«Они встречались, обсуждали дела».
Зафиксированы даты, время, но место всегда одно и то же.
Вилла Фалько
13.02.12 — 10.00
Оживают воспоминания.
«Дорогая, мне нужно уехать по работе, меня не будет всего два дня».
Вилла Фалько
23.08.12 — 12.00
Я не могу забыть тот эпизод, когда муж оставил меня одну на курорте на три дня.
«— Ричард, мы в отпуске, никакой работы.
— Знаю, но я не могу откладывать это, должен позаботиться лично».
Вилла Фалько
09.03.13 — 10.00
Одна из его внезапных поездок. Ричард сказал, что занят важным делом. Я могла предположить что угодно, только не то, что он продал свою совесть.
Муж нервничал, и в то время мы часто спорили, особенно по поводу его отсутствия. Помнится, он упомянул кое-что о некоторых расследованиях, которые должен сделать лично, хотя это и не входило в его обязанности.
Вилла Фалько
30.11.13 — 17.00
Он отсутствовал четыре дня и когда вернулся домой, выглядел постаревшим. Мне сказал, что дело наконец-то раскрыто. Я поверила ему, потому что через несколько дней он снова превратился в мужчину, которого я полюбила.
«Мужчину, которого меньше чем через год отняли у меня».
Я перевожу взгляд на Карлоса, но моё зрение затуманивается. Не могу поверить, что я плачу перед ним.
Быстро вытираю слёзы и возвращаю контроль, по крайней мере, внешне.
Внутри меня крик, заряжённый гневом, моё тело горит, горло пересохло, и мой голос превращается в шёпот.
— По какой причине ты решил его убить? Он больше не хотел работать на тебя?
От раздражения Гардоса хлопает руками по коленям.
Я рывком приподнимаю рукоятку пистолета, пытаясь удержать его под прицелом.
— Я не убивал твоего мужа! Вбей это в свою грёбаную голову. Я сотрудничаю, никого не принуждаю. С последней встречи я не получал от него вестей, и для меня на этом всё закончилось. Он и его партнёр были моим пропуском в Майами, и уверяю тебя, я заплатил им дорого. Конец истории.
— Кто был партнёром? — спрашиваю я, осторожно приближаясь.
— Джек Арайза, — отвечает он вздыхая.
Мир рушится. Ноги подкашиваются, и я падаю, оказываясь на коленях. Пистолет до сих пор держу в руке, но он больше не направлен на Карлоса.
— Шрамы на теле ничто по сравнению со шрамами на душе, верно, Дженнифер?
Все мои убеждения разбиваются в дребезги, превращаясь в небытие.
Я совсем не знала своего мужа, и Джека я тоже не знала. А вот Арайза был в курсе, он рассказал мне о Карлосе и привёл меня сюда.
Я теряю рассудок, больше не могу понять, в чём правда.
— Мой ребёнок, — говорю я, всхлипывая, — он не был виноват, но заплатил за ошибки своего отца.
Две руки поднимают меня, ставя на ноги.
— Кто назвал тебе моё имя? — Следует вопрос в приказном порядке.
Смотрю в его глаза, не понимая, кто я.
— Джек, это он привёл меня к тебе. Я хотела заглянуть в лицо виновного и убить его. Поэтому попросила его создать мне легенду, научить меня быть одной из вас.
Карлос заставляет меня сесть в кресло, и туман начинает рассеиваться.
— Ты всё равно остаёшься виновным, — произношу сокрушённо, направляя пистолет ему в грудь.
Он рычит и раскидывает руки.
— Твою мать, стреляй в меня! Покончи с этим, дай покой своей душе и убей меня, если тебе станет легче! Но я не убивал твою семью!
Карлос хватает ствол пистолета и прижимает к своей груди.
— Ты умрёшь, я умру, таков мой план, — говорю ему, выдерживая его взгляд.
— Уничтожь меня, забери с собой. Я не боюсь, — решительно отвечает он, шокируя меня ещё больше.
Как я могу убить его после того, что узнала? После того как я больше не уверена даже в том, что считала правильным. Меня так долго окружала ложь, что я уже не отличаю её от правды.
— Решай, Дженнифер. Чего ты на самом деле хочешь?
— Я хочу узнать правду! — кричу в ответ.
— Ты её получишь, но на моих условиях, — отвечает Карлос, продолжая держать пистолет прижатым к груди.
Напряжение зашкаливает, моё тело ощущается бетонным и не реагирует.
Воспользовавшись этим, Карлос заставляет меня повернуться, а затем одной рукой прижимает к себе за талию.
Я бьюсь, кричу и извиваюсь.
«Минуточку: я всё ещё держу в руке пистолет».
Я целюсь в его ногу и нажимаю на спусковой крючок. Раздаётся грохот выстрела, Карлос вскрикивает, и что-то ударяет меня по шее, лишая сознания.
