним когда-то. Он позвал её с собой. Он сделал это искренне.
Но он… Он был капитаном Гвардии! Таким же капитаном, как тот ублюдок! Стоило только Хинаиши вспомнить об этом человеке, где-то там… глубоко… в нижней части живота… опять раздались душераздирающие крики. Крики боли, крики о пощаде, вопль невинной детской души.
И этот вопль в мгновение был заглушён словами, всплывшими в сознании: «очень скоро всё это будет моим! Очень скоро я не буду страдать! Скоро…скоро… Скоро у меня будут все девочки этого города!!!» Лицо безумца всплывало перед её глазами. Всплывало и не желало уходить прочь…
А ведь прошла всего одна неделя.
И у них обоих были одинаковые хаори. Одинаковые…
Но тот, чьё хаори было порвано по краям, имел слишком необычный взгляд. В мгновение встречи он был слишком искренний. Этот кто-то звал её к себе. Сказал, что будет ждать её там. В той самой крепости…
«Если он совершит то же, что сделал предыдущий носитель такого же хаори, я покончу с собой…» - очень прошептала Хинаиши. В пустом сарае, густо заросшем паутиной, этот шёпот ударил её по ушам. Она хотела поверить ему. Пойти к нему. Верить в него.
|
|
В того, кто назвал ей своё имя. В капитана Одиннадцатой гвардии Тайканши Рюю.
Но Хинаиши было страшно.
Стук копыт был очень громким. Вот уже несколько часов три тысячи самураев, облаченные в тяжёлые латные доспехи, неслись на таких же отлично одоспешенных боевых конях, по узкой дороге. Они растянулись в очень длинную шеренгу, по два-три всадника в ширину, и от этого гул, сопровождающий их, лишь нарастал.
Они двигались с запада на восток. К утру они достигнут Северной Дороги. А там – Апуру.
- Быстрее! - Раздался голос человека, ведущего строй, облачённого в самые дорогие доспехи, которые когда либо, кто-то носил. – Чем раньше мы прибудем туда, тем быстрее мы покажем своё мастерство. Латники Второго по силе Аристократа Южного Сёгуната! Вы не должны меня подвести! У нас мало времени, так что – Вперёд!
Покажите своим врагам боль и страх!
Боль…
Тупая боль, которая шлялась, где-то по телу, поселяясь то в плече, то в бедре, то в груди, надоедала. Прошло всего пара минут, как капитан Рюю пробудился ото сна. Но эта ноющая боль надоедала его сознанию всё больше и больше. Он знал средство против той напасти. Своей левой рукой он нащупал катану, лежащую рядом с его ковриком. Вот оно – средство, которое его никогда не подводило…
Токита обработала его раны примерно два часа назад в его зале. Он попросил одного из своих гвардейцев разбудить его через два часа. Этого времени капитану хватило бы, чтоб полностью излечиться. Он был слишком вынослив для человека.
Рукой он нащупал рану в груди от бронебойной стрелы. Эта стрела вошла глубоко, и почти что смогла пробить его грудную клетку. Неудивительно, выпущенная почти в упор из рук глупца, через мгновение никогда более не сумеющего взять в руки лук. Рана затянулась, уже образовалась характерная корка, будто прошла неделя.
Рюю ухмыльнулся. Мысли о том, чтобы полежать и побездельничать ещё несколько минут, до тех пор, пока кто-то из подчинённый не явиться ради его пробуждения, у капитана, разумеется, и не возникло. Он резко вскочил на ноги, не открывая глаз, лезвие, вылетевшей из ножен катаны, очертило полукруг, разрубая пространство вокруг него. Капитан Одиннадцатой Гвардии улыбнулся достаточно широко, оскалив белоснежные зубы. Было приятно чувствовать в эти минуты своё тело.
