Суфии как таковые и под тем же названием существовали и до появления ислама. Но при этом, хотя было название для последователей объединявшего их учения, для самого учения названия не было. Название «суфизм» (на латыни — языке всех средневековых европейских ученых — оно звучит как «суфизмус» или «суфисмус») было дано ему на христианском Западе. До этого европейцы использовали для обозначения учения суфиев бытовавшее на Востоке и Западе ранее слово «тасаввуф», обозначающее состояние, практику или положение суфи(я).
Влияние суфиев на нашу повседневную жизнь
Считается, что схоластика и мистицизм противоречат друг другу. Тем не менее суфии развивали оба этих направления человеческой мысли, как и многие другие. Были ли эти два направления мусульманскими? Нет. Как установили профессор Паласиос и другие исследователи суфизма, представители этих направлений были христианами, сотрудничавшими с августинцами и с последователями святого Иоанна Крестителя. Итак, из чисто восточных мистиков суфии постепенно превратились в предшественников католических мистиков и философов. Кофе, который мы пьем, согласно традиции, впервые стали употреблять суфии для большей ясности сознания. Мы носим одежду, принятую у суфиев (рубашки, пояса и брюки), слушаем их музыку (андалузские мелодии, ритмическая музыка, любовные песни), танцуем их танцы (например, вальс), читаем произведения, проникнутые суфийскими по происхождению идеями (такие, как «Божественная комедия» Данте Алигьери, «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера, «Робинзон Крузо» Даниеля Дефо, «Вильгельм Телль» Фридриха Шиллера и др.), используем их эзотерические выражения и словосочетания («момент истины», «человеческий дух», «идеальный человек»), играем в их игры — например в карты.
Игральные (а также гадательные) карты (колода Таро) появились на христианском Западе в 1379 году, Феличиано Бузи цитирует слова одного летописца: «В 1379 году в Витербо были завезены игральные карты. В сарацинских (арабских, мусульманских. — В.А.) землях, в которых они появились, игру в карты называют Наиб». В своей книге «Суфизм» Идрис Шах указывает на то, что до сих пор еще сохранились материалы, послужившие ее основой — карточки Таро (Тарот или Тарок), а слово «Наиб» означает по-арабски «наместник», «заместитель» или «заменяющий материал». Карты представляют собой аллегорию учения суфийских мастеров об определенных космических влияниях на человечество. Этот материал делится на четыре части, обозначаемые общим наименованием «турук» («четыре пути»). Слово «Таро» («Тарок», «Тарот») образовано от этого названия (а вовсе не является анаграммой названия древнееврейского Священного писания «Тора», как ошибочно пишут и думают многие). Хотя, с другой стороны, не подлежит сомнению, что на известную в настоящее время на Западе систему гадания по картам Таро (Тарот, Тарок) оказали немалое влияние иудаизм и каббала (предполагалось привести ее в соответствие с определенными учениями, не нашедшими непосредственного отражения в первоисточниках). Предпринимавшиеся неоднократно поверхностные попытки связать «западные» игральные и гадательные карты с каргами, использующимися в Персии и Китае, не увенчались успехом, поскольку до сих пор одним лишь суфиям известен основной элемент шифра (кода), содержащегося в карточных мастях и козырях. Знакомая всем нам карточная колода может считаться правильной лишь частично, ибо с течением времени произошло искажение некоторых символических значений входящих в колоду карт. Эта ошибка была следствием неправильного перевода некоторых арабских слов, которые были чисто формально перенесены из восточной суфийской в иную, западно-европейскую, культурную среду. Нередко наши современники принадлежат к ответвлениям суфийских обществ — таким, как масонство, розенкрейцерство, или к некоторым военно-монашеским или рыцарским орденам, таким, как ордены храмовников-тамплиеров (включая происходящие от тамплиеров ордены Христа, Святого Андрея или Чертополоха, Эворы, Монтезы и проч.), иоаннитов-госпитальеров, сепулькриеров (рыцарей Святого Гроба Господня), орден Золотого Руна, орден Подвязки и т. д., — даже не догадываясь и не задумываясь об их суфийском происхождении.
