Глеб очнулся от боли в боку, открыл глаза, что это, бредит он, что ли?.. Над ним склонился Петр… только он почему‑то поседел и постарел лет на двадцать… Вдобавок Петр, глядя на него знакомыми карими глазами, обратился к нему совершенно другим голосом – более густым и низким. Да нет, не бредит он, все это происходит наяву…
– Потерпи немного, скоро прилетит вертолет и доставит тебя в больницу, – успокаивающе произнес Михаил Юрьевич. – Что здесь произошло? Вижу, ты можешь говорить.
– Он хотел меня убить. – Глеб указал глазами на Костю. Тот сидел в стороне и постанывал, нога его была перебинтована.
– Пришлось выстрелить в него – второй раз на меня набросился.
– А Башун говорит, ты хотел его ограбить, ранил, чтобы отнять золото, а он, отбиваясь, ударил тебя ножом, – пристально глядя ему в глаза, сообщил Юсупов.
– Костя Башун врет, потому что думает, будто нет свидетелей и ему поверят! – Глеб повысил голос, чтобы тот его услышал. – Не учел одного: есть кому подтвердить, что говорю правду!
«Ну вот, бредит парень, – с досадой подумал Михаил Юрьевич. – Какие еще свидетели?» Но сказал строго:
– И кто же твои свидетели? Мы связались с начальником лагеря, он подтвердил, что послал Башуна с золотом в райцентр. Дело очень серьезное, Сытин. Советую говорить правду!
– Он, конечно, не сообщил, что золото везли Петр и Клава, а сопровождал их Костя Башун… Вот у них‑то и украл пояса этот подонок.
При этих словах Михаила Юрьевича словно током ударило: «Неужели?.. Не может быть!»
– Какие Петр и Клава? Это не те, что из поселка Добрыниха? – И подался к раненому всем телом. – Где они теперь?
– Слава богу, оба живы. Не удалось Косте от них избавиться. А начальник лагеря… он с ним заодно.
– Это как же понимать? – разволновался Юсупов. – Покушались на их жизнь и они ранены? Из‑за найденного золота? А где старик Полторанин?
– Старик погиб, а Петра и Клаву этот подлец, – Глеб повел глазами в сторону Башуна, – пытался угробить на Медвежьих камнях, да ничего не вышло. Петя спас Клаву, а я – его. – И улыбнулся, превозмогая боль. – Даже не ранены.
Услышав его слова, к ним подошли и остальные.
– Неужели это правда, Глеб? Мы же здесь специально для того, чтобы их найти! – Михаил Юрьевич все еще не верил в удачу. Я – отец Пети, а это, – показал он на бородача и однорукого, – родные Клавы.
Перевел дыхание, немного успокоился.
– Как прилетит вертолет, отправим тебя вместе с этим, – бросил мрачный взгляд на преступника, – в больницу; поскорее поправишься. – А сейчас расскажи нам, где находятся Петя и Клава! Родные ее здешние места хорошо знают.
Глеб стал объяснять Егору Анисимовичу, Ивану и Севе, где оставил Петра и свою лошадь. Не успел договорить, как раздался шум винтов вертолета. С земли подали сигнал, и вскоре, отыскав неподалеку подходящую поляну, вертолет сделал посадку.
Через час, погрузив раненых и взяв троих спасателей для их охраны и сопровождения, вертолет улетел. Оставшись вчетвером, старший Юсупов, Егор Анисимович, Иван и Сева, не мешкая, собрали пожитки и отправились выручать своих близких.
Когда ушел Глеб, оставив ему снаряжение и немного еды, Петр решил подкрепиться; но кусок не лез в горло. Думал об отчаянном положении Клавы: одна на голом утесе, среди бурного потока, без еды и питья, но главное – без надежды на спасение…
Наспех дожевав, решил не дожидаться возвращения Глеба, идти к ней на выручку. Перекинул через плечо моток веревки и, расчищая топором путь, отправился искать место, где ее оставил. Одежда его еще не просохла, но погода теплая – обойдется.
