Мария
(https://nordseeinsel‑maria.blogspot.ru/2014/03/blog‑post.html):
В рамках проведенного среди студентов социологического исследования около половины девушек выразили согласие с распространенным стереотипным представлением о том, что женщина от природы глупее мужчины. Впрочем, в этом обстоятельстве нет ничего странного: с детства слыша о таком положении вещей из самых авторитетных источников, девочка с легкостью усваивает эту идею и со временем просто смиряется с ней — разумеется, не делая ничего для того, чтобы ее проверить.
«Зачем вы хотите, чтобы я была человеком? Я не хочу быть никаким человеком, я хочу быть просто женщиной и выполнять свое женское предназначение. Если бы родители разрешили, я бы не пошла в вуз, а родила бы скорее детей» (из ответа студентки на семинаре).
Как всякое живое существо, в условиях отсутствия внешнего давления девочка выбирает путь наименьшего сопротивления и радостно погружается в не требующий усилий мир нарядов, быта, фантазий о принцах и прочих идеологических конструктов. Тем временем мальчик — под воздействием общества — учится мыслить, принимать решения, коммуницировать, убеждать, справляться с трудностями, громко говорить и быть победителем. Уже в юности разница между ними может стать несомненной — настолько же, насколько несомненной она могла бы быть между двумя маленькими детьми из образованной семьи, один из которых однажды потерялся, но был подобран случайным прохожим и воспитан, скажем, в крестьянской семье сообразно ее обычаям и укладу.
Для этого, однако, не обязательно, чтобы девочка воспитывалась непременно как будущая домохозяйка — на сегодняшний день, когда никаких гарантий ее будущего счастливого брака быть не может, это было бы слишком опасно, и это понимают как учителя, так и родители. Для столь колоссальной — хоть и не всегда сразу очевидной — разницы достаточно просто воспитать девочку как того, кто должен нравиться, обслуживать, угождать, терпеть и по возможности — молчать. При этом она может хорошо справляться с учебой и впоследствии даже с работой (возможно, даже лучше, чем окружающие ее мужчины).
В свете этого не удивительно, что женщина сама мыслит себя как существо, чья судьба исторически и биологически предопределена. Подобный детерминизм не только отстаивается женщинами, но и воспроизводится, и даже защищается ими. Так, в вопросе о жизненных приоритетах лишь 2 % респонденток упомянутого выше исследования выбрали вариант «творчество и саморазвитие», 97 % предпочли семью и материнство (в то время как среди юношей семья оказалась самым главным приоритетом лишь для 30 %), 1 % затруднились ответить. Примечательно также, что 85 % студенток в качестве двух наиболее важных для женщины качеств выбрали сексуальную привлекательность и ориентацию на материнство. Умение молчать и подчиняться мужчине выбрали 10 % респонденток. Личностные качества и интеллект оказались в числе приоритетов только для 30 % опрошенных девушек.
Ольгерта:
Самым умным человеком в мире сейчас считается женщина — Мэрилин вос Савант (Marilyn vos Savant). По итогам разных тестов коэффициент интеллекта у нее равен 167+, 186, 218, 228 и 230. Мэрилин занесена в Книгу рекордов Гиннесса. Родилась в 1946 году в США, взяла фамилию матери, поскольку считает, что сыновья должны жить под фамилией отца, а дочери — под фамилией матери. Ее предки со стороны матери и отца славились умом, при этом ее родители не получили высшего образования, да и сама Мэрилин бросила Университет Вашингтона в Сент‑Луисе, поскольку стала помогать семье в инвестиционном бизнесе. По словам ее отца, университет — «место, где можно изучать профессию, но нельзя развить интеллект». Мэрилин убеждена, что ум человека не зависит от количества знаний, которые зачастую хаотично уложены в голове, и многие люди с энциклопедическими знаниями не умеют пользоваться ими. Сейчас Мэрилин живет в Нью‑Йорке, ее колонка «Спроси Мэрилин» в журнале «Парад» (Parade) пользуется популярностью. Мэрилин замужем за Робертом Джарвиком (ученый, который прославился благодаря созданию искусственного сердца). Когда Мэрилин спросили, что такое ум, она ответила: «Сущность ума — в способности искать истину, не поддаваясь религиозным, семейным, социальным и иным предрассудкам. Для этого нужны смелость и эмоциональная стабильность. Меня считают гением, интеллектуалом, потому что я оцениваю события объективным, ледяным взглядом…»
Если женщины не глупы, почему среди них так мало известных изобретательниц и ученых?
