Я корчусь от боли, и Карлос притягивает меня к себе ещё крепче, целуя в лоб.
— Позвони доктору Сансу и скажи, чтобы немедленно приехал на виллу, — говорит он водителю.
— Да, сеньор, — отвечает мужчина за рулём.
Из кармана пиджака Карлос достаёт носовой платок из ткани цвета слоновой кости, прикладывает его к своим губам, а затем к моей ране.
Этот жест подразумевает множество значений, и в первую очередь то, что он заботится обо мне.
Закрываю глаза, но Карлос меня окликает:
— Валентина, mirame (посмотри на меня), не засыпай.
— Я просто хочу отдохнуть, я устала.
Снова закрываю глаза, и Карлос слегка встряхивает меня, затем кладёт руку мне на лицо. И я не могу не смотреть на него. Он не похож на обычного Дьябло, выражение его лица другое, мужчина выглядит испуганным.
— Что Диего хотел от тебя? — спрашивает он, проводя большим пальцем по моим скулам.
— Предложил деньги, чтобы я исчезла из твоей жизни, а когда я отказалась, он разозлился. Продолжение, думаю, очевидно.
Карлос задумчиво смотрит на меня, а потом восклицает:
— Ты отказалась от денег!
Я киваю, пытаясь принять более удобное положение, так как боль в плече становится невыносимой. Карлос помогает мне, пересаживая на своих коленях и продолжая обнимать.
Не знаю почему, но, кажется, от этого откровения он испытал облегчение.
— Я хочу понять, что заставило Диего так себя вести. Идея отшить тебя не могла принадлежать ему. Будь уверена, я докопаюсь до сути.
Звучит как обещание, и я уверена, Карлос его выполнит.
Неожиданно мою спину пронзает судорога, вырывая стон; я невольно крепко сжимаю ладонь Карлоса. Он смотрит на мою руку, потом в лицо и неожиданно целует меня в лоб. Нежным, обескураживающим мягким поцелуем.
— Мне жаль.
Не об этом он должен сожалеть. Это ничто по сравнению с болью внутри меня.
Карлос продолжает ласкать меня.
И когда вас ласкает дьявол, это значит, что он хочет вашу душу.
Но проблема в том, что у меня больше нет души, или так я считала ещё несколько месяцев назад.
— Расскажи мне что-нибудь о себе, какая Валентина настоящая? — неожиданно спрашивает он.
«Валентины не существует».
— Почему это интересно тебе, Карлос?
— Допустим, хочу узнать тебя, для тебя это будет проблемой?
«О. Мой. Бог».
Я смотрю на него потрясённо. Не могу поверить в то, что происходит. Как я могла допустить, чтобы мы пришли к такому?
Гардоса не может, не должен ничего чувствовать ко мне. Только не тот, кто разрушил мою жизнь.
— Итак, возражения? — спрашивает он хмурясь.
Да много. Почему Гардоса не может оставить меня в покое? Он забрал всё и теперь думает, что может заграбастать и меня?
Горло сужается, не даёт мне дышать, боль в груди усиливается, и тогда я понимаю — это паника. У меня начинается паническая атака, которая может плохо кончиться.
Я прижимаюсь к его груди, делая глубокие вдохи и закрывая глаза. Не сейчас, мне нужно отвлечься и успокоиться, но трудно найти покой, когда ты в объятиях зла, когда ты прикасаешься к нему, когда позволяешь ему делать с тобой всё, что оно хочет. Я делаю глубокий вдох, слышу его голос, зовущий меня, но не слушаю его, а удерживаю глаза закрытыми.
— Ангел, открой глаза, — грозно приказывает Карлос.
Но я продолжаю мысленно путешествовать и останавливаюсь в единственном месте, где хочу быть.
Восемь лет назад.
Ричард так красив в смокинге, что захватывает дух.
Я смотрю на него, и он пожимает мне руку. Мы стоим рядом, а перед нами улыбается пастор.
