Он оставил Китаи, свою очень хорошую подругу, которой очень дорожил, и которая всегда верила в Рюю, чтобы он не предпринимал. И он решил оставить Кицуну. Девушку, которую любил больше всех на свете. Оставил её ради того, чтоб все ближайшие семь лет она провела рядом с Текисецуна Ёто, весьма видным человеком, бывшим уже тогда лейтенантом Гвардии.
Чтобы она никогда боле не назвала его имени вслух. Чтобы никогда боле не чувствовать запаха её волос, чтобы никогда боле не видеть в её глазах тот огонёк, который на немом языке говорил о Любви…
Чтоб увидеть её взгляд лишь в мгновения смерти. Чтоб просить прощения за себя, лишь тогда, когда она упадёт, пронзённая стрелой…
Настоящее время.
Те мгновения боли, вызванные резким разговором, и давшие воспоминаниям затмить сознание Рюю, закончились. Они длились всего мгновения, так как рука Токиты, тянущаяся к груди Рюю, будто бы замерла в вечности… Но вечность кончилась, и Токита дотронулась до его груди, что-то затягивая.
Сейчас он понял, что был весь забинтован и перевязан. Он мысленно благодарил Токиту за это, но всё же ждал ответов на свои вопросы.
- Взгляни на небо, Рюю, - неспешно начала она, поправляя повязку на руке. – Хоть оно такое же хмурое, как и утром, но дождь кончился. Уже давно кончился. А солнце… Солнце, у западной границы небоската, друг мой. – Она прервалась, проверяя прочность и затягивая ткань сильнее. – Ты пролежал здесь, видимо с самого утра. Я нашла тебя недавно и самое удивительное… Вокруг не было не одного раненого, Рюю. Все были убиты.
Признаюсь честно, мне потребовалось чуть ли не полчаса, чтобы найти тебя в груде этих человеческих и лошадиных тел. И я до сих пор не могу вообразить себе, хоть сейчас это стало как-то легче осознаваемо, что человек может в одиночку уничтожить армию из трёх тысяч всадников! И выжить!..
|
|
Это невообразимо, Рюю!
- Хватит ходить вокруг да около, Токита! – Резко и на удивление голосом, не терпящим возражений, прервал её бывший капитан Одиннадцатой Гвардии. – Ответь мне сразу – что с крепостью? С Сёгуном? С армией, бывшей в Дайзую недавно? И… - Он открыл глаза, и они сверкнули. – С Кёдайна?!
Токита была ошарашена такой сменой на лице Рюю. Мгновенной сменой всего Рюю. Ещё секунды назад, он лежал на грязной, чуть ли не болотистой, от невообразимого смешения дождя с кровью, земле, а теперь – в самой его фигуре, силуэте, глазах, интонации… Везде чувствовалось дикое намерение к битве.
Токита улыбнулась. Как-то слишком нежно и искренне. Как-то совсем на неё не похоже.
- Когда в середине дня я выехали из крепости вслед за тобой, прошёл слух, что войско южан направляется к Крепости. Про Кёдайна ничего не знаю, но скорее всего, в нынешнее время он уже там. Думаю… - она осеклась и напряжённо сглотнула. – Думаю, сейчас идёт осада, Рюю. И, господину Сёгуну…
- Знаю. – Отрезал он. – Ему нужна моя помощь, ведь единственный, у кого есть шанс сразить Сильнейшего Аристократа Южного Сёгуната. Но теперь, подумай сама. – Его взгляд, пересекшийся с взглядом капитана Седьмой Гвардии, был пристальным и суровым. – Крепости не выдержать атаку такой армии. Крепость пала, Токита. Она изначально не предназначена для осады, лишь для ограждения якобы последнего рубежа, верно?!