«Женщины интеллектуально слабее мужчин, это подтверждено историей. Большинство деятелей искусства и нобелевских лауреатов — мужчины». Представляя этот факт как аргумент, мужчины полагают, что на протяжении истории у них и у женщин были абсолютно равные возможности и права для того, чтобы заниматься наукой или искусством. Между тем в реальности у женщин со времен Античности и до Нового времени практически не было возможностей не только творить, но и просто получать образование, достаточное для того, чтобы начать научную деятельность. Гипатия Александрийская, жившая в IV веке нашей эры, на протяжении пятнадцати веков рассматривалась как единственная женщина‑ученая. В XIX веке, когда девочки/девушки начали получать образование, появились и другие женщины‑ученые. Но женщины в науке до сих пор традиционно дискриминируются. Из‑за прежних стереотипов многие абитуриентки и сейчас выбирают гуманитарные и экономические специальности, так как подсознательно считают их «более подходящими» для женского пола.
С точки зрения общества, женщина должна быть — умной, но лишь по‑женски, — рассудительной, но только в вопросах хозяйствования дома, в семье, при выстраивании семейного бюджета, сильной, но исключительно для того, чтобы принести мужа‑алкоголика домой с его очередного загула. В остальном женщина должна быть глупой, эмоционально неустойчивой и слабой. Именно так — должна!
С раннего детства, когда дитя только осознает свой пол, раздается заветное «тыждевочка!». Если дарят подарок, то, вероятно, это будет кукла для игры в «дочки‑матери» или набор детской посудки, а может быть, мебель для кукольного домика, в любом случае непременно что‑то специфически «женское». Безобразничать и шалить, быть упрямой или нетерпеливой, инициативной и неаккуратной — для девочки это неприемлемо. Ладно мальчишки, какой с них спрос? Пусть шалят, они будущие мужчины, активные и дерзкие. Но «тыждевочка!», то есть будущая мать, в перспективе то, на чем держится весь дом. Ты должна нести в мир положительный пример.
На этом «положительном примере» и выстраивается модель девичьего будущего. Гиперответственная женщина, на которой держатся отношения в семье, — удобный вариант для мужчины, который считает себя главой корпорации под названием «семья», но готов регулярно себе позволять «маленькие слабости». Женщина стерпит любые «слабости» и «шалости». Ее этому учили много лет, уверяя, что такое поведение — свойство женской природы.
Выстраивать отношения учат в школе, которая обычно следует за домашним воспитанием. И там начинается иной уровень испытаний. Чтобы выжить в коллективе, нужно с теми, кто в нем есть и как‑либо может девочке помешать или помочь, установить отношения. Причем выстраивать приходится на трех разных уровнях:
— с другими девочками,
— со взрослыми (учителя, воспитатели),
— с мальчиками.
Первое открытие, которое делает девочка, заключается в понимании того, что в детском коллективе ценности не такие, какими были в семье! Особенно в отношениях со сверстниками. Еще открытие — это возмутительное неравенство положения! Мальчик самоценен, девочка же интересна, если она соответствует чьим‑то требованиям: если она кому‑то полезна, необходима, помогает другим, терпелива и жертвенна как подруга, или же она красива и нравится окружающим.
Девочка всеобщее признание завоевывает в первую очередь внешностью. Если девочка очень красива, то ей легко избежать травли, которая так распространена в детских коллективах. Взрослые и мальчики изначально снисходительнее, девочки могут и не любить, но все равно завидуют и чувствуют себя уязвимыми рядом с красавицей. А если при этом и характер не стервозный, то при минимуме усилий со стороны девочки она становится всеобщей любимицей и получает все, о чем можно мечтать (как считается в обществе).
Если ослепительной красоты не наблюдается, положение может спасти природное обаяние, любовь к общению, остроумие, непосредственность, артистизм. И тогда девочка становится или девочкой‑приятной‑во‑всех‑отношениях или же своим‑парнем. Для достижения приемлемого положения придется приложить больше усилий, чем требовалось Красавице, но тем не менее отношение к таким девочкам также будет хорошим и доброжелательным. Правда, на позиции свой‑парень приходится, соревнуясь в остроумии с мальчиками, обсуждать других девочек, чтобы показать, как выгодно ты отличаешься от неостроумных, скромных и тихих клуш. Со своим‑парнем должно быть весело и интересно, почти как с мальчиком. Но сколько бы такая девочка ни подделывалась под своего‑парня, она все равно остается девочкой, и ожидания от нее остаются теми же: свой‑парень — это камуфляж, надетый на женское тело.