Только в третий раз выйдя на берег речки, увидел тот утес: на вершине, в безнадежной позе, уронив голову на грудь, сидит Клава… Не прошло и получаса, как Петр уже стоял там, где утес ближе всего подходил к берегу. Протока очень узкая и берег невысокий, но добраться до утеса вплавь нечего и мечтать – так стремительно несся между скал водный поток…
Клава подняла голову – и не поверила своим глазам. Первое время она еще надеялась, что ее отыщет Костя, – не сомневалась, что сумеет выбраться на берег по обрывку троса. А Петра унес поток – его она уже оплакала…
И вдруг – о чудо! – вот он, живой и невредимый! Машет рукой, пытается перекричать грохочущий поток… Нет, понять ничего нельзя… Петр между тем схватился за топор и начал яростно валить молодые сосенки, приняв единственно верное решение перегородить узкую протоку. Свалив десяток стволов, принялся сбрасывать их в воду, рассчитывая, что зацепятся за камни. Так и случилось: первый же ствол развернуло поперек потока, и он застрял между утесом и берегом; так же и остальные; вскоре узкий речной рукав оказался перегорожен запрудой – можно попытаться пройти.
Не теряя времени Петр привязал конец веревки к дереву, спустился на эту переправу и, карабкаясь по стволам, вскоре добрался до утеса.
– Лови веревку! Закрепи за выступ скалы! Держи крепче! – снизу крикнул он Клаве. – Сейчас к тебе поднимусь!
Клава проворно выполнила, что от нее требовалось, Петр без особого труда подтянулся и вылез на площадку. С радостными слезами она бросилась к нему на грудь, и посреди бурлящей, ревущей водной стихии они заключили друг друга в объятия.
– Радоваться еще рановато, Клавочка! – Петр первым справился с эмоциями, снял ее руки со своей шеи. – Давай‑ка займемся делом!
Проверил прочность крепления веревки, привязал Клаву за талию и осторожно спустил девушку с утеса на запруду. Потом спустился сам, перерезал веревку и стал вслед за Клавой медленно переступать по скользким стволам, раздвигая мешающие ветки. «Только бы бревна под нами не разъехались! – молил он. – Пронеси, Боженька!»
Запруда выдержала – напор ослаб: встретив препятствие, вода устремилась в свободное русло. Обвязав Клаву концом веревки, он сначала сам ловко вскарабкался на берег, а потом поднял наверх и ее.
Вот теперь можно порадоваться спасению, отдохнуть и обсушиться, – переходя через поток по шаткой запруде, промокли до нитки. Петр сразу развел огонь, достал остатки съестного, оставленного Глебом.
На, поешь, – это мне досталось от Глеба и все остальное тоже. Он скоро придет за нами.
Смертельная опасность, которой подвергались вместе и которую сумели совместно одолеть, сблизила и сроднила их – они ничуть не стеснялись друг друга. Когда огонь разгорелся и Петр сбросил мокрую одежду, оставшись в трусах, Клава с улыбкой сказала:
– Снимай все, Петя, отогрейся! Смотреть не стану. Обещай мне то же и ты! Отвернись, пожалуйста!
Совсем рядом, за кустиком, сняла насквозь промокшие платье и белье, немного замялась, но потом смело подошла к костру и развесила одежду сушиться. По ее примеру и Петр снял трусы и вместе с остальным повесил поближе к огню. Разумеется, оба не удержались и украдкой бросили взгляд друг на друга – молодые, прекрасно сложенные, изголодавшиеся по любви и ласке. Огонь костра согревал их сильные тела, кровь все горячее распаляла воображение, превращая взаимную симпатию в безудержную страсть…
Их разделял лишь редкий кустик… Петр встал и потянулся за трусами – уже подсохли; Клава не выдержала, порывисто бросилась к нему, прижалась всем горячим телом.
