— Что?
— Иди поищи Арию. Пожалуйста. Я останусь с ним. — Девушка выглядит отчаявшейся, как будто ей нужно сказать себе, что все в порядке. Что с нами все будет хорошо.
Оцепенев, пытаюсь открыть дверь, но она не поддается.
— Черт.
— Попробуй другую. — Она кивает на другую сторону машины.
Киваю и скольжу на другую сторону, моя раненая рука пульсирует и бесполезна, и мне приходится поддерживать ее. Толкаю дверь и, спотыкаясь, вылезаю на снег, который доходит мне до колен.
«Это плохо».
Уже темно. Нахожу свой телефон и использую свет фонарика, пока осматриваюсь, зная, что не найду ничего хорошего.
Здесь, в снежной бездне, царит жуткое ощущение.
Ненавижу, когда прав мой инстинкт, потому что сначала вижу кровь на снегу, а потом вижу ее. От открывшегося передо мной зрелища сжимается желудок, и я тут же наклоняюсь, когда меня тошнит в белый снег.
«Нет, пожалуйста, пусть это не будет реально».
Ария мертва.
Милая девушка, которую я едва успел узнать, мертва. Это очевидно.
Возвращаюсь к машине, мои внутренности скручиваются в узел, и открываю переднюю пассажирскую дверь, теперь еще больше оцепенев.
— Ты нашел ее? — Эверли смотрит на меня с надеждой и ужасом в глазах. Я медленно киваю и встречаюсь взглядом с Лиамом. Он понимающе опускает голову, но Эверли требует ответа. — Где она?
Я качаю головой, и Лиам чертыхается себе под нос.
— Купер? — Руки Эверли лежат у него на груди, пока она изо всех сил пытается остановить кровотечение. — Где моя сестра?
У меня нет слов. Горло саднит, я сглатываю и пытаюсь что-то сказать. Вспоминаю искалеченное тело Арии, и меня снова тошнит.
— Скажи мне.
— Она... — Господи, это действительно происходит? — Она мертва.
|
|
Эверли сердито смотрит на меня.
— Чушь собачья. Ты лжешь.
— Нет.
— Ты такой придурок. Это несмешно.
Я думаю, что она в шоке. Девушка смотрит на меня с презрением и недоверием, но не убирает руки с груди Лиама.
— Я не лгу.
Она задыхается от ярости и качает головой.
— Возьми это на себя. Я сама ее найду.
— Нет, — одновременно произносим мы с Лиамом.
— Не смей говорить мне «нет». — Эверли направляет всю свою ярость на меня. — Она моя сестра. Думаешь, я тебе просто поверю?
— Она мертва, Эв. Нет никаких вариантов. Тебе ненужно это видеть.
Девушка, приоткрыв рот, в ужасе смотрит на меня.
— Нет. Ты ошибаешься.
— Эв. — Я слышу напряженный голос Лиама, он дышит слишком тяжело, почти хватая ртом воздух. Эверли поворачивается к нему, и тот проводит рукой по ее щеке. — Поверь ему. Пожалуйста.
Она качает головой.
— Нет. Ты же знаешь, что я ему не доверяю.
Его рука остается на ее лице.
— Ты должна. Он не лжет. Я знаю. — Лиам дышит хрипло. Ясно, что каждый его вдох — это борьба. — Я знаю, когда он лжет. Тебе ненужно этого видеть.
Он кашляет, и изо рта брызжет кровь.
Черт.
— Лиам, прекрати болтать, чувак, — говорю я, зная, что это не поможет.
Он заставляет себя улыбнуться, но это больше похоже на гримасу.
— Вы двое не поубивайте друг друга, хорошо?
— Не будем, — говорю я, встречаясь с ним взглядом. — Мы позаботимся о тебе.
Друг смеется, качая головой, а затем морщится от боли.
— Просто веди себя хорошо, ладно?
Качаю головой, надежда полностью покидает меня, когда его глаза закрываются. Я всю свою жизнь старался быть таким же хорошим, как он.