Мы хотели провести простую церемонию на берегу моря с небольшим количеством гостей, именно так, как нравится нам. Решение пожениться в июле легко объяснить — мы познакомились в этот месяц, а также оба любим лето.
Джек рядом с Ричардом, он его шафер. Они давние друзья, относятся друг к другу как братья.
Я люблю, когда Ричард мне улыбается, это что-то волшебное, необъяснимое. Его пальцы переплетаются с моими, церемония продолжается.
Вокруг нас светло, но неожиданно всё меняется. Моё красивое белое платье окрашивается в красный цвет, как и смокинг Ричарда.
Свет исчезает, меня окутывает тьма. Никого не осталось. Я одна и залита кровью.
Крик разрывает мне горло.
— Валентина, — меня кто-то зовёт.
Я открываю глаза и оказываюсь лицом к лицу с Карлосом.
Где я?
— Не спи, мы приехали на виллу, — говорит он, выглядя серьёзно обеспокоенным.
Он выходит из машины, продолжая держать меня на руках, и движется медленно, стараясь не причинить боль.
«Его забота такая странная, такая чуждая».
— Что случилось? — спрашивает знакомый голос.
Касандра.
— Не знаю, но так или иначе, правда выйдет наружу, — отвечает Карлос.
Я смотрю на его профиль, он кажется напряжённым, никогда не видела его в таком состоянии.
— Доктор Санс, следуйте за мной наверх, — приказывает он не оборачиваясь. Не могу больше бодрствовать, веки стали невероятно тяжёлыми, и я решаю сдаться.
Карлос зовёт меня, но я не могу открыть глаза. Устала, всё болит, и я просто хочу отдохнуть.
Карлос
Не могу вспомнить, когда в последний раз мне было так страшно. Она у меня на руках в плачевном состоянии. Мой ангел был избит, этот мерзкий ублюдок наложил на неё свои руки. Я в ярости, и мне не нравятся мысли, которые начинают появляться. Хотя нужно постараться, чтобы заставить меня прибегнуть к насилию, но сегодня я рискую стать убийцей.
Сердце колотится от гнева, я даже слышу его звук, пока держу её на руках.
Её глаза закрыты, тело не двигается, и это пугает.
— Ангел, проснись.
Я слегка встряхиваю Валентину, но она не отвечает.
Страх потерять её ударяет реальностью мне в лицо — Валентина очень много значит для меня.
Хочу увидеть её глаза. Теперь, когда не могу установить с ней связь, я чувствую, что она всё больше и дальше отдаляется от меня.
Она не может исчезнуть.
Я не позволю.
Валентина не осознаёт этого, а может, и не хочет, но наши души распознали друг друга, они так похожи. Я вижу гнев внутри неё и не могу не задаться вопросом, кто сделал это с ней.
— Всё будет хорошо, я позабочусь о тебе, — бормочу я, поглаживая её волосы.
В спальне я устраиваю Валентину на кровати и отхожу, предоставив доктору Сансу делать свою работу.
Диего заплатит за свои действия, но сначала я должен выяснить, кто его подтолкнул.
ГЛАВА 14
Валентина
— Ангел, проснись. Пора возвращаться к реальности.
Медленно открываю глаза; в них бьёт свет — сильный, невыносимый, но я не сдаюсь. Я сосредоточиваюсь и вижу Карлоса, склонившегося надо мной.
— Где я? — спрашиваю, чувствуя лёгкую боль в губах.
Уголок рта напрягается и саднит, но это терпимая боль. Осторожно ощупываю лицо, пока не дохожу до лба, где, как я помню, тоже есть рана, которая теперь прикрыта бинтом.
— Скоро мне придётся тебя перевязать, — говорит он, наблюдая за моими движениями.
— Ты?
Карлос садится на кровать рядом и берёт в свои ладони мою руку.
— Я забочусь о тебе уже два дня.
У него усталое лицо, глаза потускнели и ввалились — видно, что он мало спал.
