На следующее утро Абигайль не стала дожидаться, пока доктор пришлет за ней лошадь, и с рассветом ушла. Дорога не утомила ее так, как тогда, когда она направлялась в работный дом. Когда вдали показались крытая соломой крыша и слуховые окна ее жилища, слезы застлали взор, а сердце бешено забилось. Седой, уставшей, бедно одетой старухой она зашла в родной двор. Но это был двор ее отца, а в доме находился ее мальчик Гедеон — такой же бедняк, как и она. Аби не чувствовала никакого стыда. А чего ей было стыдиться? Иисус взошел на Голгофский крест, несмотря на весь позор, и вошел в царство Отца с ранами от гвоздей на Своих ладонях. А среди венцов, которые Он носит, может, все еще есть тот терновый венок.
Аби поспешно пересекла старый сад, в котором сейчас сорняков было намного больше, чем цветов, и открыла старую дверь.
Почти год назад она оставила этот дом, но как сильно он изменился за это время! Тогда дубовый столик у окна блестел настолько, что она могла видеть свое отражение, а оловянные тарелки на полочке сияли, как серебряные.
Теперь пепел в очаге был собран в огромную кучу, на которой тлело несколько головешек. Над очагом, чернее угля, висел ее чайник, который когда-то блестел так же, как и оловянные тарелочки. Но у женщины не было времени разглядывать все, хотя руки так и тянулись к работе. Аби поспешила наверх.
До ее слуха донесся голос Гедеона, который негромко, мягко что-то напевал, как бы убаюкивая малое дитя, а слова были из любимой песни ее супруга:
Там милосердия глубины;
Есть ли милость для меня?
Не обруши гнев справедливый,
Величайший грешник я.
Она стояла на лестнице, слушая затихающий голос любимого сына, как вдруг он запел громко и ясно - так, как будто бы ему открылось какое-то прекрасное и чудное видение:
|
|
Вот предо мной стоит Спаситель,
Показывает свои раны и раскрывает объятия.
Бог - это любовь, я чувствую!
Господь рыдает и все еще меня любит.
— Это может быть правдой? — послышался хриплый и дрожащий голос Дика. — Иисус протягивает руки ко мне так же, как и к тебе?
А Гедеон радостно продолжал петь:
Иисус, ответь мне свыше,
Не в Тебе ли вся любовь,
Беззакония простишь ли?
Я склонюсь у Твоих ног.
— О! Если бы Господь позволил мне подползти к Его святым ногам, — зарыдал Дик, — если бы Он простил меня! Если бы мать и ты могли простить меня! Но тебе неведом грех, мой бедный Гедеон! Если бы какой-нибудь грешник пришел и сказал мне, что Иисус простит меня, может, тогда я смог бы поверить в это. Но ты, мой друг, невинен, как малое дитя.
— Я здесь, Дик, - промолвила Абигайль, открывая дверь и входя в комнату.
Грубый край бедняцкого чепца вокруг серого, осунувшегося лица весьма изменил ее; от загара и здорового вида не осталось и следа. Темно-голубой ситцевый халат и клетчатый платок, заколотый на груди, ясно говорили, откуда она пришла. Дик повернул к Абигайль свое опухшее бледное лицо. На нее глядели запавшие, полуслепые глаза. Жалкий вид Дика растрогал женщину до глубины души.
— Это я, Дик, твоя мать. Мой бедный мальчик! - поспешила она сказать.
— Я бы пришла раньше, если бы знала. Но я вчера вечером отпустила к тебе Гедеона, когда доктор пришел просить о помощи. И простила тебя, Дик, от всей души. Господь знает! Мне было трудно это сделать, потому что до меня дома принадлежали моему отцу, и он бы перевернулся в могиле, если бы узнал обо всем. Но я сделала это, я простила, мой бедный, бедный Дик!
|
|
— Мама! - закричал Дик, приподнимаясь на кровати и протягивая к ней руки. Он чувствовал себя покинутым и забытым Богом и людьми. А сейчас с ним был Гедеон, и мать пришла к нему. Она приблизилась к нему и нагнулась так, чтобы он смог обнять ее за шею в то время, как она также заключила его в объятия. Наконец Дик стал раскаявшимся грешником, небеса радовались о нем, и Ричард тоже. Она уложила Дика опять на подушку, на ту самую, на которой лежал ее умирающий отец, и расправила одеяла вокруг него.