Современная психология показывает, что стремление человека к обогащению может быть признаком его внутренней неуверенности в себе. Но это стремление не является единственным, с исторической точки зрения оно все еще идет против течения. Суфийское отношение к жизни начинает действовать на иной основе. Суфии утверждают, что вся жизнь есть борьба, но эта борьба должна быть логически последовательной. Обычный человек борется против слишком многих вещей сразу. Если запутавшийся и несовершенный человек (именуемый в масонстве, в соответствии с «каменщицкой» терминологией последнего, «нео(б)тесанным камнем» — от этого, изначально масонского, понятия, между прочим, происходит наше, давно уже вошедшее в общее употребление обозначение грубого, не умеющего вести себя человека как «неотесанного») заработает денег или добьется каких-либо профессиональных успехов, он все равно так и останется запутавшимся и несовершенным.
Психологи изучают этот процесс, в то время как суфии давно уже осознали его. Суфизм уничтожает в человеке обычную врожденную или привитую ему непоследовательность, превращая его в инструмент, при помощи которого достоинство и предназначение человека смогут подняться на более высокую ступень.
Для суфиев нет ничего нового в том, что дали Западу психоаналитическая теория Фрейда и глубинно-психологическая теория Юнга. Суфийский шейх Аль-Газали в своем труде «Алхимия счастья», написанном более девятисот лет тому назад, указывал на то, что выводы относительно основ сексуальной жизни человека, к которым гораздо позднее пришел
Зигмунд Фрейд, уже в то далекое от нас время вовсе не являлись откровением, но были хорошо известны мусульманским богословам. Как отмечал профессор Ром Ландау в своем исследовании «Философия Ибн аль-Араби», профессора Карла-Густава Юнга ни в коем случае нельзя считать первооткрывателем теории архетипов, которая была задолго до него сформулирована суфийским мастером Ибн аль-Араби.
Суфизм невозможно изучать с помощью психологии по нескольким причинам. «Самой интересной из этих причин для западного человека будет, вероятно, та, что суфизм сам по себе является психологической системой, причем намного более развитой, чем любая психологическая система, получившая доселе развитие на Западе. Эту психологию нельзя назвать восточной. Это — общечеловеческая психология. Нет необходимости утверждать это бездоказательно. Мы можем привести высказывания Юнга, в которых он признает, что западный психоанализ находится в зачаточном состоянии по сравнению с восточным».
«Западный психоанализ как таковой и те направления мышления, которые он порождает, являются не более чем попытками новичка по сравнению с древним искусством Востока».
Суфии утверждают, что организм, именуемый обычно «суфизмом», представляет собой непосредственный эволюционный опыт, являющийся определяющим фактором всех великих школ мистицизма как на Востоке, так и на Западе.
Сунниты, шииты и суфии
Н. А. Смирнов в своем исследовании «Мюридизм на Кавказе» указывает на то, что мистицизм составляет как бы корень суфизма и играет большую роль в учении многих дервишских орденов и мусульманских сект, возникающих вокруг догматических споров о Боге и Его пророке, божественном предопределении и ответственности человека за свои поступки. Догмы официально-правоверного ислама о всемогуществе Аллаха, славе Его пророка и силе Его святых, о загробном суде, райском блаженстве праведников и адских мучениях грешников привело к возникновению целого ряда богословских систем, которые в большей степени, чем ортодоксальное вероучение, отвечали интересам социальной и политической борьбы в Арабском халифате, а также национально-освободительной борьбы покоренных и исламизированных арабами народов против арабских завоевателей, оправдывавших свое господство авторитетом официального ортодоксального ислама, известного под названием «суннизма» (от арабского слова «сунна» (буквально: «дорога», «путь», означающего священное предание — первоначально устное — о высказываниях и действиях пророка Магомета, то есть его жизненном пути с тех пор, как он стал пророком, авторитет которого сунниты признают наряду с Кораном — книгой, священной для всех мусульман; сунна является вторым источником шариата после Корана).