«Он заботился обо мне».
— Я проспала два дня? — спрашиваю, пытаясь подняться.
Карлос быстро кладёт руку мне на спину и помогает, поправляя позади меня подушки, чтобы было удобнее.
— Тебя избили, почти изнасиловали. Ты была в плачевном состоянии. Доктор Санс оказал медицинскую помощь. Теперь моя очередь продолжать.
По мне пробегают мурашки. Нелепо, что это делает Гардоса. Мне хочется взорваться прямо сейчас, поджечь всё вокруг.
— Я приду в норму.
— Определённо, но такое не должно было случиться.
Я смотрю в его глаза, а затем, не в силах выдержать, опускаю взгляд. Всё неправильно, шестерёнки не на том месте, и направление меняется. Так не должно было случиться, мне следовало уже завершить план. Вместо этого, я обнаружила, что до сих пор жива и, будто этого недостаточно, с ним.
Я оглядываюсь и узнаю комнату — это спальня Карлоса. Почему он принёс меня сюда? Здесь никому не разрешено оставаться. В конце каждой нашей гимнастики в этой постели он всегда очень быстро избавлялся от меня.
— О чём ты думаешь?
— Я в твоей комнате! — восклицаю с удивлением, глядя на него.
— Точно. Тебя это удивляет?
Подушечкой большого пальца он ласкает мою руку.
— Весьма.
Его пальцы касаются моих, и мне совсем не нравится чувство спокойствия и безопасности, охватившее меня.
— Я всегда забочусь о том, что принадлежит мне.
Его? Он думает, что я его?
Я дрожу.
— Ты узнал, кто отдал приказ Диего? — пытаюсь сменить тему вопросом.
Карлос не отвечает, поворачивается к прикроватной тумбочке, берёт чистый марлевый тампон и бутылку дезинфицирующего средства.
— Я должен обработать рану, — говорит он, кладя всё это мне на ноги. — Будет жечь, но постарайся потерпеть.
Его задумчивый тон меня удивляет, потому как до сих пор Гардоса всегда был очень холодным.
Карлос осторожно снимает повязку и затем влажным тампоном приближается к ране.
Он прикасается медленно и осторожно, но сразу ощущается жжение, и я инстинктивно сжимаю руками простыни. Карлос дует на рану, пытаясь облегчить страдание, и продолжает обрабатывать.
Мы не разговариваем, в молчании он продолжает ухаживать за мной, заботясь, как о ребёнке. Использует ту же мягкость, с какой я обращалась бы со своим сыном. Как жизнь может так надо мной смеяться? Как может быть причиной моей боли тот, кто пытается мне её облегчить?
— Я почти закончил, — спокойно шепчет он.
Когда повязка наложена, Карлос целует меня в лоб, что усиливает дискомфорт.
С ним всегда появляется проклятый проблеск золотого света, который пытается проникнуть в пустоту, разверзшуюся у меня внутри. Но до сих пор у меня получалось бороться с ним, препятствовать ему, помешать мне вернуться туда, где я была в последние годы. Где моё место.
Кто этот человек? Откуда взялся этот Карлос Гардоса, известный своей холодностью и бессердечием?
— Ты должна поесть, скоро принесут завтрак.
— Спасибо, — вырывается из меня автоматически.
Он тяжело вздыхает и встаёт.
— Мне нужно сделать несколько деловых звонков, я зайду к тебе позже, — говорит он, не оборачиваясь.
Неожиданно мужчина перестаёт быть внимательным и возвращается к своей обычной непроницаемости.
Я ничего не говорю, смотрю, как он уходит, а потом поворачиваюсь к окну. В комнату проникают солнечные лучи, согревая мою кожу.
Необходимо следовать плану дальше, больше я не могу позволить себе задержки. Иначе такими темпами вообще не смогу закончить.
Теперь, когда облава на клуб сорвалась, мне нужно как можно скорее связаться с Джеком.