ГЛАВА 17
Дженнифер
Комната пустая и грязная. Мне заткнули рот кляпом, а руки связали над головой длинной цепью, подвешенной к потолку. Здесь стоит единственный стул, и на нём сидит человек Карлоса.
Я смотрю на него, пока мужчина достаёт телефон из кармана брюк, дважды нажимает на экран и подносит его к уху.
— Она проснулась, — говорит он, не сводя с меня глаз и выслушивает ответ.
Не такой конец я планировала, но, по крайней мере, знаю, что скоро умру. У меня сильно болят запястья, будто порезали кожу. Смотрю на верх и понимаю, что так оно и есть. Кровь медленно стекает по рукам.
— Хорошо, — отвечает мужчина, завершая разговор, затем встаёт и выходит из комнаты.
Проходят минуты, пока я всячески, но безрезультатно пытаюсь освободиться. Смирившись со своей судьбой, закрываю глаза, опуская вперёд голову.
Мне плохо. Даже представить не могу, какую пытку приготовит для меня Карлос.
Дверь снова открывается, но у меня нет сил пошевелить ни одной мышцей. Слышу тяжёлые шаги, людей стало больше. Кто-то наклоняется ко мне, приближая своё лицо, нас разделяет лишь несколько сантиметров. Я поднимаю взгляд и вижу тёмно-синие глаза Карлоса.
Мои глаза наливаются кровью от гнева, который изливается на него.
— Я убью тебя! — кричу, пиная его. — Ты сволочь!
Он, нисколько не испугавшись, угрожающе делает шаг и хватает меня за подбородок.
— Мне. Насрать, — медленно произносит он.
— Провались ты в ад, Гардоса, — выплёвываю проклятья, пока он крепко сжимает мой подбородок, впиваясь ногтями в плоть.
Меня поглощает ярость.
— Ты убил мою семью, а теперь хочешь заставить меня поверить, что это не так? Ты, бл*дь, убил моего сына! И ты, тот самый человек, который построил пансионат для детей.
Горло жжёт, а в висках пульсирует боль, но Карлос отпускает меня только для того, чтобы схватить за волосы и заставить смотреть в сторону двери.
— Пришло время принять реальность, Дженнифер.
На пороге стоит Джек, едва удерживаясь на ногах. Его блокируют по бокам двое людей Карлоса.
Руки у Джека связаны за спиной, один глаз опух и стал фиолетовым. Верхняя губа рассечена и кровоточит; одежда порвана и испачкана кровью.
Карлос отпускает меня, берёт стул и волоком переставляет ближе ко мне.
— Давай, Джек, сядь и скажи ей правду, — приказывает он, вставая рядом со мной.
С одной стороны, мне жаль Джека, но другая часть меня ненавидит его за то, что он держал меня в неведении.
— Моё время не безгранично. Говори или отправишься откуда пришёл, и я продолжу давать выход своей злости на тебя, — угрожает ему эль Дьябло.
Двое мужчин затаскивают Джека на стул и выходят из комнаты. Теперь нас только трое.
— Дженнифер, — окликает он меня. Джек говорит с трудом, он в плачевном состоянии.
Когда наши взгляды встречаются, по мне пробегает дрожь ужаса от ощущения, что Джек собирается сказать мне то, что мне не понравится. Это будет болезненно и разрушительно, как и всё остальное в этой истории.
— Ты солгал мне. Вы с Ричардом работали на этого… — перебиваю я, полная гнева, не зная, как назвать Карлоса, который скрестил руки на груди и молча наблюдает.
— Ты была идеальной приманкой. Озлобленная на весь мир и готовая на всё, чтобы отомстить за смерть мужа и сына, — отвечает Джек с потерянным видом.
Идеальная приманка для чего? Почему он хотел уничтожить Гардоса? Какова истинная цель всего этого?
Сердце трепещет, с трудом выдерживая ещё один удар. Сокрушенная, я мысленно падаю на колени, а в голове... тяжесть от растущего замешательства.
— Ты всегда утверждал, что Карлос убил мою семью. Скажи мне, что это правда, Джек.
Он смотрит на меня, но не отвечает.
Что-то нестерпимо обжигает в груди, бешено учащается сердцебиение, и я сжимаю в руках цепи, к которым прикована.
Ничто из того, что мне говорили до сегодняшнего дня, не является правдой. Я потеряла три года своей жизни, ненавидя того, кто не виновен. Пошла против своих принципов, чтобы отомстить, и теперь правда взрывается, как мина, разрывая меня на части.
«Я ошиблась во всём».
— Скажи это, твою мать. Скажи мне, что всё, что ты мне рассказал, правда! — кричу, в бешенстве вытаскиваясь вперёд.
— Давай, Джек, скажи ей, — подстрекает его Карлос.
Свой взгляд он переключает с Джека на меня, и по какой-то странной причине мы несколько секунд пялимся друг на друга. В нём что-то изменилось. Карлос не хмурится, как обычно, а смотрит с сожалением.