Так возник шиизм — течение в исламе, оппозиционное к его главному направлению — суннизму (безоговорочно поддерживавшему арабских халифов и их завоевательную политику). Шиизм (от арабского слова «шиа» (то есть «партия», «факция», «фракция», «секта»), являвшийся первоначально знаменем религиозной борьбы внутриарабской оппозиции, объединившейся вокруг имени четвертого халифа Али, со временем распространился среди покоренных и насильственно исламизированных арабскими завоевателями народов Ирана и прилегающих краев.
Как шиизм, так и суннизм в свою очередь породили множество вероисповедных течений и сект, в которых религиозный момент неизменно сочетается с политическим. Секты усиленно развивали эсхатологические и мессианистские представления. В шиизме и образовавшихся в недрах шиизма со временем сектах Али постепенно становится не только выше первых трех халифов, но и занимает одинаковое место с самим пророком Магометом, а некоторыми сектами даже был обожествлен. Более поздние секты служили проводниками модернистских учений мусульманских реформаторов.
В интересах той же борьбы против господствующего направления в исламе — суннизма — оппозиционная религиозная исламская мысль выдвинула идею, согласно которой, хотя Коран (что означает по-арабски «Чтение») и является Предвечным и Истинным Словом Божиим, записанным до начала времен (не случайно архангел Джебраил, соответствующий христианскому архангелу Гавриилу, говорит пророку Мухаммеду не: «Записывай за мной Слово Божие!», а: «Читай!», как если бы перед Мухаммедом была раскрыта уже написанная кем-то Священная Книга), но пророк скрыл сокровенный смысл Корана от своих сподвижников (как недостойных и неспособных к восприятию этого сокровенного смысла; масоны назвали бы их «нео(б)тесанными камнями» или «дикими камнями»), Сокровенный смысл Корана пророк счел возможным передать только действительно достойным последователям ислама — своей семье, и в том числе Али, от которого это тайное знание (по-гречески — «гносис» или «гнозис») перешло к его прямым потомкам. Так развивалось учение о сокровенном знании, о единственно правильном истолковании исламского учения, пребывающего в роду единственных законных халифов — преемников пророка Мухаммеда — из рода Али, который один хранит Истину, Так зародился призыв возвратиться к первоначальной чистоте ислама, для чего необходима борьба с неверием. Тут мистические представления нашли самое широкое применение. Не случайно уже упоминавшийся нами выше крупнейший измаилитский проповедник XI века Насир Хосроу (Хосров) — тот самый, что посетил и описал карматское «коммунистическое» государство Аль-Ахсу, — сказал: «Жемчужины знания истинной веры нанизаны на нить аллегорий и скрыты в ларцах тайн, к ним прикасаются только чистые (суфии. — В.А.)». Этот тезис об аллегорическом характере содержания исламского вероучения давал пищу для самых различных религиозно-философских трактатов, направленных как против суннитского, так и против шиитского течений ислама — прежде всего в части толкования (тавил) текста Корана, критики традиционных источников ислама, таких как Коран (Священное Писание), сунна (Священное Предание), хадисы, а также в части признания так называемых божественных атрибутов (речь, сила, могущество, всезнание и др.).
Характерные для мусульманского законоведения бесконечные споры по догматическим вопросам, в сущности, остановили развитие мусульманского права, запутали и усложнили понимание морально-этических норм.
Вместе с тем они способствовали возникновению новых учений и новых форм религиозно-обрядовой практики, удовлетворявших потребности тех, кто ищет истинную веру и стремится к внутреннему духовному общению с Аллахом.
Шариат готовы признавать и выполнять все мусульмане, в то время как духовное совершенствование и проникновение в его внутренний смысл, требуемые тарикатом, доступны лишь избранным, «чистым». Они должны отречься от многих мирских дел, воспитывать в себе посредством особых молитв, поста и чтения священных книг волю и религиозное рвение, но самое главное — оказывать беспрекословное повиновение, послушание и преданность шейху, муршиду (совсем как члены монашеских и духовно-рыцарских орденов христианской Европы — своему ректору или магистру) как наставникам или учителям, обладающим особым даром благодати, полученной свыше.