Дверь открывается и входит последний человек, которого я могла вообразить — Касандра.
— Привет, — говорит она, закрывая за собой дверь спальни. Она тоже выглядит измождённой.
Что, чёрт возьми, происходит? Почему все вдруг стали ко мне добры?
— Касандра.
Она подходит, садится в изножье кровати и смотрит на меня. На её лице читается сожаление.
— Как дела?
Не могу поверить, она только что поинтересовалась обо мне? Невероятно.
Касандра определённо чувствует себя виноватой, ведь я уверена, за поведением Диего стоит она.
— Почему ты это сделала? — спрашиваю я, не сводя с неё взгляда.
Она потирает руки и опускает взгляд, но не отвечает.
Тишина.
Я плохо её знаю, но насколько смогла понять, Касандра Рейес — женщина, которая не прогибается, и полагаю, ей также трудно признать свою вину.
— Я не собираюсь забирать у тебя Карлоса, если ты боишься этого. Как уже говорила тебе — я для него просто игрушка, и ты должна это понимать, поскольку хорошо его знаешь.
Касандра поднимает удивлённый взгляд, глаза блестят, странно видеть её уязвимой.
— Ты ошибаешься, у него на самом деле есть чувства к тебе. Карлос никогда не вёл себя так раньше, — с горечью говорит она.
— Это всего лишь иллюзия, Касандра. Между нами только физическое влечение. Как только ему надоест, он отошлёт меня прочь, и ты это знаешь.
— Уверена?
Я выпрямляю спину.
Конечно, я уверена. Единственное чувство, которое испытываю к Карлосу — это ненависть. Касандра не может этого знать и, возможно, со стороны каждый видит то, чего на самом деле не существует. Признаю, что поведение Карлоса изменилось, он кажется заинтересованным, но это не моя проблема. Если даже и так, то я могу себя только поздравить, потому как удалось хорошо сыграть роль.
— Конечно, и если хочешь, я объясню… — начинаю решительно ей отвечать, но она меня перебивает.
— Карлос не знает, что я стою за этим беспорядком.
Я удивлённо моргаю.
— Зачем ты здесь?
— Так не должно было закончиться, — оправдывается Касандра. — У Диего была задача передать деньги и заставить тебя задуматься. Я просила его напугать тебя, но не избивать или... ещё что-то, — говорит она, опустив взгляд.
— Очевидно, ты не очень ясно объяснила, — пренебрежительно отвечаю я.
Она глубоко вздыхает, теребя пальцами подол платья цвета сливы.
— Мне очень жаль, — говорит, удивляя меня.
— Ты боишься, что Карлос узнает?
Касандра встаёт и растерянно ходит по комнате.
— Я знаю Карлоса очень давно и поняла, что лучше не трогать определённые струны. Видишь ли, он моя семья и много для меня сделал. Я всегда чувствовала себя с ним в безопасности, но однажды… всего один раз я увидела, что у него внутри, и это нечто — злое.
Я знаю, каким злом он может быть.
Она выглядит испуганной, и я полностью понимаю её слова. Я, как никто другой знаю, на что способен Карлос Гардоса.
— Как вы с ним познакомились?
— Я не могу рассказать о нашем прошлом, он не разрешает.
Я сажусь на кровати, касаясь ногами пола. Боль в рёбрах очень сильная, но я стараюсь терпеть.
— Касандра!
— Да?
— Я хочу знать прошлое Карлоса, а ты хочешь, чтобы я держала рот на замке.
— Ты меня шантажируешь? — спрашивает ворчливо.
— Именно.
Она смотрит на меня раздражённо, я почти вижу, как приходит в движение её разум, в попытке найти решение. В итоге Касандра подходит и садится рядом со мной, потерпев поражение.
— Если Карлос узнает, это будет мой конец, — говорит она, глядя на меня испуганным взглядом.
— Возможно, моё слово ничего не стоит, но я обещаю — то, что ты мне расскажешь, не покинет эту комнату.