— Лиам! — визжит Эверли, пытаясь разбудить его, но он не приходит в сознание.
|
|
Мой лучший друг один раз судорожно вздыхает, а потом я вижу, как жизнь покидает его тело. И ничего не могу для него сделать.
— Нет. Нет. Нет! — Эверли трясет его, и когда он не отвечает, колотит того по плечам, но его безжизненное тело едва двигается.
Я хватаю ее за руку и пытаюсь оттащить, но Эверли отпихивает меня.
— Не надо.
— Эв, он ушел.
— Пошел ты. Он жив.
Я смотрю на его бледное лицо, на его тело, покрытое кровью. Никакого движения. Он не дышит. Лиам мертв.
— Он умер.
— Черт. Он не умер.
— Эв, давай. Мы должны попытаться найти помощь.
Я снова пытаюсь схватить ее за руку, но девушка отмахивается.
— Нет. Я их не оставлю.
— Они мертвы. Если мы останемся здесь, то тоже умрем.
— Мне все равно.
«Упрямая женщина».
— Эверли, нам нужно идти. — Я не могу позволить ей тоже умереть.
Она смотрит на меня, ее широко раскрытые глаза полны слез, а лицо залито кровью.
— Нет. Я не могу их оставить.
Открываю заднюю дверь и собираю сумки, зная, что нам понадобится все, что мы сможем унести, чтобы выжить.
Мы, по меньшей мере, в тридцати милях от города. Вероятно, ближе к шестидесяти.
— Нам нужно попытаться найти дом. Телефон.
Девушка качает головой.
— Идет снег.
— И не прекратится. Здесь нет окон, мы замерзнем насмерть, если останемся.
Я пытаюсь донести это до нее, и девушка поворачивается к Лиаму, уставившись на его тело. Ее маленькие плечи сотрясаются от рыданий.
— Прости.
Не знаю, за что она извиняется, но не спрашиваю.
Она целует его в щеку, а затем вылезает из внедорожника, падая в снег, но не упоминает о холоде или о том, что он почти доходит ей до талии.
|
|
Я перекидываю столько сумок через здоровое плечо, сколько могу, и Эверли берет оставшиеся две, задумчиво глядя на холм.
— Мы не сможем пережить это.
«Я знаю».
Нет никакого способа. Здесь чертовски холодно, снег глубокий. У нас нет мобильных телефонов, и я не помню, чтобы здесь были какие-то дома.
— Но мы попытаемся.
— Я хочу увидеть свою сестру.
— Нет, — говорю я решительно, потому что никто не должен этого видеть.
Эверли, смирившись, смотрит на меня.
— Ты уверен, что она умерла?
Я отрывисто киваю.
— Да.
Ее маленькие плечи поникают.
— Что ж, тогда давай начнем наше путешествие к смерти.
Я не спорю.
В этом нет смысла.
Это безнадежно.
Глава пятая
ЭВЕРЛИ
Ария мертва.
Лиам мертв.
И мы тоже скоро умрем.
Мы ни за что не сможем пережить это. Мы тащимся по снегу в темноте, кажется, целую вечность. По близости не видно ни одного дома. Ни одной машины. Ничего.
Мы совершенно одни в метели.
Я промокла насквозь. В большинстве своем сугробы мне по пояс. Ноги так устали и онемели, что не думаю, что смогу сделать еще один шаг.
— Мы замерзнем до смерти. Как думаешь, на что это похоже? — бормочу я, заставляя ноги двигаться вперед по холодному снегу.
— Мы не умрем.
Смотрю прямо перед собой.
— Ты учишься на медицинском. Ты сам это знаешь.
Лиам и Купер оба были на медицинском.
— Да, это принесло мне много пользы. Я не смог спасти ни одного из них.
Купер знал это с того момента, как увидел металлический стержень, торчащий из груди Лиама, что тот умрет. Я могла это видеть в его глазах, но отказывалась верить. Мои руки были покрыты кровью от попыток остановить кровотечение Лиама.