Всякий желающий посвятить себя Богу и удалиться от мирских забот, может обратиться к муршиду с просьбой принять его в ученики или послушники (мюриды). Муршид учит мюрида тайнам тариката и тайным приемам созерцания Божества. После этого ученику предлагается углубиться в самого себя, чтобы в его помыслах осталась только мысль о Боге, а в памяти — только слово «Аллах» («Алла»). Далее от него потребуется, чтобы это слово произносилось сердцем; так сердце мюрида подчиняется духовному влиянию учителя-муршида. Затем идет нравственное совершенствование.
Суфизм, вне всякого сомнения, включает в себя все ответвления мистицизма (первым мистиком у суфиев считается, между прочим, не мужчина, а женщина — Рабия Эль-Адавийэ) — такие, как психология, оккультизм, спиритизм, ясновидение, яснослышание, интуиция, инспирация (вдохновение) и т. д. Однако самое главное из того, чего стремятся достигнуть суфии, не есть какая-либо из упомянутых выше областей, ибо цели всех их ведут к усилению самости, а самость сама по себе является лишь препятствием на пути к достижению наивысшего совершенства. Кроме того, специальное изучение этих областей не всегда безопасно, ибо грозит привести к религиозным суевериям. Поэтому главная цель вступления в суфийский орден — это совершенствование сердца при помощи самоочищения и смирения, дабы оно могло быть достаточно чистым для посева в нем семян божественной любви и для реализации высшей Истины в теоретическом и практическом плане, без чего немыслимо выработать в себе лучшее свойство человеческого характера.
Самопостижение есть высшее и наиболее трудное достижение. Невозможно получить его, как знания или искусство, нельзя добиться его известными способами, как можно добиться, например, здоровья, богатства, почета и власти. Для достижения этого самопостижения многие цари в древние времена оставляли свои царства; множество людей отказывались от своих семейств, имущества и всего того, что им принадлежало, шли в пустыни, в леса и горы, и проводили свою жизнь аскетами, стремясь лишь к одному блаженному состоянию.
Шейхи ломали волю своих учеников, подчиняя ее своей воле, точно стирали неразборчиво нанесенные жизнью записи с листов их душ. А затем, когда души учеников уподоблялись белой самаркандской бумаге, наносили на нее свои письмена. И дабы ничто более не могло совратить учеников с пути Истины, сызнова закаляли их волю в пламени искусов и подвигов самоотвержения (активно используя такие педагогические методы, как внушение и убеждение).
Суфий Джелал-эд-Дин Руми
Исходя из неортодоксального, «еретического» толкования известного хадиса «кто познает себя, тот познает Бога», суфии разрабатывали тончайшую систему организации внутренней жизни, необходимую для достижения «благости». Они обожествляли Любовь как единственный способ познания Истины и создали сложную философскую систему для обоснования своей практики. Именно суфии породили воспевающую любовь поэзию, которая на протяжении столетий оказывала (и продолжает оказывать ныне) влияние на развитие всей мировой литературы. Наконец, суфии построили систему диалектики. По признанию Гегеля, суфий Джелал-эд-Дин Руми и его предшественники, включая великих мыслителей Древней Греции и Древнего Рима, Аравии, Индии и Китая (но в особенности — Джелал-эд-Дин Руми) помогли ему построить свой диалектический метод.
О персидском суфизме
Наиболее характерным выражением мусульманского мистицизма является персидский суфизм. Это не точное определение. Далее мы увидим, что понятие «суфизм» выходит за рамки понятия «персидский суфизм». Суфизм (по П. Д. Успенскому) — это одновременно религиозная секта и философская школа очень высокого идеалистического характера, боровшаяся одновременно против материализма и против узколобого фанатизма и понимания только буквы Корана. Суфии толковали Коран мистически. Суфизм — это философское свободомыслие мусульманства, соединенное с совершенно своеобразной и ярко чувственной поэзией, всегда имеющей скрытый мистический смысл. Расцвет суфизма приходится на первые столетия второго тысячелетия христианской эры.
Суфий Джелал-эд-Дин (прозванный «Руми», ибо большую часть жизни он провел в «Руме», то есть Риме, — так тогда именовали мусульмане Малую Азию, долгое время принадлежавшую Римской, а затем Восточной Римской, Ромейской, или Византийской империи), был сыном своего века и облекал свою мысль в богословские одежды.