Она поворачивается ко мне, моргает и поднимает на меня взгляд.
— Как прошло твоё детство?
Я могла бы придумать что-нибудь на месте, но по какой-то странной причине решила сказать ей правду.
— Оно прошло безмятежно. У меня были любящие родители, и я всегда считала себя счастливицей.
Касандра нервно прикусывает нижнюю губу, кажется, вот-вот расплачется.
— А какое было у тебя? — спрашиваю, побуждая её к рассказу.
Думаю, всё начинается оттуда. У меня такое чувство, что её детство связано с детством Карлоса, и я хотела бы узнать больше.
Взгляд Касндры теряется в пустоте, затем она зажимает руки между ног и начинает еле слышно рассказывать.
— У меня не так много воспоминаний, они похожи на туманные фрагменты. Вырасти в Гаване непросто. Мы живём в бедной диктаторской стране, и большинство людей не знают, что значит иметь возможность самостоятельно принимать решения. Помню, когда я была ребёнком, у меня были родители, но однажды я оказалась одна. Мне было, наверное, не больше шести лет, я была дома и каждый день ждала, когда родители вернутся с работы.
Я ждала, часы шли, наступил вечер, но от них не осталось и следа. На следующее утро я пошла к соседке и спросила её, видела ли она их. Помню, всё произошло быстро. Ко мне домой приехали незнакомые люди, и я узнала, что мать и отец погибли в автокатастрофе.
Касандра останавливается, делает глубокий вдох и поворачивается ко мне.
— Через неделю я оказалась в приюте с другими детьми разных возрастов. Мои родители исчезли, и я больше никогда о них не слышала.
У меня мурашки по коже, когда представляю напуганную и дезориентированную шестилетнюю девочку, которая внезапно оказывается одна.
— В приюте я не могла ни с кем найти общий язык, всегда сидела в углу, пока однажды ко мне не подошёл мальчик чуть старше меня. Он напугал меня, все говорили о нём плохо, и никто с ним не играл из-за этого.
— Карлос?
Инстинктивно я накрываю ладонью её руку, когда замечаю, как она дрожит.
— Да, Карлос. Я помню тот момент, словно это произошло вчера. Он подошёл (у него в руке была тряпичная кукла), и сказал, — это для меня. Я ожидала большого злого волка, но Карлос оказался милым и добрым, по крайней мере, ко мне. С того дня он стал мне как брат, защищал меня, и я почувствовала себя в безопасности. Он поощрял меня играть с другими, следил за тем, чтобы я ела и не позволял никому плохо со мной обращаться.
Вот почему «Пансионат Надежда». Они любят детей, потому как знают, что значит расти без родителей. У меня бешено колотится и разрывается на части сердце. Как он может быть таким добрым и таким жестоким одновременно?
— Каково прошлое Карлоса? — напоминаю ей тихим голосом.
— Никто не знает, что с ним случилось, и когда я попыталась спросить его, он преобразился. С пугающим блеском у него вылезли глаза из орбит. Он сказал мне, что его прошлого до приюта не существовало, и что я больше никогда не должна задавать подобные вопросы. Мне всегда было интересно, что с ним случилось. Должно быть, произошло что-то ужасное, иначе он бы не испугался.
Когда Джек расследовал прошлое Карлоса, то удалось обнаружить весь путь после его двадцатилетнего возраста. До этого Карлос словно никогда не существовал. Что такого страшного скрывает его прошлое?
— Я сожалею о твоём детстве.
— Я тоже. Но теперь я смотрю на настоящее, и если могу жить спокойно, то только благодаря Карлосу. Достигнув совершеннолетия, он покинул приют. Карлос пообещал мне, что вернётся за мной, и вернулся. Он построил свою жизнь, обзавёлся небольшим домом и просто ждал нас.
— Нас? — переспрашиваю удивлённо.
Она широко раскрывает глаза, понимая, что сказала больше, чем следовало.