Он распахнул дверь, выходя из залы. В мыслях было немедленно отправиться вслед недавно вышедшему войску Апуру и трёх Гвардий. По всем правилам, при нынешнем раскладе, они, соединившись недалеко от Дайзую с ополчением Фушиджим, смогут остановить атаку южан. Атака, имеющая в себе целью, одержать верх в один ход, захлебнётся. Если не произойдёт никаких непредсказуемых ситуаций. В чём он сильно сомневался…
И эта непредсказуемость показала себя моментально. Стоило только капитану выйти из своей залы, раздался крик из другого конца длинной веранды от рядового:
- Господин Рюю! У нас срочные новости!
Рюю будто бы нехотя обернулся в сторону кричавшего. Он будто бы уже знал, что за новости, и почему он Должен сейчас обернуться. Должен выслушать его и принять решение. В действительности капитан был готов ко всему, но произошло то, чего в данную минуту и ждал менее всего на свете…
- Не так давно – начал, чуть ли не задыхаясь от присутствия капитана, рядовой, - стража доставила в темницу маленькую девочку… - Рюю всё понял. Значит она поверила ему. Значит не всё так просто в этой войне. Значит сейчас происходят события, изначально предначертанные для него. Для сильнейшего капитана, для существа, чей дух, уничтожает города. Для демона, коий может любить… - …Она кричала, что пришла к вам, называла ваше имя, говорила, что вы сами звали её, как она выразилась «с собой»…
… Мы заперли её в…
- Вы идиоты! Все вы! – Рюю сорвался. – И те, кто запер, посадив, будто дикого зверя на цепь, и ты, который не разбудил меня раньше!
- Но вы ведь сами… - попытался что-то вымолвить в оправдание рядовой, забыв, кто перед ним.
- Замолкни. – Холодно оборвал его капитан. – Веди меня к ней!
Восемь лет назад.
Ноябрь. Было уже холодно. Лужи на дорогах в утренние часы, порой, покрывались тоненькой ледяной корочкой, наступая на которую, ты слышишь хруст. Но не ужасный хруст, когда кому-то ломают кости или пробивают череп. Нет… Тихий, приятный, даже отчасти нежный хруст, ломающихся ледяных облаков над спящими морями дорог…
В лесу было чуточку, но теплее. Там не было ветра, который так заметно чувствовался в городе. Конечно, там было намного уютнее… Его всегда тянуло в лес. Всегда, с далёкого детства, которое даже в те времена уже было далёким, не говоря уж про сейчас… Всегда, сколько он себя помнил, он не мыслил своего существования без этого прекрасного места.
И совсем недавно. Месяц, может быть, два назад он встретил её. Он сразу почувствовал, что видел эту красоту раньше. Это была не только красота внешняя, хоть и ею она была далеко не обделена… Это была красота души.
Они встретились далеко в лесу, в десятке миль от Апуру, дальше на восток, чем Фушиджим. И сейчас, в холодном и зябком ноябре, они были практически в том же месте. Ночью. Одни.
Небольшой костерок, который быстро развёл молодой мужчина, ставшей в будущем беспощадным капитаном Тайканши Рюю, согревал их ещё больше. В этом, пусть даже не таком холодном, но всё же далеко не летнем лесу, им было хорошо. Они сидели напротив друг друга и смотрели в глаза…
Рюю вспоминал это… Он вспоминал те дни, когда они бродили ночами по городу босиком, ночевали в холодную осень в лесу, смеялись все ночи напролёт в дружной компании в старой давно обветшалой, но такой знакомой и родной хижине на окраине Фушиджим.
Он вспоминал её. Её глаза, отражающие мелькание огней в ту ноябрьскую ночь. Её волосы. Просто её. Кицуну.
Ту, от которой он бегал, так как не мог поверить в то, что кто-то любит его…
Ту, с которой никогда не было страшно…
Те дни, когда они были счастливы…
Когда были так юны…
Каменный двухэтажных каменный дом, довольно больших размеров, обычно предназначался лишь, как склад. Точнее, для хранения запаса продовольствия предназначался лишь его первый этаж. Второй же обычно пустовал…
Правильнее было бы звать этот второй этаж подвалом, но из-за чего то истинное имя этого душного, но в то же время сырого и вонючего помещения, никто не любил употреблять.