— Карлос не виновен, — отвечает Джек.
— Тебя пытали и заставили так говорить? — недоверчиво спрашиваю его.
— Это был идеальный план, — отвечает он с выражением, которое мне не нравится. Этот мужчина непохож на того Джека, который утешал меня последние несколько лет, давая мне мужество продолжать. Напротив меня сидит совершенно чужой мужчина.
Джек в ужасе смотрит на Карлоса, а тот лишь пожимает плечами.
— Знай, я собираюсь её освободить. Решай сам, признаться сейчас или позже, но Джек, ты не покинешь эту комнату, пока она не узнает правду, — серьёзно говорит Карлос.
— Какая правда, Джек? — спрашиваю я, привлекая внимание обоих мужчин.
Джек не отвечает, Карлос вздыхает и подходит ко мне.
— Я должен держать тебя на привязи всю жизнь за попытку застрелить меня, — сурово говорит он, но его руки скользят по моим к запястьям. — В конце всего случившегося спроси себя Дженнифер, почему я даю тебе выбор, — шепчет он на расстоянии вдоха от моего лица.
Карлос освобождает меня, а затем опускает руки мне на плечи, заглядывая в глаза.
— У тебя внутри ад. Никто не сможет понять тебя лучше, чем я, но подумай, не дай гневу разрушить тебя навсегда. Он весь твой, — говорит, указывая рукой на Джека, и отходит в сторону.
Гардоса знает то, чего не знаю я, но освобождает меня, потому что понимает — вот-вот разверзнется ад.
Джек громко сглатывает.
Я остаюсь, где стояла, разминая запястья.
— Скажи мне, кто убил мою семью, Джек? — спрашиваю с угрозой в голосе, прожигая его взглядом.
Я вижу ужас.
— Дэвис не должен был умереть, мне так жаль, Джен, — бормочет он, закрывая глаза.
Вижу боль.
— Ричард изменился, он продолжал соглашаться на сотрудничество с самыми разными людьми. Я просил его остановиться.
Продвигаюсь к нему ближе на несколько шагов, перемещается и Карлос.
— Всё ради денег? — спрашиваю я, нависая над Джеком.
— Ты жила красивой жизнью, у тебя был хороший дом, мощные машины, путешествия. Деньги не растут на деревьях, Джен! — едко отвечает он.
Я выпрямляюсь и упираюсь руками о бёдра.
Я не знала своего мужа. Он был лжецом, это я поняла.
— Ты ещё не ответил на мой вопрос. Кто убил Ричарда и Дэвиса?— снова повторяю вопрос, медленно наклоняясь над ним.
С затравленным выражением Джек откидывается на спинку стула.
— Зачем ты её освободил? — спрашивает, обращаясь к Карлосу. — Ты видишь? Посмотри, в кого она превратилась из-за тебя.
Моё внимание сосредоточено на Джеке, но краем глаза продолжаю следить за Карлосом. Я в замешательстве. Почему Карлос помогает мне, зная, что я планировала его убить?
— Ричард хотел прибрать к своим рукам товар; он хотел всё больше и больше денег. Ему нравилась красивая жизнь, и он не собирался останавливаться, — начинает рассказывать Джек. — Мы потратили месяцы на разработку плана, а потом он… — мужчина замирает и, закашлявшись, сплёвывает на пол.
— Он что? — спрашиваю, теряя терпение.
— Он никогда не был идеальным человеком, каким его все считали. Я знаю о нём то, чего ты даже представить себе не можешь, дорогая Дженнифер. Ради того, чтобы заполучить эти камни он был готов облапошить даже меня, своего лучшего друга, единственного, кто прикрывал его спину от всякой ерунды.
— Ближе к делу, Джек!— перебиваю его.
«Я имею право знать».
— Я понял, что произошло что-то странное, когда за два дня до доставки он сказал, что хочет всё бросить. Но он не был таким уж умным, понимаешь? Мне не потребовалось много времени, чтобы обнаружить, что у него появился другой план. Ричард хотел забрать всё, мне пришлось…
Я качаю головой и зажимаю её ладонями.
— Джен, клянусь тебе, Дэвис не должен был умереть! — кричит он в отчаянии.
— Ты, — громогласно взрываюсь я, указывая на него указательным пальцем, — это был ты! — Я кричу, осознавая правду. — Ты убил моего ребёнка! — Я взрываюсь во всю мощь своих лёгких, бросаясь на него. Я бью его по лицу до боли в руке, но не останавливаюсь. — Ты убил моего ребёнка, — повторяю я, продолжая наносить удары и изливая на его тело весь свой гнев до тех пор, пока Джек не падает на пол.
«Я не закончила, я не насытилась».
Хватаю его и затаскиваю обратно на стул.
Зажимаю ладонями его лицо и заглядываю в глаза.
— Что сделал тебе мой сын? Ничего. Он только начал жить, — бормочу, задыхаясь. — Как ты мог убить ребёнка? Как ты мог убить своего друга?
