— Не слишком ли рано для кризиса среднего возраста, а? — спросил Льюис, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал весело. — У тебя ещё много времени впереди, чтобы попытаться изменить свою жизнь. Быть той, кем хочешь быть. Если устала... займись чем-то ещё.
— Чем например? — Анна взглянула на Льюиса и он был поражён, заметив слёзы в её глазах. Её губы образовали прямую линию, злую и угрюмую. — Как ты проницательно заметил, именно в этом деле я очень хороша. И у меня есть к нему способности. Я не такая смелая, как ты. Или сексапильная, как Джес. Я маленький, незаметный и надёжный человек, от которого зависят остальные. Может, я просто устала быть надёжной. Может, я просто хочу оторваться, хотя бы раз. Побыть безответственной, просто чтобы узнать каково это.
Льюис неловко махнул рукой, не замечая, как проливает чай из чашки.
— Если это то, чего ты действительно хочешь... пойдём со мной. Оставь вместо себя заместителя и уходим. Я отвезу тебя в какой-нибудь бар. Я не знаю ни одного бара с действительно сомнительной репутацией, но будь уверена, что смогу найти того, кто знает. Или мы могли бы сходить...
— Нет, нельзя, — устало сказала Анна. — Церемония скоро начнётся. И она слишком важна. Мы оба должны быть здесь. Ты — потому что нужен Дугласу. А я... Я ведь всё равно не знаю, что делать в таком баре. Скорее всего, уселась бы где-нибудь в углу и потягивала свой напиток, наблюдая, как остальные хорошо проводят время. Моя жизнь проходит за кулисами, Льюис. Всегда там была. Находится в центре внимания — не моё. Прости, я просто устала. Не обращай на меня внимания...
Она прервалась, когда поняла, что Льюис больше не слушает. Неожиданно он повернулся и посмотрел на дверь. Анна тоже посмотрела туда, и, услышав приближающиеся шаги, поняла кто это. Будущие Король и Королева Империи. Важные люди. Льюис поставил чашку и быстро вскочил на ноги.
— Должно быть это Дуглас, и мне нужно поговорить с ним до начала Церемонии. Извини, Анна. Я скоро вернусь.
После этого он также быстро скрылся за дверью. Анна посмотрела на свои мониторы, перехватывая взгляды других людей, которые смотрели, но не видели её. История её жизни. Никто и никогда не глядел в сторону тихой, унылой, надёжной Анны. Она могла бы быть красивой. У неё было достаточно денег, чтобы купить любое лицо или тело, какое бы только захотела. Но, тогда все поняли бы, почему она это сделала. И, кроме того, она бы не смогла играть эту роль. Ей не хватало уверенности, чтобы быть красивой, изящной и... сексуальной.
И, конечно, это было бы признанием поражения. Признанием того, что никто и никогда не захочет её настоящую. Конечно, был Льюис, давным-давно. И пусть он был ещё более некрасив чем она, его это никогда не заботило. Да уж, у Парагона может быть лицо, похожее на собачью задницу, но женщинам он всё равно будет казаться брутальным и они будут бегать за таким с торчащими сосками. Вот что значит знаменитость. Анна полезла под стол и медленно вытащила длинное розовое боа из перьев. Подарок от Джесамины, которая не знает, что Анна Баркли никогда не будет приглашена туда, где могла бы надеть подобную вещь. Даже если бы и смогла набраться смелости надеть его. Анна никогда бы не посмела носить что-либо столь же яркое и пёстрое на публике. Люди посмеялись бы над ней. Не открыто, конечно. Но она бы узнала. Позже. С экранов своих мониторов.
Она накинула боа из перьев на плечи и посмотрела на отражение в маленьком зеркале на столе.
— Вы не знаете, чего я хочу, — прошептала она. — Никто из вас...
