Иные считают, что лучше смерть, чем немецкий язык. Мне трудно с ходу, без подготовки решить этот вопрос. Тут важно, о какой смерти идет речь. Если о медленной и мучительной... Скажем, лет двести тому назад в Канаде индейцы ловили миссионера, сдирали с него кожу, приносили раскаленной золы, потом кипящую воду, и мало-помалу миссионер...
В общем, я думаю, что ему немецкий язык показался бы приятной переменой.
* * *
Некоторые немецкие слова настолько длинны, что их можно наблюдать в перспективе. Когда смотришь вдоль такого слова, оно сужается к концу, как рельсы железнодорожного пути.
* * *
Я упразднил бы в немецком языке непомерно длинные составные слова или потребовал бы, чтобы они преподносились по частям – с перерывами на завтрак, обед и ужин.
* * *
Если уж немецкий писатель нырнет во фразу, так вы не увидите его до тех пор, пока он не вынырнет на другой стороне своего Атлантического океана с глаголом во рту.
* * *
У глагола достаточно тяжелая жизнь в этом мире, даже если он совершенно цел. В высшей степени негуманно резать его на куски. Но именно так поступают немцы.
* * *
Немцы берут одну половину глагола и ставят ее как верстовой столб, берут другую и ставят второй столб. Между этими столбами они наваливают груду слов. И как наваливают! Полными лопатами!
* * *
У немцев глагол делят на две части, из которых первая ставится в начале увлекательного пассажа, а вторая приберегается к концу. Поясню на цитате:
«Наконец чемоданы были уложены, и он – У –, поцеловав мать и сестер и снова прижав к груди возлюбленную Гретхен, которая в своем простеньком кисейном платьице, с единственной туберозой в пышных волнах густых волос, неровным, спотыкающимся шагом спустилась по лестнице, все еще бледная от ужасов и волнений вчерашнего вечера, но мечтая еще хоть раз приникнуть к груди того, кого она любила больше жизни, – ЕХАЛ».
* * *
Твичелл знает цену моему немецкому языку. Недавно я в присутствии нескольких немцев заговорил с ним по-английски по одному личному делу. Он прервал меня и сказал: «Марк, перейдите, пожалуйста, на немецкий; вдруг кто-нибудь из этих немцев знает английский язык!»
* * *
Глубокие филологические изыскания привели меня к выводу, что человек, не лишенный способностей, может изучить английский язык в тридцать часов (исключая произношение и правописание), французский – в тридцать дней, а немецкий – в тридцать лет. Отсюда как будто следует, что не мешало бы этот последний язык пообкорнать и навести в нем порядок. Если же он останется в своем нынешнем виде, как бы не пришлось почтительно и деликатно сдать его в архив, причислив к мертвым языкам. Ибо, поистине, только у мертвецов найдется время изучать его.
О ХОРОШИХ ПРИМЕРАХ
Нет ничего более раздражающего, чем хороший пример.
* * *
Человек не должен критиковать других на той почве, на которой он сам не может стоять перпендикулярно.
* * *
В мои времена Примерный Мальчик – а у нас больше одного не бывало – был совершенством; он был совершенством по манерам, совершенством в одежде, совершенством в поведении, совершенством в сыновнем почтении, совершенством в проявлениях набожности; но, в сущности, он был просто лицемером, а что касается начинки его черепа, то он свободно мог ее обменять на начинку пирога – и от этого пострадал бы только пирог.
* * *
С коварством, равного которому не знает история, Франклин весь день работал, а ночью при свете фитилька изучал алгебру, – и все ради того, чтобы стать образцом для других мальчиков, которым теперь, чуть что не так, сразу указывают на Бенджамина Франклина. Но ему этого было мало, и он завел привычку питаться только хлебом с водой и за трапезой изучать астрономию, чем уже успел исковеркать жизнь миллионам мальчиков, отцы которых начитались вредной биографии Франклина.
* * *
Мне хотелось поколебать пагубную уверенность многих глав семейств, что Франклин сделался гением, ибо работал бесплатно, изучал науки при луне и поднимался с постели ночью, вместо того чтобы, как добрый христианин, подождать до утра; и ежели строго придерживаться этой программы, из каждого папенькиного оболтуса можно сделать Франклина. Пора бы уже этим джентльменам смекнуть, что отвратительные чудачества в поведении и манерах лишь свидетельствуют о гении, но не творят его.
