– Мы вам и неплохие комиссионные выплатим, – улыбкой ответил Лев Ефимович. – Будем считать этот вопрос решенным! Что от нас еще требуется?
– Пока ничего. У меня есть ваши полномочия. А об аукционе я вас своевременно извещу. Связь будем держать по факсу. – Встал и протянул им по очереди руку, давая понять, что совещание окончено.
Тепло попрощавшись с партнером по бизнесу, очень довольные результатами, Лев Ефимович и Петр вышли из офиса и сели в ожидавшую машину, предоставленную в их распоряжение Слепневым.
Дома на Патриарших прудах их уже ждали все домашние, собравшиеся на прощальный обед, – семья Юсуповых давала его по случаю отъезда Яневичей. Петр оставался еще на две недели, чтобы уладить учебные дела в институте. Когда машина подъехала к дому, Лев Ефимович попросил водителя немного задержаться.
– Поговорить надо, Петя, – мягко, но решительно предложил он. – У меня есть вопрос, который хотелось бы обсудить с тобой наедине.
Видя, что Петр внимательно слушает, так же мягко продолжал:
– Для тебя не секрет, что мы с Раисой Васильевной хотели бы, чтобы вы с Юленькой соединили свои судьбы. Если это случится, я без колебания передам свою долю в московском предприятии и ты станешь его единоличным владельцем. Тебя ведь это устраивает?
Проницательно взглянул на Петра и добавил:
– Тебе же не хочется возвращаться в Барнаул и тем более жить там. Такое решение, наверно, лучшее для всех нас. Разумеется, если ты любишь Юлю.
Воцарилось неловкое молчание, но длилось оно недолго – Петр не замедлил с ответом:
– Ну что же, сейчас я могу сказать, что готов жениться на Юле, если и она того хочет. Да, теперь уверен, хотя одно время мне казалось, что не смогу… Уж очень любил одну девушку.
– А почему вы с ней расстались? – невинным тоном спросил Яневич, решив не говорить об анонимке.
– Она предала нашу любовь, – коротко ответил Петр.
– В чем же она провинилась? Оказалась… неподходящей невестой?
– Даже более того! – в сердцах бросил Петр.
– А это правда, что твой отец – княжеского рода и счел ее для тебя неподходящей? – напрямик задал вопрос Яневич и попал в точку.
На этот раз Петр с удивлением на него воззрился: откуда ему это известно?
– Было и такое, – честно признался он. – Но расстались мы по другой причине. С этим отец примирился.
– А примирится ли отец с тем… – Лев Ефимович сделал паузу, дипломатично подбирая слова, – что у Юли смешанная кровь?
– О чем вы говорите, Лев Ефимович! – Только теперь дошло до Петра, в чем состоит его забота. – В русских столько кровей намешано – это ведь оздоровляет нацию.
– К моей нации сам знаешь какое отношение, – покачал головой Яневич. – Ты уверен, что не будет конфликта на этой почве?
– Абсолютно! – отмел его опасения Петр. – Все заботы отца о чести нашего древнего рода связаны только с физическим здоровьем и нравственной чистотой. – И с симпатией посмотрел на своего компаньона и будущего тестя.
Глава 31. «Наезд»
Аукцион по продаже завода «Цветмет» состоялся только в конце апреля. Для участия в нем в Москву прибыли Яневич и Петр Юсупов, хотя торг вел от их имени юрист Горного банка. Это практически вывело из игры отечественных конкурентов, решивших не состязаться с таким мощным соперником. Торг шел в основном между ним и зарубежными конкурентами, желавшими через подставных лиц завладеть заводом. Но инвестировать в Россию крупные капиталы за рубежом все еще побаивались – аукцион был выигран «Алтайским самородком» по сходной цене.