Если девочка не умеет или не хочет тратить силы на то, чтоб всем нравиться, не любит много улыбаться, если ей противно проявлять слабость перед мальчиками или шутить над другими девочками, если у нее нет желания быть все время скромной со взрослыми — хорошего положения в школьном сообществе не достичь… Остается только бороться за то, чтобы не быть «крайней».
Из таких «общественных ценностей», в ходе борьбы за психологическое выживание, у девочки постепенно складывается знание: для жизни в обществе имеет значение только внешность, обаяние, приветливость, общительность, умение показать себя с мальчиками слабой, со взрослыми скромной. Все остальное не имеет значения. Ум, сила, выносливость, душевная тонкость, чувствительность, понятливость, доброта, проницательность, внимательность и многие другие черты характера, достоинства и потенциал неважны. Если ты девочка.
У мальчиков — иначе. Можно «брать» красотой и обаянием, можно силой и умом, внимательностью и хитростью. А можно еще какими‑то талантами. Им — можно… А девочке — нельзя. Потому что — «тыждевочка!».
Лолита:
— Что же ты по деревьям лазаешь, смотри, как измазалась! Ты же девочка! — с укоризной восклицают чужие мамы тверских детских площадок.
— У девочки должны быть длинные волосы. Нет, я не разрешаю тебе стричься, — говорит моя бабушка.
— Таких неопрятных дневников у последних мальчишек нет! — возмущается моя учительница.
Мне вовек не удавалось забыть, кто я: я — девочка и, как следствие, имею определенный набор обязанностей. Надеть неудобную для дворовых тарзанок юбочку, выбросить найденную рогатку, ежеутренне морщиться от боли во время плетения тугих косичек; занять необходимое, заранее отведенное мне местечко в оппозиции «девочка‑отличница» и «мальчишка‑хулиган» (и чуть позднее это сугубо женское «отличничество» будет выброшено, ибо все‑таки цель жизни — не учеба отнюдь; и давление на девочек в данном случае призвано приучить нас к подчинению и прилежанию, что является неотъемлемыми компонентами гендерной социализации женщин).
«Тебе, — говорила бабушка, — мальчишкой бы родиться. Маленьких разбойниц здесь не жалуют». «В казаки‑разбойники девчонок не берем», — слышала я во дворе.
Ольгерта:
Детство однажды или поэтапно заканчивается, начинается гормональная перестройка девичьего организма, наращиваются формы в соответствующих местах, возникают непонятные приступы томлений то ли души, то ли тела, то ли всего вместе… Чувств много, понимания мало. Девочка постепенно превращается в девушку, и в ней, с одной стороны, проявляются женские признаки, заложенные природой: формы тела округляются, кожа становится тоньше и нежнее, начинается рост молочных желез, — а с другой стороны, социальные требования женственности усиливаются и интернализируются.
Интернализация — процесс освоения внешних структур, в результате которого они становятся внутренними регуляторами. Если говорить об усвоении человеком каких‑то норм, то под интернализацией понимается превращение внешних социальных форм общения, правил общежития, моральных установок, ценностей, верований и представлений в устойчивые внутренние воззрения личности, в нормы ее собственной жизни, которыми она руководствуется, выстраивая сценарий своей жизни.
Есть женственность, женскость, как часть природы, — нечто естественное, внутреннее, трудно отделимое от организма, часть ощущения себя человеком, способным к рождению, к тому, чтобы дать другую жизнь. Первая менструация воспринимается по‑разному: кто‑то видит в ней препятствие, что‑то болезненное и неудобное, другие, наоборот, радуются переходу из детства в юность. Взросление организма невозможно отменить, можно только научиться жить с этим, принять себя и не потерять. Свою биологию, свою природную составляющую нельзя не учитывать, потребности тела невозможно просто проигнорировать. А вот те представления о женственности, которые транслирует общественное сознание, можно и нужно воспринимать критически. Тело — порождение природы, и человек тут не властен, можно лишь немного подкорректировать свой организм, если в нем нарушены функции, жизненно необходимые или облегчающие жизнь в социуме. Социальные нормы придуманы людьми, а следовательно, они могут меняться и меняются с историческим развитием общества.