— Сколько времени пройдет, прежде чем нас настигнет переохлаждение?
Купер останавливается и поворачивается ко мне.
— Ты в шоке. Болтаешь без остановки, но я не собираюсь думать о том, что может случиться. Я собираюсь вытащить нас отсюда.
Я усмехаюсь, злая и такая чертовски оцепенелая, потому что все, чего мне хочется — это вернуться назад во времени, когда мы все четверо были живы в той машине. Однако замолкаю, пока мы продолжаем наш безнадежный спуск в заснеженную пустошь.
— Эверли.
— Что? — едва выдыхаю я.
— Я вижу дом.
Смотрю вперед, щурясь в темноте, словно это поможет.
— Я ничего не вижу.
— Я вижу. Пошли.
Парень ускоряет шаг, но мое тело вот-вот выдохнется. Мне так чертовски холодно.
— Нет.
Купер останавливается, но не тратит энергию впустую, отступая, чтобы добраться до меня.
— Эверли. Пошли. Я вижу дом. Ты не сдашься сейчас.
— Там нет никакого дома. Ты бредишь, и тебе мерещится. С меня хватит. Я просто хочу вернуться к ним.
Купер злится, когда подходит ко мне, наклоняется, чтобы заглянуть мне в лицо, и кладет руку на мое плечо.
— У меня плечо болит, похоже, вывихнуто. Так что я реально не хочу тащить твою задницу на себе туда, — он указывает за спину сквозь густые деревья, — где есть дом. Это наша единственная надежда, и они, — указывает в сторону обломков, — возненавидят нас обоих, если мы сдадимся.
По какой-то причине я игнорирую все остальное, и мой взгляд падает на его плечо.
— Ты повредил плечо?
Купер фыркает, глядя на меня так, словно я сошла с ума.
— Пойдем.
Требуется вся моя сила воли и невероятное количество усилий, чтобы последовать за ним, но я думаю о Лиаме и своей сестре. Ария никогда бы не сдалась. Она всегда верила в лучшее. Поэтому я протискиваюсь вслед за ним, и как только мы проходим через группу деревьев, мои глаза удивленно расширяются.
— О, боже мой.
Удивительно, но Купер не говорит: «Что я тебе говорил?» Мы оба продолжаем идти к старому белому дому посреди нигде. Дом покрыт снегом и светится в темноте, несмотря на то, что продолжает валить снег.
Мы добираемся до парадного крыльца и поднимаемся по лестнице. Я дрожу, но стараюсь держать себя в руках, когда Купер стучит в дверь.
«Пожалуйста, откройте».
Купер снова стучит, колотя в старую дверь.
— Черт.
— Дай им минуту.
Парень смотрит в окно рядом с дверью.
— Света нет.
Думаю об Арии и пытаюсь сохранить надежду.
— Метель, вероятно, вырубило электричество.
Парень поворачивается и смотрит вокруг дома.
— Машины нет.
— Может быть, она припаркована где-нибудь в другом месте.
Парень выглядит раздраженным, а затем снова колотит в дверь. Нам не видна большая часть дома. Здесь слишком темно и слишком много снега, но, похоже, он заброшен. Купер снова колотит, а потом начинаю и я тоже, умоляя воображаемых домовладельцев открыть чертову дверь.
— Пожалуйста, — умоляю, не узнавая свой собственный голос. Я ощущаю слабость, близость к смерти, и мне приходится бороться, чтобы продолжать стоять и не опуститься на колени.
Парень поворачивает ручку, пытаясь открыть дверь, но она не поддается.
— Черт.
— Купер, что нам теперь делать?
Он оглядывается вокруг.
— Будем надеяться, что окно легко разобьется.
— Что? — Я в шоке смотрю на него. — Мы не будем вламываться в чужой дом.
— У нас нет выбора. — Куп начинает осматриваться на крыльце, которое, к счастью, накрыто навесом, так что не завалено снегом. Находит большой камень с нарисованной буквой «Х» на лицевой стороне.