Как и других суфиев, его влекла мечта о достижении единства мира, всемогуществе, всеведении и единении рода человеческого. Жизнь и смерть, сознание и материя, человек и человечество, пространство и время — по-разному назывались и ставились эти проблемы на протяжении истории. И покуда существует само человечество, они снова и снова, всякий раз в ином обличье, будут вставать перед ним, и каждая попытка их решения будет, как и прежде, лишь приближением к истине…
Пожалуй, самое главное, к чему пришел Джелал-эд-Дин Руми — это убеждение в убожестве разделения людей на секты, касты, религии, убеждение в том, что род человеческий един, как Истина.
«Познать мир своей души и овладеть им, пожалуй, труднее, чем овладеть миром земным, как некогда овладел им Искандер Двурогий (Александр Македонский. — В.А.). Но самое трудное ждет потом: все знать и понимать и, глядя на безумство мира, не быть в силах что-либо изменить! Вот тягчайшее из испытаний».
Беспрестанно углубляясь в тайны человеческой психики (а ведь нам известно, что сознание есть отражение объективных закономерностей действительности), Джелал-эд-Дин Руми убедился, что «мир есть война противоположностей» в их единстве, что мир не создан однажды и навсегда, а «заново создается каждый миг».
Джелал-эд-Дин Руми, сын своего времени, в отличие от Гегеля, изложил свои мысли не в отвлеченно-логических категориях, а в пламенных поэтических образах-аналогиях.
В эпоху татаро-монгольского нашествия с Востока и походов крестоносцев с Запада, религиозных войн и фанатизма он призывал к терпимости: все монотеистические (единобожные) религии в его глазах были едины по сути. В эпоху угнетения, насилия и рабства он проповедовал равенство всех людей, независимо от материального благосостояния, расы, национальности, религии, происхождения, чина. Люди разнились для него лишь тем, насколько приблизились они к Совершенному Человеку, а приблизиться к нему мог любой, в меру своего труда и способностей.
Обращаясь к жаждущим Истины, он произнес в одной из своих газелей знаменитые слова:
О те, кто взыскивает Бога!
Нет нужды искать его, Бог — это вы!
Так он раскрыл в своей поэзии реальное содержание, которое вкладывал в метафору «Бог».
Джелал-эд-Дин Руми говорил: «Слово — одежда. Смысл — скрывающаяся под ней тайна».
В мире нет ничего, что было бы вне,
Все, чего ты взыскиваешь, найдешь в себе.
Суфии всегда подчеркивали практическую применимость своих взглядов. Метафизика для них совершенно бесполезна, если она не сопровождается примерами разумного человеческого поведения, подкрепленными народными легендами и баснями. Поскольку папы римские отлучали от Церкви донатистов (утверждавших, что благословение ведущего дурную жизнь священника не равно благословению святого праведника Божия), положение: «Не делай то, что делает дурной священник, но делай то, что он учит тебя делать», стало общим для всего католического мира. При этом ссылались на главу 23 Евангелия от Матфея, в которой Иисус призывает своих учеников точно следовать учению (закону) фарисеев, но не подражать при этом самим фарисеям (как бездушным формалистам, лицемерам и ханжам). Христиане всегда приводили поведение Иисуса Христа в Его земной жизни в качестве примера совершенного и безупречного поведения человека. Суфии же (как и вообще мусульмане) считали Его не Богом, а пророком, вдохновленным свыше. Цитируют слова из Евангелия от Иоанна: «Разве не записано в вашем Законе, сказал я, что вы боги?» Это означает, что судьям и пророкам дано толковать закон Божий, но, несмотря на то, что такой мнимой «божественностью» может обладать всякий человек, не существует иных богов, кроме Бога. Подобным же образом они отвергли тибетский ламаизм и индийские учения о воплощении божества. Хотя правоверные мусульмане обвиняют суфиев в приверженности христианским влияниям, суфии относятся к божеству только как к притче о скрытых возможностях человека, которые могут выделить его из среды его непросвещенных или менее просвещенных собратьев. Так, например, суфии заявляют, что рая не видел никто из живых, а райские «гурии» («создания из света») не похожи ни на одно человеческое существо и поэтому им нельзя придавать какие бы то ни было физические атрибуты, и тем более — облик вечно юных и вечно девственных красавиц, предназначенных Аллахом для посмертного услаждения в райских кущах (садах Джиннат) мусульман, ведших на земле праведную жизнь, как это делается в вульгарных баснях, рассчитанных на неотесанный, непросвещенный люд — «профанов» (но также и на «шахидов» тайного низаритского ордена ассасинов, о котором у нас шла речь выше).