Под «Женственностью» обычно понимают не отличия женского организма от мужского, а набор представлений о том, как должна выглядеть, и особенно как должна вести себя «правильная», «привлекательная» женщина. По большей части эти требования возникли в сознании мужчин, и предъявляются они женщинам для того, чтобы именно мужчинам было легче их эксплуатировать, использовать. Знаете, как пишут про стиральную машинку — удобна в эксплуатации. Так вот и женщина удобна в эксплуатации, если она соответствует определенным требованиям.
Надо быть «привлекательной» для мужчины. Не просто привлекательной, а сексуально привлекательной. Для этого девушки, молодые женщины непременно должны демонстрировать перед парнем/мужчиной свою слабость и свою нужду в защите. Даже девочки‑подростки, которые могут быть выше своих сверстников и сильнее их, уже должны учиться с ними кокетничать и разыгрывать слабость. Часто в старшей школе девочки позволяют мальчикам выворачивать себе руки, больно дергать за волосы, отнимать вещи, хватать, держать и не пускать куда‑нибудь… Девочкам может быть больно и неприятно, они могут кричать и даже плакать, но не пытаются дать отпор и не пробуют сопротивляться во всю свою силу. За такими девочками мальчики обычно бегают, их окружают «мужским» вниманием, считают «привлекательными», популярными, менее «сообразительные» девочки им завидуют и хотят с ними дружить. Если же девочки не готовы терпеть унижение и насилие, подчиняться физической силе, если им противно такое поведение, они получают ярлык «дуры», «синие чулки», с ними почти не общаются ни мальчики класса, ни «привлекательные» девочки. При этом среди девочек, отказывающихся «быть слабыми», встречаются внешне красивые, приветливые и доброжелательные в общении. Понятие «привлекательность», прививаемое еще в школьные годы, в дальнейшем дает основу для таких отношений, когда женщине плохо, но она же при этом их всячески поддерживает. Потому что быть слабой и терпеть чужое насилие входит во внушенное ей еще на школьной скамье понятие «привлекательность». А привлекательной быть важно, иначе кому ты в этой жизни нужна?!! Итак, сначала девочке расскажут, как неженственно быть сильной, развивать мышцы, неженственно быть умной и чрезмерно увлекаться интеллектуальными профессиями, неженственно иметь твердый характер, принимать решения — специально закупорят все конструктивные ресурсы, а потом станут утверждать, что «женщины от природы слабее, глупее, мягче, их место на кухне, так как больше они ничего не могут».
Надо заботиться о своей внешности для того, чтобы заинтересовать собой мужчину. И, соответственно, одеваться в «женственную, привлекательную» одежду, носить гламурную обувь. Эти мини‑юбки, в которых неудобно двигаться: либо узкая и толком не шагнуть, либо широкая и все время норовит задраться — это неприлично. Зимой в них еще и холодно, а носить теплые рейтузы «не модно», только тонкие колготки. Эти неудобные блузки — с глубоким декольте, которое пугает, смущает и способствует простуде, блузки из неприятных коже, но красивых синтетических материалов, с зауженной талией и рукавами, что мешает движению. Эта обувь, от которой ноги быстро устают, которая их деформирует — узкая, на каблуках, с неудобной, но «модной» колодкой. Стоит ли говорить, что все это обязательно оценивается и часто высмеивается, как несоответствующее «высоким стандартам последней подростковой моды». Если выбирать удобство, а не «привлекательность», то можно позволить своему телу развиваться так, как для него органично. Тогда есть шанс сохранить свое чувство телесного комфорта, сохранить подвижность и гибкость, присущие девочке от природы. Ведь когда в одежде и в обуви все время неудобно, то волей‑неволей приучаешься ничего не чувствовать — иначе не выжить. Отстаивание своих потребностей и желаний требует определенной доли мужества. От девочки, не соблюдающей правила подростковых сообществ, могут отвернуться, ей могут объявить бойкот. Одежду для мужчин и мальчиков шьют удобную, свободную, из хороших материалов. Потому что ни один мужчина не согласится много часов ходить в том, в чем ему неудобно! Зачем? Ради чего?! На это способны только женщины, которые хотят быть «привлекательными» в духе моды, то есть в рамках норм, диктуемых обществом.
При этом девочки постоянно испытывают фоновый страх: надо привлекать и бояться одновременно. «Ты девушка, тебя могут изнасиловать, это ужасно, и с этим ничего нельзя поделать». Страх этот внушают девочкам еще в раннем детстве, когда о сути изнасилования у них нет никакого представления и возможности защитить себя тоже нет.