Этот склад, в котором сейчас находился капитан вместе с рядовым. Сопровождавшим его, был не единственным в крепости. Складов было ещё три. В восточной, южной и западной частях. Северная же часть, где были жилые дома для воинов Десятой и Одиннадцатой гвардии, залы тренировок, был и этот, пожалуй, самый ужасный из всех складов крепости. С самым ужасным «вторым этажом».
Деревянная лестница. Ведущая вниз, истошно скрипела. Рядовой, шедший сзади, постоянно нервно опускал голову, разглядывая очередную ступень. Даже то, что капитан Рюю, явно большего веса, чуть ли не бегом спускался только что перед ним, его не останавливало. Странный человек… И что он делает в Гвардии?! Наверное совсем ещё новичок…
Часовой, приставленный к заключённой в темницу, почтительно отошёл, дабы не загораживать путь капитану, явно находящемуся не в своём духе. Рюю отодвинул засов, и хотел было уже открыть дверь, но вдруг обернулся и очень жёстко окликнул отошедшего часового:
- Идиот! Зачем было запирать её в таком месте?..
Он коснулся железной, плохо отлитой ручки двери, так что почувствовал все металлические неровности и заусенцы на ней и дёрнул на себя.
Странное видение посетило Рюю в мельчайшую долю самого короткого из всех самых коротких мгновений, которое только могло понимать его сознание. Странное, до боли знакомое и оттого лишь ещё более ужасающее чувство, всплыло из глубин памяти…
Чуть больше сотни людей. Все они стоят в полукруге, вокруг чего то. Вокруг чего то, перед чем они опускают головы. Явно, кто-то был убит. Это последние проводы ушедшего в закат, боевого товарища. Возможно друга, возможно, чьего-то любимого…
И вот, он видит. Видит её красную накидку, развевающуюся на ветру. Ветер, будто сошедший с ума, бушует на этой небольшой площадке, огороженной высокими двухэтажными стенами. Специально, чтоб с них было удобно вести огонь лучникам, по приближающемуся врагу. Очень похоже на владения многих зажиточных горожан из Апуру. Таких маленьких домов-крепостей было пруд пруди там…
И вот, он опять видит. Видит несколько десятков людей, в мгновение показавших себя на втором, «лучном» этаже. Видит их натянутые луки и большие тяжёлые двуручные арбалеты, целящиеся в толпу прощавшихся внизу.
Её цвет волос был очень редок для этих мест. Её рыжие длинные кудри, развевались по ветру, унося с собой всё. И печали, и страдания, и боль, и тоску вместе с воспоминаниями, которые не давали покоя уже очень давно… Сейчас, стоя перед мёртвым телом человека, которого ещё совсем недавно она обнимала, коего любила, коий спасал её от бессловесной тоски и немой неукротимой боли, она плакала.
А слёз никто не видел. Никто будто не замечал её. А она не замечала никого вокруг. «Почему?» - думала она. «Почему?!» - истошно вопил внутри голос, от которого некуда было бежать. Она не понимала… Сначала её первая любовь, любовь, как ей казалось тогда, всей её жизни, оставила её. А теперь. Теперь ещё и он.
«Почему я?..»
Два голоса, раздавшихся одновременно с двух противоположных концов площадки, забитой людьми, будто надорвали себе глотки.
- Глупцы!!! – Истошно орал первый, алчно смакуя то, что уже было таким близким… Таким желанным. Таким родным. Таким плотским.