— Кто мы, Касандра? — я настаиваю.
— Прости, оговорилась, я имела в виду «меня», — отвечает смущённо.
Я молчу. Понимаю, что на данный момент она мне не скажет большего.
— Я никогда не скажу, что это была ты. Обещаю. — Говорю, открыто глядя ей в глаза.
— Спасибо. Карлос осуждает насилие в отношении женщин, и если узнает, что ты оказалась в таком состоянии из-за меня, я не знаю, чем это закончится.
Хорошо сказано. Карлос может утверждать, что ненавидит насилие над женщинами, но в сексе его, конечно же, нельзя считать «деликатным».
— Где сейчас Диего?
— Тебе лучше не знать, — с горечью отвечает она. — Поверь мне, я не думаю, что это сойдёт ему с рук.
Карлос хочет его убить? Именно это Касандра пытается мне сказать?
— Карлос может быть жестоким, когда захочет, — отвечаю я.
— И он не остановится, пока не достигнет своей цели, — продолжает она.
Мы молчим. Касандра встаёт и направляется к двери.
— Выздоравливай побыстрее, — вздыхает она, открывая дверь.
Я ей не отвечаю. Остаюсь сидеть и думать обо всём, что она мне рассказала.
Сироты, вот кто они. Двое детей, которых несчастье толкнуло в неверном направлении. Чем больше копаю, тем сложнее становится ситуация. Мне следовало продолжать свой путь, не исследуя их прошлое, не выясняя о нём. То, что я обнаруживаю, только очеловечивает Карлоса, всё больше и больше отдаляя меня от устойчивого представления о нём как о монстре.
ГЛАВА 15
Валентина
Разговор с Касандрой — можно сказать — выбил меня из равновесия, усиливая желание узнать. Две недели я размышляла, вновь и вновь мысленно прокручивая её слова.
«Только однажды… всего один раз я увидела, что у него внутри, и это нечто злое».
Что она увидела? Когда?
Теперь, когда я полностью восстановилась, хотя синяки ещё видны, а порезы до конца не зажили, полагаю, что вернусь в свою комнату. Карлос ведёт себя странно. Он появляется не очень часто, но, когда меня навещает, лишь любезно спрашивает о моём самочувствии и, не задерживаясь, уходит.
Я подпрыгиваю на месте, когда тишину нарушает телефонный звонок. Оглядываюсь и замечаю на прикроватной тумбочке беспроводной телефон. Приближаю к нему руку, но затем отдёргиваю. Я могу ответить? В конце концов, я нахожусь в апартаментах Карлоса, и звонок может быть для него. Телефон продолжает звонить, затем замолкает.
И когда эта штуковина снова начинает меня раздражать, я вздыхаю.
К чёрту.
— Алло?
— Ангел, — обращается Карлос.
Почему он мне звонит?
— Карлос?
— Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке.
Сначала слышу на заднем плане голоса, затем закрывается дверь.
— Давай вместе пообедаем, — предлагает он.
Я недоверчиво моргаю.
— Во сколько ты хочешь, чтобы я спустилась?
— Тебе не нужно выходить.
— Прости?
Он вздыхает, а в голосе появляется раздражение.
— Пообедаем у меня. У тебя есть предпочтения?
Карлос хочет со мной пообедать?
Внутри всё завязывается узлом.
— Хочешь пообедать в твоих апартаментах? — переспрашиваю для уверенности.
— Что непонятно в моих словах? Скажи мне, что ты хочешь на обед, — резко отвечает он.
— Окей, я поняла. Меня устроит любая еда.
— Переставь контейнеры через прилавок, — говорит он кому-то рядом.
— Где ты? — решаюсь спросить.
— Не твоё дело.
Да, мой вопрос был неуместен, любопытная по натуре, я не удержалась.
Тишина. Карлос остаётся на линии, но ничего не говорит, поэтому я решаю завершить разговор. Телефон сразу же снова звонит.
— Да?