Он не отвечает, пробуждая во мне неконтролируемую ярость. Сильно бью его в живот, от чего Джек наклоняется вперёд.
— Это больно, правда? Боль перехватывает дыхание, согласен? Я живу с этим уже три года, ублюдок. Я умерла вместе с ними три года назад! — ору снова.
— Должны были убить Ричарда, а не пацана, — пытается оправдаться, съёживаясь, чтобы избежать продолжения избиения.
Ослеплённая яростью, я сбиваю его с ног. Из меня вырывается звериный крик, пока безжалостно пинаю его, но ощущаемые в груди мучения не утихают. Верила, что если столкнусь лицом к лицу с виновником моего отчаяния, то перестану страдать, но облегчения я не чувствую.
Правда, если это возможно, ещё более разрушительна.
Ричард, подвергая семью опасности, сознательно пошёл на сотрудничество с теми, кого должен был упрятать за решётку.
Карлос не безгрешен, но он не убивал мою семью. Я потратила годы, ненавидя человека, который не имеет никакого отношения к этому преступлению. Я аннулировала себя, прислушиваясь к советам настоящего убийцы.
Через несколько минут я обессиленно падаю на колени, наблюдая, как тело Джека корчится от боли.
— Монстр всегда был рядом со мной, маскируясь под верного друга, — говорю со злостью, текущей по моим венам подобно крови. — Мой сын — единственная жертва в этой истории, и я задолжала ему правосудие, — произношу с потерянным взглядом. — Ты умрёшь, Джек, но сделаешь это медленно, потому что хочу, чтобы ты почувствовал ту боль, которую испытываю я. Ты будешь молиться, чтобы всё поскорее закончилось, но будь уверен, этого не случится. Ты должен страдать и жить в том же аду, в который загнал меня. —Я опираюсь о пол, наклоняясь к нему; мои глаза застилают слёзы. — Ты забрал самое дорогое, что у меня было, ради чего жила — моего сына. Никто не сможет вернуть его мне, — вздыхаю. — Ты заставил меня стать такой же гнилой, как ты сам.
Я поворачиваюсь к Карлосу, который смотрит на меня с напряжённым выражением лица. Мы как будто молча говорим друг с другом, и пустота в моём сердце озаряется проблеском ясного света, который может дать мне только он.
— Я последний человек, который может просить тебя об услуге, но ты единственный, кто может мне помочь.
Моё отчаяние достигает предела, чтобы просить помощи у него, но я не удивлюсь, если он мне откажет.
Карлос не ломается, но вздыхает.
— Не делай этого, — отвечает он, словно уже понял мои намерения. — Тебе придётся жить с этим до конца дней.
Набравшись смелости, я подхожу к нему, но смотрю вверх.
— Я не могу вернуться назад, не могу исправить то, что уже сделала и хочу дать смысл случившемуся. Я пришла в твою жизнь с намерением убить тебя и покончить со всем. Карлос, я провела три года, зная, что умру. У меня не будет никаких угрызений совести, потому что я больше ничего не чувствую, кроме тупой постоянной боли, которая пронзает душу.
Он, нахмурившись, проводит рукой по шее.
— Тебе нужен пистолет? — наконец, спрашивает он.
В ответ качаю головой с блестящими глазами.
— Я хочу увидеть его страдания, услышать крики, его мольбу. Хочу видеть, как он умирает — медленно и мучительно, — говорю, приближаясь своим лицом к его.
— Нам двоим суждено попасть в ад, ты знаешь это? Скажи мне, чего ты хочешь.
Карлос выдерживает мой взгляд, и между нами ощущается что-то адски горячее. Я танцую с эль Дьябло, и, кажется, мне это нравится.
— Отведи его к Шиве, — твёрдо прошу я.
По выражению лица Карлоса я понимаю, он несогласен.
— Я не могу, потом это станет проблемой. Она будет нападать на любого, кто приблизится. Знаю, ты не заметила, но мой тигр — дрессированный зверёныш.
— Можешь предложить альтернативу? — спрашиваю я тихо.
— Да, — задумчиво отвечает он, — но я хочу прояснить для тебя одну вещь — тебе от этого легче не станет. Может быть, лучше оставить это на усмотрение властей? Если хочешь, мы можем закрыть его за решёткой на Кубе. Поверь, здесь в тюрьме невесело. Особенно если там узнают, что он убил ребёнка.
Карлос обхватывает ладонями моё лицо и вытирает слёзы большими пальцами. Он делает это мягко, и этот жест удивляет меня. С нашей первой встречи моё сердце замирает каждый раз каждый раз, когда он прикасается ко мне. И он, похоже, уже понял это.
— Поверь мне, когда говорю, что легче тебе не станет. Ты должна научиться жить со своей болью. А главное, ты должна начать жить заново, Дженнифер, — шепчет он, приближаясь губами к моим.