По этому случаю новые владельцы «Цветмета» организовали банкет в престижном ресторане «Прага». Для расширения и укрепления деловых связей в столице в роскошный «бразильский зал» ресторана, с видом на Арбатскую площадь, пригласили представителей власти и журналистов, влиятельных партнеров по бизнесу и даже конкурентов.
Выступавшие на банкете поздравляли новых владельцев с удачным приобретением, выражали уверенность, что в их руках старый московский завод обретет вторую молодость. Все отмечали большую роль в победе на аукционе мощной поддержки, которую им оказал Горный банк.
Лев Ефимович и Петр – их представил Слепнев еще в самом начале банкета – были немногословны, предпочитая слушать и изучать свое будущее окружение. Отвечая на поздравления, выражали надежду на плодотворное сотрудничество, заверяли, что приложат для этого все силы.
Зато Виталий Михеевич в коротком ответном слове более полно проинформировал о сложившейся ситуации, связанной с продажей «Цветмета».
– Та поддержка, которую мы оказали «Алтайскому самородку», обусловлена не только нашим взаимовыгодным сотрудничеством и уверенностью, что новые владельцы спасут завод от банкротства, – объяснил он с солидной неторопливостью. – Нельзя допустить, чтобы такое важное звено производства и сбыта золота попало в недобросовестные, а если прямо говорить, – в преступные руки!
Он остановился, как бы взвешивая то, что собирался сообщить этой серьезной аудитории, и так же неторопливо продолжал:
– Что там скрывать, это решение далось мне нелегко. Те, кто стремились завладеть заводом, требовали, чтобы мы отступились, использовали все средства давления, не брезгуя ничем.
– Угрожали вашей жизни? – подал реплику кто‑то из журналистов.
– Был использован весь арсенал угроз, – нахмурился банкир. – От личных угроз мне и членам моей семьи до уничтожения имущества. Как известно, предупредительные терракты были.
– Это когда пострадал от взрыва магазин в здании, где у вас офис? – вспомнил журналист. – Следствие сочло, что это месть гангстеров директору.
– Так, видно, удобнее милиции, хотя они знают, что терракт был совершен против нас, в расчете на более солидные разрушения, – опроверг эту версию банкир. – Ближе подобраться к нам трудно – у нас сильная служба безопасности.
– Так, значит, вам известно, кто угрожает? – не унимался журналист.
– Разумеется. – Банкир посмотрел на него с легкой усмешкой. – Хороши бы мы были, если бы не знали своих конкурентов! Нам известна преступная группировка, стремящаяся установить контроль над сбытом цветных металлов. Об их «художествах» знают и в милиции.
– Вам необходимо официально заявить об этом! – безапелляционно заявил моложавый, но уже с солидным брюшком представитель мэрии. – Я лично возьму это дело под контроль! – с важным видом добавил он. – Можете спать спокойно.
– Я привык спать спокойно, несмотря на угрозы бандитов. Такова у нас пока криминогенная обстановка, – с достоинством ответил Слепнев. – Приходится принимать меры безопасности – дело привычное.
Многоопытный банкир, много раз успешно противостоявший шантажу бандитов, на этот раз переоценил надежность своих охранников. После банкета к подъезду ресторана был подан роскошный лимузин, один из телохранителей услужливо открыл перед Виталием Михеевичем заднюю дверцу – и в этот миг неожиданно выскочивший откуда‑то человек в маске в упор расстрелял обоих из короткоствольного автомата. Бросил оружие и срывая на ходу маску мгновенно исчез за углом ресторана, растворившись в толпе на Старом Арбате…
Такого дерзкого убийства – в самом центре города, в присутствии многочисленных свидетелей – служба безопасности банка никак не ожидала. Трагическая гибель Виталия Михеевича Слепнева надолго омрачила жизнь новым владельцам «Цветмета»: был потерян сильный, влиятельный партнер.
Несмотря на траурное состояние духа, формальности вступления во владение контрольным пакетом акций завода потребовали заниматься делами. На следующее утро, когда Петр уже собирался выйти из дома, его остановил телефонный звонок.
