Молодежь во всяких обществах и во все времена была склонна к бунту и к поиску. При этом в комплексе желаний, побуждающих ее бунтовать и разыскивать, всегда оказывались несогласованные желания, например, желание утвердиться в максимально возможном общественном статусе и желание получить максимальную же свободу общественно значимых действий. Отчасти поэтому и бунт, и поиск отдельно взятого индивидуума обычно заканчивается тем, что молодой человек становится взрослым без какого-либо заметного скачка в личностном развитии и общественном статусе. Другие дело, когда ищущие и бунтующие объединяются, точнее, оказываются объединенными. Сила их бунта не суммируется, а умножается и может быть успешно использована в борьбе за власть (не самой молодежью, а теми, кто ее объединит и направит). Все это является прописной истиной, знание которой использовалось в прошлом веке, как минимум, в Китае и во Франции (во Франции - с меньшим успехом).
Бунтарский потенциал молодежи является надеждой рвущихся к власти и заботой уже имеющих власть. Слишком много энергии накапливается в молодежной среде, и задачей властей является обращение этой энергии на благо существующего строя. Повторюсь, в неорганизованном виде энергия молодых индивидуумов затрачивается на их индивидуальное же взросление, обеспечивает какое-никакое воспроизводство кадров гражданского общества, но не обеспечивает общественного развития.
Опыт существования СССР в числе многих других опытов дал нам и опыт организации работы с молодежью. Структуры и взаимодействие КПСС и ВЛКСМ (считая КПСС общественной организацией лидеров общественно-государственной жизни) продемонстрировали систему поиска и подготовки лидеров государства и общества. Но вместе с молодежным движением лидеров в СССР пышным цветом расцвел и молодежный туризм. Значение молодежного туризма хорошо понималось руководителями Советского государства. Не случайно председателем Общества пролетарского туризма стал первый главнокомандующий Красной Армии, прокурор Советской республики, а впоследствии народный комиссар юстиции Н. В. Крыленко. Через год после создания Общества пролетарского туризма новое общество слили с государственным акционерным обществом «Советский турист», что на практике означало передачу в распоряжение «пролетарских туристов» большого недвижимого имущества (турбазы, Дома туристов, летние избушки - приюты). В год слияния ОПТ и ГАО «Советский турист» (1929) в туристско-экскурсионных мероприятиях участвовало 130 000 человек, через год – 661 000 человек, в 1931 году – 2 100 000 человек, в 1932 году – 10 400 000 человек. Зачем же при наличии ВЛКСМ Советскому государству понадобилось так «вкладываться» в самодеятельный молодежный туризм?
Кроме Всесоюзного добровольного общества пролетарского туризма и экскурсий в СССР существовали и другие добровольные общества, в том числе и спортивные. Однако ни одно из них не достигало в своей деятельности такого размаха, как ОПТЭ. Еще один интересный вопрос – почему? Объединим два вопроса и постараемся ответить на вопрос в его итоговой формулировке: почему при наличии ВЛКСМ и множества добровольных обществ в СССР первой половины ХХ века именно самодеятельный, он же – спортивный, туризм развился настолько, что стал заметным явлением в общественной жизни страны, пережившим распад государственного строя, его породившего, и сделавшимся - без преувеличения – национальным видом спорта в России?
С одной стороны, самодеятельный спортивный туризм все время его становления и развития активно поддерживался государством. С другой стороны, активные путешествия и все, что организационно было связано с ними, частью общества востребовалось постоянно («всякий турист когда-нибудь прекращает свои путешествия, но не всем это удается сделать при жизни»), а другой его частью - в период своего созревания (в юности, в молодости), в период возрастного психического «экстремизма». По статистике «оголтелых туристов» (бродяг, «перекати поле», пилигримов, «солдат удачи» и прочее) в любом обществе бывает около 7 – 8 процентов от числа его членов. Эти люди в молодом-зрелом возрасте оказываются представителями экспедиционных и некоторых видов военных профессий. Путешествия им нужны для поддержания своего собственного согласия с окружающим миром, поэтому они путешествовали раньше и будут путешествовать в будущем: организованно или стихийно.
На туризм был спрос – глубинный, биологический, а у представителей Советского государства хватило ума понять, чем этот спрос может быть полезным для государства и общества. Общественная туристская деятельность с одной стороны, гасила энергию анархично настроенной молодежи, выводила ее за пределы энергетически сбалансированной (в принципе) жизни больших городов. С другой стороны эта деятельность могла считаться таким же полем для выращивания общественных лидеров, каким может быть любая реальная (не надуманная, не «высосанная из пальца») деятельность, если в ней удастся нащупать систему, организационные связи, межличностное функционально-ролевое взаимодействие.