— Куп, — предупреждаю я, но уже слишком поздно.
Используя камень, парень разбивает окно рядом с замком, протягивает руку и отпирает его. Видимо здешние люди не слишком беспокоятся о незваных гостях.
Купер поднимает окно и поворачивается ко мне.
— Залезай внутрь.
— Черт возьми, нет. — Я складываю руки на груди. — Я не собираюсь вламываться в чужой дом.
— Предпочитаешь замерзнуть до смерти?
— Что, если они дома, но не отвечают?
Он забрасывает наши сумки внутрь, прежде чем залезает сам, быстро встает и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Тогда мы попросим их о помощи. Нам нужна помощь.
Делаю глубокий вдох и бросаю внутрь сумки, которые несла, прежде чем неловко забраюсь вслед за ним. Парень использует одну руку, чтобы помочь мне, и с его губ срывается стон, когда мы оба пошатываемся, и он ударяется о стену.
Купер делает глубокий вдох и хватается за плечо. Я нахожу опору и действительно чувствую себя виноватой за то, что причинила ему боль.
— Прости.
Он пожимает плечами.
— Все в порядке.
Оглядываю полутемную комнату, в которой мы находимся. Думаю, что это гостиная, потому что могу разглядеть старый диван и, возможно, стол.
— Эй? — окликает Куп, когда мы останавливаемся у входной двери.
— Что, если здесь живет семья серийных убийц?
Купер игнорирует меня, находит выключатель и щелкает им, но ничего не происходит, что неудивительно.
Электричества нет.
Парень достает свой мобильный телефон и включает фонарик, светя им вокруг. Ага. Один пыльный старый диван и прикроватный столик — это все, что есть в этой гостиной. Пол старый, но, похоже, его поддерживали в порядке.
Есть камин с полкой, но на ней нет никаких фотографий.
— Не похоже, что здесь кто-то живет, — говорит он, освещая все вокруг светом.
Оставляем сумки у двери, обходим дом и заходим на кухню, где есть только счетчики, но нет бытовой техники. Купер пытается включить свет, но ничего не получается. Дом определенно заброшен.
— Это нехорошо, — повторяю я, не узнавая собственного голоса.
Мы исследуем остальную часть дома, в которой оказывается одна спальня и ванная комната на первом этаже, а также две спальни и еще одна ванная комната наверху. Все пусто.
Возвращаемся вниз. Я вижу страдание на лице Купа, даже если он не высказывает, насколько безнадежно наше положение.
— Хорошо. — Он делает глубокий вдох, и я не уверена, что когда-либо видела его таким серьезным. — Это заброшенный дом в глуши.
Я хочу отметить, что он только что заявил очевидное, но слишком устала, чтобы препираться.
— Здесь холодно.
Парень кивает в сторону камина.
— Мы можем развести огонь. Это сохранит нам жизнь.
— Сомневаюсь, что там есть дрова.
Купер направляет фонарь на небольшую кучку дров.
— Завтра, когда рассветет, я постараюсь найти еще немного и принесу внутрь, чтобы высушить.
Киваю головой, не чувствуя надежды, как до того, как мы нашли дом. Но, по крайней мере, я не по пояс в снегу.
— Нам нужно раздеться.
Хмурю брови.
— Ни за что.
Купер закатывает глаза и хватает свою сумку.
— Отлично. Умирай от переохлаждения, но я, черт возьми, переодеваюсь. Оставаться в мокрой одежде глупо.
Ненавижу, что он прав. Расстегиваю молнию на пальто и бросаю его на диван, поворачиваясь к парню, когда он делает то же самое со своим пальто и перчатками. Купер снимает свитер, морщась, когда вытаскивает поврежденную руку из рукава.
Мне нужно отвести взгляд.
Парень кладет свой телефон на диван, направляя свет вверх, но отсюда я могу разглядеть его точеный и татуированный торс.