- Кицуна!!! – Так же истошно, но с непередаваемой тоской и болью, раздался второй голос. Этот до боли знакомый голос, коий она проклинала в ночах, когда не могла заснуть из-за его звона в ушах. Этот до боли знакомый голос, не выкрикивавший её имя уже семь лет…
Она обернулась. Слёзы застилали её глаза. Она встретилась взглядом с ним. С тем, кого ненавидела. С тем, кого проклинала. Его глаза были мокрыми. Он протягивал руку к ней…
Но как то слишком медленно. Какими то, уж больно замедленными, были его действия… Она не осознавала, что её шея уже пронзена стрелой. Что глаза её застилают не только слёзы. Они ведь не могут быть красного цвета?
Что она уже падает.
Боль!
Острая, резкая боль, к которой он был готов уже давно. Бедро было пронзено стрелой.
- Чёрт! – со злобой выкрикнул капитан Харикен Хи.
Он замешкался. Подойти вплотную враги уже не решались. Он положил больше полусотни. В ближнем бою у этих солдат не было и шанса, значит, стоило уничтожить последнего из своих врагов на расстоянии. Это было правильно.
Ещё одна стрела. Теперь колено другой ноги. Хруст и какие-то булькающие звуки, когда он пытался сделать шаг в сторону. Этого сделать не удалось. Капитан упал на землю. Лицом прямо в грязь.
Ещё одна стрела. Ещё… И ещё… Спина, плечо и позвоночник. Было до жути больно. Первые мгновения, которые длились будто бы сутками, капитан не мог взять себя в руки. Однако, быстрее, чем ему тогда казалось, это произошло.
Он лежал на земле и смотрел куда-то вниз. Глаза его были полны песка, а вокруг уже глубокая ночь, расстелила свои крылья. Было ничего не видно. «Хм… А кровь с песком достаточно приятна на вкус…» Капитан Первой Гвардии был уже далеко не молод, хоть седина ещё почти не покрыла его голову, однако, юношеского задора и огонька у него давно уже не осталось.
Капитан Харикен Хи всегда хотел перед смертью быть безумнее, чем при жизни. Его жизнь ему не слишком прельщала своим мирным и, отчасти, даже предсказуемым течением. Да, он служил у Господина Сёгуна, которого любил и коему был предан всем сердцем. Да, него было немало друзей среди гвардейцев, да и среди обычных людей, как в городе, так и в далёких провинциях…
Но сейчас глядя в глаза смерти, глядя в песок, смешанный с чем-то вязким и пока ещё горячим, он понимал, что такое невозможность. Он понимал, что такое безысходность. Что такое тоска…
К нему подошли люди, и с криками:
- Это же капитан!
- Господин, Главнокомандующий!
- Мы взяли эту деревню! – радовались и веселились. Его враги.
Через какие-то мгновения его перевернули и прислонили, ощетинившейся спиной, к дереву. Перед ним возвышался тот самый демон. Кёдайна Сэннин. Непобедимый и бессмертный, невиданный и невероятный. Его гигантские доспехи и меч длинной в два с лишним метра, отражали блики звёздных высот, отражали конец всем путям великого мастера… Делающего свои последние вздохи.
- Похоже…- с трудом произнёс он – эти стрелы сломали мне хребет… Так что я даже не могу тебя зарубить, громила!
Военачальник вражьей армии на мгновение остановился, его меч замер в воздухе. Он недоумённо смотрел на своего поверженного противника. Смотрел и не понимал. Как такой маленький… такой жалкий и никчёмный человечек может не бояться её?
- Как ты смеешь не бояться моего клинка?! Глупец! Ты уже мёртв, мой клинок – вот твоя смерть!
Капитан Первой Гвардии Северного Сёгуната Рехами Харикен Хи улыбнулся ему в ответ. И плюнул в него. Своей кровью… смешанной с песком.
Он уже не видел, не понимал и не осознавал, что огромный острый, как бритва и тяжёлый, как двуручная булава, меч, врезается в его шею.
Ему не было страшно.