– Я бы не позвонил тебе, если бы не ужасная кончина отца, которой ты стал свидетелем, – услышал он в трубке всхлипывающий голос Кирилла. – И мама меня попросила… Нам надо поговорить.
– Твой отец – наш партнер, немало помог нам в делах, – с сочувствием ответил Петр, сознавая невосполнимость утраты для Кирилла. – Мы с компаньоном, конечно, будем на похоронах. Тогда и поговорим.
– Там вряд ли это удастся… – Кирилл понимал, что другого случая восстановить отношения с бывшим другом у него не будет. – Нам нужна твоя помощь, находчиво, как всегда, соврал он, – а похороны только через два дня.
– Ладно, – согласился Петр. – Можно встретиться в офисе «Цветмета». Ты знаешь, где завод? – И сам ответил: – В районе метро Тульская – там каждый покажет. А я предупрежу охрану.
– Ты через сколько времени будешь на заводе? – уже деловито уточнил Кирилл. – Мне предстоит сегодня масса дел в связи с похоронами.
– Примерно через час, но ты не бери в голову, – успокоил его Петр. – Я там провожусь с бумагами до обеда, если не дольше.
И правда, бумажной волокиты оказалось столько, что когда в двенадцатом часу дня появился Кирилл, конца еще видно не было. Заметив, как Петр с унылым выражением лица рассматривает лежащую перед ним кипу документов, явно тяготясь этим занятием, визитер приободрился. Неужели не сможет и на этот раз околпачить бывшего друга?
Присев рядом с Петром и изобразив глубокую скорбь (которой на самом деле не испытывал, так как отныне считал себя очень богатым человеком). Кирилл с пафосом произнес:
– Я счел необходимым, так сказать, у еще не остывшего тела отца, который всегда тебя жаловал, предложить тебе, Петя, мировую. Знаю, что был не прав, поддавшись страсти, и раскаиваюсь в этом.
С убитым видом покачал головой и, как бы вспомнив, добавил:
– Но мне известно и то, что у тебя новая, счастливая любовь. Так давай все плохое оставим в прошлом! Пусть смерть папы нас помирит! Ты мне нужен.
Даже испытывая жалость к Кириллу, Петр не имел ни малейшего желания восстанавливать тесные отношения с предателем. Однако, чтобы в этот тяжелый момент его дополнительно не огорчать, ушел от прямого ответа:
– Насколько я знаю, вы с Любовью Семеновной в моей помощи не нуждаетесь. Финансовое положение Горного банка прочное; скоро все будет в твоих руках. Так чем я могу быть вам полезен?
– Ты же знаешь, я не смогу управлять банком, – с простодушным видом развел руками Кирилл. – Меня мошенники обведут вокруг пальца. Отец всегда говорил, что доверять никому нельзя.
– Уж не мне ли ты хочешь предложить роль управляющего? – Петр изумленно посмотрел на него. – Я ничего не смыслю в банковском деле!
«Так и знал, что дурак примет все всерьез», – усмехнулся Кирилл и вслух с фальшивым жаром произнес:
– Зато я тебе доверяю! Ты быстро всему научишься. Вот ведь какими большими делами уже ворочаешь…
Но Петр, чувствуя, что пора прекращать бесполезный разговор, решительно отказался:
– Благодарю тебя, и Любовь Семеновну за доверие, но из этого ничего не выйдет. Мне бы со своими заботами управиться. Мало того, что придется разрываться между московским заводом и золотым прииском, – надо еще институт окончить!
И все же расчет Кирилла оказался верным, взгляд Петра заметно потеплел.
– Ладно, не впадай в панику! – Он поднялся проводить бывшего друга. – Тебе, конечно, придется побороть свою лень, чтобы ты сумел заменить отца. Я со своей стороны помогу чем смогу. Мы ведь теперь с тобой деловые партнеры.