— Неужели ты можешь простить меня? - выдохнул Дик, задыхаясь и умоляюще глядя ей в глаза.
— Не сказала ли я, что уже простила тебя? - отвечала она, - Да! Как Иисус простил нас, когда мы Его еще не просили. Не простил ли он нас, когда умирал на кресте за нас? Если бы я не простила тебя, отпустила бы я моего мальчика, Гедеона, чтоб он ухаживал за тобой, больным оспой?! Если бы твой отец был здесь, он рассказал бы тебе, как Господь ждет нас, чтобы простить. Он простирает к нам свои руки и целыми днями зовет и зовет нас, чтобы мы вернулись и оставили свои грехи, получив прощение и новое сердце. Твой отец напомнил бы нам стих из Библии, где сказано: «Тогда придите - и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, - как снег убелю; если будут красны, как пурпур, - как волну убелю». Я слышала не раз эти слова от него, да и ты их много раз слышал, мой бедный мальчик.
— Слишком поздно, - бормотал он. — Я не смогу возместить тебе твои страдания.
|
|
— Мы сами возместить не можем, — отвечала она. - Но Господь, умерши, сделал это за нас. Он допустил, чтобы я попала в работный дом, но как близок и драгоценен Он был там для меня! В песне говорится: «Господь рыдает и все еще меня любит». Да, друг, Он любит тебя, и я люблю тебя, не смотря ни на что. Дик, разве я была бы здесь, если бы я тебя ненавидела, проклинала и желала тебе зла?
— Нет, — прошептал Дик.
— И совсем нельзя сравнивать меня с Ним, - продолжала она. - Взошел бы Иисус на крест, если бы он ненавидел нас, грешников и желал нам зла? И неужели Он возопил бы к Богу, умирая: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят». Никто из нас не ведает, что делает, когда поддается греху! Так же и ты не знал, что творил, когда принудил нас идти в работный дом и обрек себя на такое горе. Если бы ты был хорошим человеком, как твой отец, ничего бы такого с тобой не произошло.
— Нет, нет, - ответил он, ворочаясь в кровати от боли и закрывая глаза.
— А сейчас успокойся, - продолжала она, - и Гедеон, как только он позавтракает, и я придем и будем сидеть рядом с тобой. Мы больше не оставим тебя, пока ты болеешь, мой бедный Дик.
Он слушал, как она тихонько возилась в комнате внизу, которая до этого момента казалась такой пустой и заброшенной. О! Каким это утешением было для него. Странные видения временами еще посещали его воспаленный ум, но они уже не были такими ужасающими. Он опять видел отца и Гедеона, сидящих в прохладном, но солнечном месте, и их лица сияли радостью. А когда он позвал отца, то уже не просил его прийти и смочить его пересохший язык, но: «я согрешил против Неба и против тебя, я не достоин называться твоим сыном». И он услышал голос Того, Кого так и не видел, и голос радостно промолвил: «Се сын мой, был мертв и ныне жив, был потерян - и найден». И когда бы Дик ни приходил в себя после этого видения, он ощущал слезы, катившиеся по его щекам, а его душу переполняло смешанное чувство печали и умиротворения.
Но переломный момент в его болезни все еще не наступил. К следующему утру выздоровление Дика было под большим вопросом, лишь тоненькая нить соединяла его с этим миром. Абигайль ухаживала за ним, как ухаживала за его отцом и за своим тоже в далекие времена. В ее ум приходили беспокойные мысли. Было ли покаяние Дика искренним? Будет ли он вести христианскую жизнь, как вел его отец, если выживет? О, если бы это было так, какими отрадными были бы ее оставшиеся дни! И она смогла бы наконец оставить Гедеона под покровительством брата.
