— Я рад за тебя, — сказал Льюис. — На самом деле. Ты это заслужил.
— Да, — произнёс Финн. — Заслужил.
Он всё ещё смотрел на витражи.
— Когда-то мой предок был героем. Лорд Дюрандаль. В истории моей семьи сохранилось много записей о его подвигах. Великие приключения, невероятные поступки. Но сейчас никто больше о нём не помнит. Моего предка нет в витражах. В конце концов, он отправился в Чёрную Тьму, посланный его Императором на поиски утерянного Хайдена и Генератора Тьмы. Но он так и не вернулся. Никто не знает, что с ним случилось. Он потерпел неудачу в своих поисках и был забыт. Из этого можно извлечь ценный урок, Льюис.
Вот почему ты продолжаешь бросаться в самую гущу событий, подумал Льюис. Не хочешь, чтобы тебя заподозрили даже в малейшей неудаче, которой, по-твоему мнению, является выход на пенсию?
Вслух же он сказал.
— Не знал, что у тебя в роду были Лорды.
— В наши дни не слишком мудро рассказывать об этом, — пожав плечами сказал Финн. — Не скажу, что скучаю по Кланам. Мне гораздо больше нравится быть Парагоном. Можно сказать, что мы новый вид аристократии — богатый, могущественный и обожаемый, но который надо заслужить доблестью и заслугами, а не унаследовать вместе с фамилией. Чёрт возьми, да я сейчас богаче любого из моего старого Клана. Тридцать лет занятия мерчандайзингом и грамотные инвестиции сделали своё дело. Тебе стоит как-нибудь попробовать, Льюис. Ты единственный из Парагонов которого я знаю, у кого нет даже собственной игрушечной фигурки.
— Я никогда не стремился к богатству, — сказал Льюис. — И торговать своим именем Парагона кажется мне... как-то дёшево, словно ты принижаешь его. Я не сужу тех, кто это делает. Просто знаю, что это не моё.
Финн задумчиво посмотрел на него.
— Очень благородно с твоей стороны, Льюис. Вынужден признаться... мне в голову, на мгновенье, приходила мысль, а не сделает ли Дуглас Защитником тебя. Просто потому что ты Охотник за Смертью. Ведь это имя всё ещё что-то значит. Оно обладает силой. А Бог знает, Дуглас всегда был излишне сентиментален.
Льюис быстро пожал плечами.
— Легенды... должны оставаться в прошлом, где им и место. Всегда хотел, чтобы меня судили по моим собственным делам, какими бы они ни были. Я никогда и не хотел быть Защитником, Финн. Это работа для того, кто понимает в политике и умеет играть по правилам. Никогда не понимал политику, и, честно говоря, даже не старался. Я Парагон, и только им я и хотел всегда быть.
— Счастлив тот, у кого нет амбиций, — сказал Финн. — Но ещё счастливее тот, кто метит высоко и грезит великими миражами.
Льюис посмотрел на него.
— Чего?
****
Тем временем за кулисами, в безукоризненном и высокотехнологическом офисе, забитом новейшими компьютерами, средствами связи и наблюдения, самая знаменитая оперная певица Империи и официальная Глава Службы Королевского Протокола, Джесамина Флаверс и Анна Баркли, обсуждали предстоящую церемонию за чашкой чая и шоколадными печеньками. Две старые подруги, которые можно сказать прожили жизнь бок о бок, два самых влиятельных человека в Империи, хихикали и толкали друг друга, и вели себя как взрослые дети.
Джесамина Флаверс была высокой, красивой, роскошной и сексапильной блондинкой, потому что того требовали её профессия и положение. Не просто хорошенькая, а великолепная, излучающая сексуальность настолько яркую, что казалось даже плазма резака меркла на её фоне. Всемирно известных лица и фигуры Джесамины никогда не касались инструменты бодимастерских и каким-то непостижимым образом, даже её незначительные изъяны лишь дополняли общую картину, создавая просто идеальный образ для шоу-бизнеса.