* * *
Я не похож на Вашингтона: мои принципы выше и величественнее. Вашингтон просто не мог лгать. Я могу, но воздерживаюсь.
О ЦЕНАХ НА ПОЦЕЛУИ
Как-то я обедал в Сан-Франциско в семье старого пионера и беседовал с его дочерью, молоденькой девушкой; по приезде в Сан-Франциско с этой девушкой случилось приключение, которого она, впрочем, сама не помнила, так как ей в то время было всего лишь два-три года. Отец же ее рассказал, что они все, сойдя на берег, шли по улице, причем няня шествовала впереди, с девочкой на руках. Навстречу им попался огромного роста старатель, бородатый, лихо подпоясанный, при шпорах, вооруженный до зубов, – видно, только что вернулся из длительного похода в горы. Он заступил им путь, остановил няню и стал глядеть во все глаза, и взгляд его выражал радостное изумление. Наконец он благоговейно произнес:
– Ей-богу, ребенок!
И тут же, выхватив из кармана маленький кожаный мешочек, обратился к няне со следующими словами:
– Тут песку на сто пятьдесят долларов, и я вам его отдам весь, если вы позволите мне поцеловать вашего ребенка!
Однако как время все меняет! Если бы мне, сидящему тут за столом и слушающему этот рассказ, пришло бы в голову предложить за право поцеловать этого же самого ребенка сумму вдвое большую, мне бы наверняка отказали. За эти семнадцать лет цена на поцелуй возросла значительно больше, чем вдвое.
О ЮМОРЕ
Юмор приводит в действие механизм мысли.
* * *
Острота – это неожиданное бракосочетание двух идей, которые до свадьбы даже не были знакомы.
* * *
Все человеческое грустно. Сокровенный источник юмора не радость, а горе. На небесах юмора нет.
* * *
1 АПРЕЛЯ. В этот день нам напоминают, что мы собой представляем в течение остальных трехсот шестидесяти четырех дней.
* * *
Шутки мои были так тонки, что никто их не заметил.
* * *
Древние остроты следует классифицировать по геологическим периодам.
* * *
Отличный способ испортить с человеком отношения – сказать: «Нет, вы не так рассказываете этот анекдот». Потом рассказать по-своему.
* * *
Рассказы бывают различных видов, но из них только один по-настоящему труден – юмористический рассказ.
* * *
Юмористический рассказ – это в полном смысле слова произведение искусства, искусства высокого и тонкого, и только настоящий артист может за него браться, тогда как для того, чтобы рассказать комическую историю или анекдот, вообще никакого искусства не нужно, – всякий может это сделать.
* * *
Только юмористы не выживают. Ведь юмор – это аромат, украшение. Юморист не должен становиться проповедником, он не должен становиться учителем жизни. Но если он хочет, чтобы его произведения жили вечно, он должен и учить, и проповедовать. Когда я говорю вечно, я имею в виду лет тридцать.
О РАЗНОМ
Всякая параллель уверена, что вполне может стать экватором, если бы ее не ущемляли в правах.
* * *
Пророчествовать очень трудно, особенно если дело касается будущего.
* * *
Благоприятные пророчества подобны войнам ради благой цели: они настолько редки, что их можно не принимать в расчет.
* * *
Теории ничего не доказывают, зато позволяют выиграть время и отдохнуть, если ты совсем запутался, стараясь найти то, что найти невозможно.
* * *
Нельзя полагаться на свое суждение, если воображение не в фокусе.
* * *
Я заметил, что на столах его гостиной собраны всевозможные комнатные игры. Я подумал, что это признак серой и скучной жизни. И оказался прав.
* * *
Всему удалось найти применение, кроме храпа.
* * *
Загадка природы: почему храпящий не слышит себя?
* * *
Скромность умерла, когда родилась одежда.
* * *
Шум еще ничего не доказывает. Бывает, что курица, которая снесла яйцо, кудахчет так громко, словно снесла целую планету.
* * *
Мыльный пузырь – самое красивое и самое совершенное, что существует в природе.
* * *
Мулы, обезьяны и верблюды способны утолить голод чем угодно, но насытиться не могут ничем.
* * *
Звезды не так близки друг к другу, как кажется.