Почему я не сопротивляюсь? Я знаю, что он собирается поцеловать меня. Как он может вести себя так, будто всё в порядке после того, как сказала ему, что убью?
— Рассуждай, покопайся в себе и найди ответ. — Его губы скользят по моим, а я продолжаю оставаться неподвижной, затаив дыхание.
Его поцелуй не заставляет себя ждать.
— Какая красивая картина! — саркастически восклицает Джек. — Ты просто шлюха, как и твой муженёк, — продолжает он, а я теряю дар речи. — Сколько раз ты спала с тем, кого считала убийцей маленького Дэвиса? Ты смеешь судить меня, когда сама продала душу дьяволу?! Скажи мне, Джен, ты делаешь это, потому что он доставляет тебе больше удовольствия, чем мой друг? Это должно быть так, или ты планируешь заменить своего умершего сына на ребёнка от этого ублюдка? Если бы сказала, что тебе нужна помощь, я бы с радостью помог тебе, — заключает он истерическим смехом.
От его слов меня бросает в нервную дрожь.
Я не оборачиваюсь, но Карлос да. Он мрачно смотрит на Джека, приподнимая уголок рта, намекая на улыбку. И это не просто улыбка. Когда Карлос делает так, вам остаётся только испытывать страх.
Он подходит к Джеку, а затем приседает на корточки.
— Смейся, потому что в тюрьме будешь плакать каждый час, моля, чтобы поскорее пришла смерть, но этого не будет. Наступит день, когда ты не сможешь больше терпеть это и покончишь с собой. И в этот день я с радостью подниму бокал, потому что это будет счастливый день.
Его глубокий голос и жестокость, которую он вложил в эти слова, приносят мне неожиданное облегчение.
Насколько испорчена моя душа, если я начинаю ценить даже угрозы?
— Карлос, — окликаю его, и он поворачивает голову. — Сделай всё, что в твоих силах, чтобы его жизнь стала невыносимой. Он будет жить, но должен жалеть об этом каждую секунду.
— Пойдём выпьем чего-нибудь крепкого. Попрощайся, потому что ты его больше никогда не увидишь.
Мои глаза ловят взгляд Карлоса, а затем я смотрю на Джека.
— Желаю тебе страдать. Надеюсь, ты вечность будешь расплачиваться за то, что сотворил.
Карлос кладёт руку мне на спину и подталкивает к двери.
На выходе он обменивается парой слов со своими людьми. Мы поднимаемся по лестнице и, к моему удивлению, оказываемся на первом этаже виллы.
Я никогда не покидала это место.
Мы быстро доходим до бара, где обеспокоенным взглядом нас встречает Адриан.
Я доверяю Карлосу. Не знаю почему, но я убеждена — он сделает именно то, что сказал.
Садимся на табуреты, Карлос снимает пиджак, а затем обращается к своему другу.
— Нам нужно что-то «убойное», налей побольше.
Я молчу, не знаю, что сказать.
Интересно, каковы его намерения? Не думаю, что мне всё сойдёт с рук, наверняка Карлос обдумывает подходящее наказание. О том, что он может меня отпустить, не может быть и речи. Я слишком много знаю о его жизни и бизнесе. Возможно, он решит закрыть и меня.
— Дженнифер, — окликает, протягивая мне наполненный до краёв стакан.
Странно слышать, как он произносит моё настоящее имя, от этого по спине пробегают мурашки.
Янтарный цвет рома выделяет мои окровавленные руки.
Его взгляд переходит на мои запястья.
Карлос вздыхает.
— Поднимем тост? — спрашивает, удивляя меня.
— За что?
— Во-первых, теперь ты знаешь правду. Во-вторых, я рад, что остался жив, — он гримасничает, а затем продолжает: — В-третьих, впервые ты попала в затруднительную ситуацию и потеряла контроль.
«Проклятье, он чертовски прав».
Стаканы звякают, и мы выпиваем до дна.
Тепло алкоголя стекает от горла к желудку.
— Повтори, Адриан, — приказывает Карлос, передавая ему мой стакан.
Я вижу замешательство бармена, который, очевидно, не может понять, что происходит.
— Пей!
Мне хочется ответить, что я больше не выполняю его приказы, но пока не узнаю, что Карлос приготовил для меня, будет лучше потворствовать.
На этот раз жжение менее интенсивное, тело начинает расслабляться, алкоголь циркулирует внутри.
— Адриан, оставь нам бутылку, иди и предупреди остальных, чтобы не заходили сюда, — говорит Карлос и ставит стакан на барную стойку.
«Вот так». Мы на разборке.
Адриан вытирает руки полотенцем, продолжая смотреть на меня с озабоченным выражением, пока обходит вокруг стойки. И едва за ним закрывается большая двустворчатая дверь, в зале воцаряется тишина.
— Расскажи мне о своём сыне. — просит Карлос, наполняя наши стаканы, затем смотрит на меня.