– Петенька, милый!.. Ты меня спас!.. Мы же оба могли погибнуть… сгинуть!.. – Со слезами на глазах, она жарко поцеловала его в губы. – Пусть же нам будет хорошо!
Все его существо пылало ответной страстью, но он сделал над собой нечеловеческое усилие и мягко отстранил ее от себя.
– И мне этого хочется, Клавочка… но нельзя… Нехорошо!
– Но почему, Петенька? – с затуманенным страстью взором Клава вновь попыталась прильнуть к нему.
– У тебя жених… на флоте служит… не могу я… этим пользоваться… – Он, волнуясь, боролся с искушением. – Это все равно как… ножом в спину… Подлость…
– Жених не муж еще… – Глаза ее уже трезвели, чувственный угар проходил. – Ты уж больно… интеллигент, Петя. Не как наши мужики. А жалко мне…
Не делая больше попыток, она взяла просохшее белье и не стесняясь быстро оделась; облачился и Петр. Между ними впервые возникла неловкость; трудно представить, как дальше развивались бы их отношения… Но тут кусты поблизости затрещали, раздался громкий, ликующий возглас:
– Вот они где, наши соколики! У костра греются!
Вскочив на ноги, они увидели: к ним приближается целая группа людей… Обомлевший от неожиданности Петр узнал среди них отца…
Слушая рассказ сына о необычайных его приключениях, об открытии вместе со старым Полтораниным богатого золотого месторождения, Михаил Юрьевич с радостным изумлением отметил – перед ним совсем не мальчик, которого он так хорошо знал, а мужественный, взрослый человек.
– А какое золото мы там нашли, папа! Видел бы ты эти самородки! Жаль, не могу показать! На том берегу остались, куда мы лошадей переправили.
– Да видел я ваше золото! – рассмеялся Михаил Юрьевич. Оно в том мешке, что приторочен к седлу лошади Глеба. Его ведь и ранил этот негодяй, отбивая ваше золото, – тот его украл, а лошадей переправил с остальным грузом. – Помолчал, размышляя. – Вот что: мы лошадок этих не бросим. Кто‑то должен перебраться на ту сторону Медвежьих камней. Ну как, есть желающие? – обратился он к местным жителям; добавил смущенно: – Тебя, Ваня, это не касается.
Перебраться через Медвежьи камни и привести в поселок лошадей вызвался морской пехотинец Всеволод. Нежной встречи между женихом и невестой не произошло: Клава, поплакав на груди у отца и расцеловавшись с братом, лишь удивленно округлила глаза при виде его.
– И ты, Сева, здесь? Какими судьбами?
– Да вот дембель пораньше вышел, за участие в Чечне, – простодушно объяснил он. – Я писал, да ты, видно, не получила.
Настроение у него испортилось с самого начала: невеста его наедине с чужим парнем у костра… Хорошо еще, что не застал их в объятиях друг друга. Всеволод даже обрадовался поручению – хоть никто не догадается, что у него на душе.
Все пообедали, выпили по чарке разбавленного спирта за счастливую встречу. Всеволод отправился к Медвежьим камням; двинулись и остальные в обратный путь – к дому.
По дороге Михаил Юрьевич решил провести частное расследование покушения на жизнь сына и Клавы. Мотивы преступления, совершенного геологом Башуном, ему ясны; но участие его начальника – об этом Глеб говорил – нужно еще установить и, главное, доказать. Разговор с ним по рации ничего не дал, Сергей Иванович все отрицал.
– Меня неправильно поняли, будто я поручил Косте отвезти золото, – уверял он Юсупова. – Имелось в виду лишь поручение ему сопровождать Петра и Клаву, как более опытному таежнику. Ну а что сотворил, – многозначительно хмыкнул он, – на то он бывший уголовник! Горбатого могила исправит.
– А почему вы не сообщили, что нашелся Петр Юсупов? – задал Михаил Юрьевич самый «убойный» вопрос. – Ничего ни о нем, ни об открытии нового золотого месторождения?