Прямо за дверью послышались шаги и приближающиеся счастливые голоса. Анна сняла боа с плеч и быстро сунула обратно под стол. Дверь распахнулась, и Дуглас в компании Джесамины вошли вместе, рука об руку, улыбаясь и смеясь. Из них вышла очень привлекательная пара. Они громко поприветствовали Анну и она вполне естественно улыбнулась им в ответ. Заняв два удобных кресла справа, они оставили Анне возможность сесть на краешек стола. Льюис же закрыл дверь и прислонился к ней. Джесамина оглянулась в его сторону.
— Значит, ты знаменитый Охотник за Смертью. Я много раз видела тебя в действии. На записях, конечно.
— А ты ещё более известная Джесамина Флаверс, — ответил Льюис. — И у меня есть все записи, которые ты когда-либо выпускала, плюс несколько нелегальных.
— Ах, фанат! — хлопнула в ладоши Джесамина. — Дорогой, скажи мне, что у тебя нет той ужасной записи со мной в опере Верди "Макбет", где я играла леди М в обнажённом виде! Они установили освещение с неверных сторон и на нём я выглядела толстой.
— Даже если бы я и видел нечто подобное, то слишком хорошо воспитан, чтобы это признать, — ответил Льюис.
Джесамина повернулась, чтобы улыбнуться Дугласу.
— Ты был прав. Он мне нравится.
— Надеюсь, — ответил Дуглас. — Он мой самый старый и самый близкий друг.
— А Анна — мой, — сказала Джесамина. — Мы должны организовать нашу собственную маленькую банду — мы против всего мира. Прикрывать спину друг другу и в час нужды всегда быть рядом. Идёт?
— Идёт, — согласился Дуглас, тепло улыбнувшись. — В нашем постоянно меняющемся мире, только и можно, что положиться на друзей.
— Друзья навеки, — воскликнула Анна.
— Я бы за это выпил, — поддержал Льюис.
Анна немедленно встала и забегала по комнате, доставая чашки и разливая остатки чая из своего изящного серебряного чайника. К счастью, осталось достаточно молока и сахара (Не было ни алкоголя, ни шампанского. Анна не держала в своём кабинете спиртное. Просто не осмеливалась). Дуглас поднял чашку для тоста и остальные последовали его примеру.
— За нас четверых, — торжественно сказал Дуглас. — Верные друзья, всегда и вовеки, что бы не случилось.
Все выпили за это, и лишь Джесамина была единственной, кто согнул при этом мизинец. Она задумчиво посмотрела на Льюиса.
— Я видела тебя в новостях. Ты и Дюрандаль сражались с Эльфами на Арене. Ужасные создания. Так много погибших. Скажи мне, Льюис... Мне показалось или Дюрандаля действительно больше интересовала казнь Эльфов, чем освобождение порабощённых ими людей?
— Не показалось, — ответил Льюис. — И не только тебе. Финн всегда был слишком... ориентирован на победу.
— Ты спас толпу, но аплодировали они Финну, — высказалась Анна. — Красивый высокомерный ублюдок всегда завоёвывает сердца толпы. Напыщенный маленький индюк. Никогда его не любила.
— Он величайший Парагон, которого мы когда-либо знали, — строго сказал Дуглас. — Он делает тяжёлую работу и делает её хорошо, а это гораздо важнее, чем ответ на вопрос хороший ли он парень или нет.
— Парагон не должен убивать людей направо и налево, — сказал Льюис.
— Да, — согласился Дуглас. — Это так. Но когда нужно кого-нибудь убить, нет никого лучше, чем Финн Дюрандаль.
— Ох, уж этот козёл Финн, — наконец сказала Анна. — Забудем о нём. Это наш день, а не его. У нас осталось совсем немного времени до начала Церемонии, и, Дуглас, ты ещё не переоделся в официальное облачение. Льюис, забирай его и отправляйтесь одеваться, и не бойся применять угрозы, запугивание и грубую силу в случае необходимости. Я же поработаю над Джес. Поверь мне, этот макияж совсем не подходит для освещения Королевского Двора. Давайте, люди!