Знай Петр, какие за этим последуют осложнения, наверняка не поехал бы на кладбище. Но поначалу все шло как и положено в таких случаях. Похороны Виталия Михеевича Слепнева, хорошо известного и уважаемого в финансовых кругах, были организованы с большой помпой, все подъезды к Преображенскому кладбищу заняты дорогими иномарками бизнесменов; сотрудников банка и других провожающих в последний путь, рангом пониже, привезли на трех автобусах.
После отпевания в церкви по православному обычаю началась торжественная гражданская панихида. Под траурные мелодии большого духового оркестра многолюдная процессия двинулась к месту захоронения. Над свежевырытой могилой звучали хвалебные речи, а когда в нее опустили гроб и покрыли землей, образовался высокий холм из траурных венков и живых цветов.
Все это время Петр, вместе с Яневичем, находился в первых рядах провожавших, среди родных и ближайших сподвижников банкира. Глядя на скорбящих родных и друзей Слепнева, он по‑человечески им сочувствовал, сам горько сожалея о потере симпатичного ему человека и надежного, полезного партнера. И вдруг это состояние тихой грусти мгновенно нарушилось – его словно током ударило…
В толпе провожавших произошло движение, передние ряды расступились, и к могиле подошла запыхавшаяся Даша. Возложив букет пунцовых роз, несколько секунд постояла молча, а затем подошла к вдове и Кириллу, выразила соболезнование, как близкий им человек. Петр стоял рядом и отчетливо слышал все, что она говорила:
– Я прямо из аэропорта, только что прилетела. Какое горе! – Всхлипнула, целуя Любовь Семеновну. – Виталий Михеевич был так добр ко мне, хотя я вам никто…
Глядя на Дашу, элегантную, ослепительно красивую даже в трауре, Петр был потрясен, растерян. Убедив себя, будто уже пережил в душе свою неудачную любовь, и изгнал из сердца предательницу, он вдруг с горечью осознал: нет, это не так… Она им никто, мысленно порадовался он; неужели Даша свободна?..
Его возбужденное состояние и то, как он не спускал глаз с внезапно появившейся красавицы, не прошли мимо внимания проницательного Яневича. Зная спокойный, уравновешенный характер Петра, он поразился происшедшей в нем перемене. «Неужели та самая девица? – осенила его верная догадка. – А что, очень может быть… Уж больно хороша!» Естественно, Льва Ефимовича это не порадовало; стараясь не показывать своей обеспокоенности, он небрежно спросил:
– Что это за красотка? Ты, Петя, с ней знаком?
– Это Даша, студентка иняза, – так и не отводя от нее взора, коротко ответил Петр. – Наша общая с Кириллом знакомая. Но я больше с ними не дружу.
– Очень красивая девушка – будто с обложки журнала, – заметил Яневич, пристально наблюдая за реакцией Петра. – Она не жена сына Слепнева?
– Я тоже думал, что они поженились, но похоже, это не так. – В голосе Петра невольно прозвучали довольные нотки. – Она и правда фотомодель; победила на конкурсе красоты.
– Постой! А не в эту ли девушку ты был раньше влюблен? – сделал вид, будто только сейчас догадался, Яневич, решив узнать правду. – Что‑то ты с нее глаз не сводишь!
Вопрос застал Петра врасплох, он смешался, не зная что ответить.
– Разве? – промямлил он, мысленно ругая себя за потерю самообладания. – Просто давно не видел. А вообще‑то… – он вдруг решил сказать правду, – да, это именно та девушка, на которой я собирался жениться.
«Похоже, у парня не все еще переболело, – удрученно подумал Лев Ефимович. – По‑мужски я его понимаю. Но от этого не легче…»
– Ну что ж, у тебя недурной вкус, – заставил он себя пошутить. – Но сдается мне, у фотомоделей слишком большие претензии. Вот кто, уж наверно, заставляет мужей поволноваться!