«Не ходи одна поздно», «Не общайся с незнакомыми дядями», «Не оставайся наедине с парнем или мужчиной — это очень опасно!». С одной стороны, за этими сентенциями стоит здравый смысл. Сексуальное насилие, в отличие от простого физического (побои, например), травмирует в первую очередь душу, причем часто непоправимо. С другой стороны — в том, как воспитывали нас и как это делаем дальше мы, присутствует ореол излишней таинственности (возможно, от непонимания и неосознанности), что только увеличивает ужас и стыд. Ужас без понимания, идущий из детства, приводит к тому, что многие из девушек, переживших насилие, не могут обратиться ни за защитой, ни за помощью. Девушка чувствует себя настолько непоправимо запятнанной, испорченной, опозоренной, что публично признаться в этом невозможно. Лучше чтоб никто ничего не знал — стыда не оберешься! Освобождение от детских представлений об ужасах, связанных с половыми отношениями, и в частности с опасностью насилия, помогает снизить страх до «здорового» уровня заботы о собственной безопасности. Но еще лучше помогает с этим справляться практика самозащиты. Однако на девушек, которые знакомы с боевыми приемами и не боятся мужчин, смотрят с завистью и некоторым трепетом. Уметь драться — это так «неженственно»!
Татьяна Сухарева:
Выражение «масло масляное» стало поговоркой, примером тавтологии — бессодержательного, бессмысленного, пустого заключения, так как масло уже масляное по определению. Не масляным масло быть не может, потому что оно масло, а значит, оно масляное.
Так почему же тогда ни у кого не вызывает удивления словосочетание «женственная женщина»?
Ведь любая мало‑мальски здравомыслящая личность понимает, что биологический пол дается человеку от рождения (за исключением редких случаев, когда пол определить невозможно) и никаких дополнительных доказательств половой принадлежности не требуется. Это как в математике — дано и не доказывается.
Что же такое та самая женственность, которой женщина, по мнению мужчин, обязана обладать и которую, по их же мнению, обязана доводить до совершенства? Обратимся к Википедии.
«Женственность — совокупность качеств, ожидаемых от женщины, таких как эмоциональность, нежность, хрупкость, искренность, верность, что вызывает в мужчине желание оберегать и защищать женщину… Также понятие женственности относится к эстетике и связано с гармоничной выраженностью черт, отличающих женское тело от мужского. Несмотря на то, что в разные времена и в различных культурах понятие женственности могло трактоваться по‑разному, можно выделить некие универсальные представления, встречающиеся почти у всех народов и во все времена. Такие качества, как чувствительность, сострадание, терпимость, заботливость, скромность, нежность и т. д. традиционно рассматриваются как специфически «женские», свойственные женской природе. В патриархальных культурах, где гендерные роли для обоих полов были четко обозначены, в женщинах особо ценились скромность и послушание, главным предназначением женщины была роль жены и матери. Примером крайнего проявления стереотипных представлений о чувствительной, нежной и покорной женщине может послужить художественный архетип «девы в беде», активно эксплуатирующийся в кино и литературе. Противоположностью слабой и беззащитной «девы в беде» является мужественная, почти мужеподобная «дева‑воительница»».
Итак, женственность подразумевает под собой слабость, хрупкость, глупость и зависимость.
При этом, культивируя женственность, в этой же самой женственности женщину начнут и укорять, когда это будет удобно «хозяевам жизни». «Да что говорить, баба есть баба, не способна ничего самостоятельно решить», «Баба — дура, что с нее возьмешь?!», «Глупая ты баба, и не потому что глупая, а потому что баба» и так далее. То есть, когда надо, женщину понуждают вырабатывать у себя женственность, а при случае с помощью этой же женственности и попрекнут.
Почему общество (патриархальное) требует от женщины еще и какой‑то дополнительной «женственности»? Ответ очевиден — общество хочет видеть женщину удобной. Удобной для кого? Для мужчин, для общества, для государства, но никак не для нее самой. Женственность — это для других, не для тебя.
Давайте зададим себе простой вопрос: а что дает женственность самой женщине?
Ничего! Вернее, только вред. Женщина теряет навыки самозащиты (это не женственно), принятия решений (решения должен принимать мужчина), утрачивает естественные задатки быть первой, побеждать (тыждевочка!). Больные ноги от каблуков, изведенное диетами тело, страх сказать слово «Я».