Но и тут хитрец сумел извернуться.
– Помилуйте, вы ко мне несправедливы! – Он разыграл обиженного – А кто первым сообщил о сигнале бедствия старателей? Кто два раза посылал людей на поиски? Разве не я оказал им помощь и по дороге туда, и на обратном пути? – Сергей Иванович сделал паузу, и с театральным надрывом заключил – Вот и делай после этого добро людям! Стоило у меня сломаться рации – и сразу такие обвинения! Все, не желаю больше разговаривать!
«Ничего не смогут доказать! – прервав связь, с удовлетворением думал он. – Костя меня не выдаст, он тертый калач – знает, что за групповой сговор дадут больше».
Однако хитрые увертки начальника лагеря не ввели в заблуждение опытного следователя. Поразмыслив над известными ему фактами и убедившись, что начальника геологов концы с концами не сходятся, он на последнем привале высказал Петру свое мнение:
– Юлит Сергей Иванович, и вывести его на чистую воду не так уж трудно! Достаточно специалистам проверить рацию и расколоть Башуна. Проблема в другом.
– Разве не должен он ответить за свою подлость? – непонимающе взглянул на него сын. – Если был заодно с Костей, а может, и задумал эту авантюру?
– Он и так будет наказан! Один подчиненный его винит, другой – преступник. Это крест на карьере! – И Михаил Юрьевич с досадой добавил: – Но стараться засадить в тюрьму его самого не стоит.
– Почему же, папа?
– Потому что связи у него большие, – угрюмо объяснил отец. – Узнал от спасателей. Его друзья повредить тебе могут! Ты ведь никак здешним предпринимателем стать собираешься? – И серьезно, со значением взглянул на Петра.
Сын резонно возразил:
– А они мне и так навредить постараются. Даже наверняка!
– Не скажи! – убежденно произнес Михаил Юрьевич. – Вот как раз теперь, когда ему тюрьма светит, и не посмеют стать тебе поперек дороги! – И видя, что сын по неопытности его не понимает, объяснил: – Когда вернемся, доведу расследование до конца и мы с ним полюбовно договоримся Теперь понял?
– Вроде дошло, – поморщился Петр, словно проглотил что‑то кислое. – Делай как знаешь, папа. Ты в таких вопросах лучше разбираешься.
На следующий день после возвращения в поселок Михаила Юрьевича и Петра провожали в Барнаул – через час за ними прибудет вертолет. Собралась вся большая семья Егора Анисимовича, Сева и еще много любопытствующих соседей.
Накануне в избе покойного Фомича, в узком семейном кругу, отпраздновали окончание похода. В память о погибшем хозяине не чокались. Все говорили о нем добрые слова, с сожалением вспоминая: мало кто верил, будто он владеет тайной золотой жилы. В поселке считали – сочинил старик эту историю для пущей важности.
Хозяйничала в избе по привычке Клавдия – теперь ее законная владелица согласно воле покойного. С ней и с Егором Анисимовичем Петр рассчитался сполна. От письменного соглашения о получении своей доли после законной реализации золота Егор Анисимович категорически отказался, предпочел расчет натурой.
– Государство и так нас всю жисть грабит! – помотал он головой. – Ты поступай как хошь, Петя, а мне отдай мое золотишко! Сам его расторгую.
– Но это же, дядя Егор, нарушение закона! – укоризненно взглянул на него Петр. – Не боишься, что тебя с ним прихватить могут?
– Волков бояться – в лес не ходить, – усмехнулся в бороду тот. – Начальство сплошь и рядом законы нарушает, чего же нам, грешным, остается? Ты, Петя, за нас не беспокойся! Всю жизнь в тайге живем.
Петр с сомнением посмотрел на отца и, получив молчаливое согласие, передал положенную ему долю добытого золота, не расспрашивая о подпольных каналах сбыта, что используют местные жители. Расстались в добром согласии, договорившись, что Егор Анисимович и его близкие примут участие в новой экспедиции Юсупова.