Лишь в Центральном Дворце ещё можно сколько-то протянуть, однако численность людей, которые могут там находиться… ну это же смешно! Две Гвардии, от силы – три! И того, пятьсот наших гвардейцев против, отчасти поредевшей, но всё же армии в десять тысяч человек!
|
|
Воцарилось молчание. Ладонь Рюю то сжималась, то вновь расслаблялась. Глаза его минуту оставались закрытыми. Чуть погодя, он всё же сказал:
- Первая Гвардия – уничтожена. Вторая гвардия – очевидно тоже, Третья гвардия так же, как и ополчение Апуру, четвёртая гвардия вместе с Шадо – пропала, скорее всего, так же уничтожена. Пятая Гвардия вместе с Тсуметай Као – предатели. Шестая гвардия – осталась. Седьмая, твоя Гвардия – осталась. Восьмая Гвардия – Рюю осёкся на мгновение. – Уничтожена полностью… Девятая гвардия – уничтожена. Десятая Гвардия вместе с ополчением Фушиджим – пропала, когда была отправлена на подмогу ополчению Апуру в Дайзую. Скорее всего, Митсукэ Никуи так же погиб. Одиннадцатая Гвардия… сейчас в крепости.
Три Гвардии, Токита! Три Гвардии!!! Пятьсот человек!!! – Во взгляде Рюю читалась горечь. – Есть ли у Крепости шансы? – Токита сглотнула и закрыла глаза. Рюю, слегка подождав и немного остыв, тихо добавил. – Мы проиграли войну. И моё появление там – ничего не изменит. Но…
Я пойду туда лишь ради мщения. Сёгун Рехами отрёкся от меня, назвав предателем, так что эта война для меня – не война за Сёгунат, а война за моих любимых людей, которые были убиты! Отныне – так, Токита!
Он поднялся с земли, превозмогая боль, и стал озираться по сторонам. В пределах видимости на земле не было сухого места, не было у земли оттенка, отличного от алого, не было на земле свободного, не занятого чьим-то телом, промежутка. Рюю поднялся на ноги. Его подруга, сразу было, вскочив со словами, приказывающими Рюю лечь обратно, была остановлена его взглядом.
|
|
Это был взгляд человека, решившего для себя Всё. Рюю сорвал со своей груди и плеч, с рук и бёдер ткани, служившие жгутами и повязками, и неспешно подошёл к одному из недалеко лежавших тел. Одежда бывшего капитана, как и он сам была превращена в лохмотья, державшиеся непонятно на чём. Его хакама и кимоно были в сто крат хуже, чем одеяние последнего бродяги. От хаори осталась лишь малая часть, безвольно свисавшая с плеч…
Мужчина наклонился и снял с мертвеца его штаны. После скинул свои лохмотья, и чуть, отвернувшись, облачился в новые, нигде не порванные, просторные штаны цвета коричневато-серого, на поясных ремешках. Они были почти в пору… Оторвав от какого-то, покрасневшего и слегка засохшего от крови, куска материи, найденного недалеко, несколько длинных полос, Рюю обмотал ими предплечья и голени.
Его катаны была заткнута за пояс, шейные позвонки слегка хрустнули. Он развернулся к Токите.
- Ты можешь уйти сейчас, и тогда – точно останешься жива. Если пойдёшь со мной – не гарантирую…
И отправился в восточном направлении, выходя из небольшого леса, бывшего недалеко от Храма Джимиё, где произошла та бойня, ещё не видя, но чувствуя близость Крепости. Его путь лежал туда.
Спустя минуту, сзади послышался всхрап и отдалённая поступь копыт. Рюю, приостановившись, обернулся. Верхом на лошади, и держа другую за повод, за ним следовала Токита. Он улыбнулся, размазывая по лицу краски недавней бойни…
Говорят, птицы очень умны. Особенно, птицы, живущие на юге, рядом с морем. Рюю, никогда не был так далеко на юге, чтоб видеть то самое море и тех самых птиц. Но по рассказам, являющимися то ли байками ничтожных забулдыг, то ли легендами монахов-скитальцев, то ли истиной, пока не открывшейся людям, живущим, так далеко на севере, но те птицы могли чуять бурю.
Говорят, за несколько часов до бури, порождавшей сильнейшие волны, сметавшие в своей безответной любви на пути к суше, все прибрежные строения, и лишь спустя много часов, если не дней, возвращавшиеся назад в пучину, эти птицы улетали далеко в горы. Когда опасность миновала, птицы вновь возвращались ближе к своим любимым местам. Правда, чаще всего эти места уже не были похожи на себя прежних. Ничто не оставалось таким же, каким было раньше, в моменты бури.