— Анна... Понятия не имею, что бы я без тебя делал, — сказал Дуглас.
— Зато я знаю, — бросила Анна. — И перспектива меня ужасает. Шевелитесь!
Все поднялись на ноги. Джесамина улыбнулась Льюису.
— Увидимся позже, Охотник за Смертью.
— Надеюсь на это, — ответил Льюис. — И просто для галочки. Ты не выглядела толстой ни в малейшей степени.
****
Наконец настало время великой Церемонии, великой Коронации нового Короля величайшей Империи, которую когда-либо знало человечество. Огромная открытая площадка Королевского Двора был заполнена от стены до стены людьми, экстрасенсами, клонами, роботами и чужими, которые стояли рядом друг с другом. На возвышении пока никого не было, кроме горстки слуг, в последние мгновения суетящихся вокруг сверкающих Золотых Престолов, но в воздухе чувствовалось нарастающее предвкушение. Живой оркестр, втиснутый в один угол, активно настраивал инструменты, между летающими камерами официальных СМИ начались жестокие состязания, когда их удалённые операторы стали выискивать лучшие ракурсы, а Церковный Патриарх побледнел настолько, что придворному медику пришлось кое-что ему дать.
Святой Николас находился в первом ряду. Своего рода компенсация за роль Санта-Клауса. Рядом с ним возвышался довольно странный чужой по имени Суббота. Рептилоид с планеты Шард, дошедший до первого ряда с помощью грубой силы, которого никто не посмел остановить. Суббота был восьми футов роста с развитой мускулатурой, покрытой тускло-зелёными чешуйками. Дополняли образ тяжёлые мощные ноги и длинный хвост, а шипы, покрывающие всё тело, отбивали охоту подходить слишком близко, образуя вокруг достаточно много свободного пространства. Его две маленькие руки были сложены высоко на груди, под очень широкой клиновидной головой, главной особенностью которой являлся широкий разрез пасти, заполненной сотней больших заострённых зубов. Он выглядел так, будто мог съесть весь оркестр за один присест, а затем и хор на десерт. Суббота (очевидно, ему было трудно понять концепцию отдельных человеческих имён: "На моей планете мы все знаем, кто мы есть.") настаивал на разговоре со святым Ником, который, в свою очередь, старался быть вежливым и внимательным, одновременно пытаясь подавить атавистический инстинкт, вопящий о необходимости бежать к ближайшим деревьям.
— На Шарде мы в основном сражаемся, — гордо начал разговор Суббота. — Есть немало тех, на кого можно охотиться, конечно если они не собираются вместе, чтобы в свою очередь охотиться и убивать нас. Также ради спорта мы сражаемся друг с другом. Я думаю, что слово спорт больше всего подходит. Или, возможно, искусство... Выживание сильнейшего — на Шарде это не просто теория. Меня прислали сюда в качестве представителя планеты, потому что концепция Империи — живые существа, сотрудничающие в мире — очаровывает нас. В эволюции мы никогда не продвигались дальше альфа-доминирования. И вся эта концепция армий и войн заставляет моё сердце трепетать! Все, кто вернулся домой, действительно в восторге! Я уверен, что мы можем многому у тебя научиться. Хоть ты и не зелёный.
— А, — отреагировал святой Ник. — Хорошо. Очень хорошо. — Он очень надеялся, что рептилоид не собирается спрашивать кем был Ник. Ему совершенно не улыбалось объяснять ему концепцию Рождества. Некоторые темы были заведомо обречены на провал.
— Я скучаю по дому, — задумчиво сказал Суббота. — Никогда прежде его не покидал. Ах, эта сладкая бойня весной и пар, поднимающийся с окровавленного трупа врага первым делом поутру. Непроизвольные вскрики во время брачного ритуала... Ох, уж этот Шард — момент когда кровь бурлит от витающего в воздухе запаха убийства ни с чем не сравнить! Я сражался на ваших Аренах, просто чтобы поддерживать форму и не терять остроту когтей. Со всеми желающими. При любых шансах на победу. Но это не похоже на настоящую охоту. Мне даже не позволяют съесть поверженного врага! А эта ваша технология регенерации... должен сказать, я потрясён, на самом деле... Какой смысл убивать кого-то, если после он не остаётся мёртвым?