Суфии, четки, розарий
Как показали труды известного исследователя суфизма Гарсии де Тасси, романтические произведения суфийского мудреца и поэта Аттара весьма напоминают западноевропейский средневековый «Роман о Розе» и, без сомнения, относятся к числу суфийских произведений романтического характера, предшествовавших появлению аналогичных литературных произведений в Европе. В данной связи представляется важным подчеркнуть, что сам термин «Роза», как и производные от него, требует пояснения.
Во многих религиях мира широко распространены четки (вошедшие в употребление и на Руси с момента введения там христианства; у старообрядцев они именуются «лестовкой»), В католицизме четки (розарий) символизируют венок из роз, который во время молитвы символически преподносится молящимся в дар Пресвятой Богородице Деве Марии и Господу Иисусу Христу. Первые упоминания об использовании четок-розария в монастырях Западной Европы (еще до разделения Вселенской Христианской Церкви на западную, римско-католическую, и восточную, греко-кафолическую, или православную, начавшегося взаимным отлучением папы римского и патриарха Константинопольского в 1054 году), датируются IX веком. Первоначально по 159 бусинам розария читали 150 псалмов христианской Псалтыри, но впоследствии розарий был разбит на десятки, разделенные большими бусинами, и вместо псалмов по нему стали читать главные христианские молитвы «Отче наш» и «Песнь Пресвятой Богородице» («Богородице Дево радуйся», у католиков — «Аве Мария»), Современный вид четки-розарий приобрели в ХIII веке. С тех пор они состоят из заключенных в кольцо пяти наборов из 10 малых бусин и одной большой, а также трех малых и одной большой бусины, распятия (креста) и медальона с образом Пресвятой Богородицы. Молитвы Розария, читаемые по четкам, представляют собой чередование молитв «Отче наш», «Аве Мария» и «Малое славословие» («Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь»), Католическая традиция официально связывает появление розария с явлением Пресвятой Богородицы Девы Марии борцу с альбигойской (катарской) ересью монаху Доминику де Гусману (причисленному Римско-католической церковью к лику святых) в 1214 году. Особую роль в распространении молитвы Розария сыграл основанный им доминиканский монашеский орден. Именно с молитвой Розария западноевропейская традиция связывает победу объединенного флота католической Европы («Священной Лиги», в которую входили Испания, Неаполь, папский престол, духовно-рыцарский орден Святого Иоанна Иерусалимского, Венецианская республика, герцогство Савойское и несколько более мелких итальянских государств) над флотом турок-османов в морском сражении при Лепанто (Навпактосе) в 1571 году, в память о победе над исламом при Лепанто папой римским был установлен праздник Девы Марии Царицы Розария (7 октября).