Самая почитаемая дива Империи, Джесамина Флаверс, находилась на самой вершине карьеры уже двадцать пять лет, с тех пор как буквально украла шоу у какого-то неудачливого бедолаги, когда ей было всего пятнадцать лет. Ангельский голос и тело, созданное для греха, а также чувство юмора достаточное, чтобы подшучивать над собой и не воспринимать свои таланты слишком серьёзно. Бесчисленные видео и записи приносили ей столько денег, что даже целая армия бухгалтеров не могла этого скрыть и Джесамина платила налогов больше, чем иные колонизированные планеты. Она могла отправиться на покой уже давно, но ещё столько ролей нужно было сыграть, так много сцен покорить, отправить плакаться мамочкам столь много юных дарований. К тому же по-настоящему счастлива она была только тогда, когда доводила публику до слёз или смеха, заставляя сердца сжиматься в благоговении.
Ей было всего сорок лет, а она уже добилась всего, чего только можно пожелать. И это становилось проблемой.
Она прибыла ко Двору в окружении своей свиты. Все эти люди были нужны, для того чтобы Джесамина Флаверс оставалась звездой, но она прогнала всех, когда пришла Анна Баркли. (Некоторые из них были не слишком этому рады, чувствуя угрозу своему положению и влиянию, но Джесамина прогнала дурачков угрозами и оскорблениями, случайными пинками и затрещинами. У Джесамины все ходили по струнке.) Они скрылись в офисе Анны, где могли хоть ненадолго уединиться. Джесамина не чувствовала необходимости играть звезду рядом с Анной. И была гораздо больше заинтересована в хорошей беседе и сплетнях, а также в возможности расслабиться.
Невысокая и плотная, Анна Баркли была одета в элегантный серый костюм, благодаря которому выглядела очень эффектно. У неё были ярко-рыжие, коротко подстриженные волосы и лицо с волевыми скулами, придающими ему характер, но ничем более не выделяющееся. Она никогда не пользовалась косметикой и с самого начала смирилась с тем, чтобы является человеком, склонным сливаться с фоном на любом собрании. Она привыкла к тому, что её не замечали, и в целом была не против. Излишнее внимание только мешало, когда надо было выполнить работу.
Когда-то давно, когда они обе были намного моложе, Анна Баркли занималась продвижением и курировала карьеру Джесамины Флаверс, и была в этом очень хороша. В бизнесе Анна была беспощадна, так что Джесамина могла сконцентрироваться на своём искусстве. Они были лучшими подругами, ближе чем сёстры, так что когда в один прекрасный день Анна без предисловий заявила, что покидает шоу-бизнес в поисках более сложных задач и где будет уверена в завтрашнем дне, Джесамина испытала что-то похожее на шок. Она умоляла её остаться, но Анна была непреклонна и в вопросах личного характера. Я не нужна тебе больше, говорила она. А мне необходимо быть полезной.
Она прибыла в столицу, потому что все знали, где происходят по-настоящему важные события, присоединилась к персоналу Короля Уильяма, и быстро проложила путь наверх, благодаря сочетанию эффективности работы и жёстких угроз, став Главой Службы Королевского Протокола. Платили хорошо, да и она знала достаточно секретов, чтобы не беспокоиться о собственной безопасности, и самое важное — каждый день приносил ей новые вызовы. Все хотели получить доступ к Королю, но чтобы добиться этого, нужно было сначала пройти через неё.
Джесамина и Анна поддерживали связь всё время, следя за карьерой друг друга и частенько наведываясь друг к другу в гости. Возможно потому, что в жизни каждой из них только друг друга они и не боялись.
Анна наблюдала за свитой Джесамины на одном из мониторов, пока они болтались от безделья по Двору, задерживая людей долгими нудными разговорами и мешаясь под ногами.
— Джес, они же не станут проблемой?