Елена Георгиевская:
Я выросла в глубокой провинции. Взрослые учили нас: мальчик должен быть мальчиком, а девочка — девочкой. Мальчики — будущие мужчины, им нельзя плакать. Девочкам — можно: они трусихи и мокрые курицы. Девочка должна быть смирной, хозяйственной, послушной, иначе не возьмут замуж. Я смотрела вокруг и не понимала: зачем надо превращаться в замученную бытом тетку, которая тащит на себе детей и хозяйство, пока муж отдыхает у телевизора? А годами сидеть в четырех стенах, ничего не уметь, во всем зависеть от мужа и бесконечно лгать ему — это действительно предел мечтаний среднестатистической барышни? Почему, если женщину изнасиловали, о ней говорят, что она сама этого хотела, — ведь ни одной женщине не хочется, чтобы над ней издевались? Почему женщину, сделавшую аборт, называют убийцей, но отец ребенка оказывается ни при чем? Почему трудовое законодательство запрещает женщинам более четырехсот профессий, якобы слишком тяжелых и опасных, — ведь олимпийские чемпионки, да что там — простые разрядницы вроде меня могут поднять гораздо больше десяти килограммов без малейшего ущерба для здоровья? Какое отношение ко мне имеют все эти стереотипы о женщинах, «от природы» продажных, боящихся мышей и склонных к монотонной, кропотливой работе?
Классическая русская литература маркировала все связанное с женщинами как низкое и постыдное либо рисовала фантастические образы тургеневских девушек и «святых» проституток. Исключение — героиня романа Писемского «В водовороте», которая хотела заниматься политикой и не была при этом непривлекательной старой девой, но в финале она осталась с незаконнорожденным ребенком на руках и умерла от голода. Я думала: неужели в этом мире женщина не может позволить себе быть сильной? Если она не хочет беспрекословно подчиняться мужчине, значит, ее ждет трагическая судьба? Но мне не хотелось страдать и поэтому не хотелось быть женщиной. В ту пору мне казалось, что женщины, которых полностью устраивает подчинение, реально существуют, иначе бы о них столько не говорили. Вот они — настоящие, а такие, как я, — неправильное меньшинство, и лучше бы мы родились мужчинами. Я не была стриженной под ноль неопрятной девушкой ростом под два метра, но все равно постоянно слышала о себе: «парень в юбке» и «ошибка природы».
Ольгерта:
«Дева в беде» — это крайность, к которой, может быть, и не следует стремиться, но надо всегда иметь в виду, что «истинная женщина» — та, которая нуждается в помощи мужчины. Для женщины «быть в беде» лучше, чем уметь отстаивать свои интересы. Кстати, желания, потребности, интересы лучше вообще не иметь, потому что «женственная женщина» — это зависимая женщина, слабая, хрупкая, не приспособленная к жизни и глупая. Такая «женственность» отводит в социальной иерархии самой женщине только второе место — после мужчин. Удобная для мужчин женская «женственность» — это тот гнет, под которым женщина ломается как личность.
Следует неустанно повторять девушкам, что только они сами — точки отсчета, только их собственные интересы и потребности. Нельзя жить единственно для других людей, для мужчин, нельзя отказываться от того, что нравится, что является благом для девушек, даже если это не нравится другим. Если кто‑то, не важно кто, начинает кроить девушку под свои желания, следует убегать без оглядки. Бесконечно жаль тех женщин, которые отказывают себе в чем‑то потому, что «неженственно». Лучше отказаться от такой «женственности», которая калечит и вредит самой женщине.
Леда Гарина
(snob.ru/profile/28647/blog/80129):
Быть женщиной очень клево. Родился, понимаешь, и от природы женственный такой!
Между ног у тебя ничего не болтается, при желании ты можешь родить и очень долго живешь. В среднем дольше чем не‑женщины на пятнадцать лет. С детства, вне зависимости от твоей внешности, ты слышишь, что ты такая красавица! И думаешь, что это не вежливость, а комплимент… Но есть буквально несколько «но», которые омрачают твою жизнь.
Быть женщиной — это значит с детства носить корсет. Ура, корсеты под платья отменили! Но корсеты поведения тут как тут. Не бегай! Не лазай по деревьям! Не дерись! Видели много женщин, которые лазают по деревьям?
Конечно, нет! Ведь они должны быть женственными, а лазать по деревьям — фу! И, если уж им так хочется на дерево залезть, — пусть они смотрят, как это делают мужики. Ведь они такие сильные и ловкие — мужики. Вон они — уже на дереве. Вау‑вау.