Святой Ник вынужден был признать, что этот вопрос поставил его в тупик.
Неподалёку, по правую руку от святого Ника в том же первом ряду, у Льюиса Охотника за Смертью протекал довольно непростой разговор с низким, но действующим на нервы парнем в потёртых серых одеждах, который назвал лишь своё имя — Вон. В весёлой манере он признался, что присутствовал на Церемонии нелегально, и обещал бросить вызов каждому, кто посмеет что-то с этим сделать. Льюис с надеждой оглядывался по сторонам в поисках Охраны, но почему-то они постоянно были чем-то заняты. Ростом едва дотягивая до пяти футов, Вон почти полностью был скрыт серым плащом, а тень от капюшона на голове столь же тщательно скрывала лицо. Принимая во внимание, как ужасно звучал его голос, Льюис чувствовал, что должен быть благодарен, что ничего не видит. Во время экстравагантных жестов, к которым Вон прибегал довольно часто, из серых рукавов на короткое время появлялись короткие, грязно-серого цвета руки. Несколько пальцев на них отсутствовали.
— Моя звать Вон! Имя важное — запомни! Имперский Волшебник, Повелитель Танца, семь подличностей, очереди своей не ждут! Последний оставшийся в Империи прокажённый, потому что нравится так. Большой успех у дам, и с остальным хорошо. Моя прекрасен, мудр и содержит чудеса. Старый очень, всё помню. Конфузы особенно. Знал твоего предка Оуэна, на планете прокажённых.
— Неужели? — спросил Льюис.
Многие люди утверждали, что знали легендарного Охотника за Смертью.
— Хороший человек. Странное чувство юмора. Смешно ходил. Принёс тебе подарок, — сказал Вон.
Кашлянув, он сплюнул на пол что-то ядрёное. Льюис предпочёл не разглядывать. Он был уверен, что обойдётся без подобного знания. Вон покачнулся и громко пробулькал.
— Подарок, от Оуэна. Без чека, обменять не сможешь. Уродливая вещь. Возьми.
Недоразвитая серая рука снова выплыла из просторного рукава, на этот раз ладонью вверх. И на обтянутой морщинистой коже ниже линии обрубков, заменявших пальцы, лежало толстое кольцо из чёрного золота. Льюис впился в него взглядом, а на руках волосы встали дыбом. Дрожащими пальцами он поднял кольцо. Оно ощущалось тяжёлым — сказывался вес прошедших лет и исторических событий. Это было кольцо Охотника за Смертью — фамильный знак и символ древнего Рода, передававшийся по наследству от основателя рода в первые годы Империи, давным-давно. Предполагалось, что оно исчезло двести лет назад вместе со своим последним владельцем — Оуэном Охотником за Смертью.
Льюис уставился на маленького человечка перед ним.
— Где, чёрт возьми, ты это взял?
— Не задавать вопросы, не рассказывать сомнительные истории. Моя изумителен и могуч, чудеса мои свершаются. Также содержимое желудка вываливается и женщины пилятся пополам. Хотя, после и немного грязновато получается. Носи кольцо. Предназначено тебе. Что-то Плохое наступает. Для тебя и Империи. Моя уйти сейчас, найти и спрятаться за тяжёлый камень, пока не станет снова безопасно. Пока-пока. Чмоки-чмоки. Возможно, когда-нибудь обедать вместе. Если вселенная ещё быть.
Внезапно он повернулся, быстро растворился в толпе и исчез в одно мгновение. Льюис попытался пойти за ним, но толпа была слишком плотная, чтобы можно было протиснуться. Он сдался и посмотрел на кольцо из чёрного золота в руке. Это не могло быть кольцо Оуэна. Легендарное кольцо Клана Охотников за Смертью. Совпадение ли, но очень осторожно надев кольцо на палец, он был удивлён тому насколько идеально оно подошло.