Прилетел вертолет, приземлился прямо на широкой, заросшей травой улице поселка. Отец и сын Юсуповы со всеми тепло попрощались, а Клава даже всплакнула, глядя на Петра затуманенным взором, но большего себе не позволила. Судя по тому, что она и Сева стояли рядом, контакт между женихом и невестой наладился.
Весь полет до Барнаула Петр обсуждал с отцом непростые вопросы – как создать и законно оформить золотой прииск на открытом месторождении. У покойного Терентия Фомича, по его словам, нет прямых наследников, никто из родственников не проявлял к нему внимания и не имел морального права на открытие, сделанное исключительно благодаря Петру.
– Дело не только в том, что у нас с тобой нет ни своих средств, ни финансовой поддержки, чтобы открыть собственное предприятие, – рассудительно объяснял сыну Михаил Юрьевич. – Партнер тебе необходим, чтобы договориться с местными властями, – не захотят они отдать свои богатства чужаку. Он надолго задумался.
– Вот ты намереваешься взять кредит в Горном банке. Но если у Слепнева нет надежных связей здесь, на Алтае, это ничему не поможет.
– Ну, положим, я его имел в виду на крайний случай, папа. – Понимаешь ведь, после предательства Кирилла мне с его папашей дело иметь неохота.
– В этом ты не прав, сын! Так дела не ведут. При чем здесь Кирилл? В бизнесе, как и в политике, главенствуют не эмоции, а интересы!
Откинувшись в кресле, он поразмыслил немного.
– Филиала его банка, как я выяснил, на Алтае нет, но вполне могут быть связи в местных финансовых кругах. Пренебрегать личным знакомством со Слепневым из‑за того, что раздружился с его сынком – недопустимо!
– И все же я предпочел бы, чтобы у Яневича, директора рудника, оказалось достаточно собственных финансовых средств и связей. – В голосе Петра звучала надежда. – Он здесь свой, занимает видное положение и, я уверен, знает все ходы и выходы.
Немного волнуясь, Петр вопросительно взглянул на отца:
– Интересно, как Лев Ефимович отнесется к моему предложению? Мы с тобой все подробно изложили в телеграмме? Если он согласен – обязательно нас встретит!
Получив неожиданную и пространную телеграмму из таежного поселка, Лев Ефимович Яневич крепко задумался. Сообщение о том, что молодой парень, с которым он познакомился в поезде, действительно что‑то там нашел, его заинтересовало, но ему и в голову не приходило, сколь мощной может оказаться эта золотая жила. Предлагаемое партнерство представлялось сомнительным.
Знаем мы этих молодых старателей! Намоют немного золотишка, найдут парочку самородков и на радостях звонят о своих успехах. Нужно ведь снова в поход сходить, а не на что. Вот и преувеличивают, чтобы ссудили денег.
Человек деловой, Яневич ценил свое время, но Петр Юсупов, хоть и молод, произвел на него положительное впечатление, – надо, пожалуй, проверить свою интуицию и наблюдательность. Решил съездить, посмотреть на самородки – это ни к чему не обязывает. А вдруг и правда перспективное дело, чем черт не шутит… И Лев Ефимович отдал распоряжение секретарю:
Вызовите машину, у меня деловая встреча на аэродроме. Сегодня уже не вернусь. И еще, – подумав, добавил он, – предупредите жену: возможно, приеду обедать с молодым человеком.
Взглянул на часы, не спеша убрал в папку деловые бумаги, взял из стенного шкафа плащ и шляпу. Небольшой кабинет, оборудованный самой современной оргтехникой, богато отделанный, обставленный дорогой мебелью; новенькая иномарка – все свидетельствовало, что дела на его руднике идут успешно.
Подъехал он как раз вовремя – вертолет только что сел, лопасти еще вращались. Высокого Петра он узнал издали и был немало удивлен: вместе с ним идет к нему такой же рослый, но более солидный мужчина.