— Ох, дорогая, не посмеют. Они все живут в страхе, что в чём-то мне не угодят, и вполне справедливо кстати. Нет, я сама послала их в толпу низших смертных, дабы распространить слухи о моём грядущем возвышении. Нужно всегда немного опережать события, дорогая. Как ещё мои поклонники узнают о том, какая я замечательная, если не буду напоминать им об этом?
Анне пришлось рассмеяться.
— Джес, ты не изменилась ни на йоту.
— Думаю, что нет, дорогая. Я приложила немало усилий, чтобы стать той, кто я есть. Ты, вероятно, единственная, кто ещё помнит кем я была раньше, когда ещё использовала своё старое имя — Элси Бэддиэл. Слава Богу ты заставила меня сменить его. Мне нравится твой кабинет, дорогая. Он словно твоё отражение.
Анна с гордостью огляделась по сторонам.
— Отсюда я могу держать руку на пульсе всего здания, включая апартаменты самого Короля, и я нахожусь в постоянном контакте со Службой Безопасности. Мышь не проскользнёт без моего ведома. Я Госпожа всего, за чем наблюдаю, а наблюдаю я за всем.
— Мне всегда было любопытно, что именно привлекает тебя в политике, — спросила Джесамина сухо. — Теперь-то я знаю, что ты просто маленькая вуайеристка. Но... неужели никогда не скучала по шоу-бизнесу?
— Это и есть шоу-бизнес! — ответила Анна. — Шоу, которые я организовываю, намного больше любых твоих, а уж число аудитории и вовсе не поддаётся подсчёту. Кроме того, я могу приказывать людям, которым даже ты будешь вынуждена делать реверансы, и давать им отворот-поворот, если они слишком наглеют. Даже Король делает, что ему сказано, когда я неподалёку. К счастью, Уильям настоящий душка, и никогда не приносит проблем. В отличие от кое-каких Принцев. Клянусь, если Дуглас в самом скором времени не вылезет из чёртовой брони, я лично спущусь по его душу с консервным ножом. Я распланировала все детали Церемонии посекундно, вся Империя будет смотреть. И будь я проклята, если позволю Дугласу напортачить в устроенном ради него же празднике.
Джесамина нахмурилась.
— Анна, это всё, конечно, очень впечатляет, но не пойми меня неправильно... никто ведь и не знает, что это ты. Я не знала и половины того, что ты делаешь, пока мои люди целенаправленно на занялись расследованием. И не смотри на меня так, милая. Я должна была узнать во что ввязываюсь. Я имею ввиду, на сцене я часто играла Королев, но никогда не думала, что стану ею!
— Твоё имя было первым, которое я предложила, когда король Уильям сказал мне, что Парламент настаивает на договорном браке для нового Короля, — сказала Анна. — Для меня это казалось очевидным. С твоей нынешней популярностью ты уже Королева Империи во всём, кроме имени.
— Какие ещё имена ты предложила? — спросила Джесамина с изумительной непринуждённостью.
— Давай не будем углубляться, — ушла от прямого ответа Анна. — Это лишь оставит неприятный осадок. Достаточно сказать, что настоящей конкуренции не было. Как только всплыло твоё имя, они уже не могли увидеть кого-то ещё в роли Королевы.
— Знаешь, если бы я не видела, как шевелятся твои губы, то поклялась бы, что это я говорила, — радостно сказала Джесамина. — К счастью для тебя и, осмелюсь предположить, для счастья Дугласа, ваши люди связались со мной как раз в нужное время. Как и тебе, мне нужны новые испытания, в противном случае мне ужасно скучно. Лишь невероятное богатство и непрекращающееся обожание поддерживают меня. В смысле, я только что закончила играть Хейзел д'Арк уже в третий раз.
— Элегия Охотника за Смертью — очень популярная опера, — сказала Анна укоризненно. — Я смотрела её двенадцать раз.