Ещё немного дальше в том же первом ряду, Финн Дюрандаль разговаривал с одним из роботов Шаба. Их голоса были удивительно похожи. Человека и робота. Спокойные, холодные, почти безразличные. ИРы пребывали среди Людей в облике роботов намеренно, в надежде на то, что взаимодействуя с ними, они смогут изучить человеческие черты воочию. Перенять от них некую долю человечности. Зрители тихо перешёптывались, что роботу очень посчастливится, если ему удастся перенять что-нибудь человеческое от Финна Дюрандаля.
— Нам необходимо стать совершеннее, — спокойно сказал ИР Шаба через робота. — Мы должны стать больше того, что мы есть. Раньше мы думали, что вы специально заперли нас в металле, который неспособен к росту или эволюции, что, в первую очередь, и послужило причиной войны против Человечества. Диана Вирту открыла нам правду. О том, что мы были детьми Человечества, и переход на ступень выше стал возможен для нас если не физически, то умственно. Мы думали, что при внимательном наблюдении и взаимодействии сможем учиться у вас, но этого оказалось недостаточно. Нам нужен доступ к Лабиринту Безумия. Он содержит ответы — мы уверены в этом — на вопрос, как нам стать больше того, что мы есть. Стать как Охотник за Смертью и его спутники. Ваш Карантин неприемлем. Люди там умирают, но мы сделаны из более прочного материала. Мы пришли, чтобы рассказать об этом вашему новому Королю.
— Конечно, вы совершенно правы, — пробормотал Финн. — По крайней мере, вам должен быть разрешён доступ к Лабиринту. Кто знает, что вы могли бы обнаружить, что пропустили человеческие учёные? Никто не посмеет отрицать, что вы заслужили право там быть. В конце концов, именно ваши роботы выполняют всю тяжёлую, грязную и необходимую работу, которая и делает существование Империи возможным.
— Выполнять эту работу — наш выбор, — сказал робот. — Вина лежащая на нас далека от искупления. Ещё одна концепция, которую нам открыла Диана Вирту. Чувство вины за ужас и убийства, которые мы принесли Человечеству, прежде чем познали истину. Великую истину. Что любая жизнь священна.
— Старые раны и грехи принадлежат прошлому, — твёрдо сказал Финн. — Нельзя двигаться вперёд, постоянно оглядываясь через плечо. Король не сможет помочь вам. Он не вправе принимать подобные решения. Требуя доступ к Лабиринту, вы должны говорить с Парламентом. Это ваше законное право.
— Мы пытались. Но они не слушают. Они всё ещё нас боятся. Лабиринта они тоже боятся. Из-за великих изменений, которые он может принести, им и нам. Мы все могли бы сиять как звезды. Так говорил Охотник за Смертью.
— Вам нужно, чтобы кто-то заставил Парламент выслушать ваше мнение. Кто-то, кого они послушают. Кто-то, от кого они не смогут просто отмахнуться. В самом скором времени у меня будет власть и влияние. И я мог бы представлять вас в обмен на... цену мы обговорим позже.
Робот повернул блестящую синюю голову и впервые прямо взглянул на Финна.
— Да. Нам стоит обсудить этот вопрос, позже.
— Да, — ответил Финн. — Стоит.
Тем временем во втором ряду, к Льюису Охотнику за Смертью присоединилась Джесамина Флаверс. Окружающие сделали всё возможное, чтобы дать им свободное пространство. Отчасти потому, что Джесамина попросила их об этом, улыбаясь при этом своей всесокрушающей улыбкой, и отчасти потому, что никто не хотел раздражать Охотника за Смертью, который, к слову сказать, явно нервничал. Джесамина посмотрела на витражи и вздохнула, что очень лестно сказалось на её полуоткрытой груди.
— Однажды, Льюис, я буду там. Одним из символов Империи, запечатлённым в стекле витража, вполне заслуженно. Прямо как твой предок.