Скрип двери. Явно кто-то отодвинул засов. Эти двери настолько огромны, тяжелы и толсты, что ничего не слышно за ними. Ни того, кто пришёл, ни того, ради чего пришли, ни того, что с ней случиться…
Она ведь была не из этих мест, и лишь недавно перебралась сюда, лишь по одной причине. Глаза смотрели, а ноги вели. Не боле. Скоро узнала о местных порядках, о том, где нищенкам можно просить милостыню, где нельзя, а где за это можно и поплатиться, причём очень жестоко.
Она вела себя, как подобает её статусу. Она никогда не поднимала глаз к небу, лишь только в те времена и в тех местах, где этого не видел никто. Она не делала ничего плохого, но поплатилась так, как и представить не могла. Как же ей было больно тогда…
«Главное, чтобы сейчас всё кончилось быстро. Он не придёт… Придут снова они, и…» - в немой боли, которую невозможно было скрыть, её щёки стали огненно-розовыми, а глаза наполнили слёзы. Ручейки горьких, солёных капель, неслись и останавливались у подбородка, дабы сорвать вниз, в безмерную пропасть, кою они никогда раньше не видели и даже не знали, о её существовании. До этого момента, до этого времени. Раньше… Когда эти слёзы ещё были частью её самой.
Как жаль, что и он её обманул. А она верила… Она решила поверить ещё раз. За свою очень-очень долгую жизнь… За свои двенадцать лет, полных страданий и одиночества. А он не пришёл. Он не пришёл…
«Теперь, когда я окончательно убедилась, что В Этом Мире НЕТ справедливости… Я буду решительнее, я… я не дам им снова это сделать!»
- Если ты подойдёшь, я откушу себе язык и умру, тварь!!! – со всей мочи закричала маленькая девочка, сидящая в углу тёмного, сырого подвала, прикованная одной ногой на цепь. Она закричала это в то самое мгновение, когда человек, убиравший только что засов, распахнул дверь.
Свет факелов, горящий в коридоре, осветил его силуэт. И эта белая хаори, оборванное по рукавам. И этот взгляд, который сверкал, обходясь даже без лучей света. Сиял сине-фиолетовым светом. Которое она, Хинаиши, видела лишь раз… Но забыть, почему-то не смогла.
Капитан Одиннадцатой Гвардии Тайканши Рюю стоял напротив маленькой девочке, которой в свои годы довелось пережить больше, чем старику-крестьянину, по своей старческой глупости, читающему мораль внукам и, наставляющего, всех и вся на «свой путь». Она была такой же…
- Тты… - запнувшись, выронила она. – Но ведь…
- Я. – Мягко ответил Рюю. – Ты всё-таки пришла. Прости, что не встретил тебя раньше – я был без сознания…
Её глаза наполнились слезами. И эти слёзы вновь потекли по щекам. Но это были какие то другие слёзы. Которых раньше никогда не было.
- Какая разница, - сквозь всхлипы проронила Хинаиши. – Ты ведь… Ты ведь не соврал, Ты пришёл!
- Да, - ответил Рюю так же тихо, подходя к ней и снимая с ноги стальную кандалу. Упав на каменный пол, она издала резкий, противный звук. Ну да, конечно, разве кандалы могут раздавать какие-то более приятные звуки?!
Хинаиши встала. Ноги её дрожали. Это был первый человек, которому она верила. О, как много она хотела ему сказать. Невообразимо много. Но таких слов не было. Их не существовало и никогда не будет существовать. Она бросилась к нему на шею, позабыв обо всём, что связывало её с прошлым.
- Господин! – она рыдала. Сильно рыдала. Рыдала и смеялась. Навзрыд. – Господин… я так… я так! Как же я вас… - Хинаиши не могла сказать этого. Это слово, это слово не передаст всего.
Минуту назад, эта маленькая девочка дошла до черты. Стояла на краю. Она была готова умереть здесь и сейчас. Сейчас же… Она была готова один, единственный раз… довериться кому-то.