— Никто и не спорит, дорогая, но эта роль не очень сложная. По крайней мере, не настолько, как написано. Учитывая, что все исторические записи были уничтожены и не осталось ничего, от чего можно было бы отталкиваться, чтобы показать, какой она была на самом деле. Я имею в виду, что никто даже не знает, что в итоге случилось с бедняжкой. Она просто... исчезла после большого финала на Хайдене. Я всегда делаю всё возможное, чтобы сделать её интересной, вплетаю эмоциональные оттенки, но если уж говорить по существу, она чуть больше, чем второстепенный персонаж. Да, она была великой любовью Оуэна, и очень трагично, что они так и не смогли быть вместе, но при правильной постановке из этого можно выжать гораздо больше. А вот Охотник за Смертью... В этой роли действительно есть где развернуться. Я дважды играла его, но мне не очень хорошо даётся мужская роль, даже с лучшими голографическими морфингами. Я была рождена, чтобы быть женщиной, и в этой роли просто великолепна!
— Поверь мне, — сказала Анна. — Все заметили. У меня как раз именно по этой теме есть немного деликатный вопрос к тебе...
— Знаю, — сказала Джесамина. — Есть ли кто-нибудь, о ком я буду скучать, если выйду замуж за Дугласа. Кто-нибудь особенный. Наверняка твои люди уже давно это проверили.
— Проверили, — сухо ответила Анна. — Однако согласно их отчётам, которые к слову составили неимоверно толстую папку, и тебе лучше молиться, чтобы я не решилась её опубликовать, мужчины в твоей жизни приходят и уходят так часто, что даже нельзя сказать, кто был фаворитом, а кто нет.
— Я всегда была очень щедрой и широкой натурой, — совершенно невозмутимо прокомментировала Джесамина. — И знаешь что — публикуй, милая, и да разразит тебя гром. Моя жизнь всегда была открытой книгой. Между прочим, как только стану Королевой в скучном моногамном браке, половина журналов о сплетнях, вероятно, обанкротится за одну ночь.
— Ты сама-то в это веришь? — спросила Анна. — Публика следит буквально за каждым шагом Королевской семьи. Журналы просто найдут другую тему сплетен, например, беременна ты или просто поправляешься. И ты до сих пор не ответила на мой вопрос.
— Никого особенного нет, — ответила Джесамина немного резко. — Впрочем, ты прекрасно знаешь, что никогда и не было. Большинство мужчин слишком меня боятся. Надеюсь, с Дугласом такой проблемы не будет. И что насчёт него? Я кого-нибудь выгоню из его постели?
— Никого особенного, — быстро повторила её слова Анна. — Дуглас всегда был склонен выбирать себе женщин, в основном, по признаку того, как сильно они бесили его отца. Очень плохая основа для крепких отношений... К тому же, ужиться с ним будет очень непросто. Не пойми меня неправильно. Он достаточно симпатичен, даже очарователен, когда захочет. Но упрям как осёл, и не станет делать ничего, из того что ему советуют, даже если это явно отвечает его интересам.
Джесамина хлопнула в ладоши.
— Чувствую, мы поладим! У нас так много общего!
Они одновременно рассмеялись, отпили чаю, и по-дружески повздорили из-за последних шоколадных бисквитов.
— Полагаю, как только стану Королевой, мне придётся полностью отказаться от гастролей и выступлений? — наконец задала вопрос Джесамина.
— Почти наверняка. Возможно, позже мы сможем что-то придумать, если ты действительно почувствуешь необходимость в этом, но сейчас придётся сконцентрироваться на новой роли. Нам нужно дистанциировать тебя от... скажем так, легкомыслия предыдущего периода жизни. Думаю, ты обнаружишь, что быть Королевой и играть её — две разные вещи. Хотя бы потому, что не сможешь просто оставить роль и забыть о ней в конце дня.