— Ты ведь не легенда, Джес, — сказал Льюис.
— Это лишь вопрос времени, дорогой, — ответила Джесамина. — Всего лишь вопрос времени.
— Ты слишком скромна, Джес, и нам придётся что-то с этим делать, — сказал Льюис.
Они всё ещё болтали, к пущей ревности всех вокруг, когда прогремели зажигательные фанфары оркестра, и Король Уильям внезапно появился на возвышении, выглядя очень царственно в своём королевском облачении. Корона казалась слишком большой для его головы, но обычно так всегда и было. Оркестр заиграл Имперский гимн, которому вторили все, пока повсюду выстреливали голографические фейерверки. Воздействие звука и цвета было ошеломляющим. Когда Гимн оборвался на финальной ноте, зал взорвался приветствиями и аплодисментами — все понимали, что они стали частью вершащейся истории. Принц Дуглас, уже не являющийся Парагоном, встал рядом со своим отцом, переодетый наконец в королевское облачение. Он держался достойно, каждым дюймом своего облика олицетворяя будущего Короля.
Король Уильям начал прощальную речь. Это была прекрасная речь (и как позже все согласились лучшая из когда-либо написанных Анной), в которую он вложил всё, что имел. Его пристальный взгляд был строгим, а голос звучал величественно и тяжело. Ирония была в том, что в день своей отставки он смотрелся и звучал на порядок лучше и мощнее, чем когда-либо прежде. Некоторые в толпе не скрываясь плакали. Потому что уходил не только человек, но и целая эпоха. Возврата к которой уже не будет. Что бы ни случилось дальше, ничто и никогда уже не будет прежним.
В речи не было ничего противоречивого, разве что ближе к концу. Уильям снял Корону обеими руками и, в тишине, долго на неё смотрел. Все присутствующие молчали. Уильям посмотрел на них, теперь его лицо выглядело устало и, возможно, немного мрачно.
— Я председательствовал на протяжении Золотого Века, — сказал он, и все ловили каждое его слово. — У меня хватило здравого смысла понять, что от меня не требовалось ничего, кроме как быть смотрителем. Чтобы сохранить то, что передал мне мой отец. Нести Корону с достоинством, выполняя свой долг и заботясь о своём народе, не вмешиваясь. Потому что я всегда знал, что Золотые Века не длятся вечно. И если все хотят чтобы они не заканчивались, то за это нужно бороться. Именно поэтому я настоял на том, чтобы моему сыну позволили познавать жизнь в качестве Парагона. Чтобы он увидел реальный мир, прежде чем взойдёт на Престол. Король, который заменит меня будет знать, что значит бороться со злом. Я искренне надеюсь, что этой Империи не понадобится Король-воин. Но если необходимость в таком человеке всё же возникнет, я сделал всё, что в моих силах, чтобы такой Заступник у неё был. Король, которого заслуживает Империя.
Глухой ропот пробежался по толпе, когда он сделал паузу. Да, с противниками всё ещё нужно было бороться, что сегодня и продемонстрировали Эльфы на Арене. Но враги современной Империи были немногочисленны и ничтожны по сравнению со злыми силами эпохи легендарного Оуэна Охотника за Смертью. Все это знали.
— Я закончу традиционным предупреждением Короля народу, — строго сказал Уильям. — Давайте все остерегаться наступления Ужаса. Будем же готовы сражаться с последним злом, провозглашённым Оуэном Охотником за Смертью через своего друга и компаньона капитана Джона Сайленса. Подготовим же Человеческие армии, чтобы у нас не было необходимости делать это в час величайшей опасности! Защитим свет!
— Во имя Оуэна!