И ещё эти птицы не имели имени.
«Возможно, я очень похож на них», - мысленно произнёс Рюю. – «Но я ничего не мог поделать с моим предчувствием. Оно само привело меня сюда…»
В его глазах сквозила печаль. Отрешённая печаль. Он уже со всем смирился, и будто бы знал, что так оно и будет. После смерти Кицуны, разрушенная хижина Китаи, смотрящая сейчас на него своими бездонными глазами-окнами, была чем-то должным.
- Токита. – Тихо произнёс он, не глядя на свою подругу. – Останься здесь, я ненадолго. – Сказал он и спрыгнул с лошади, медленно, направившись к пустому дверному проёму, лишившемуся двери.
- Хорошо. – Так же негромко ответила она.
Свет почти не проникал в хижину. По многим причинам, и потому что был уже вечер, и потому, какой был вечер – тучи ничуть не изменили своей плотности, служа занавесом для лучей солнца. Да и потому, что сейчас Рюю, стоя перед разрубленным на две части телом маленькой девочки, которую он уже успел полюбить, был в середине второй комнаты. Окно было слишком маленьким и низким источником, хоть какого-нибудь освещения.
Ему было отчасти больно. Но лишь отчасти. Это чувство невозможно было прировнять к боли. Это была смерть. Настоящая смерть, которая чувствовалась нутром. Где-то глубоко внутри него самого что-то оборвалось. Окончательно…
Рюю собирался было развернуться и уйти прочь, как его взгляд остановился на безвольно лежащей, тоненькой ручке, что-то крепко сжимавшей. Он подошёл ближе. Рука Хинаиши, даже после её смерти, не выпустила маленький клочок бумаги. Рюю наклонился и осторожно разжал маленький кулачок. И развернул бумажку…
С минуту он сидел на коленях на соломенной циновке, насквозь пропитанную и уже ставшую твёрдой и ломкой, из-за засохшей крови, пролитой на неё будто дождём. Он дрожал всем телом, когда читал послание, написанное ровным, слегка косым почерком Китаи. Оно начиналось со слов:
«Тебе Рюю…»
И заканчивалось:
«Хинаиши».
Он сглотнул и поднялся.
Стук копыт разгонял собравшуюся кучу воронов. Эти гнусные твари, которые были чем-то очень любимы бывшим капитаном Одиннадцатой Гвардии уже не существующего Сёгуната, были мастерами своего дела.
Они чуяли падаль за десятки миль. Но сейчас… Чтобы не учуять такое количество трупов, нужно совсем не иметь носа. Вороны всё кружили и кружили вокруг нескольких столбов, совсем недавно поставленных у разрушенных Южных Ворот в крепость.
Что эти двое могли увидеть там, оставалось лишь гадать. Хотя варианты были однотипные. Совершенно однотипные. Так что это возвращение было заведомо обречено своей предсказуемостью.
Рюю обернулся и посмотрел на коня, мерно идущего следом и несущего на себе Токиту. Он не знал, предполагает ли она это, но это по большому счёту не имела никакой значимости. Он-то знал, Кого он встретит в первую очередь.
Объехав неспешно эти столбы, им обоим открылась вся ужасающая картина происшедшего. Не только ворота, но и большая часть стены была начисто снесена. Постройки внутри – были отныне не выше земли. Издалека был виден Центральный Дворец, а вокруг него – огромная толпа людей.
Хорошо вооружённых, хорошо подготовленных, хорошо обученных и правильно настроенных.
- Мы опоздали, Токита. – Прошептал Рюю, обернувшись и чуть подождав, когда конь, нёсший капитана Седьмой Гвардии медиков, подойдёт ближе. – Уходи, Токита. Эта смерть не предназначена для тебя…
И он спрыгнул с коня и направился к деревянным столбам, вкопанным в землю. К одному из них был привязан еле живой Рехами.
Его тело бы разрезано во множестве мест, кое-где торчали обломки стрел, со сломанными древками. Верёвка, коей он был обвязан, была липкой из-за ещё горячей крови. Южане намеренно не убили Сёгуна, захватив крепость… Его глаза, ещё искрились огоньком жизни, но ветер из флейты Синигами задувал тот огонёк. Задувал и задувал, ни на мгновение не прекращаясь.