— О, дорогая, поверь мне, эта часть меня как раз и привлекает. В роли Королевы, у меня наконец-то появится шанс изменить свою жизнь. Я знаю, что всегда была очень легкомысленным человеком — бесконечные вечеринки и шопинг до упаду, и хоть я и наслаждалась каждой проведённой минутой, но в последнее время я всё больше и больше чувствую необходимость чего-то достичь. Чего-то стоящего. Того, что останется в памяти. У меня ужасное чувство, что я взрослею.
— И я так устала играть других людей. Устала быть звездой. Эти... резкие изменения, публика, да будут счастливы их маленькие чёрные сердца, может быть очень жестокой, если видит слишком большую разницу между внутренним и внешним. Мне столько раз приходилось перестраиваться, что я уже давно сбилась со счёта. Когда стану Королевой, то сама буду решать, что внутри и что снаружи, и заставлю всех полюбить меня такой, какая я есть!
— Вот это я понимаю настрой, — сказала Анна. — Ты рождена быть Королевой, Джес. Ты всегда понимала первое правило Роялти* — если они любят тебя, то это не значит, что ты должна любить их в ответ. В отличие от большинства твоих современников, ты никогда не воспринимала себя, как звезду, слишком серьёзно.
— Можно ли винить меня в этом, дорогая? Когда всё приходит так просто, можно ли ценить это должным образом? Когда все тебя обожают, совершенно не зная настоящую тебя, как можно относиться к этому серьёзно? Человек, которого они любят, не настоящий, просто иллюзия, которую я создаю на сцене шесть дней в неделю и дважды по субботам. Боже, как я ненавижу утренние спектакли. Я устала прятаться за париками, макияжем и персонажами других людей. Как Королева, я наконец-то буду собой. Пусть они обожают настоящую меня для разнообразия. Я это заслужила.
— Вот же чёрт, — сказала Анна, широко улыбаясь. — Империя даже и не поймёт, что именно её сразило.
— Итак, — сказала Джесамина, поставив чашку и строго глядя Анне в глаза. — Когда я смогу встретиться с Дугласом? Какой он на самом деле? Всё, что я о нём знаю, лишь то, что вижу в новостях. Всегда ли он такой мрачный? Улыбается ли когда-нибудь? Каков в постели? Любит ли оперу? Смотрел ли он мои выступления?
— Типичная актриса, — отреагировала на поток вопросов Анна. — Успокойся. Он будет здесь через несколько минут и тогда решишь сама. Не волнуйся. В глубине души он хороший. К счастью, в его случае, то, что ты видишь, в основном и получишь. Просто... будь собой, и дай ему быть собой, и всё у вас будет хорошо. Думаю, из вас получится отличная команда.
В дверь постучали и Анна встала, чтобы открыть, бросив на Джесамину последний строгий взгляд.
— И Джес, постарайся дать ему сказать хоть слово или два, в начале разговора и после.
Она отперла дверь и впустила Дугласа Кэмпбелла. Он по-прежнему был одет в доспехи Парагона и пурпурный плащ. Анна фыркнула, но Джесамина, поднявшись на ноги, почувствовала, как её сердце слегка затрепетало. Он выглядел очень впечатляюще. Она отвесила ему шаловливый реверанс, в ответ на который он торжественно поклонился. А после оба просто стояли и смотрели друг на друга.
— Ох, дьявол, — не выдержала Анна. — Клянусь, легче собак свести. Никто из вас не укусит другого, так что просто присядьте и поговорите. Но только не здесь. Мне нужно работать. По соседству есть очень хорошая и совершенно безопасная комната, в которой ничто не сможет вас отвлечь. Следуйте за мной.
Она провела их в соседнюю комнату и усадила друг к другу лицом. Никто из них до сих пор не проронил ни слова. Анна громко вздохнула.
— Постарайтесь просто поговорить. Не стоит из кожи вон лезть, чтобы впечатлить другого. Поверьте мне, это того не стоит.
С последними словами она вышла, не сильно хлопнув дверью. Дуглас посмотрел ей вслед, а затем снова перевёл взгляд на Джесамину.
— Порой я задаюсь вопросом, кто из нас на самом деле главный.