Петр на это ничего не ответил и, казалось, больше Даше внимания не уделял. И она тоже ничем не показала, что заметила бывшего жениха. Яневич постепенно успокоился. Ничего, Петя парень разумный, понимает, что Юленька больше подходит ему в жены. А внешне она мало чем уступает этой красотке, – пожалуй даже поярче».
– Знаешь что, Петя? Хватит нам здесь томиться! – предложил он. – Воздали мы должное покойному, а теперь пора двигать отсюда! Ты ведь не собираешься на поминки?
По благодарному взгляду молодого человека, он понял, что тот настроен так же. Стараясь не привлекать к себе внимания, они потихоньку покинули кладбище.
В двадцатых числах мая белоснежный многопалубный круизный лайнер «Астра‑2», пройдя Кильский канал, вышел в Северное море. Погода была ветреная и дождливая, немного штормило, но обе семьи – Юсуповых и Яневичей не уходили с носовой части палубы, защищенной прозрачным пластиковым ограждением. Дети с увлечением играли в «классики», а взрослые любовались вздымающимися волнами.
Не было среди них Степана Алексеевича и Веры Петровны. Хотя профессору удалось перенести свои лекции, в последний момент он приболел и жена, естественно, осталась за ним ухаживать. С турагентством договорились, что они отправятся следующим рейсом.
Произошли и другие накладки. Из‑за большой задержки отправления в Санкт‑Петербурге в связи с неправильным оформлением группы туристов опоздали с прохождением Кильского канала. По этой причине лайнер не зашел в Гамбург и посещение Германии не состоялось.
Но это не отразилось на настроении путешественников: каюты были комфортабельные, в уютном ресторане прекрасно кормили, в музыкальном салоне каждый вечер давали концерты, работали кинозал и бары; молодые до поздней ночи пропадали на дискотеке.
Вскоре погода стала улучшаться; когда к ночи пришли в Амстердам, было уже тепло и сухо. Уложив утомившихся девочек спать, взрослые, несмотря на позднее время, отправились осматривать город.
– Амстердам – когда‑то один из богатейших торговых городов мира; знаменит своими каналами – весь изрезан ими наподобие Венеции, – рассказывал Михаил Юрьевич, когда шли пешком от причала к центру города. – Завтра поедем по каналам на катере, а сегодня нам нужно попасть в «квартал красных фонарей». Там интереснее всего!
– Это знаменитый район проституции, что ли? – усмехнулся Лев Ефимович. – Говорят, нигде в мире нет такого!
– А мы сейчас сами убедимся, правду ли говорят, – весело взглянул на него старший Юсупов. – Я его найду без труда – мне показали на карте.
Остальные ничего не сказали, но всем любопытно было взглянуть на необычную достопримечательность вольного портового города. В такой поздний час, казалось, всех – и местных жителей, и многочисленных туристов – интересует только этот квартал: движение шло лишь в его направлении.
Впечатление оказалось потрясающее – главным образом из‑за масштабов и вседозволенности. Вдоль одного из каналов на прилегающих улочках теснились секс‑шопы с шокирующе‑бесстыдными витринами; в окнах домов зазывали клиентов молодые и красивые проститутки, вполне приличного вида. Наблюдать это зрелище экскурсанты долго не стали и поспешили вернуться на корабль.
Далее на протяжении всего путешествия яркие впечатления наслаивались одно на другое – начиная от холодных белых скал Дувра до южных красот утопающего в пышной зелени острова Майорка. В Лондоне, вместе с древним Тауэром, Биг‑Беном и Вестминстерским аббатством, больше всего поразил Музей восковых фигур мадам Тиссо, причем не копиями знаменитостей, а изумительным историческим шоу в подземелье.