СОВЕТЫМАРКА ТВЕНА
Всегда поступай правильно. Это порадует некоторых людей и удивит всех прочих.
* * *
Никогда не следует поступать дурно при свидетелях.
* * *
Задайтесь целью ежедневно делать то, что вам совсем не по душе. Это золотое правило поможет вам выполнить свой долг без отвращения.
* * *
Всегда честно признавай свои ошибки, это притупит бдительность начальства и позволит тебе натворить новые.
* * *
Головную боль не следует недооценивать. Когда она разыграется, ощущение такое, что на ней ничего не заработаешь; но зато, когда она начнет проходить, неизрасходованный остаток вполне стоит 4 доллара в минуту.
* * *
Неплохо узнать прогноз погоды, прежде чем начинать молиться о дожде.
* * *
Лучший фехтовальщик на свете не должен опасаться второго лучшего фехтовальщика; нет, бояться нужно невежды, который ни разу не держал шпаги в руках; он делает не то, чего от него ожидают, и поэтому знаток перед ним беспомощен.
* * *
Если вас кто-то обидел, и вы сомневаетесь, намеренно он так поступил или нет, не прибегайте к крайним мерам; просто дождитесь своего часа и огрейте обидчика кирпичом. Этого будет достаточно. Если же выяснится, что он не намеревался вас обидеть, проявите великодушие, скажите, что были не правы, признайте свою ошибку, как и подобает мужчине, объясните, что вы этого не хотели. Да – всегда избегайте насилия.
* * *
Если вы заметили, что вы на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться.
* * *
Избегайте тех, кто старается подорвать вашу веру в себя. Эта черта свойственна мелким людям. Великий человек, напротив, внушает вам чувство, что и вы можете стать великим.
* * *
Лучший способ приободриться – ободрить другого.
* * *
Правила поведения при собачьей драке: пусть ваше тайное сочувствие будет на стороне слабой – это великодушие, но ставьте на более сильную – это ваш бизнес.
* * *
Никогда не говори правды людям, которые ее не заслуживают.
* * *
Никогда не лги, разве что для практики.
* * *
Не рассказывайте историй о пойманной вами рыбе там, где вас знают, а особенно – там, где знают эту рыбу.
* * *
Не расходуйте ложь попусту, откуда вам знать, когда она и впрямь может пригодиться!
* * *
Молодому автору. – Да, Агассис действительно рекомендует писателям есть рыбу, потому что фосфор, который в ней имеется, развивает мозги. Тут вы не ошиблись. Но я не могу помочь вам установить необходимую для вас минимальную норму рыбы, – во всяком случае, затрудняюсь определить ее с абсолютной точностью. Если присланное вами сочинение – типичный образчик вашего творчества, то пара китов – это, пожалуй, пока все, что вам требуется. Не каких-то особо крупных, нет, – самых обыкновенных китов среднего размера.
* * *
Нужно встать на голову, чтобы получить максимальное наслаждение от захода солнца, и нужно заключить пейзаж в толстую массивную раму, чтобы извлечь всю его красоту.
* * *
Из лекции, прочитанной Твеном в школе для девочек:
Никогда не курите – то есть, я хочу сказать, не курите сверх меры.
Никогда не пейте спиртного – то есть, конечно, сверх меры.
Никогда не выходите замуж – сверх меры.
МАРК ТВЕН О ДРУГИХ
О своей жене Ливии:
После того как мы поженились, она редактировала все, что я написал. Больше того – она отредактировала меня самого.
* * *
Из дневника Твена:
Вчера я окончил книгу [«По экватору»], но мадам [Ливия] выбросила из нее эту главу: первая часть, по ее мнению, недостаточно деликатна, а вторая слишком неделикатна.
* * *
О Лукреции Борджиа:
Лукреция Борджиа – дама, к которой я всегда питал глубокое уважение за ее недюжинные сценические способности, за ее щедрость, когда дело касалось золотых бокалов, сделанных из позолоченного дерева, за ее замечательные выступления в качестве певицы и за ее уменье устроить похороны на шесть персон и своевременно обеспечить необходимое количество покойников.
* * *
О Жанне д'Арк:
Она была правдива, когда ложь не сходила у людей с языка; она держала свое слово, когда этого не ожидали ни от кого; она была скромна и деликатна среди всеобщего бесстыдства и грубости; она была полна сострадания, когда вокруг царила величайшая жестокость; она была непоколебима в своей вере, как скала, когда люди ни во что не верили и надо всем глумились; она была верна, когда вокруг царило предательство.