— Дэвис был очень милым ребёнком. Упрямым, как его мама, целеустремлённым и очень любопытным, — говорю я, и в моём горле снова образуется комок.
— На кого он был похож? — спрашивает, прежде чем добавить, — пей.
Третью порцию глотаю тоже залпом. Голова начинает слегка кружиться, но комок в горле исчезает.
— У него были мои глаза, но в остальном, думаю, он был похож на своего отца.
— Если у него были твои глаза, должно быть, он был красивым, — комментирует Карлос, переводя взгляд на бутылки в баре. — Ты изучала языки, могла бы выбрать из множества карьерных возможностей, но ты решила учить детей. Почему?
Беру бутылку и иду по энному кругу. Карлос следит взглядом за моими движениями.
— Я всегда любила их. Дети олицетворяют чистоту, невинную часть нашей жизни.
— Расскажи мне о себе. Кем была Дженнифер?
О, это болезненная тема.
«Кем я была?»
— Я жду, — настаивает он.
В ответ пожимаю плечами и решаюсь, хотя вспоминать больно.
— Я жила в своём собственном мире. Мне нравилось всё пробовать, потому что всегда считала — жизнь слишком коротка, чтобы просто проживать её. Раньше я всегда была улыбчивой, счастливой... Иногда даже занозой в заднице. Больше всего мне было свойственно упрямство, когда я что-то задумывала, я это делала, и никто не мог меня остановить. — Я умолкаю, оценивая выражение его лица. Оно светлое, выглядит расслабленным. — Мне нравилось пить вино на фоне заката, я любила экстремальные виды спорта, потому что они давали хороший выброс адреналина. И что ещё? Ах да, мне нравилось готовить, я находила это расслабляющим.
Чувствую себя обнажённой. Я никогда не говорила о себе, о себе настоящей.
Выпиваю ещё одну порцию, а затем щёлкаю языком. Чувствую себя легче, напряжение, кажется, исчезло.
— Ты тоже любишь детей! То, что вы делаете для «Пансионата Надежда», — это здорово, — комментирую, меняя тему разговора.
Я наливаю в стакан ещё рома, потому что мне на самом деле нужно напиться, чтобы хотя бы на несколько часов забыть о ситуации, в которой оказалась.
Карлос поворачивается ко мне и пьёт медленными глотками, пожирая меня глазами. Он облизывает губы, ставит стакан на стойку и переставляет ближе ко мне свой стул.
— Дети рождаются непорочными, но им приходится расплачиваться за ошибки, совершаемые взрослыми на протяжении всей своей жизни. По-своему я стараюсь создать здоровую среду, в которой они могут мирно расти. Однажды они станут честными мужчинами и женщинами, и я буду гордиться ими.
Моё сердце согревается, эти слова поражают меня до глубины души.
— Каким Карлос был в детстве?
Кажется, он собирается что-то сказать, но замирает. В его глазах теряется тот свет, который делает его победителем.
Насколько болезненным могло быть его прошлое?
— Поговори со мной, потому что я три года молчаливо ненавидела тебя, замкнутая в своей боли. Тогда ночью я потеряла эмоции, я отказалась от себя, понимаешь? Сейчас мне нужен настоящий разговор, который имеет смысл, — умоляю я, опуская взгляд.
Вздыхая, он потирает ладони о бёдра.
— Карлос был ребёнком, у которого не было игрушек, он проводил свои дни посреди улиц в самых печально известных районах Гаваны.
Я резко поднимаю взгляд на него. Карлос стискивает челюсти, и я понимаю, что он собирается остановиться. Большего он мне не скажет. Моё тело думает само за себя, я накрываю ладонью его руку и наклоняюсь вперёд.
— Что случилось с Карлосом? — настаиваю я с учащённым пульсом.
«Он единственный вывел меня из ступора».
Карлос делает глубокий вдох и закрывает глаза. Он не может заставить себя посмотреть на меня.
— В возрасте восьми лет родители продали меня. Им нужны были деньги, а я был их единственным источником дохода. Не раздумывая долго, они продали единственного сына чуть больше, чем за 2000 песо.
«О. Мой. Бог».
У меня выскальзывает стакан, падает на пол, разбиваясь на тысячу осколков.
«Продан теми, кто должен был любить и защищать его».
От боли сжимается сердце. Могу представить его в восемь лет, испуганного и растерянного, плачущего в углу, кричащего, умоляющего.
— У мужчины, который меня купил, были определённые планы, но я ничего не понимал, пока мы не приехали в грязный дом, где были другие дети.
Моё сердце колотится с такой силой, что я чувствую его пульсацию в горле.
Карлос открывает глаза, смотрит в мои, а затем продолжает:
— Я был ещё ребёнком, но вскоре я потерял контроль над своей жизнью и своими чувствами. Я утонул в собственной боли и узнал, насколько жестокими могут быть люди.