– Знакомьтесь, это мой папа, Михаил Юрьевич, – представил Петр. – Руководитель известного в Москве детективного агентства. По‑моему, я об этом говорил в поезде.
– Очень рад познакомиться! – с уважением окинув взглядом внушительную фигуру детектива, Яневич пожал ему руку. – Прошу в мою машину!
Потом оглядел их небольшой багаж и предложил:
– Может, сразу поедем ко мне? Пообедаем в семейной обстановке и поговорим о делах. Соглашайтесь, – улыбнулся он, – если договоримся, у меня и остановитесь. А нет – доставлю, куда скажете.
– Спасибо, вы очень добры, – с достоинством поблагодарил Михаил Юрьевич. Мы принимаем предложение вместе пообедать, но потом просим доставить в гостиницу – у меня забронирован «люкс», а рано утром лечу в Москву.
Погрузив вещи в багажник, сели в комфортабельную машину Яневича и поехали к нему домой. В пути Юсуповы больше молчали, обдумывая предстоящий деловой разговор.
Остановились у красивого двухэтажного коттеджа за высокой бетонной оградой. Яневич вылез из машины, набрал кодовый замок на калитке, прошел во двор и открыл изнутри ворота. Машина подкатила к подъезду; вышли и выгрузили багаж.
– Можешь быть свободен. Я остаюсь, – отпустил Лев Ефимович водителя. – Скажи в гараже – пусть пришлют дежурную не позже семи.
Машина уехала, хозяин запер ворота, и пригласил гостей в дом. И снаружи и внутри особняк Яневичей не мог сравниться с роскошью загородного дворца банкира Слепнева. Но тоже представлял собой богато и современно отделанное, комфортабельное жилище. Миновали остекленную цветными витражами террасу, где оставили багаж; в просторной, с зеркалами во всю стену прихожей познакомились с хозяйкой.
– Моя жена Раиса Васильевна, – с широкой улыбкой представил Яневич. – Всему у нас голова.
Хозяйка понравилась им с первого взгляда: представительная, повыше мужа ростом, с хорошей русской внешностью: величественная осанка, круглое румяное лицо с веселыми ямочками на полных щеках, васильковые глаза и светло‑русая коса, короной уложенная на голове. Она приветливо приняла гостей, с явным интересом взглянула на Петра и улыбаясь призналась:
– А я предупреждена только об одном госте. Но мы это поправим! Минут через десять прошу всех за стол.
– Я, видите ли, просил сообщить, что привезу с собой молодого человека, – объяснил Яневич. – О делах не говорил. Думаю, насчет обеда жена постаралась, – пошутил он. – У нас ведь дочка на выданье!
Это оказалось правдой. После скудного питания и голода в тайге, более чем скромного деревенского застолья Петр даже растерялся при виде деликатесов и изысканных закусок. А когда появилась дочь хозяина Юля – был сражен наповал: такую прелестную девушку здесь встретить не ожидал…
Тоненькая, с узкими бедрами и стройными ногами, огненно‑медными, как у отца, волосами и васильковыми материнскими глазами, – она была не просто красива, а как‑то по‑особому женственна, нежна. А когда лучезарно улыбнулась гостям, Петру показалось, что в комнате стало светлее… Впервые после разрыва с Дашей встрепенулось его сердце, предвещая новую любовь.
Обед у Яневичей прошел весело и оживленно. Михаил Юрьевич подробно рассказывал им о поисках пропавших старателей, о приключениях сына. Сам Петр говорил мало, в основном отвечал на вопросы. Вниманием его полностью завладела Юля, да и она не сводила с него глаз. После десерта вышли на террасу, где гости продемонстрировали золотые самородки.
– Неужели столько найдено на одном месте? – поразился Лев Ефимович. – И за сколько дней вы вдвоем это добыли?
– Работали в общей сложности не больше суток. – Много времени потратили на поиск старых шурфов. А золото находили по всему руслу недалеко от водопада – богатое месторождение!