— Ты бросила трубку? — угрожающе спрашивает он.
Ах, он не закончил разговор.
— Я подумала, что... — пытаюсь объясниться, но он резко прерывает.
— Тебе не нужно думать, ты должна ждать. Ты можешь повесить трубку, только если я попрощаюсь или завершу звонок.
Встаю, потягиваясь, но избегаю резких движений, опасаясь боли. Я слышу его дыхание у своего уха. Карлос идёт, могу даже различить его тяжёлые шаги.
Я открываю дверь спальни и изучаю гостиную. Это хорошая возможность осмотреться, но я должна выяснить, на вилле он или нет.
— Карлос, ты хочешь мне сказать ещё что-нибудь?
— Торопишься? — ворчливо отвечает вопросом на вопрос.
Я рассматриваю большую книжную полку полную книг и подхожу, касаясь некоторых фолиантов. Литература, философия, я пробегаю пальцами по аккуратно расставленным корешкам, но когда замечаю «Большие надежды», останавливаюсь.
Книга сразу же привлекает моё внимание, и я беру её.
Несмотря на то что этот роман Диккенса прочитала ещё в университете, я помню его очень хорошо.
— Что ты делаешь, Ангел?
— Ничего, жду тебя, — вру я.
Начинаю рассеянно перелистывать страницы, но замираю, заметив подчёркнутое карандашом предложение: «Кто вопросов не задаёт, тот лжи не слышит ».
Не могу не задуматься над этими словами.
«Не лги мне, Валентина, потому что я вижу, когда ты не искренна».
— Парни, закончите разбирать последнее пополнение и можете идти, — обращается к кому-то Карлос.
Я постоянно слышу голоса на заднем плане, но не придаю им значения. Вместо этого, сосредоточиваюсь на книге и продолжаю её листать, пока не дохожу до ещё одного подчёркнутого предложения.
«Так всю жизнь мы совершаем самые трусливые и недостойные поступки с оглядкой на тех, кого ни в грош не ставим ».
Мой пульс учащается, потому что эти слова чертовски правдивы, и я тому пример.
Пролистываю дальше, размышляя, а не Карлос ли подчеркнул их.
— Что ты делаешь? — раздаётся низкий голос Карлоса. На этот раз он спрашивает не по телефону, а позади меня. От паники начинаю дрожать и захлопываю книгу.
Я поворачиваюсь к нему, пытаясь сохранить самообладание, и стою, ожидая, что он скажет.
Быстрыми шагами Карлос настигает меня и резко выхватывает из рук книгу.
— Разве я давал тебе разрешение рыскать вокруг? — спрашивает жёстко.
Я молчу, просто смотрю на него, и, кажется, это его сильно раздражает.
— Ты проглотила язык? — Он подходит ближе, но не прикасается ко мне.
— Прости, мне не следовало.
Он внимательно изучает меня, а затем переводит взгляд на мои губы.
— Из всех книг, которые могла выбрать, почему ты взяла именно эту?
— Не знаю, — честно отвечаю я.
— Никогда больше не трогай мои вещи. Я выражаюсь ясно?
Я киваю и делаю шаг назад. Карлос раздражён, но я решаю высказаться.
— Редкое издание?
Он прожигает меня взглядом. Затем приближается, и я отступаю, пока не упираюсь спиной в книжный шкаф.
Его тело прижимается к моему, когда он откладывает книгу, оставляя свой взгляд, прикованными к моим глазам.
— Более чем редкое, это то, чем я дорожу, — отвечает, упираясь руками по обе стороны от моей головы.
«Я в ловушке».
— Не могу понять, что заставило такую женщину, как ты проделать весь этот путь до Кубы. Что-то меня не убеждает, Ангел, и пока я не выясню причину, не успокоюсь.
Я сглатываю, слушая, как он барабанит пальцами по деревянной поверхности книжного шкафа. Карлос выбивает медленный ритм, и моё сердце следует за ним, пока сам он продолжает пытливо изучать меня.