Рюю склонил голову и встал на колено:
- Вы узнали меня, Господин Сёгун?.. Я пришёл сюда, дабы…
Он не успел договорить, как Рехами вдруг будто бы на мгновение очнулся и, выбрызгивая пучки крови при каждом сильном вдохе и выдохе, надобном для того, чтоб слова вылетели на воздух, прошипел:
- Они невообразимо… сильны. Рюю… беги, беги… беги! Мы проиграли Войну… И, тебе не справиться с Кёдайна… ведь он… он один уничтожил всех… Уходи, мой друг…
Глаза Сёгуна закрылись. Он ещё несколько раз судорожно вздохнул, и грудь его опустилась, а дрожь в теле прекратилась. Рюю не было больно сейчас. Чувств он уже не испытывал, он лишь Знал, что убьёт Кёдайна в грядущем поединке. И намерение его было непоколебимо. Он сделал шаг вперёд, как вдруг услышал, совсем тихий шёпот. Он был еле слышимым, почти на грани:
- Найди Мудреца Аи… Он вернёт утерянное…
Таковы были последние слова уже мёртвого Сёгуна.
А впереди, в толпе ничтожных червей, напяливших доспехи и взявших в руки катаны, виднелась, возвышаясь, фигура другого демона…
- Ради чего ты пришёл сюда?! Это первый вопрос. – Прозвучал откуда-то из-под наглухо закрытого шлема, совершенно необычной конструкции, настолько гулкий голос, что могло показаться, что это большой охотничий рог, звучит где-то далеко в лесу. – А второй вопрос в следующем – ты и вправду думаешь, что убьёшь меня?!
Перед бывшим капитаном Одиннадцатой Гвардии, по сути уже несуществующего Сёгуната, возвышался некто исполинских размеров. Это был действительно перворожденный демон. И с виду, и изнутри.
Его Дух разил, как огонь. Было неясно, как обычные воины его армии могли выдерживать его, пусть даже ненаправленного на них, но, по мнению Рюю, это было бы совсем невозможно. Дух Кёдайна-Сэннина был настолько велик и невероятен, что даже знаменитый Отшельник-Рюю, прославленный капитан, человек, чей смех и боевой оскал никто не мог назвать человеческим, был подавлен.
Дух его Врага был сравнимым с Духом Гор. И даже не одной горы или ущелья, холма или скалы. Это был истинно дух гор. Несокрушимых гор. Гор, которые видели и чувствовали на себе, и землетрясения, и изрыгания подземного огня и приливы безумных волн океана… Тех гор, которым на всё это было наплевать. Которых Ничто не могло уничтожить, и Никто не увидел бы их конца…
«Да и есть ли у этих гор конец? Будет ли…» Синигами вновь объявился то ли в сознании Рюю, то ли и вправду стоял у него за левым плечом, невидимый другими. Но Рюю так отчётливо слышал его голос. Даже более отчетливо, чем утробный рокот врага.
Да, Кёдайна и впрямь был не человеком. Такое огромное телосложение. Он был вдвое выше Рюю, хоть и сам Рюю чаще всего на голову-полторы превосходил большинство людей. По массе… Сложно было сказать, с такой лёгкостью носить на себе доспехи, в несколько дюймов толщины из прочнейшей стали. Кто мог сравниться с ним?
И ещё его меч. Один из двух его мечей, извлекаемый сейчас из ножен за спиной. Огромная почти прямая катана, невероятной ширины и толщины клинка. Длиной с самого Рюю. Меч длинной в два метра, коим Кёдайна-Сэннин управлял одной рукой, и скорее всего с удивительной лёгкостью.
И главное… Его возраст. Если слухи верны, и враг этот монстр действительно пережил власть семерых прежних сёгунов и уже двадцать лет таинственным образом возглавляет Высший Совет Аристократов Южного Сёгуната, им же самим и созданный, то по логике ему больше, чем сто - сто двадцать лет. Этого просто не может быть. Даже если какие-то монахи и доживали до такого возраста, то уж явно они не имели столь разрушающего, давящего и всесжимающего Духа, как исполин, стоящий сейчас перед Тайканши Рюю…
- Любой бы ужаснулся, сойдясь с тобой, как я сейчас. – Негромко, но чётко ответил ему бывший капитан. – Но мне плевать на твою силу. Я пришёл сюда убить тебя. И это значит – ты уже мёртв, Кёдайна-Сэннин.