* * *
О Людовике XVI:
История изображает его человеком смиренным и кротким, с сердцем христианской великомученицы и со слабой головой. Ни одно из этих качеств, кроме последнего, не пристало королю.
* * *
О Бенджамине Франклине:
Личность эта из тех, кого величают философами. Он был сам себе близнец, поскольку явился на свет одновременно в двух разных домах Бостона. Дома эти сохранились до сих пор, и в память о знаменательном событии к ним даже дощечки приклепали.
* * *
Франклин обдумывал свои последние слова почти две недели и, когда срок его вышел, сказал: «Только смелый заслуживает чести», и умер счастливым. Он не сказал бы ничего лучшего, даже если бы дожил до того возраста, когда впадают в идиотизм.
* * *
О Джордже Вашингтоне:
То, что Джордж был способен не лгать, не так уж примечательно; удивительно то, что это ему удавалось без подготовки, экспромтом.
* * *
О Теодоре Рузвельте:
Конечно, он имеет успех. Что тут удивительного? Сегодня к нему в Белый дом приходят двенадцать апостолов, и он говорит: «Заходите, заходите! Рад вас видеть! Я слежу за вашими успехами. Я просто в восторге!» Завтра к нему является дьявол, и он хлопает его по плечу и кричит: «Как дела, дьявол? Рад с вами познакомиться. Недавно перечитал ваши книги, получил громадное удовольствие!»
С такими талантами каждый будет иметь успех.
* * *
О Вальтере Скотте:
Профессор Трент сказал, что Скотт переживет всех своих критиков. Это верно. Чтобы быть критиком Скотта, нужно прожить две жизни. В восемнадцать лет вы читаете «Айвенго». Теперь, пока вам не стукнет девяносто, вы не возьмете в руки второй роман Скотта. Я не говорю уже, что для того, чтобы дожить до девяноста лет, критик должен вести абсолютно правильный образ жизни и быть воздержанным в еде и питье.
* * *
О Чарлзе Диккенсе:
У меня нет чувства юмора. В доказательство должен сказать – в порядке признания, – что если в «Пиквикском клубе» есть хоть одно смешное место, значит, мне его не удалось обнаружить.
* * *
О Редьярде Киплинге:
Это замечательный человек – как и я. Вдвоем мы обладаем всей мудростью мира: он знает все, что можно узнать, а я знаю все остальное.
ДРУГИЕ О МАРКЕ ТВЕНЕ
Мама любит хорошие манеры, а папа любит кошек.
Сюзи Клеменс, дочь Твена
У него настоящий писательский ум, поэтому он иногда не понимает самых простых вещей.
Сюзи Клеменс
Он совсем не любит ходить в церковь, я никак не могла понять почему, а теперь поняла, когда он сказал, что терпеть не может никого слушать, кроме себя.
Сюзи Клеменс
Походка морского волка настолько пристала к нему, что человек впечатлительный, наблюдая, как он идет по коридору гостиницы, тут же чувствует приступ морской болезни.
Корреспондент одной из американских газет
Вечный подросток – сердце мальчишки и голова мудреца.
Уильям Дин Хоуэллс, писатель, соавтор Твена
Он не написал ни одной строчки, которую отец не мог бы прочесть своей дочери.
Говард Тафт, президент США
Марк Твен и я находимся в одинаковом положении. Мы должны высказывать свои мнения так, чтобы люди, которые иначе повесили бы нас, думали, будто мы шутим.
Джордж Бернард Шоу
Твен, Марк – американский юморист и пессимист.
Определение из католической антологии афоризмов, изданной в Италии
Он мог стать кем-то; он почти стал кем-то; но так никогда и не стал.
Уолт Уитмен
Вся современная американская литература вышла из одной книги Марка Твена, которая называется «Гекльберри Финн».
Эрнест Хемингуэй
Единственный, несравненный, Линкольн нашей литературы.
Уильям Дин Хоуэллс
Восхвалять Марка Твена – все равно что белить березы.
Говард Тафт
Марк Твен мой любимый писатель, по трем причинам: он писал хорошо, он меня развлекает и он уже умер.
Эрнест Хемингуэй