— Я тоже раньше думала, что она работает на меня, — сказала Джесамина.
Дуглас впервые улыбнулся.
— Здравствуй, Джесамина. Отлично выглядишь. Я Дуглас.
Джесамина улыбнулась ему в ответ и Дугласу пришлось собраться. Воздействие сексуальности Джесамины Флаверс, да ещё и в полную силу, было настолько сильным, что было похоже на выстрел в упор из дисраптера. Даже просто сидя и ничего не делая, Джесамина была более женственной, чем все женщины, которых он встречал. Дуглас попытался напомнить себе, что в своё время он сталкивался с Эльфами, демонами и террористами и даже не вздрогнул. Странно, но это не помогло.
— По дороге сюда я прошёл мимо твоей свиты, — сказал он просто чтобы что-то сказать. — Они не показались мне слишком счастливыми.
— Их задача в этом и не состоит, — ответила Джесамина. — Их работа — делать счастливой меня. И Бог свидетель, я достаточно плачу им за это. Они злятся потому, что я делаю что-то без них. Это заставляет их чувствовать себя неуверенно. В конце концов, если я могу хорошо проводить время без них, зачем они мне нужны? Когда стану Королевой, то уволив их, определённо получу удовольствие просто от выражения их лиц.
— Если они тебе не нравятся, — задал вопрос Дуглас, — зачем их терпеть?
— Потому что от меня этого ожидают, — ответила Джесамина. — И потому что мне нужен барьер между мной и фанатами, иначе бы я не знала ни минуты покоя. Я сбежала от них, так как... хотела, чтобы ты встретился именно со мной, а не со звездой в окружении приспешников. Настоящая я... менее заметная, но, надеюсь, интереснее и больше похожа на человека.
Дуглас был вынужден улыбнуться.
— Я вот не уверен, кто я, когда не являюсь Парагоном или Принцем. В последнее время в моей жизни очень редко выпадает минутка, когда я не вынужден быть тем или другим. Я серьёзно отношусь к своим обязанностям, Джесамина. Потому что кто-то же должен. Но иногда... я действительно задаюсь вопросом, что во мне настоящее и осталось ли оно вообще.
— Возможно, я могу помочь тебе это выяснить, — сказала Джесамина.
— Что ж... прозвучало так, будто в процессе нас ждёт много веселья, — сказал Дуглас.
Джесамина снова сверкнула в его сторону своей разрушительной улыбкой.
— Веселье — это то, что у меня получается лучше всего, милый.
Они негромко рассмеялись, открыто изучая друг друга. Не часто им встречался кто-то с таким же известным лицом, как их собственное. Между ними чувствовались притяжение, любопытство, одинаковое с обеих сторон, уважение и сексуальная химия. И они сразу понравились друг другу, что безусловно помогало. Однако оба привыкли очаровывать людей одним лишь своим присутствием, и именно это не позволило другому превалировать.
— Из нас получится подходящая пара в политическом плане, — сказал Дуглас.
— О, да, — подхватила Джесамина. — Анна знает своё дело. Главная оперная певица своего поколения и самый известный Парагон? Пусть средства массовой информации как хотят расхлёбывают это, а народ сходит с ума.
— Я не самый лучший Парагон, — сразу возразил Дуглас. — Самый лучший — Финн Дюрандаль. Или, возможно, Льюис Охотник за Смертью. Я бы сказал, что могу претендовать на третье место, если брать в расчёт свою лучшую форму...
— Нам необходимо что-то сделать с этой твоей небольшой проблемой, — твёрдо сказала Джесамина. — Королям не пристало быть скромными. Нам предстоит выйти на самую большую сцену в истории и мы должны быть одинаково величественны. Этого ожидают от нас подданные.
— Не знаю, — сказал Дуглас, откинувшись на спинку стула.
В компании Джесамины он казался абсолютно спокойным. Она к этому не привыкла, но находила очаровательным. Ей нравилось то, насколько серьёзным он выглядел, когда думал о чём-то. Пристально смотря на неё он заговорил, и она отплатила ему тем, что обратила на него всё своё внимание.