И мне нечего больше сказать…
Рюю выхватил из-за пояса свою катану. В его глазах отразилась его Сила. Сила тем большая, чем в более серьёзном сражении он находится. Это был апогей. Личная сила Отшельника Рюю в обычном состоянии возросла до немыслимых пределов. Он сам, совсем недавно, не мог бы и представить, что способен на такое. Но сейчас самое время было не медлить и снять ограничители. Иначе радости от битвы он никакой не получит. Ведь непререкаемая мощь его врага от противовеса Силы Рюю ничуть не дрогнула.
Кёдайна остался таким же недвижимым в сознании. Хоть его меч уже нёсся в направлении Рюю, а вторая катана таких же размеров, вырывалась из ножен, Дух Кёдайна был столь же непоколебим. Неизменчив, как Дух гор…
Рюю очень быстро отпрыгнул в сторону на несколько шагов, пропуская оружие врага влево. Бывший капитан уже выработал тактику против такого противника. И знал, что делать.
Огромный двухметровый меч из прочнейшей стали, врезался в землю, уложенную каменной плиткой. Когда-то бывшую дорогой от Южных Врат к Центральному Дворцу. Камни, выложенные в ровные и гармоничные ряды дорожки, разлетелись, будто были мелом, а не гранитом. Как только первый меч закончил своё дело, второй меч Кёдайна, уже вынутый из ножен, описывая полукруг над его головой, летел в сторону Рюю.
Скорость была впечатляющая. Приходилось биться на грани своих рефлексов. В самый последний момент, Рюю успел сделать рывок по диагонали, и, перекувырнувшись на земле, уклонился от второй атаки, оказавшись достаточно близко к противнику.
Кёдайна понял опасность сближения, и, отпрянув назад, начал было возводить оба меча в замах, как Рюю, мгновенно пропал из виду. В следующее мгновение, он оказался в пяти метрах над землёй, рядом со своим врагом. Его прыжок был одной из секретных техник Ветра, созданной самим же Рюю во время скитаний. Это было мгновенное перемещение.
Со стороны могло бы показаться, что бывший капитан имеет выгодную позицию – противник не ожидал этого прыжка, и сила его оружия была направлена в другое движение, так что времени на блок у Кёдайна не оставалось. Однако Рюю знал, что атакуй он сейчас – получит ранение. Лишь потому, что Кёдайна дрался не на полной скорости…
Прыжок был отвлечением. Отвлечение нужно было ради двух вещей. Во-первых, так же быстро приземлившись и со всем сбив с толку своими действиями врага, Рюю оказался очень близко к нему, в двух шагах. Он оказался в мёртвой для защиты зоне. Оказался, как бы «под мечами» врага. Кёдайна не сможет защититься, когда угроза настолько близко. А во-вторых…
- Третья стадия Кемоно!!!
Мгновенный всплеск кимэ у Тайканши Рюю, заставляет врага непроизвольно отпрянуть, а ветер вокруг вмиг превращает свои танцы в буйство бури. Кимэ Отшельника Рюю возросло в сто раз с того уровня, что был в начале схватки. И вновь пространство вокруг него стало изменяться. Света стало меньше, а тьма, сгущавшаяся здесь хотя бы из-за того, что был вечер, вокруг его меча стала беспроглядной.
«Настала пора показать ему Секретную Технику, так Рюю?» - Одним большим колокольчиком прозвенел в голове этот проклятый голос. – «А сможешь ли ты показать ему все четыре танца, требующихся для завершения техники?..»
«Получиться ли?.. Рюю…»
- Первый танец! Чоно Гиман – но – дзюцу! – Раздался бешеный возглас Рюю, уже летящего вперёд на врага, находящегося в полном заблуждении по поводу действий своего противника. Чудовищный треск, сопровождавший удар снизу вверх по туловищу Кёдайна.