Когда из Гавра попали в Париж, как ни странно, наряду с Лувром наибольшее впечатление на них произвел новый современный район, построенный правительством Помпиду. Видимо, Эйфеле‑ва башня, Триумфальная арка, собор Парижской Богоматери и другие исторические памятники уж слишком хорошо известны по фильмам, книгам, фотографиям.
В Португалии и Испании наиболее яркий след в памяти оставили экскурсии на мыс Кабо‑да‑Рока, самую западную точку Европы: там с высокой скалы любовались безбрежной далью Атлантического океана; редкостной красотой Севильи, с ее бесчисленными дворцами; тропической зеленью и воспетой в знаменитом романсе, но скромной на вид речкой Гвадалквивир.
Купаясь в открытом бассейне, нежась в шезлонгах на солнышке, все прекрасно загорели, а ежедневная утренняя зарядка на тренажерах помогла, несмотря на обильное питание, сохранить отличную спортивную форму. Дни путешествия таяли быстротечно и оно уже шло к концу, когда Петр и Юля чуть не поссорились. (К счастью, сумели сохранить самообладание и это не испортило радости путешествия.)
Молодые люди прекрасно между собой ладили, все время проводили вместе, до поздней ночи танцуя на дискотеке. Однако мимолетная встреча с первой любовью не прошла для Петра бесследно – Даша снова поселилась у него в мечтах, оттеснив Юлю на второе место Всякий раз, расставаясь перед сном, разгоряченная танцами, девушка ждала от него активных действий… Но Петр вел себя индифферентно – пожелает спокойной ночи и отправляется в свою каюту.
Сначала Юля объясняла это выдержкой, твердыми моральными принципами. Не хочет этого до свадьбы, думала не без сожаления, успокаивая себя и мучительно пытаясь заснуть. Так уж воспитан… Это хорошо, что Петя такой порядочный… Но раз за разом такое поведение Петра раздражало ее все более. Вспомнила анонимку, забеспокоилась всерьез.
Искренняя и прямая, Юля не умела долго носить в себе то, что ее мучило. В предпоследний день путешествия, когда в перерыве между танцами, они с Петром пили коктейли за столиком бара, она не выдержала:
– Скажи, Петя, честно: у тебя со здоровьем… все в порядке? – Потупила глаза и стала заикаться от смущения: – Т‑ты как‑то н‑непонятно себя в‑ведешь…
– Странный вопрос! – удивленно воззрился на нее Петр. – Разве я похож на тех, кто жалуется на здоровье?
– Дело не в силе! – продолжала Юля, не поднимая глаз. – Ты ведь мой жених, а поступаешь совсем не так… как все парни… – Сделала паузу и с обидой добавила: – Будто ты не испытываешь ко мне никаких чувств, кроме дружеских.
Не ожидавший такого упрека, Петр смешался.
– Нам нужно сдерживать свои чувства, Юленька, – сказал первое, что пришло голову. – До поры до времени…
– Не криви душой, Петя! – потребовала Юля, твердо решив узнать истину. – Скажи честно: почему у тебя ничего не вышло с первой невестой?
– Ах вот ты о чем! – вспыхнул Петр – только теперь до него дошла причина ее беспокойства. – Сомневаешься в моих способностях?!
Сгоряча чуть не ляпнул что‑то обидное, но вовремя осознал – а ведь она права, все это время он и впрямь был с ней излишне холоден… Успокоился и решил открыть душу: пусть знает все, а там – сама решит…
– Вот что, Юленька, скажу тебе все как на духу, коли настаиваешь. – И отставил недопитый коктейль. – Хотя, наверно, и не следовало бы.
Юля молча подняла на него глаза, и он смущенно продолжал:
– В том, что слишком сдержан с тобой, – ты права, но причина не та, о которой думаешь. У нас с Дашей была большая любовь. Мы с ней были близки долгое время, и свадьба расстроилась совсем по другой причине… – Прервался, спросил сердито: – Надеюсь, ты поверишь мне на слово?