И она верила. Верила этому большому мужчине со шрамом на лице, с перевязанным телом, с мечом за поясом в изодранном белоснежном плаще. В изодранном белоснежном капитанском хаори, запачканным кое-где красными пятнами…
Рюю любил её. Любил всю жизнь. Он всегда знал, что у него никогда не будет кровных детей. Но он всегда знал, что, однажды, он встретит ребёнка, который будет дарован ему судьбой. И он любил её… Совсем другой любовью.
Капитан тоже не знал, что ему сказать. Он закрыл глаза. Лишь на мгновение, лишь на миг! Но… как же давно он не чувствовал этого. Необходимости.
- Дурочка, - со странной ноткой в голосе негромко прервал он молчание. – Я же говорил не называть меня господином! Просто Рюю…
И они оба засмеялись…
Армия, посланная Рехами в Дайзую, и состоявшая исключительно из трёх Гвардий и ополчения Апуру, двигалась уже несколько часов.
Набралось четыре с половиной тысячи человек. Все пешие, четыре тысячи – ополченцы, лишь остаток – Гвардия, воины.
- По приказу, лично данному Сёгуном Рехами, – негромко сказал капитан одной из гвардий своему лейтенанту, - мы должны будем встретится с ополчением Фушиджим у развилки Озера Такара.
- Там мы объединим мощь и двинемся на Дайзую? – Спросил лейтенант.
- Да! Нам приказано ждать ополчения Фушиджим до его подхода, не идя дальше. Их ополчение – почти как наше по численности. К тому же через несколько часов к нам должен присоединиться капитан Рюю. Если всё пойдёт по плану, то стратегия южан «Убить одним ударом» будет сработана против них самих же…
- Всё получиться, Господин капитан!
Время было чуть за полночь. Прошло ещё несколько минут, как ополченцы достигли развилки дорог. Теперь нужно было ждать лишь войско Фушиджим. Странно, почему сёгун не отдал приказ о прибытии ополчения Кёри? Возможно оставляет как последнюю карту. На случай…
- Всем остановиться!!! Отряды шпионов – выйти на разведку! – Прорычал голос капитана Пава. – Остальные – не снижать бдительности!
Люди, пришедшие сюда ради помощи своим братьям и друзьям, стояли и ждали капитана Рюю и другую часть войска. Стояли и ждали.
А отряды разведки скрылись где-то впереди. В ночи.
На юго-востоке, довольно далеко от их лагеря, страшным криком окатила ночную землю ворона.
Капитан Восьмой Гвардии Химитсу-Шуги стоял на площади в центре Апуру. Рядом с ним было несколько гвардейцев – пара офицеров Третьего Ранга и один разведчик. Вокруг собралась толпа, как горожан, так и вся его Гвардия. По его виду, действиям и речи, когда он оглашал приказ в казарме, где ночевала Гвардия, о сборе на площади в такие поздние часы, было видно, что капитан сильно подавлен…
Он начал.
- Жители города Апуру, как малые, так и великие… Я обязан огласить эту новость! Несколько часов назад… был жестоко убит – Шуги сделал длинную паузу. Он, оставаясь в тени, освещаемый лишь немного светом факелов, был чрезвычайно напряжён. Он его тёмного силуэта в разные сторону будто отходили тонкие, почти невидимые щупальца, опутывающие всех и вся, присутствующих на площади. Было глубоко за полночь. – Был убит лейтенант моей Гвардии Текисецуна Ёто.
Толпа ахнула. Никто не был готов к таким известиям. Люди не понимали, что твориться в городе.
- В нашем городе завёлся один, или, даже возможно несколько, лазутчиков! – Толпа ахнула ещё громче. Стадный инстинкт играл свою роль лучше, чем нужно, спустя лишь мгновение, в толпе уже появилась давка – каждый оглядывался на каждого. Глаза были наполнены подозрением. Страшным подозрением. – Его проводы и сжигание пройдут через четыре часа на площади в Храме Джимиё.
Капитану было жаль… Людям – страшно.