- ААААААА!!! – Душераздирающий крик, гулким эхом вылетевший из уст великана, только что потерявшего целостность части доспеха. Двухдюймовая сталь не выдержала атаки Легендарного Амэ-номуракумо-но цуруги. Меч, собирающий облака рая, показывал Кёдайна Сэннину всю тьму облаков ада.
Меч, доведённый Рюю до совершенства. Меч, служивший свету, меч, который был благословлён самим Богом бурь Сусаноо. Меч, который лишь в руках Рюю превращал весь свой свет в полнейшую тьму.
Кровь Кёдайна хлынула из раны. Рюю быстрейшим, едва уловим движением, разорвал дистанцию, отступив. Его враг судорожно ухватился за раненый бок и начал кашлять. Казалось, будто он поперхнулся кровью, хоть это и было не так. Несколько секунд он был не в состоянии сражаться.
Но Рюю не стал пользоваться его слабостью. Он ждал, пока враг придёт в себя.
- Непривычно, верно? – Прорычал бывший капитан. – Ты, думаю, и забыл, когда тебе оставляли ранение в последний раз. – Кёдайна постепенно начал выпрямляться. Большая рана, наискось красовавшаяся у него от левого бедра до правого плеча, дала понять, что Рюю обладает не меньшей силой, чем он сам. Теперь стало чувствоваться, что Кёдайна начал воспринимать всё всерьёз. – Это был первый танец. Танец Ветра. Техника Лгущей Бабочки. Когда оставшиеся три танца будут исполнены – ты проиграешь…
Враг Рюю полностью выпрямился и, казалось, подавил давно не приходившую к нему, боль. Если бы шлем не скрывал его лицо, то на нём наверняка отразилась бы усмешка.
Всё же, самоуверенность – одно из худших качеств любого воина…
- Теперь мой ход. – Чётко ответил Кёдайна Сэннин. – Страшись, жалкое ничтожество!
По прошествии какого-то времени.
- Стой… Дай мне минуточку… Всего лишь спрошу. Почему? Почему, чёрт возьми?!
Они находились на большом песчаном склоне, уходящим вниз, и превратившись в нескольких сотнях футов в пляж, растворяющемся в просторах океана. Этот склон, точнее длинный, будто бы песчаная дюна, был облюбован многими красивыми цветами. Посреди негустой слегка пожухлой травы, возвышались кроваво-красные цветы. Кажется, это были камелии.
Эта дюна была настолько красива, что захватывало дух. Всё было столь реально, что на мгновение он вдруг забыл, кто он, ради чего он здесь. Он всего лишь хотел раствориться в этом месте.
Под небольшим, слегка кривым деревом, с чёрно-белым стволом, так нехарактерным для мест, где он привык жить, сидели двое. Это был человек и Бог. Бывшие когда-то Тайканши Рюю и его Синигами.
- Теперь, Рюю. Я уже не твой Бог Смерти. Теперь, когда ты умер, и становишься частью меня… Как я могу быть Богом Смерти для Тебя? Для уже мёртвого… Верно, ты хочешь знать, что ожидает тебя, да?
В глазах человека мелькнули огни воспоминаний. Он вспомнил то, что совсем недавно чуть было, не потерял…
- Нет! Я хочу знать другое! Почему?! Почему, чёрт подери, я не смог победить Кёдайна? Почему он убил меня, ведь я совершил три танца моего меча, ещё бы немного и я… - Он вновь почувствовал то необычное ощущение, когда огромный остро наточенный кусок стали врезается в грудь, и буквально разрывает рудную клетку. Затем ещё раз, примерно в то же место. Затем ещё и ещё…
Во время той схватки, Дух Рюю уничтожал боль, уничтожал физическую невозможность Рюю тягаться с таким чудовищем. Поистине, чудовищем, для коего никаких человеческих ограничений просто нет. Однако пятого удара он не смог пережить. После того, как дышать стало нечем, позвоночник Рюю не выдержал и тот упал на землю. Он ещё помнил два гигантских меча, врезающихся в изуродованное тело, проходящие насквозь и раскалывающие камни в земле…
- Ещё бы немного и техника была бы завершена. Так почему, Синигами?..