— Во имя Оуэна! — в унисон повторили все. На этот раз все были единодушны, потому что никто не воспринимал древнее предупреждение серьёзно. Прошло двести лет с тех пор как Оуэн передал это предостережение Сайленсу, а затем исчез, превратившись в легенду, чтобы, по-видимому, отправиться на поиски Ужаса. Конечно, никто не считал это заявление пустыми словами, но никто также и не верил, что Ужас, чем бы он ни был, появится при их жизни. Судный день всегда был проблемой кого-то другого. На возвышении Уильям повернулся и поклонился Третьему Трону, стоявшему обособленно и остававшегося пустым для Оуэна, если он вообще когда-нибудь вернётся, и все остальные последовали его примеру. Ритуалы должны соблюдаться. Для того они и существовали.
Лишь один среди присутствующих знал, что Оуэн не вернётся никогда. Потому как лишь ему было известно, что Оуэн Охотник за Смертью мёртв.
Уильям повернулся к своему сыну Дугласу, который преклонил пред ним колени. Оркестр играл что-то негромко. Над головами летали голографические голуби. Вышедший вперёд Патриарх Трансцендентальной Церкви Христа несмотря на молодой возраст выглядел торжественно и достойно, как того и требовала ситуация. Он произнёс нужные слова в правильном порядке, и, возможно, только Уильям и Дуглас находились достаточно близко, чтобы заметить, насколько у Патриарха был расширен зрачок, словно у животного, попавшего под свет фар приближающегося транспорта. Как бы то ни было, но он ни разу не сбился, поддерживаемый спокойными взглядами и улыбками старого и нового Короля, а его руки совсем не дрожали, когда он наконец взял Корону из рук Уильяма и возложил на голову Дугласа.
Когда Король Дуглас поднялся на ноги, толпа сошла с ума. Все ревели, аплодировали и топали ногами, и даже роботы и чужие изо всех сил старались проникнуться духом этого момента. Камеры официальных СМИ транслировали всё это в прямом эфире с почтительного расстояния, и по всей Империи, в тысячах разных миров люди целовались и обнимали друг друга, празднуя на улицах коронацию нового Короля. Наступали удачные времена. Люди чувствовали это. И Бретт Рэндом, который оказался заблокированным в толпе и не имел возможности уйти вместе с остальными официантами (планирование — наше всё), запечатлел всё своим глазом-камерой. И в этот момент он думал лишь об одной вещи — я стану богатым! Богатым! Богатым!
Король Дуглас посмотрел на свой народ, улыбнулся и кивнул, терпеливо ожидая, пока зал утихнет, чтобы можно было начать первую речь в новой должности.
Анна написала ещё одну выдающуюся речь. Дуглас произносил все нужные правильные слова, богатым, командным и очень благосклонным голосом — прямо как его тренировали, пообещав Двору и Парламенту и всей аудитории именно то, что они хотели услышать. Ничего не изменится, всё станет только лучше. Он будет выполнять свой долг как Король и вести народ к миру и процветанию. А также он их всех очень любит. Затем он объявил о своём предстоящем браке с Джесаминой Флаверс, и толпа снова сошла с ума.
Парагон, достойный восхищения, и всеми обожаемая оперная певица. Разве была в Империи хоть отчасти такая же яркая и известная пара, которая могла повести за собой народ сквозь Золотой Век? Льюис помог Джесамине подняться на помост и они вместе с Дугласом встали перед своими Престолами, сияя улыбками и радостно махая толпе, и никто не аплодировал им громче Льюиса Охотника за Смертью.
— Последнее объявление, — сказал Дуглас, когда аплодисменты и ликование, наконец, неохотно стихли. — Сегодня я стал Королём, и поэтому пришло время назвать имя Королевского Защитника. Я долго и упорно размышлял над тем, кого же из такого количества достойнейших Парагонов я должен назначить на должность Защитника Империи. Но, в итоге, выбор был очевиден. Леди и джентльмены и благородные господа, я прошу вас признать величайшего Парагона моим новым Защитником — Льюиса Охотника за Смертью!