— Эти фразы подчеркнул ты?
Карлос наклоняет голову, и его тёплое дыхание ласкает моё лицо. Я ищу, за что бы ухватиться, завожу руки за спину и крепко цепляюсь за одну из многочисленных полок.
— Какое это имеет значение? — он отвечает вопросом на вопрос; его губы становятся всё ближе и ближе.
— Простое любопытство.
Уголок его рта слегка приподнимается по мере того, как он приближается.
— Да, это я. Напоминание о том, кем я был, и кем стал.
Моё сердце замирает.
«Ребёнок. Сирота. А теперь эль Дьябло».
— Каким ты был? — мягко спрашиваю я. Опускаю руки на его бёдра и плавно провожу по бирюзовой рубашке, поднимаюсь по груди и достигаю шеи. — Я просто хочу узнать тебя получше, — шепчу, приближая свои губы к его губам, в попытке сломить его защиту. Карлос не двигается, он ждёт, как далеко я зайду.
Я ласкаю его шею, а затем осторожно поднимаюсь к лицу, следуя по контуру подбородка.
Он закрывает глаза, как бы приглашая меня продолжить.
Прикасаюсь к его скулам, профилю носа, векам и густым бровям. Перемещаюсь подушечками пальцев к вискам, где рисую маленькие расслабляющие круги. Я приподнимаюсь на носочки и нежно прикасаюсь губами ко лбу. Поцелуй лёгкий, я повторяю его на глазах, кончике носа, щеках, подбородке и, наконец, губах. Я целую правый уголок его порочного рта, затем перехожу к левому. Я продолжаю осыпать его лицо мелкими нежными поцелуями, пока Карлос не ловит своими губами мои.
— Что ты делаешь? — спрашивает меня.
Я не отвечаю, но продолжаю целовать его, обхватывая ладонями его лицо, притягивая мужчину ещё ближе к себе, и он не сопротивляется.
— Расскажи мне о себе, — прошу между поцелуями, — пожалуйста.
Его руки пробираются сквозь мои волосы,
— Я то, что ты видишь, больше обо мне сказать нечего, — отвечает и возобновляет поцелуй, но затем обращает внимание на ранку на моей нижней губе.
Непроизвольно Карлос толкает меня всем телом к книжному шкафу, что вызывает у меня стон боли.
«Чёртовы синяки».
Он резко отстраняется и делает шаг назад.
— Иди в постель, я позову тебя, когда принесут обед.
Заклинание разрушено, эль Дьябло возвращается к своей обычной маске безразличия.
В поражении я вздыхаю. И на этот раз я ничего не добилась.
Я опускаю взгляд, проходя мимо него, и иду в спальню, как он и приказал.
К чёрту, ситуация выходит из-под контроля.
Я сажусь на огромную кровать и смотрю в окно, а мысли улетают.
Уверена, причина того, кем стал Карлос, скрывается в его детстве. Но что могло с ним случиться, чтобы сделать таким жестоким?
Я думала, что обольщая, смогу вызвать его на откровение, но он как сейф без комбинации: недоступен.
Проходит совсем немного времени, дверь открывается, и я оборачиваюсь. Карлос оглядывает меня, смотрит уверенно, решительно.
— На стол накрывают, пойдём со мной.
Весьма необычно. Его контроль, смешанный с элегантностью и жесткостью, придаёт ему таинственную ауру.
Я молчаливо следую за ним. В столовой он отодвигает стул и ждёт, пока я сяду, проявляя заботу, которую раньше никогда не демонстрировал.
— Спасибо, — благодарю устраиваясь.
Карлос наклоняется, откидывает мои волосы в сторону и прижимается губами к шее.
— Пожалуйста, — шепчет в ответ.
Горничная аккуратно ставит тарелки на стол, не поднимая взгляда. Сколько я здесь живу, никто из персонала никогда со мной не разговаривал, и полагаю, это приказ Карлоса.