Так гласит официальная традиция Западной церкви. Между тем существует и иная точка зрения на значение терминов «Роза» и «Розарий», согласно которой христиане заимствовали четки у мусульман. При этом они, переводя с арабского, перепутали слово «альвардия» (означающего «декламирование вслух») со сходным по звучанию словом, означающим «венок из роз» (по-латыни — «розарий»). Полное название четок по-арабски — «аль-мисбат аль-вирдийят», то есть «Восхваляющий Декламирующего (или Приближающего)». Этот термин, образованный от арабского корня «УРД (ВРД)», является специальным техническим обозначением особых упражнений суфиев или дервишей. Подобный перевод, сделанный католическими монахами с арабского (при том что арабский алфавит, как и другие семитские алфавиты, состоит только из согласных букв и слова могут произноситься по-разному, в зависимости от огласовок) на латынь, является не столько неправильной передачей смысла, сколько заимствованием суфийского поэтического метода исследования сходно звучащих слов для создания определенного представления о чем-либо. Именно поэтому слово «УиРД», обозначающее дервиш-ское упражнение, в суфийской поэзии превратилось в «УаРД» («роза»). Примерно то же самое произошло и с термином «розенкрейцер». Этот термин появился в результате буквального перевода одного из значений арабского корня «УРД» и слова «крест», которое в арабском языке образовано от корня «СЛБ» («извлекать сущность» — западноевропейские алхимики в таких случаях говорили об «извлечении квинтэссенции» — именно «извлекателем квинтэссенции» Франсуа Рабле назвал фиктивного автора своей бессмертной книги «Гаргантюа и Пантагрюэль» — «мастера Алькофрибаса Нозье», имя и фамилия которого являются не чем иным, как анаграммой имени и фамилии подлинного автора — «Франсуа Рабле», также являвшегося «посвященным»), В первоначальном смысле это двусоставное слово передавало значение корня «УРД» («упражнение») и слова «СЛБ» («извлекать сущность»). Следовательно, значение корня «СЛБ» (который также означает и «крест»), нашло свое отражение в слове «розенкрейцер» в результате случайного совпадения. Используя это совпадение (или поэтическое сопоставление), суфии говорят: «Мы обладаем сущностью Креста, а христиане — всего лишь Распятием» и употребляют также иные подобные изречения, утрачивающие смысл при буквальном переводе, ибо они построены на игре слов. Деятельность целого дервишского ордена (основанного Абд-ль-Кадиром аль-Джилани) сосредоточена вокруг первоначального смысла идеи Розы, а самого основателя этого ордена именуют «Розой Багдада». Незнанием европейцами (а уж тем более американцами) всех этих обстоятельств и объясняются в большинстве случаев необоснованные предположения и представления о деятельности таких объединений, как орден розенкрейцеров, и аналогичные организации, неоднократно заявлявшие, будто обладают древней сокровенной мудростью и являются хранителями древнего учения.
В действительности древнее учение хранится в другом течении, условно именуемом алхимией. О нем же говорит и Фрэнсис Бэкон, которого называли и розенкрейцером, и алхимиком, и посвященным. Суфийское происхождение всех этих организаций является ответом на вопросы, к какой же из них принадлежал Бэкон и что в действительности представляло собой это древнее тайное учение. Суфийское происхождение имеют также и многие другие символы розенкрейцеров. Отец анти-католической Реформации в Германии доктор Мартин Лютер также включил в свой герб (именуемый часто «розой Лютера») Розу, Крест и Круг (являющиеся символами суфийского братства, или ордена, Халака). Скорее всего, избрать эти символы в качестве своего герба Мартину Лютеру подсказал некий посвященный суфий. Маджрити из Кордовы написал романтическое произведение, ставшее первым из целого ряда произведений, посвященных той же суфийской теме. Вероятнее всего, эти произведения пришли в Европу через Испанию и Южную Францию, но, возможно, и через Сирию, где суфийские проповедники этого жанра были также весьма распространены. Западные ученые, придерживающиеся мнения, что легенду о Граале привезли с собой в христианскую (Западную) Европу крестоносцы, опираются на сирийские источники. В то же время следует отметить, что Сирия и испано-арабская Андалузия («страна Аль-Андалус») были тесно связаны между собой. Де Тасси отмечает, что в «Романе о Розе» заметно влияние двух направлений суфийской литературы, представленных произведениями о птицах и цветах (в том числе — о соловьях и розах), а кроме того — поэмой «Парламент (Разговор) птиц» («Мантик-ут-Тайюр») упоминавшегося выше поэта-суфия Фарид-ад-дина Аттара (учителя Джелал-эд-Дина Руми). Конечно, точно неизвестно, какое именно произведение послужило основой для «Романа о Розе», известного в Западной Европе, но есть все же основания предполагать, что это произведение существовало в устном виде и передавалось из уст в уста в процессе суфийской подготовки в суфийских общинах, широко распространенных в Испании.
В суфийском ордене Хызра (Хызр, Хыдр или Хидр, отождествляемый со святым Георгием, а иногда — и со святым пророком Илией христиан, считается святым покровителем суфиев и их тайным руководителем), существующим по сей день, используются отрывки из «Парламента птиц» Аттара.