— Ты привыкла к тому, что тебя обожают, Джесамина. Меня же подобное сбивает с толку. Я предпочитаю уважение. И не хочу отрывать от себя эту часть Парагона, чтобы стать Королём. В качестве Парагона, я делал что-то стоящее. Что-то ощутимое. Что-то, что имело значение.
— Сражался за правое дело?
— Да! Именно!
— Будучи Королём, ты сможешь сделать намного больше, — сказала Джесамина. — Как Парагон, ты в состоянии защитить одновременно лишь нескольких человек. Став же Королём — решения, которые ты примешь и которые поможешь принять Парламенту приведут к тому, что весь мир станет лучше и безопаснее. Ты хороший человек, Дуглас Кэмпбелл. И Бог свидетель, в шоу-бизнесе таких людей очень мало, поэтому я в состоянии понять, когда встречаю подобного человека. Парламенту нужен хороший человек в качестве Короля, чтобы следить за его честностью. Ты не можешь сказать нет.
— Ты права, — сказал Дуглас. — Я не могу сказать нет. Не тогда, когда мой отец так отчаянно хочет уйти. Он и так несёт это бремя намного дольше, чем должен. Ты знаешь о моём брате Джеймсе?
— Конечно. Все знают.
— Ну да, знают. Суть в том, что он хотел этого, и из него вышел бы отличный Король. Но вместо него, корона досталась мне. И вот что я тебе скажу, Джесамина...
— Джес.
— Что?
— Зови меня Джес. Все друзья меня так зовут. Настоящие друзья.
— Хорошо, Джес. Я скажу тебе вот что — я не позволю политикам помыкать мной, как это было с моим отцом. Я не стану играть роль номинального правителя. Пусть Парламент занимается политикой Империи, я же буду всегда поступать по совести. Делать правильные вещи. И к черту всё это обожание.
— Знаешь, — сказала Джесамина. — Не думаю, что когда-либо встречала таких, как ты, Дуглас.
— О! Это же хорошо?
— Думаю, что да. Это... освежает. Мне очень нравится страсть в мужчине. И ты совсем не скучный, как о тебе говорят. Значит, ты будешь моральным компасом Империи, а я позабочусь о всей этой теме про обожание. Думаю, мы с тобой поладим.
Дуглас посмотрел на неё.
— Кто говорит, что я скучный?
— Просто заткнись и поцелуй меня.
— Думал ты никогда не попросишь...
****
В кабинете Анны, она и Льюис по-приятельски болтали над остатками чая с печеньками. Они дружили почти всю жизнь, ещё со времён бытности детьми, выросшими на Виримонде. И были так близки, что почти все были уверены, что в конечном итоге они поженятся. Когда смогут найти для этого время. Были уверены все, кроме них. Когда они были подростками, гормоны не редко доводили их до крайности, и они оказывались в постели, но не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что лучшими друзьями у них получалось быть лучше, чем любовниками. Они вполне мирно разошлись, постоянно поддерживая связь друг с другом, пока оба не оказались на Логресе, где быстро возобновили старую дружбу, уверенные в том, что наконец-то нашли кого-то, в ком могли быть уверены, что ни у кого из них нет скрытых мотивов.
Льюис кинул в чай ещё один кусочек сахара и посмотрев на тарелку с печеньем возмущённо подытожил.
— Ну вот. Она съела все шоколадные.
— Она звезда, — не задумываясь прокомментировала Анна. — Им всегда достаётся лучшее. Уверена, что это, скорее всего, даже учтено в её контракте. Копни поглубже, там, вероятно, осталось ещё несколько.
— Это не то же самое. — Льюис бросил сухарницу и многозначительно посмотрел на пустой экран монитора рядом. — Как думаешь, они способны поладить?
— Не подглядывай Льюис, — строго сказала Анна. — У них всё будет хорошо. Они вполне способны разобраться в этом сами. У них много общего.