Она согласно опустила глаза, и Петр сказал главное:
– Думаю, все у нас с тобой было бы по‑другому, если бы… на похоронах банкира Слепнева я не встретил ее вновь. Нет, ты ничего такого не думай, мы с ней даже не говорили!
С досадой передернул плечами и твердо заключил:
– Я и не думаю возобновлять с ней отношений! Но раз говорим начистоту… – и бросил на нее робкий взгляд, – признаюсь: моя любовь к ней не умерла. В этом все дело.
– Теперь понятно, – вяло откликнулась Юля, тоже отодвигая недопитый бокал и вставая. – Пойдем, у меня разболелась голова!
Молча покинули дискотеку; расставаясь с Петром у дверей своей каюты, Юля не скрыла обиды:
– Не знаю, как и быть… Но думаю… не поженимся мы, пока… у тебя не пройдет… эта болезнь.
Юля была хорошо воспитана и все время после старалась вести себя с Петром по‑прежнему. Но родители заметили, конечно, что между ними произошло охлаждение. Однако путешествие подошло к концу – из великолепного международного аэропорта Майорка вылетели на родину.
В сауне спортивно‑оздоровительного комплекса, на территории Измайловского лесопарка расслаблялась небольшая компания.
Всласть напарившись и завернувшись в простыни, шестеро мужчин вели неторопливый разговор, потягивая пиво прямо из бутылок и закусывая креветками из глубокой тарелки, стоящей посредине стола. Огромный детина, с совершенно седой головой и щекастой красной физиономией, судя по всему, главный в этой компании, спросил самого молодого – коренастого здоровяка:
– Так ты говоришь – дело верное?
– На все сто процентов! – убежденно подтвердил Костя Башун – его трудно было узнать: отрастил усы и наголо побрил голову. – Большие бабки сами в руки идут!
Откупорил зубами новую бутылку, сделал большой глоток и, вытерев со рта пену, с азартом объяснил главарю:
– Я за этими друзьями уже полгода слежу – из моих мест. Не удалось их тогда обчистить, – ухмыльнулся он в усы и залпом допил пиво. – Зато теперь отыграюсь! – И хлопнул по столу бутылкой.
– Ну что ж, тебе можно верить, – кивнул главарь, вперив в него холодный взгляд. – После того, как ловко замочил банкира. А сколько с этого поимеем? – спохватился он. – Они же недавно завод купили.
– Минимум двести штук баксов! Столько на валютном счету их лавочки, – с завистливой злобой бросил Костя. – За завод они нашей капустой рассчитались – у меня точные данные из ихней бухгалтерии. Тамошние дружки сообщили. С тех пор, наверное, еще немало набежало.
Башун помолчал, соображая, и предложил:
– Поручи мне, Седой, это дело! Запросто сопляка приволоку. Пару братков мне дашь – и управлюсь. У меня к нему счет есть, – мстительно добавил он. – Петька не только все выложит, что у нас награбил, но лизать мне сапоги будет!
– Нельзя! Тебе сейчас тихо сидеть надо! – отмахнулся от него главарь. – И пацана брать себе дороже обернется. Его отец – крутой мужик и с ФСБ крепко связан! Его агентство нам известно.
Сделал паузу и раздумчиво произнес:
– А вот второго, еврея этого, брать можно. Хлипкий народец, – презрительно скривил он губы. – Как возьмем в оборот – все нам отдаст!
– Может, не его самого, а кого‑нибудь из его сучек захватить? Это попроще, и бабки поскорее получим, – предложил кто‑то. – Вот‑вот прибудут из‑за бугра, я узнавал.
– Да ты что, Проня? Так мы рискуем вытянуть дырку от бублика, – возразил Седой, взглянув на него с видом собственного превосходства. – Для этого народа только собственная шкура дороже бабок!
Главарь еще немного подумал и объявил решение:
– Значит, сделаем так. Устанавливаем наружное наблюдение и ведем их с самого аэропорта. Клиента берем прямо с утра, на выходе из гостиницы – заменяем вызванное такси нашей машиной.