Быть женщиной — это значит иметь в качестве первой игрушки куклу и набор посуды. Тупую куклу, которую надо раздевать и одевать! И посуду, потому что ты должна поиграть в то, как ты накормила всех!
В то время как у мальчиков есть конструктор, радиоуправляемая машина, футбольный мяч! Не умеешь завинтить винт? А зачем? Вот кукла тебе, играй! А не нравится — вот тебе две. А наборов посуды не три, а пять! И коляску! Вот тебе кукольную коляску!
Быть женщиной — это значит слушать сказки, в которых все представительницы твоего пола сначала были красивыми и послушными, а потом вышли замуж, б***ь! Вот и сказочке конец!
Это значит — получать от родителей люлей за то, что сидишь в «неприличной» позе, потому что «девочки так не сидят»!
Поэтому ты сидишь с другими девочками и играешь в суп, пока пацаны строят космический корабль.
Быть женщиной — это значит с детства огребать. Потому что драться нехорошо! Нельзя давать сдачи! Девочки себя так не ведут! И если какой‑нибудь урод тебя нещадно лупит — радуйся, ведь это значит, что ты нравишься ему!
Быть женщиной — это слышать от мальчиков непристойные шутки в твой адрес на весь класс. Ведь девочки не шутят так.
Это значит, что тебе будут говорить, что у тебя должен быть красивый почерк и чистый портфель. Потому что ты девочка! Как же еще?!
Быть девочкой — это слышать от учителей, что девочкам нужна школа, чтобы они могли воспитывать детей!
Быть женщиной — это знать, что любой мужчина, который предлагает тебе помощь, через пять минут будет предлагать тебе секс. Но ты не можешь его с этой помощью отшить — ты же женственная, е‑мое! И он же может прикрутить тебе винт! Потому что самой это делать — неженственно и фу. А то, что мальчиков шесть лет это учили делать на труде, а тебя учили никому не нужные передники шить, — неважно. Просто тебе отвертка не идет! Терпи!
Быть женственной — это одеваться, чтобы нравиться мужчинам. Но не ходить там, где незнакомых мужчин много. Потому что убийство — преступление. Кража — преступление. А изнасилование — это то, в чем женщина виновата сама. Ведь если она женственная — значит, она хочет мужика. Иначе бы она губы не красила! Шлюха!
А вот быть мужественным — это значит быть с отверткой. И никто не изнасилует за это тебя.
Быть женщиной — это общаться с другими женщинами, все разговоры которых сводятся к тому, женится на них такой‑то или нет. И такой‑то это или такой‑то — неважно. Важно, что без штампа в паспорте ты — недосущество. И с детства тебя воспитывали именно так.
Быть женщиной — это значит, что, когда твой партнер будет вести себя как м***к, твои подруги, родители и прочие десять раз тебе скажут, что ты должна терпеть. Потому что иначе ты окажешься одна. И твой социальный статус — уа‑уа‑уа — упадет вниз. А никто не желает тебе такой судьбы!
Быть женщиной — это с детства видеть, что все, кто принимает законы, — мужчины. И все, у кого есть деньги, — мужчины тоже. А женщины — это те, кого можно покупать.
В 1990‑х мужчины были новыми русскими. А женщина могла стать их женой! Если повезет! А то, что эти рассказы сопровождались историями о том, что, когда муж общается с друзьями, жена молчит и за креслом стоит — неважно! Ведь мужчина — источник счастья, не правда ли?
Быть женщиной — это выходить замуж «потому что так надо». Рожать детей «потому что так надо». Потому что только ленивая пьяная свинья не сказала тебе, что ты должна родить до 27. Ой, вру! И ленивая пьяная свинья сказала тоже!
Быть женщиной — это знать, что любая твоя работа — второй сорт. Потому что вот мужчина‑врач — это да. Мужчина‑учитель… Мужчина‑бизнесмен… А если бизнес у женщины — то это, понятное дело, только от неудовлетворенности в личной жизни, а не от чего‑то еще! Не женское это дело — зарабатывать бабло! И даже учительская премия называется «Учитель года». 90 % учителей — женщины. А премию дают не учительнице, а учителю. И вообще, мужчина в школе — такая редкость, что мы все должны его боготворить.
Кстати, о боготворении, ты росла в религиозной семье, ты знаешь, что спаситель мира — мужчина. А женщина хороша тогда, когда она рожает или никому не дает.