Раньше я уже видела его без рубашки. В этом нет ничего особенного. Я знаю, что у парня есть четко очерченный пресс с восемью кубиками и татуировка на ребрах в виде стетоскопа и бьющегося человеческого сердца. Знаю, что на его бицепсах и правой половине грудной клетки тоже есть татуировки. Может быть, это из-за шока, но, кажется, я не в состоянии отвести взгляд.
Купер, должно быть, чувствует мой взгляд, потому что его глаза встречаются с моими.
— Эв?
Смотрю ему в лицо и ожидаю, что парень отпустит какую-нибудь дурацкую шутку о том, что я пялюсь на него, но вижу только беспокойство.
— Что?
— Пожалуйста, переоденься.
Голос парня звучит отчаянно и смущенно. Я снимаю рубашку, оставаясь в черном кружевном лифчике, который надела специально для Лиама. Потом поворачиваюсь к Купу спиной.
— Не смотри.
Он что-то ворчит, но мне все равно. Скидываю ботинки и подхожу к сумкам. Расстегиваю джинсы и стягиваю влажную тяжелую ткань с задницы и бедер. Наконец, сняв их, отбрасываю в сторону и встаю на колени, расстегивая черную сумку передо мной.
Всхлипываю, когда вытаскиваю первую попавшуюся вещь. Это поношенная серая футболка, о которой я столько дерьма наговорила Лиаму, сказав, что он должен ее выбросить, потому что она уже практически прозрачная. Достаю ее из его сумки и подношу к носу, вдыхая его запах, и снова всхлипываю.
«Это не может быть реально».
Глава шестая
КУПЕР
«Держи себя в руках».
Я надеваю спортивные штаны, избавляясь от всей своей мокрой одежды, и изо всех сил пытаюсь согреться. Нахожу пару носков и натягиваю их, безуспешно пытаясь не смотреть на Эверли, стоящую на коленях у сумки Лиама, почти голую и держащую в руках его футболку.
Не хочу замечать изгиб ее бедер или круглую попку, едва ли прикрытую кружевными черными стрингами в тон лифчику.
«Она надела это для него. А теперь он мертв. Твой лучший друг».
Мы оба определенно в шоке от аварии и потери Лиама и Арии, но она не может долго так сидеть.
— Эв, одевайся. — Мой голос представляет собой грубое рычание. Я знаю, что должен смягчить свой тон, но с трудом держусь на волоске.
Ее руки, все еще держащие его футболку, падают вперед, и я стараюсь не замечать чернил, выглядывающих из-под края лифчика. Я задаюсь вопросом, что это такое, но затем заставляю себя поднять взгляд на ее лицо.
— Тебе что, все равно? Вообще?
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
Ее глаза сверкают, когда она оборачивается на меня.
— Они мертвы. Тебе что, все равно?
— Конечно, мне, блядь, не все равно. Но я ничего не могу с этим поделать. А теперь прикрой свою задницу.
У меня болит в груди от того, насколько сильно меня это волнует. Я не могу закрыть глаза, потому что каждый раз, когда это делаю, вижу безжизненное тело Арии, лежащее на снегу, и Лиама, пока жизнь уходит из его тела. А я ни черта не мог сделать.
Эверли натягивает футболку Лиама на свой торс, а затем находит его спортивные штаны, подтягивает их и туго стягивает в талии. Они велики ей, но, по крайней мере, теперь она прикрыта.
Смотрю на камин и бросаю ей пару своих носков, когда подхожу к нему. Эв ловит их с раздражением, но, к счастью, не сопротивляется и натягивает их. Затем подходит, чтобы встать рядом со мной, глядя на скудную кучу дров.
— Этого хватит хотя бы на одну ночь?
— Думаю, этого должно быть достаточно на две.
— Две. — Она смотрит на них безжизненным, пустым взглядом. Это выражение остается на ее лице весь вечер, нет даже проблеска надежды.
Смотрю на ее лицо, позволяя себе хорошенько рассмотреть ее. У нее руки все еще в крови Лиама, вот почему я подумал, что на ее лице тоже была его кровь. Но теперь вижу глубокую рану.