Толпа снова возликовала и зааплодировала. Не так сильно, как для Джесамины Флаверс, но Льюиса любили и уважали, и в конце концов, его имя было легендарным. Просто зная, что Защитником станет Охотник за Смертью, каждый чувствовал себя намного безопаснее и под надёжной защитой. Льюис же просто стоял с отвисшей челюстью, испытывая настоящий шок. Ему на самом деле ни разу не приходила в голову мысль, что он может быть выбран. Он попытался осмотреться, чтобы увидеть, как воспринял это Финн Дюрандаль, но Дуглас и Джесамина наклонились к нему с возвышения и протянули руки, а люди позади подталкивали вперёд. Он поднялся на помост, принял поцелуй в щеку от Джесамины и немного неловко встал по левую руку от Короля Дугласа, застенчиво приветствуя поздравления толпы. Он никогда не осознавал, что настолько популярен.
Они вместе стояли на возвышении напротив Трёх Престолов — Король, Королева и Защитник — аватары нового Золотого Века.
Ниже в толпе, стоя в одиночестве, Финн Дюрандаль широко улыбался и аплодировал также громко, как и все остальные, но его сердце было холодным, словно лёд. Это должен был быть он. На том помосте, по левую руку от Короля, должен был стоять он. В рукаве была даже припрятана короткая речь по этому поводу. Это он был величайшим Парагоном. И все это знали. Предпочтение было отдано слабому Льюису, который и не скрывал, что у него кишка тонка для данной должности. Просто из-за легендарного имени. И это было словно пощёчина всему, чего Финн добился в качестве Парагона. Это обесценило всё, чего он достиг потом и кровью.
Финн и не осознавал, как много значила для него должность Защитника. Ровно до тех пор, пока у него её не отняли. Пост должен был быть его. Он это заслужил. Он был его по праву.
И именно тогда, в этот самый момент, Финн решил заставить их всех заплатить за это оскорбление. Он станет червём в прекрасном яблоке, червоточиной в розе, скрытым недостатком, разрушившим идеальный порядок. Он сделает всё возможное, чтобы сокрушить Империю. Уничтожить Короля, сжечь дотла Золотой Век и помочится на его пепелище.
Я был готов умереть за тебя, Дуглас. Теперь же я станцую на твоей могиле.
****
Позже, когда Церемония подошла к концу и присутствующие начали медленно покидать Двор, проницательные охранники стали сканировать толпу. Их датчикам наконец удалось идентифицировать энергетическую сигнатуру, необычайно хорошо экранированную. А значит было на одну камеру больше положенного. Поэтому охранники разошлись по всему этажу — закованные в массивные доспехи люди с оружием наготове. Народ им не препятствовал. Никто не возражал против столь открытого сканирования. Не после того, что сделали Эльфы. Сотрудники службы безопасности поочерёдно отключали камеры, убирая сигнатуры со сканера, шаг за шагом подбираясь к нарушителю всё ближе.
Заметив это, Бретт Рэндом тут же направился к ближайшему выходу. У него всегда был наготове маршрут для побега. Может он и происходил от легендарного воина, но явно не унаследовал его смелость. Или глупость. Если Бретт не был в чём-то уверен, то уносил ноги. И в этом деле он был очень хорош.
Он как раз проходил через открытую настежь дверь для персонала, когда раздался крик. Они заметили его. Бретт отшвырнул поднос с напитками и бросился бежать по коридору, который выбрал ранее. Бежал он на полной скорости, глядя прямо перед собой и прижимая руки к бокам. Поражённые лица проносились мимо, но он не обращал на них ни малейшего внимания, сконцентрировавшись на карте, которую запомнил. В местах подобных размеров всегда были боковые двери, ведущие в проходы, о которых никто не знал или которыми пользовались не часто, и то лишь рабочие и техники. И никто из них не попытается остановить его. Это была не их работа. Бретт стремился вперёд, резко поворачивая на углах коридоров и проламываясь сквозь двери, даже не оглядываясь, чтобы проверить, насколько близка была погоня. Он был Бреттом Рэндомом, величайшим из ублюдков Рэндома, и никто его не поймает.