– Ну что ж, впечатляет! – заявил Яневич в заключение осмотра. – Похоже, дело перспективное. – Азартные огоньки зажглись в его миндалевидных глазах, и он признался:
– По правде сказать, давно мечтал о собственном большом деле – хотелось стать самостоятельным хозяином предприятия. – И дружески посмотрел на Юсуповых в поисках понимания. – Меня здесь все знают как крупного специалиста, но не мне принадлежит рудник и дело от этого страдает.
Опытный делец, он сумел унять охвативший его азарт и с трудом оторвав взгляд от золотых самородков, спокойно молвил:
– Думаю, господа, пора нам обсудить все более конкретно. Милости прошу в мой кабинет! Дамы нас извинят.
В небольшой светлой комнате, с окном, распахнутым в фруктовый сад, уселись в кресла вокруг письменного стола, чтобы обсудить, как оформить документы на золотой прииск. Инициативу сразу взял в свои руки Яневич:
– Мы создадим закрытое акционерное общество с небольшим уставным капиталом, – финансовых средств, как я догадываюсь, – и проницательно взглянул на Юсуповых, – в нашем распоряжении мало. Но это не беда!
Видя, что они его не понимают, разъяснил:
– Нам все равно не обойтись без инвесторов, я найду соучредителей, которые внесут достаточно денег. Главное – контрольный пакет акций в наших руках. Тогда мы – хозяева! Думаю, двух третей достаточно.
– А сколько составит одна треть в денежном выражении? Нахмурив брови, Михаил Юрьевич мысленно прикидывал, сколько может наскрести сам и с помощью друзей.
– Вам с сыном не о чем беспокоиться, – не замедлил с ответом Яневич, поняв его озабоченность. – Петру денег вносить не придется. Его вклад в уставный капитал – интеллектуальная собственность в виде патента на открытие месторождения, оформлением незамедлительно займемся.
– Неужели одна эта бумага потянет на треть акций? – простодушно удивился Петр. – А согласятся инвесторы?
– Потянула бы и на больше, будь у тебя собственные средства для уставного капитала и открытия прииска, – дружески объяснил Яневич. – А так придется поделиться с теми, кто даст деньги.
– Но разве нельзя получить деньги, не делясь акциями с кредиторами? – пожал плечами Михаил Юрьевич. – Ведь это обычная практика!
– Разумеется, можно, при условии если есть капитал, чтобы выплатить им огромные проценты. А за участие в барышах выдадут беспроцентный кредит.
Яневич встал из‑за стола и, расхаживая по кабинету, стал излагать свои деловые предложения:
– Остальную треть акций распределим малыми долями между местными соучредителями, в число их войдут представители власти и те, кто дадут деньги на организацию и производство. Это дело предоставьте мне.
Некоторое время, размышляя, молча вышагивал по кабинету, а затем, остановившись, спросил у старшего Юсупова:
– Есть у вас связи в московских финансовых кругах? Дело затеваем большое, местных ресурсов может не хватить.
– Ряд моих клиентов – банкиры и крупные предприниматели. Коммерческих дел с ними не имел, но поговорить о кредитах смогу.
Видя, что Яневич относится к этому скептически, Петр без энтузиазма осведомил его о своем запасном варианте:
– Я лично знаком с президентом Горного банка Виталием Михеевичем Слепневым – через его сына. В крайнем случае можно обратиться к нему.
– Вот это уже кое‑что. Солидный банк! – обрадовался хозяин. – Нам и здесь охотнее ссудят денег, зная, что за нами такая сила. – Вернулся на свое место за столом и заключил: – Будем считать, что обо всем договорились. Сейчас составим и подпишем протокол о намерениях, и на его основе поручу юристам подготовить весь пакет документов.
Когда с бумагами покончили и оставили кабинет, Раиса Васильевна предложила чай с яблочным пирогом – все охотно согласились. Этим, правда, дело не ограничилось: на столе появилось шампанское, выпили по бокалу за успех нового предприятия.