— Черт возьми, Эверли. Ты не подумала рассказать мне об этом? — Я указываю на рану над ее правым глазом.
Она выглядит смущенной, а затем прикасается к месту, морщась.
— Я... я не знала.
Девушка совершенно оцепенела. Я пытаюсь подойти осторожно к ней. Но сначала направляюсь к своей сумке, хватаю футболку и прикладываю ту к ее ране.
— Нам нужно остановить кровотечение.
— Я в порядке. — Ее голос звучит тихо.
Эверли совсем не тихая.
— Это не так. Тебе, наверное, нужно наложить швы.
Она отмахивается от моей руки, но прижимает ткань к голове.
— Я сама.
— Ты со студентом-медиком, знаешь ли.
Девушка фыркает, и меня совсем не удивляет, что она не воспринимает меня всерьез. На самом деле я не излучаю серьезность. Если только не сдаю тесты или лабораторные в классе.
Но Эверли об этом не знает.
— Я рискну.
— И истечешь кровью до смерти?
Девушка пристально смотрит на меня. Ох, этот пылающий взгляд Эверли. Я так и не смог к нему привыкнуть.
— Я не подпущу тебя к себе с иглой. — Она пожимает своими маленькими плечиками. — Не то чтобы у нас вообще была игла.
— Если найду, мы зашьем рану, если понадобится. Или, может быть, я смогу найти какой-нибудь супер-клей.
Это вызывает ее свирепый взгляд, но мне все равно. Я приступаю к следующему заданию — ищу спички или зажигалку.
— Нам нужно что-нибудь, чтобы разжечь огонь.
— У тебя наверняка есть зажигалка.
Я подхожу к своей сумке и ухмыляюсь от того, что она почувствовала необходимость подначить меня из-за того, что большую часть времени у меня под рукой травка. Достаю зажигалку из бокового кармана своей спортивной сумки, а затем беру газету, которую заметил у двери.
Быстро разжигаю костер, в то время как Эверли стоит рядом, не двигаясь, прижимая мою рубашку к голове. Я пытаюсь незаметно проследить, сколько крови просачивается сквозь материал, когда заканчиваю разжигать огонь. Он пылает, проливая в комнату больше света и, к счастью, тепла. Впервые за сегодняшний вечер я чувствую легкое облегчение и плюхаюсь на пол рядом с камином.
Эверли присоединяется ко мне, и, рискуя вызвать ее гнев, я убираю ее руку, чтобы получше осмотреть рану. Рана глубокая, и хотя из нее не хлещет кровь, она определенно все еще кровоточит. Как мы этого не заметили, пока бродили по окрестностям? Нехорошо, что кровь до сих пор не остановилась.
— Голова кружится?
Эверли закатывает глаза, и я сдерживаю свою реакцию, хотя она сводит меня с ума. Ей больно, сегодня вечером она потеряла своего парня и сестру.
Я продолжаю напоминать себе об этом, когда встаю, хватая свой телефон.
— Поищу иголку с ниткой.
— Нет. — Девушка встает, но шатается, цепляясь за стену. — Ты не будешь меня зашивать.
Я снова прижимаю ткань к ее ране и наклоняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Надави. Я скоро вернусь.
Она фыркает, но меня это не беспокоит. Я привык к ее высокомерному отношению. Поднимаюсь по лестнице в ванную, надеясь, что найду что-нибудь, что поможет. Должно же быть что-то.
Открываю аптечку и обнаруживаю, что она совершенно пуста. Проверяю все спальни наверху, а затем спускаюсь к тому, что, как я предполагаю, является хозяйской спальней. В ванной нахожу два лейкопластыря и немного марли, но иглы нет.
На данный момент придется довольствоваться этим.
Возвращаюсь в гостиную и нахожу Эверли, прислонившейся к стене рядом с камином, с закрытыми глазами.
На мгновение я паникую, мне не нравится, что не вижу ее глаз.