– А если он выйдет вместе с бабами? – спросил Проня. – Как с ними поступить?
– Выкинуть по дороге! Не употреблять же! – рассмеялся главарь. – Ты что‑то плохо соображать стал.
Всех это развеселило. На столе появились новая бутылка водки, нарезанные ломтями куски копченой рыбы, помидоры и огурцы.
– Денька через два, как все успокоится, предъявим требование семье. А сейчас хватанем по полной за успех дела! – подмигнул он подельникам, поднимая стакан. – Чтоб всегда нам фартило!
Разговоров о впечатлениях, полученных в круизе, Петру в день приезда хватило надолго. Особенно много пришлось рассказывать деду и бабушке: они намеревались повторить их маршрут уже в сентябре и добросовестно стремились воспользоваться опытом.
Когда эта тема была наконец исчерпана, Вера Петровна, всегда отличавшаяся особой чуткостью, коснулась личных дел любимого внука:
– Ну а теперь, Петенька, расскажи, как вы проводили время с Юлей. Похоже, в ней ты нашел свою суженую?
– Время‑то мы провели отлично, бабушка, но, по правде говоря… – замялся он, отводя глаза, – я сейчас нахожусь в большом затруднении.
Понимая, что ему самому хочется высказаться, облегчить душу, Вера Петровна тактично промолчала, и он признался:
– Я уже было решил на ней жениться, но недавно снова встретил Дашу и понял… что все еще ее люблю!
– И это после всего того, что было? – непонимающе подняла на внука ясные серые глаза Вера Петровна. – Ты знаешь, как мне нравилась Даша, но такое не прощают.
– Конечно, ты права, бабушка. Но ведь сердцу не прикажешь… Наверно, я никого уже так не полюблю.
– Ну а как же Юля? Она об этом знает?
– Сама догадалась по моему поведению. Пришлось ей все объяснить. Обиделась она на меня, бабушка!
– А ты как думал? – сердито посмотрела она на внука. – Простит, только если очень сильно тебя любит. Будь с ней поласковее!
В это же время в шикарном «люксе» гостиницы, где остановились Яневичи, происходило не менее жаркое объяснение Юли с родителями Началось все с невинного вопроса, который задала мать.
– Ты что‑то с Петей последние дни больно холодна, и в самолете вы почти не разговаривали. Он чем‑нибудь тебя обидел?
– Обидел, и очень сильно, мама, – поколебавшись, ответила Юля и вдруг разрыдалась. – Я не выйду за него замуж! – сквозь слезы объявила она ошеломленным родителям.
Мать принялась ее утешать, а всерьез озабоченный Лев Ефимович подождал, пока утихнут слезы, и строго спросил:
– Так что же все‑таки между вами произошло?
Юля еще немного поплакала, но затем, взяв себя в руки, вытерла слезы.
– Не любит он меня, папочка! – с горечью произнесла она. – Сам мне в этом признался.
– Прямо так и сказал? – нахмурившись, усомнился Яневич. Не похоже на Петю. У него благородная натура, и он не способен нахамить.
– Да не хамил он мне! – всхлипнула Юля. – Просто признался, что до сих пор любит другую. Сама я его заставила!
«Вот оно в чем дело! – понял всё Лев Ефимович, сопоставив услышанное от дочери с поведением Петра на кладбище. – Осложнение серьезное, надо принимать срочные меры!»
– Ладно, доченька, успокойся! – Подошел и ласково погладил ее по голове. – Не нужно преувеличивать. Я ведь знаю обо всем и видел эту девицу.
– Какая она? Очень красивая? – в один голос воскликнули мать и дочь.
– Очень… фотомодель; победила на конкурсе красоты. Но Петя мне твердо заявил, что не намерен возобновлять с ней отношений, это уже в прошлом.