Конечно, если только не близость смерти и страх перед встречей с Богом как Грозным Судьей и Его гневом повлияли на покаяние Дика. Не начнет ли он прежнюю жизнь, как только выздоровеет, не придется ли ей вернуться в работный дом и умереть там, оставив Гедеона на волю случая в холодном и жестоком мире. Да, но если Дик умрет? Тогда дома по праву перейдут Гедеону - так сказал ей адвокат Витмор. Все будет его, пока она жива. Но что же будет потом?! Только Бог знает.
— Мама, - Дик, позвал ее спокойным, голосом, и она наклонилась, чтобы разобрать его слова. - Я молю Иисуса простить меня, и если то выживу, я возмещу тебе добром за все зло, которое причинил. Ты просила, чтобы Бог меня оставил в живых?
— Да, Дик, Он знает, - ответила она. - Даже если Гедеону и мне придется вернуться в работный дом.
— Я бы никогда не сделал этого, если бы не закон, - пробормотал тихо Дик. — Но если я останусь в живых, то посмотрю, можно ли как-то обойти закон. Я лучше умру, чем буду жить и опять буду злым. Поцелуй меня, мам!
Она встала возле него на колени и обняла, как обнимала его отца. Она поцеловала его горячие опухшие губы так нежно, как будто это были хорошенькие свежие губки ребенка. Когда она встала, глаза больного были закрыты, а дыхание стало спокойным и размеренным, как у спящего ребенка.
Еще несколько недель прошло, пока Дик Медликотт не смог отлучаться далеко от дома. Первый визит, он нанес сельскому адвокату и позаботился, чтобы дома по закону принадлежали его мачехе с правом завещать их потом, как она посчитает нужным. Он не хотел откладывать это ни на один день, потому что все, кроме Джекин- са, обрадовались бы, узнав, что Абигайль получила назад то, что ей принадлежало. Дик не сказал ей, что собирается сделать, и она беспокоилась, провожая взглядом пасынка, который шел по Уотлинг Стрит к поселку, опираясь на крепкую руку Гедеона. Если он направлялся в «Барли Моу», то все ее новые надежды просто обречены.
— Мама, - сказал Дик, когда вернулся, утомленный даже короткой прогулкой, - если ты мне разрешишь, я присоединюсь к вам и постараюсь стать таким, как отец. Но в любом случае, пригласи к нам людей на среду.
Для Абигайль было особой радостью, когда старые соседи опять собрались на ее опрятной кухне. Не было Ричарда, чтобы провести общение, но она была уверена: он знает о том, что Дик здесь, блудный сын наконец вернулся домой. Когда пришла его очередь рассказать о том, как Бог действовал в его жизни, он не мог спокойно сидеть, но встал, опираясь рукой на спинку стула.
— Я - ужасный грешник, - сказал он. - Но Иисус Христос простил меня, и чтобы доказать, что я действительно изменился и не притворяюсь, я скажу, что был у адвоката Витмора и узнал, как можно сделать, чтобы дома, как и раньше, по праву принадлежали маме. А сейчас при всех я прошу у нее прощения и прошу дать мне возможность быть ей хорошим сыном и хорошим братом бедному Гедеону.
Он закончил дрожащим голосом свою речь, и в комнате воцарилась полная тишина. Все были тронуты до глубины души, особенно, когда Абигайль торжественно прославила Бога за то, что Он исполнил желание ее сердца. Исцеление потерянной души в объятиях Христа было чудом и, более того, благословением. Слезы наполняли глаза простых селян. Всхлипывания Абигайль наконец прервали тишину. А потом все окружили Дика, жали ему руку и приглашали к себе общаться.
Старость Абигайль оказалась даже счастливее, чем было ее замужество. Дик еще мальчиком обучился ремеслу отца и сейчас стал зарабатывать этим на жизнь. Он поселился в доме Абигайль, как родной сын. Они с Гедеоном облегчили жизнь Абигайль. Гедеон слушался Дика с сыновней покорностью. Годы шли, доказывая истинность покаяния Дика и то, что он стал новым человеком. Все опасения Абигайль о судьбе ее младшего сына развеялись, старый отцовский дом приютит его вместе с ней, пока Отец не призовет их в Небесную обитель.