В этом смысле даже комсомольская жизнь проигрывала жизни туристской. Комсомол выявлял желающих быть лидерами, но не всегда комсомольская деятельность позволяла выявить реальные качества претендентов на лидерство. Содержанием комсомольской жизни объявлялось построение светлого будущего, выполнение наказов партии по развитию народного хозяйства, но как только исчезли наказы, исчезли и комсомольцы. В двух сравниваемых формах общественной деятельности в СССР первая являлась менее естественной, менее органичной, чем вторая. Первая базировалась на честолюбии и энтузиазме (на который, вообще говоря, опасно рассчитывать), вторая –а честолюбии и неистребимом желании путешествовать.
Туристская общественная деятельность была достаточно сложно организованной, чтобы обеспечивать развитие деловых качеств молодых лидеров. Работа туристских секций, туристских клубов, туристских СМИ базировалась на желании иметь в итоге нечто реальное, а не только канцелярский отчет. Бюрократы в туризме не приживались (сравнительно с другими видами деятельности), и это могло считаться важнейшим параметром качества лидера, выращенного в туристской среде. Самодеятельный туризм по праву считался школой направленной (предметной) социальной активности, а не активности «вообще», обуславливаемой обычно желанием карьерного роста, но не всегда подкрепляемой потенциалом желающей личности.
Ко всему прочему содержание занятий туризмом обуславливали его широко известный образовательный потенциал. Ни одно из увлечений советской молодежи в первой половине ХХ века не могло рассматриваться в качестве формы культурной революции с большим правом, чем активный туризм.
«Культурная революция в России имеет целью подъем политического и культурного уровня широких народных масс (рабочих, крестьян, красноармейцев, учащихся). Одной из важнейших форм культурной революции становится СОВЕТСКИЙ (ПРОЛЕТАРСКИЙ) ТУРИЗМ» (В.Антонов-Саратовский. «Беседы о туризме». М., 1930.). «Мы не можем ходить простыми туристами, записывая свои впечатления в записные книжечки. Мы хотим, чтобы из глубокого и вдумчивого исследования природы рождались не только мысль, но и дело». (Академик А.Е.Ферсман).
Приведенные цитаты иллюстрируют организационные принципы жизни самодеятельного туристского социума, реализовывавшиеся в ХХ веке в системе деятельности, которую имеет смысл изучать и использовать.
И, наконец, о деятельном патриотизме в туризме. Под патриотизмом мы понимаем любовь к Родине. Любовь может быть деятельной, но может быть и пассивной. Самодеятельный туризм являлся системой активной общественной деятельности, и уже по одному этому мы вправе предположить, что патриотизм туристов, их любовь к Родине был деятельным патриотизмом. На практике это осуществлялось следующим образом:
Любовь к Родной стране возникала на основе положительных эмоций, переживаемых в путешествиях по этой самой стране. И чем шире была география путешествий, чем больше было пространство, ассоциирующееся в сознании туристов с понятием РОДИНА.
Самодеятельные туристские путешествия организовывались так, что в них находилось место так называемой «общественно полезной деятельности». За нее отчитывались, ее предъявляли на итоговых конференциях и слетах туристов. Эта деятельность не была «пришитой» к путешествиям, а органично вытекала из них, являлась частью самих путешествий. Самым простым из примеров может считаться окультуривание местности по маршруту похода. Туристы никогда не путешествовали по помойкам и не любили на них приходить. В основе положительных эмоций, испытываемых туристами в путешествиях, не последнюю роль играет живописность маршрута. Изгаженные «дикарями» стоянки, изуродованные памятники природы или культуры, неказистость тропы и деревень на обочине туристской дороги рассматривались туристами едва ли не как личное оскорбление. Поэтому «в заводе» у «настоящих туристов» всегда были уборки стоянок, восстановление природных и культурных памятников, помощь местному населению в сельхозработах и т.д. Это было «в заводе» и сознательно культивировалось в системе самодеятельного туризма прошлого века. Все это стоит вернуть в самодеятельный туризм ХХI века и сделать этот столь же заметным и значимым явлением общественной жизни, каким он был в веке двадцатом.
ОНО ТОГО СТОИТ.