— Эверли. — Задерживаю дыхание, пока ее глаза не открываются, сначала встречаясь с моими, а затем глядя на вещи в моих руках. — Спасибо, черт возьми.
Опускаюсь на колени рядом с ней, мое плечо пульсирует, но я стараюсь не обращать внимания на боль, когда убираю ткань. — Я не смог найти никакого антисептика.
— Только посмотри на себя, играешь в доктора.
— Я очень хорошо играю в доктора. — Я шевелю бровями, глядя на нее, и она закатывает глаза в ответ на намек, но на самом деле улыбается.
Я изо всех сил стараюсь смыть с нее кровь, а затем обматываю ее голову марлей, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы остановить кровотечение. Завязываю не, а затем смотрю на девушку, почти смеясь над белой марлей, которой обматывал вокруг ее головы столько раз, сколько смог.
— Ты реально смеешься над моей болью?
О, черт. Наверное, я действительно немного посмеялся.
— Ты выглядишь как персонаж из фильма ужасов.
— Ты и сам выглядишь не таким сексуальным. — Она кивает на мое плечо. — Насколько все плохо?
— Просто вывих. Все будет хорошо. — Мне нужно вставить плечо на место, но я не могу переварить эту мысль прямо сейчас. Хотя беспокоюсь о нем.
Поднимаю здоровую руку и удерживаю ее лицо на месте, глядя девушке прямо в глаза.
— Какого хрена ты делаешь?
Эверли не отстраняется, так что я бы не сказал, что она так уж раздражена.
— Оцениваю тебя на предмет сотрясения мозга, — фыркает Эв, но все же не отталкивает меня. Оценив реакцию ее зрачков, я плюхаюсь рядом с ней у стены. — Думаю, с тобой все в порядке.
— Я знаю. — Она складывает руки на груди, все еще прикрытой только футболкой Лиама. — Столько всего произошло, а я получила лишь порез.
— Ну, у тебя может быть внутреннее кровотечение, — пытаюсь пошутить я, но это только наполняет меня ужасом.
Эверли, однако, не разочаровывает.
— Скрестим пальцы, чтобы у тебя, а не у меня.
Ее лицо выглядит так, словно она почти удивлена, что эти слова сорвались с ее губ, и я не могу удержаться от смеха.
— Это черный юмор, Эв.
Она усмехается и качает головой.
— Прости. По правде, мне бы этого не хотелось.
— Да, я знаю. Ты тайно тосковала по мне все это время.
Теперь девушка закатывает глаза и поворачивается ко мне.
— Конечно. Говори себе, что хочешь.
Я снова смеюсь, но останавливаюсь, когда чувствую боль в плече.
— Нужно проверить, что мы имеем.
— Здесь слишком темно. И холодно. И этот дом какой-то жуткий.
— Господи. Я знал, что ты та еще заноза в заднице, но не думал, что ты — ребенок.
Еще больше свирепых взглядов со стороны Эверли.
— Я не ребенок.
Заставляю себя встать и подтащить сумки к огню.
— Я имел в виду наши припасы. Мы можем осмотреть дом, когда будет светло.
Девушка кивает.
— Я взяла с собой не так уж много, кроме одежды и косметики. Бикини, которое сомневаюсь, что буду использовать.
— Да уж.
«Не представляй ее в бикини. Она девушка твоего мертвого лучшего друга и сестра твоей мертвой девушки. Господи, я теряю рассудок».
Не то чтобы я редко видел ее в бикини за эти годы. И это не первый раз, когда мне приходится упрекать себя за то, что представляю ее снова и снова.
Эверли расстегивает молнию на сумке и роется в ней, находит толстовку и натягивает ее поверх футболки Лиама.
— Похоже, у меня нет ничего, кроме одежды и косметики.
Мы оба смотрим на сумки Арии. У нее две большие, тяжелые сумки, понятия не имею, как мне удалось протащить их по снегу, но когда Эверли открывает их, я рад, что сделал это. Девушка подготовилась. Она упаковала много закусок, карты и аптечку первой помощи.