— У Принца и Актрисы? Да ладно тебе, Анна, такое случается только в дешёвых сериалах. — выгнув бровь констатировал Льюис.
— Они оба сами по себе звёзды, и очень волевые личности. К тому же на удивление хорошие люди.
— На удивление?
— Уж поверь. Учитывая их происхождение и почти вселенскую популярность, даже удивительно, что они не монстры. Бог свидетель, в своё время, как в политике, так и в шоу-бизнесе мне приходилось иметь дело с личностями, чьё эго было раздуто до чудовищных размеров. Есть что-то такое в завышенной личной самооценке, что проявляет в людях худшее. Полагаю, когда тебе сходит с рук любой твой поступок, ты выходишь за пределы допустимого, чтобы просто понять насколько далеко простираются границы. И учитывая то, как обожают и поклоняются Джесамине, я постоянно удивляюсь, насколько вменяемой и уравновешенной она остаётся.
— Некоторые очень тщательно прячут внутренних монстров, — тихо сказал Льюис.
— Ты ведь говоришь не о Джес или Дугласе, не так ли? — перевела взгляд на него Анна.
— Я могу ошибаться, — сказал Льюис. — И очень этого хочу. Но мы не можем позволить себе монстра под маской Защитника Империи.
— Имя ещё не объявлено.
— Ну а кто ещё это может быть?
— Ты не доверяешь суждению Дугласа?
— Дуглас хороший человек, — ответил Льюис. — Я бы доверил ему свою жизнь и честь. Идеалы Парагона глубоко в него проникли.
— Многое из того, кем и чем он является, можно объяснить тем, что ты был рядом, — сказала Анна. — Ты оказывал на него положительное влияние. Был его якорем. Люди, которые слишком много думают об этике и морали, часто забывают, каково иметь дело с реальными людьми.
— Ты говоришь жуткие вещи, — с наигранным ужасом ответил Льюис. — Оказывал хорошее влияние? Я? Это заставляет меня чувствовать себя достойным человеком. Уныло и скучно.
Анна хихикнула и беззастенчиво посмотрела на него поверх чашки.
— Извини, Льюис, но таков уж ты. Старый и надёжный друг.
— Хотелось бы мне быть сорвиголовой, — задумчиво сказал Льюис. — Наверняка это очень весело. Но это не моё. Всегда находится работа, которую нужно сделать, и я просто не могу бросить всё и уделить время себе, просто чтобы повеселиться. Я все равно буду чувствовать себя виноватым.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — медленно кивнула Анна.
— Моя работа — это и моя жизнь тоже. По крайней мере, ты можешь выйти и отправиться на поиски приключений. Я же безвылазно сижу в своём офисе, часами наблюдая за всем миром, в то время как вся моя жизнь пролетает мимо. Составление планов, списков и подробных описей, чтобы Король и его люди могли прожить день, не столкнувшись друг с другом. Единственное переживание случается, когда есть расхождения в счётах. Моя жизнь управляется жизнями, которые я должна распланировать для остальных. Королевский Двор и есть вся моя жизнь. И экраны мониторов. — Она сердито посмотрела на стену из мониторов безопасности, на которых постоянно мелькали картинки Королевского Двора и его окружения. — Это не то, что я хотела.
Льюис опустил чашку и внимательно посмотрел на Анну.
— Но... ты же этим всю жизнь и занималась. И у тебя всегда очень хорошо получалось. Составлять распорядок дня для других. Ты делала это ещё когда мы оба были детьми.
— Если ты в чём-то хороша, это ещё не значит, что ты хочешь посвятить этому всю жизнь! Ты ведь не планируешь оставаться Парагоном до конца жизни, не так ли?
— Нет, но...
Анна смотрела в свою чашку, чтобы ей не пришлось смотреть на Льюиса.
— Я не думала, что моя жизнь обернётся именно так. Это не то, чего я ожидала.