Нет необходимости рассказывать мне, зачем его купили. Я поняла. В этот момент я хотела бы оказаться перед тем человеком, кто сделал это с ним. Гнев, смешанный с печалью, вызывает у меня неожиданную реакцию.
Я бросаюсь на Карлоса с такой силой, что он пошатывается, и крепко обнимаю. Пряча лицо на его шее, я безудержно рыдаю, наконец, не сдерживаясь. Я плачу о нём и о себе, обо всём, что я потеряла и о том, кем стала. Я рыдаю, сидя верхом на этом сломленном, как и я мужчине, который держит меня в своих могучих объятиях, кажется, целую вечность.
Мы молчим, перед лицом ужаса слова не нужны.
— Составь мне компанию, выпей со мной, — просит он, убирая волосы с моего лица.
Протягивает мне бутылку, я делаю большой глоток, и он делает то же самое.
— Ты единственный человек, который знает эту часть моего прошлого. Я не могу понять, почему несмотря ни на что, доверяю тебе, — говорит он, прежде чем снова выпить.
Идея пугает его, я вижу, как изменился его взгляд.
Позволяю себе приласкать его лицо, задерживаясь подушечкой большого пальца на скулах.
— Открой рот, — шепчет, поднося бутылку ближе. — Не глотай, — предупреждает он.
Я делаю, как просит, и Карлос наливает ром мне между губ, придвигаясь ближе. Он целует мою нижнюю губу и, положив руку мне на шею, притягивает к себе. Жидкость попадает и ему в рот, смешиваясь с нашим дыханием. Продолжаю ласкать его лицо, а поцелуй становится всё более пылким, пока не взрывается как брошенная на пол бутылка.
Карлос встаёт и прислоняет меня к стойке бара.
— Я сильно злюсь на тебя, — признаётся, целуя мою шею. — Я хочу уничтожить тебя, но ты несокрушима, потому что похожа на меня.
Моё тело охватывает дрожь, и разум кричит мне бежать, но я остаюсь.
— Ahora, tenemos un problema (Итак, у нас проблема), — шепчет он, покусывая моё ухо.
— Мы вышли из-под контроля, — мой голос едва слышен.
Он смотрит мне в глаза, проводя руками по моей теперь уже грязной одежде.
— Точно. Никто из нас больше не контролирует ситуацию, — комментирует он, одним движением разрывая ткань.
Первобытный инстинкт, что-то дикое и животное овладевает мной. Мои руки скользят по его рубашке, хватаются за края, и от сильного рывка пуговицы расстёгиваются, отлетая.
Карлос довольно ухмыляется.
— Покажи мне, что у тебя внутри, — призывает, продолжая раздевать меня. Я неистово сражаюсь с поясом на его брюках, пока не освобождаю его.
— Мы пьяны, — напоминаю ему.
Карлос оглаживает моё тело, добирается до ягодиц и сильно сжимает их.
— Так и есть. — Я чувствую его разгорячённое дыхание на своём лице. — Мы должны остановиться? — спрашивает он, притягивая меня к себе.
Я не знаю ответ. Я не в состоянии рассуждать.
— Следуй за мной во тьму, — приглашает Карлос, проводя ладонью между моими бёдрами, где ткань стрингов — единственное, что отделяет её от моего лона.
— Они убили нас, — говорю я, цепляясь за его плечи.
— Но теперь ты стала моим Ангелом.
— А ты мой Дьябло.
Карлос срывает трусики и удовлетворённо улыбается, не отрывая взора от моих глаз.
— Ты облажалась, Ангел.
Так оно и есть. Я проиграла, я сдалась ему.
Этого не должно было случиться. И всё же только на эту ночь я отдам ему то, что принадлежит мне.
— Ты мне доверяешь? — спрашивает шёпотом.
Я не отвечаю.
Ощущаю на лице его дыхание. Его сильные руки касаются моей груди, пальцы сжимают соски.
— Скажи мне, что ты мне доверяешь.
Его голос скользит по моей коже, как мягкое уютное одеяло.
— Да, — признаюсь я, тяжело дыша ему в рот.
Он прикусывает мою губу и наклоняется к моей груди. Пробегает по соску языком, прежде чем поймать тот губами.
Я впиваюсь ногтями в его плечи, охваченная наслаждением.
Карлос смотрит на меня, и в его глазах я вижу живой огонь.
— Хочешь, чтобы я продолжил? — Вопрос звучит хрипло.
Я киваю, поддавшись эмоциям.
Он проникает в меня пальцами, вызывая дрожь в ногах, и я ищу опору; его плеч уже недостаточно, я хватаю его за волосы. Карлос неустанно продолжает медленно ласкать меня внутри и снаружи, пока не решает остановиться, поднося ко рту пальцы, мгновение назад побывавшие внутри меня.
— М-м-м, как всегда, отменно.
Его эрекция внушительная.
— Хочу утонуть в тебе.
Я изо всех сил сжимаю ноги вокруг его бёдер, приглашая войти.