Кицуна стояла поодаль. Она была пуста. Она ничего не знала, ничего не понимала. Она не плакала, она, будто бы, уже умерла…
Вместе с ним.
Они были так рядом…
Рюю мчался быстрее ветра. Он выехал из крепости в подмогу, ушедшему раньше ополчению, которое, кстати говоря, вёл лично капитан Пава, на два часа позже, чем задумывалось.
«Во всём виновата Хинаиши…» - с какой-то непонятной, ему же самому, улыбкой, думал капитан. Эти два часа он провёл с ней. Показал крепость, познакомил с некоторыми гвардейцами, в том числе с Карасу. Она была явно не в восторге от деятельности капитана в такое время. Ему было наплевать на это…
Приказал одному рядовому охранять его зал, в коем поселил Хинаиши, пока не закончиться война… Ну или хотя бы пока он сам не вернётся.
Он помнил, что она сказала ему на прощанье. «Рюю…» - хорошо, что, чёрт возьми, без «господина» назвала. Как же он устал от этих формальностей. «… почему то я не могу объяснить чем ты не похож на остальных…» - капитан снова чуть прикрыл глаза. Ему было лучше, чем могло только представиться, давно он уже не испытывал эти чувства. «… наверное… наверное, это потому что по сути – ты один. Всегда был один… С самого начала. Как и я…»
Он прикусил губу. Рюю не позволит Рехами проиграть в войне. Он не позволить Южному Сёгунату уничтожить всё, что он знает, всех, кто хоть немного ему дорог. Такого не случиться…
«Я благодарна тебе, Рюю. Я останусь с тобой, чтобы не случилось…»
Свет луны был достаточно ярким, чтоб осветить дорогу с её неровностями и выбоинами. Такое… можно было бы заметить, даже если б здесь было б новолунье, да и небо было всё в облаках.
На дороге, очень широко и далеко распластался будто бы огромный след. След метров в пятнадцать шириной и под сто в длину.
- Будто бы армия наследила так своим лагерем. - Тихо произнёс Рюю. Он слегка притормозил коня и огляделся. Если б ополчение разбило здесь лагерь, в надежде дождаться воска Фушиджим, то они, должно быть, пришли сюда, раз воинов здесь нет. Однако следов подхода Фушиджим сюда нет.
- «Неужто они не встретились?» - задал себе же вопрос Рюю. «Так что же в таком случае произошло». Он чувствовал воинов. Чувствовал трёх капитанов вместе с ними. Они были недалеко.
- Ннноооуу! – Пришпорил он коня. Он мчался быстрее ветра сейчас. Эта дилемма не покидала его. Зачем было устраивать лагерь на одном месте, а затем уходить на другое, если армия Фушиджим ещё не пришла.
У Рюю было неспокойно на душе. Он чувствовал, что-то дурное. Что-то очень неожиданное. И, возможно, это что-то коренным образом всё изменит. Поэтому он так спешит туда. Туда, дальше, где возможно будет ответ.
- Кто же предатель?! – чуть ли не выкрикнул капитан. И в ответ получил тихие, довольно далёкие крики людей.
Обычные крики. Просто множество голосов, которые говорят друг с другом. Очень много. Примерно в пятистах метрах от него была армия Апуру. Хорошо, что они не слишком далеко ушли к Дайзую и Рюю быстро их нагнал.
И вот, он приблизился. Они уже слышали его, но пока не различали мелких подробностей силуэта, чтобы определить, кто это. А вот он различал их. Он различал.
Передние ряды ополченцев стояли перед чем-то очень массивным. Перед чем-то, лежащем на дороге, сваленным на дорогу.
Рюю остановил коня в самом переднем ряду. Рядом с ним стоял капитан Пава и другие два капитана. Ополчения Фушиджим не было, а перед ними был вкопан в землю большой деревянный стол, с повешенной на него, головой капитана Харикен Хи. Его голову просто привязали его же волосами к дереву.
- Рюю – негромко сказал Пава, - наша разведка доложила нам об этом. Это…