Синигами усмехнулся. Его маска ликовала. Смерть вновь взяла своё. Он ответил:
- О чём ты? Какая техника? В каком сражении? Причём тут ты? Ради чего бы тебе сражаться, верно? Ты не участвовал ни в каком сражении… Брось.
Эти слова были всем. Они сработали, как выплеск воды из чана на лицо человека, которому только что стало дурно. «И вправду», - думал Рюю. – «Ради чего бы мне стоило сражаться? Не было ничего этого… Я всё своё существование был лишь здесь».
- Был лишь здесь…
- Был лишь мною… - Вторил голос Синигами. Под кривым деревом со странной кроной сидел лишь один человек. А рядом на песке лежала небольшая деревянная бляшечка, нанизанная на кожаный ремешок, с изображением странного символа. Она была небольшая, формой напоминающая замок. И человеку казалось, что он где-то уже видел её. Что он, как то причастен к её существованию…
А ещё ближе лежал свёрнутый листок бумаги с каким-то словами. Он не понимал смысла этих слов, ведь не был Рюю. Он был Синигами. Был частью Синигами. Был лишь колокольчиком на его веере.
Поляны на песчаной дюне больше не было, океана не было, человека не было, не было его силы, его духа, его меча. Ничего не было. Лишь веер Синигами, и колокольчик на нём.
И Кицуны тоже не было. Никого и ничего. Даже самого небытия здесь не было. И пространственной характеристики Здесь, тоже не было. Силы не было в том месте.
Но.
Но.
НО!
- Почему я слышу свой голос?! Кто я?! ААААААА!!! Кто Я?!!! Кто это говорит?
- Замолкни! Никто не говорит. Слов нет!
- Кто это сказал?! – Раздался до жути громкий и такой знакомый голос. Из… из его горла. – Из моего горла… Я сказал это. Но ведь Я…
- Заткнись! Закрой рот! Тебя нет!
- Но ведь я… Говорю, значит…
- Тебя нет! Не существуешь!
- Значит я… Это не персонаж того дурного сна. Я создатель того сна. Создатель, а не актёр. Значит, я…
- Не было и нет Тебя. Как и твоей…
- Значит Я – Тайканши Рюю!
- ТЕБЯ… - Разрывал уши безумный вой Синигами. Рюю наконец-то вспомнил то, что забыл то ли вечность назад, а то ли всего несколько мгновений. Вспомнил ради чего умер. Ради чего жил. Что не закончил, и кто верил в него. Его тихий, но резкий голос заставил Синигами впервые оборваться.
- Стоп. Я не умер. Я – не колокольчики на твоём веере. И сейчас, я вырвусь отсюда, Синигами!
Картина того мира песчаных дюн, картина темной и бездонной пропасти, где вместо кровавой луны, всегда возвышался Синигами с лицом дряхлой девочки и голосом не родившейся старухи, трещала по швам. Рюю чувствовал, что вырывается из сковывающих объятий Синигами, чувствовал, что вырывается в тот мир. В тот мир, где его тело было похоже на лепёшку, в тот мир, где его Дух не знал границ. Но чего-то не хватало…
Вдруг Синигами и Рюю остались наедине. Не было иллюзий, не было масок, не было миров. Вот сейчас было полное отсутствие. И тогда Синигами сказал:
- Рюю, ты не вырвешься, пока не обретёшь свою истинную силу Дракона. Пока не пробудешь силу, которую раньше не имел. Но ты не сделаешь и этого, лишь потому, что здесь нет, не только силы, но и ничего такого, чтобы дало её тебе. Ты проиграл, смирись и растворись. Ты победил Синигами, но не победил пустоту.
Молчание. Секунда. Ещё одна. Час. День. Год. Столетие. Звёздные эпохи рождались и рушились, а Рюю всё стоял напротив Синигами и смотрел ему в глаза. В какой-то момент усмешка исказила его лицо. Он смеялся. Так, как не смеялся раньше. Это был не звериный рык и не страстное желание крови, а добрая улыбка.
- Синигами, может здесь нет ничего, в том числе и силы. Но ты ошибся, сказав, что здесь нет того, что может вернуть её. Я вспомнил те стихи… Ты не поймёшь их, а я – пойму.