Резкий, решительный удар.
Я кричу, откидывая голову назад.
Крепко обнимая, Карлос глубоко проникает в меня. И я больше не опираюсь на стойку, я прижимаюсь к нему. Теперь мы единое целое, и это сильное чувство, которого я никогда раньше не испытывала. Ощущаю его дыхание на своей шее, чувствую его внутри и вокруг себя.
Я не могу справиться с удовольствием, которое испытываю. Двигаюсь, не понимая, что происходит. Я позволяю своему телу принимать решения инстинктивно.
Не задавая вопросов, я разрешаю ему унести меня в свою тьму.
Толчки становятся всё более интенсивными, мы рвано дышим друг другу в рот. Поцелуи переходят в укусы шеи, плеч, рук, груди, а потом всё сначала.
— Дженнифер, — выдыхает он, призывая меня.
Я падаю в пустоту, но не боюсь. Чувствую себя в безопасности, и мне хорошо, пока лоно сжимается от удовольствия.
— Карлос, — шепчу ему в губы, отдаваясь полностью.
Его натиск становится безжалостным и неистовым, пока мы оба не взрываемся в небывалом оргазме.
Моё тело содрогается от сильных волн удовольствия. Карлос, понимая это, садится на табурет, удерживая в объятиях и оставаясь внутри меня.
В воздухе слышно наше затруднённое дыхание.
Мы смотрим друг другу в глаза, и я впервые чувствую себя обнажённой и беззащитной. Теперь Карлос видит, кто я на самом деле, и это, если он захочет, будет козырной картой, которая может меня уничтожить.
ГЛАВА 18
Карлос
Двадцать девять лет назад
Мама и папа говорят, что мы бедные. В нашем доме только одна комната. На полу лежат два матраса, ещё стоят газовая плитка и таз, в котором мы моемся. У наших соседей есть стол и стулья, но у нас — нет. У них больше вещей, имеется даже телевизор. Иногда я выхожу на лестничную площадку и прикладываю ухо к их двери, чтобы послушать. В восемь часов выходит юмористическая программа.
Мой папа постоянно ругается с мамой, бьёт её, а потом выгоняет меня и говорит, что они должны помириться.
Он заставляет меня стоять на балконе, но я не хочу, потому как там всё слышно. Мне не нравится слышать, как мама кричит, когда он говорит ей грязные слова.
Сейчас два часа ночи, а я до сих пор здесь. Мой желудок урчит, я голоден. Но папе сказать боюсь, он рассердится. Папа говорит, что я уже достаточно взрослый, чтобы самому добывать себе еду. Мама любит меня, она даже разрешает мне есть тайком. Она всегда плачет и извиняется; считает, что я не заслуживаю такого.
Иногда я думаю, все ли дети такие, как я. Интересно, они тоже всегда носят одну и ту же одежду, даже если она рваная и грязная и, возможно, не едят по несколько дней? Может быть, нет. Возможно, у них нет отца, который отправляет их воровать. Правда, кого знаю, все такие же как я.
Я прижимаюсь головой к стене и царапаю штукатурку, расширяя в ней дыру. Это пулевое отверстие. Однажды неизвестный сеньор выстрелил в нашего соседа, но промахнулся. Он попал ему в плечо, когда тот спускался по лестнице. Я не видел, но всё слышал, потому что был в квартире.
Мне было очень страшно, ведь я был один и не понимал, что происходит.
Я голоден, не могу думать ни о чём другом. В доме шаром покати, нет даже куска хлеба, а если бы и был, отец бы его уже съел. Он говорит, что я должен быть благодарен за то, что у меня ещё есть где спать. Он постоянно повторяет, что я ошибка природы, и от меня никакого толку.
Стараюсь вести себя хорошо, но он никогда не бывает доволен. Он всегда кричит и говорит, что ненавидит меня, но я ничего ему не сделал. Мама повторяет мне, что когда я вырасту, я должен быть сильным и преодолевать любые трудности.
Я хочу жить, но не так.
Я просыпаюсь весь в поту и с бешеным сердцебиением.
«Дерьмо».
Прошлое вернулось, чтобы преследовать меня во сне. Уже давно такое не повторялось.
Этого ребёнка больше нет, теперь я сам себе хозяин, и никто не может причинить мне вред.
«Никто».
Дженнифер пошевелилась, она вот-вот проснётся. Слышу её вздох, но продолжаю лежать с закрытыми глазами. Сейчас начнётся веселье. Она взбесится, когда поймёт, где находится.
Дженнифер
Я открываю глаза. Голова кружится, но это почти приятно. Из вчерашнего вечера я мало что помню или, возможно, не хочу вспоминать, чтобы не чувствовать себя виноватой. Потягиваюсь, разводя руки и… касаюсь тёплого тела.
«Боже мой, я в спальне Карлоса!»
Как я сюда попала?
Во рту словно кошки нагадили, а в голове