— Господи, она была девушкой-скаутом?
Эверли качает головой, продолжая перебирать одежду, но делая это медленно, останавливаясь, чтобы посмотреть на каждый предмет одежды. Я ненавижу боль, которую вижу в ее глазах. Они были сестрами и явно близки. Это должно быть убивает ее.
Эверли хватает большую коробку презервативов и поднимает ее, пристально глядя на меня. Вот дерьмо.
— Что?
— Что? Фу. — Она бросает их в меня, и я ловлю здоровой рукой. — Сколько секса вы, ребята, планировали?
— Я не знал, что она их возьмет. — Не то чтобы это ее касалось. Но по какой-то причине я чувствую себя виноватым.
Девушка останавливается, когда находит кружевное белье и отодвигает сумку. Я не осмеливаюсь взглянуть на него. Мне не нужно, чтобы Эверли отрезала мне яйца за то, что я почти переспал с ее младшей сестрой.
— Закуски и аптечка первой помощи пригодятся.
Она кивает и снова открывает сумку Лиама, роясь в ней.
— Нет ничего, кроме одежды.
— О, даже не планировали заниматься сексом? Это просто грустно, — пытаюсь пошутить я, но девушка не смеется.
— Мы были преданной парой, придурок. У меня спираль. Нет необходимости в презервативах. Не то что бы тебя это касалось.
Твою ж мать. Такое чувство, что моя грудь разрывается надвое от ее слов. Хотел бы, чтобы меня просто заводила мысль о том, чтобы трахаться без резинки, но все, о чем я могу думать, это о том, что Лиам не был так уж предан ей.
— Что? Никаких забавных комментариев от Купера по этому поводу? — Она изучает меня.
«Дерьмо. Скажи что-нибудь».
Я пожимаю плечами.
— Что тут можно сказать? Ты уела меня.
Да, она на это не покупается.
— Ты странно себя ведешь.
Я мгновенно начинаю защищаться, потому что ни за что не выдам Лиама.
— Возможно, это из-за аварии с опрокидыванием машины и двух мертвых тел.
Эверли морщится, и я съеживаюсь.
«Ух ты, я такой мудак».
— Мне больно. Я злюсь. Прости.
Она пожимает плечами.
— Все в порядке. Что у тебя есть?
«Ей это не понравится».
Я достаю презервативы и две бутылки виски:
— Похоже, у меня есть антисептик.
Она широко раскрывает глаза.
— Тебе пятнадцать? Вот так ты собираешь вещи на целый месяц?
— Я взял одежду, мисс Я-Взяла-Только-Одежду-И-Косметику.
Эверли что-то бормочет, доставая одеяло из другой сумки Арии. Встает и смотрит на диван, потом снова на меня.
— Думаю, мы оба сможем поместиться.
— Хочешь спать вместе?
Она качает головой.
— Последнее, чего мне хочется, это спать с тобой, но еще я не хочу умирать. А этого огня будет недостаточно.
— Иди ты, этот огонь идеален.
Девушка закатывает глаза, но я ложусь на диван на спину и подаю ей знак лечь между моих ног. Это совсем небольшой диван. Она не спорит, а просто устраивает свою задницу между моих ног, откидывается мне на грудь и натягивает на нас одеяло.
— Не подумай ничего лишнего.
— Поверь мне, последнее, о чем я сейчас думаю — это секс. В основном я думаю о твоем гребаном костлявом локте в моем бедре.
Она слегка поворачивается к спинке дивана, убирая локоть, но вызывая слишком сильное трение между моими ногами.
Изо всех сил стараюсь не думать о близком контакте, надеясь, что у меня не встанет, пока тело девушки будет прижиматься к моему.
Это нетрудно, когда я закрываю глаза и вижу ночной кошмар.
Этого более чем достаточно, чтобы убить любой стояк.
Глава седьмая
ЭВЕРЛИ