- Что, чёрт возьми, ты несёшь, человек? Ты спятил… Слова?
- Да… Простые слова, Бог Смерти. Эти слова Хинаиши написали мне в своём послании незадолго до своей смерти. Я их вспомнил. Это…
Ты – это лишь ты. Никто тобой
Быть не сможет!
Ты необходим лишь мне одной:
Так суждено!
Остальные все, кроме тебя, –
Мои враги!
Не жалея я саму себя,
До самого конца
Лишь только тебя буду защищать всегда.
Не смей отступать, мой единственный цветок!
Позволь мне открыть глаза, Синигами! Ведь я… достиг четвёртой стадии Кемоно! Я не убит!!!
Страшнейшая боль буквально на части разрывала сознание Рюю. Настолько страшная, что ещё бы чуть-чуть, ещё немного, и он сам бы стал этой болью. Но повторять ошибку бывший капитан был не намерен. Он уже чуть было не растворился в забвении, слившись с Синигами. Сливаться с болью – было бы не лучшим поступком сейчас.
И в момент осознания этого, боль перешла совсем на другой уровень. Это было всего лишь обычная физическая боль. Та, к коей он так давно привык. Ужасна, нестерпимая, но всё же нужная боль в это время. Он с трудом разлеплял глаза.
Тело чувствовалось слабо. Грудь была разорвана. Кровь была наполнителем лёгких, а не воздух. Самое страшное мгновение его жизни – тот миг, когда он вернулся в своё изрубленное тело, но не мог им управлять. Оно длилось всего долю секунды. Мельчайшую долю, за которую лишь последние слова Синигами успели проскочить в сознание Рюю:
- Отсрочить – не отвратить.
…
- Кхаааа...аа!!! - Кровь горячей струёй была выплевана из лёгких. Рефлекторным движением Рюю сел. Он чувствовал свои руки, ноги, всё тело. Уже было не больно, его Дух, взял под контроль такие раны. – Отныне, твоя сила для меня не страшна. Твоя сила ничтожна, Кёдайна Сэннин!
Его противник обернулся. Мечи, которые он ещё не успел убрать назад в ножны, быстрым движением вновь нацелили свои жала в человека, сидящего на потрескавшемся дорожном камне. Этот человек был насквозь пропитан его же кровью, что не давало ему никаких шансов на жизнь. Но он, почему то сидел и смотрел на Кёдайна.
- Как ты можешь быть жив? – Настолько недоумённым голосом спросил тот, что, пожалуй, сам ужаснулся этой интонации. Быть так ошарашенным ему не приходилось никогда. – Что ты такое? Я же разрубил тебе хребет, расплющил грудную клетку и разорвал лёгкие? Ты явно…
- Я покажу тебе завершённую технику моего меча. А для этого я выпускаю Зверя на четвёртой стадии. Сейчас… - Рюю поднялся и подобрал, лежавшую рядом, катану. – Моя сила возрастёт в пять тысяч раз.
Эти слова прозвучали как-то странно. Слишком тихо, слишком спокойно и убийственно. Взгляды Тайканши Рюю и Кёдайна Сэннина встретились. И обоим стало понятно всё.
На миг Рюю перестал быть человеком. Контуры его тела исказились настолько, что стали чистой силой. Это были пучки тьмы, отдающей непроглядной тёмно-фиолетовой всепоглощающей силой. Его силуэт исчез, и в то же мгновение оказался рядом с великаном.
Меч Рюю нанёс четвёртый, смертельный удар в тело врага.
Всё это произошло столь быстро и практически беззвучно, что никто из присутствующих недалеко врагов, не смог ничего толком понять. Ни звука, ни крика, ничего. Лишь та безымянная сила и мощь, которая хоть и не направлена была в них, но сдавливала и чуть ли не убивала лишь своим существованием. Безмерная сила…
Кёдайна тяжело дышал. Он был подавлен. Его руки не слушались его, оба меча стали будто бы в стократ тяжелее, ими невозможно было взмахнуть. Пальцы немели, теряли былую силу. Его дух куда-то улетучивался. Его воля исчезла. Однако раны не болели, к таким царапинам он был привыкший ещё с молодости. С далёкой молодости.