Быть женщиной — это значит задалбывать ребенка гиперопекой, потому что это единственная сфера, в которой ты можешь быть лучше! Да‑да, быть женщиной — значит делать именно так! Быть женщиной — значит на протяжении многих лет не испытывать оргазма во время секса, но тщательно его имитировать. Потому что если у тебя нет оргазма — значит, с тобой что‑нибудь не то! В конце концов, можно и от мужских оргазмов удовольствие научиться получать! Быть женщиной — это знать, что после 35 ты будешь никому не нужна. А после 40 у тебя и секса не будет! И помнить, что в 40 лет наступает общественная смерть. Если ты никого не нашла до этого времени — не найдешь уже никогда! Потому что кто, кроме мужа, будет трахать женщину после 40? После 40 ты банкрот.
Поэтому ты должна все время выглядеть на 20, а фигуру иметь как в 15!
Женственность в цене! А женщина — это юное, наивное существо, а не опытная скептичная тварь, как ты! Давай, делай вид, что ты дура и не можешь ничего, потому что иначе кому ты нужна?
Быть женщиной — это в 40 лет быть оставленной мужем (потому что твои дети выросли, а он ушел к юной и наивной, ведь ему хотелось «продолжать жизнь») и после этого — чувствовать себя лузером всегда. В 50, 60, 70 лет помнить, что жизнь твоя не удалась, потому что тебе кого‑то предпочли. И ты плоха уже тем, что год твоего рождения — 1976‑й, а не 1992‑й.
Это остаться без рабочего места, если тебе 50. Потому что вокруг мужчины, которым надо кормить семью. Подумай сама, причем здесь ты?
Быть женщиной — значит быть неинтересной своим детям и внукам. Потому что это у дедушки жизнь продолжается! Это он ходит под парусом, интересуется политикой, может собрать ракетный двигатель, или в крайнем случае умер. А ты — бабушка. Ты не лазаешь по деревьям. Все, что ты можешь, — это готовить жрать.
И, умирая в нищете помнить, что ты почему‑то не оправдала своей жизнью сценарий принцесс. Ты была недостаточно хорошей Золушкой и бездарной Белоснежкой. Надо было быть женственнее… слабее… Надо было не так…
Быть женщиной прекрасно… Где‑то не в этом мире. В этом мире быть женщиной — полное говно!
Майорова (Mayorova):
О загадочная, чарующая, пленительная женственность! Как прекрасно быть слабой, хрупкой, тонкой! Как радостно прилагать все усилия для того, чтобы быть любящей заботливой женой, рачительной хозяйкой, трепетной матерью троих и более детей! Насколько важны и драгоценны древние традиции Домостроя, повелевающие женщине посвятить себя исключительно дому: воспитанию сыновей и дочерей, кухне, уборке, заботе о престарелых родителях, свекре и свекрови! Да, много поколений под одной крышей — это же мечта! А профессиональная деятельность… к чему она? Нет, в свободное время можно и потрудиться, не все ж пребывать в незамутненном блаженстве семейного счастья, но не забывайте: единственное оправдание женского существования — семья и дети.
Вы прослушали краткое содержание Концепции государственной семейной политики РФ на период до 2025 года. В числе приоритетов значатся также снижение числа абортов и одновременно(!) уменьшение количества матерей‑одиночек, пропаганда многодетности, внедрение идей о неполноценной социализации единственных детей, детей одиноких и разведенных мам, и наконец, важное — сокращение числа «брошенных» престарелых родителей. Это как?…Я не особо впечатлительная, но над этим документом поседела. И конечно, во главе угла традиционные ценности: власть и авторитет родителей, стремление сохранять брак, пресловутые «трое и более», в середине документа реалистично обратившиеся в «двоих и более». Итак, российским женщинам вменено в обязанность затыкать своим здоровьем и временем дыры в демографической политике РФ. Какая самореализация, какая индивидуальность, карьера, когда отечеству необходимо пушечное мясо?! Детсадов не хватает, школы ни к черту, безопасности никакой — но рупоры и матюгальники у нас на высоте! Воспоем прекрасную женственность, благодаря которой половина населения будет работать тяжелую неблагодарную работу, да еще бесплатно, без выходных и без отпусков!
Не оставляла мысль, что где‑то когда‑то эти гимны уже пелись. Точно, Бетти Фридан! Она описывает послевоенные США, когда женщины уступили вернувшимся с фронтов Второй мировой войны мужьям свои рабочие места. Стране нужны были дети, но отсутствов