Как договаривались накануне, Лев Ефимович с утра приехал к Юсуповым в гостиницу, чтобы отвезти на своей машине в аэропорт. Застал обоих в полной готовности: вещи собраны, просторный люкс готов к сдаче.
– Пете люкс не нужен, – объяснил Михаил Юрьевич. – Переедет в двухместный номер выше этажом, – одноместный получить не удалось.
– Жаль, не знал, помог бы, – покачал головой Яневич и бодро добавил. – Мы это дело поправим – я знаком с директором гостиницы.
Помолчал и вдруг, как бы осененный дельной мыслью, предложил:
– А что, если Петру временно, пока не закончим с формальностями, пожить у нас? Это в любом отношении лучше: удобнее, экономнее и, что важнее всего, можно оперативнее решать все вопросы!
– Неплохая идея, если это вас не стеснит! – без ложной скромности одобрил Михаил Юрьевич. – Думаю, мама Пети этому была бы рада, но… – замялся он, – есть одно соображение против.
– Какое же? – с любопытством вскинул на него глаза Яневич. – Насчет того, чтобы стеснить, – не беспокойтесь: у нас есть комната для гостей.
– На днях из больницы выпишется Глеб Сытин – это тот геолог, который спас мне жизнь, – за отца ответил Петр. – Он будет с нами работать и, насколько мне известно, в Барнауле ему негде остановиться.
Этот аргумент на Льва Ефимовича не произвел впечатления.
– Ну и что? Устроим ему квартиру, если надо. Но подчиненный не должен жить вместе с генеральным директором – следует сохранять дистанцию!
Возникшее молчание свидетельствовало – с его мнением согласны.
– А не рановато ли сыну занимать такой большой пост? – нарушив молчание, усомнился Михаил Юрьевич. – Сможет ли Петя руководить людьми намного старше и опытнее его? Не устроят ли ему обструкцию?
– Пусть только попробуют, – рассмеялся Яневич, – всех разгоним! Он же не наемный служащий. Но думаю, опасаться нечего, ваш сын справится! – И ободряюще взглянул на Петра. – У него не по годам твердый характер, справедлив, умеет заставить себя уважать. И потом, рядом с ним буду я – председатель Совета директоров. Так сказать, сплав молодости и опыта. Для дела лучшее сочетание!
В итоге от номера в гостинице отказались, вещи Петра перенесли в багажник машины Яневича, как и вещи его отца. Прощаясь в аэропорту с будущими партнерами, Михаил Юрьевич обещал через неделю‑другую вернуться:
– Разберусь у себя в агентстве с текущими делами, получу нужную информацию в прокуратуре и милиции по здешним фигурантам и приеду вам пособить. Представляю, какая вам предстоит схватка за это золото!
– От помощи не откажусь, хотя надеюсь, что смогу справиться. – Яневич серьезно посмотрел на него, тяжело вздохнул: – Вообще‑то трудно стало отбиваться от местной мафии. Уж очень срослась организованная преступность с коррумпированной властью.
– Вот и я думаю: как только добьетесь первых успехов – к вам сразу потянутся загребущие лапы, – с мрачной уверенностью произнес Михаил Юрьевич. – Но я знаю, как управиться с этой крутой публикой!
– Попробую, как всегда, откупиться, – понуро признался Яневич. – Брошу кость местной власти, отстегну долю за «крышу» бандитам. До сих 1 пор помогало.
– На этот раз не пройдет, по опыту знаю, – убежденно возразил детектив. – Слишком большой куш! Уверен – захотят все забрать в свои руки, и уже подозреваю, откуда идет угроза.
Объявили посадку на московский рейс, и Михаил Юрьевич торопливо заключил:
– Ладно, об этом подробно поговорим, когда вернусь. А пока действуйте! Желаю успеха!
Оба проводили его взглядами, – уверенная сила, исходящая от этой удаляющейся высокой фигуры, казалось, прибавила им оптимизма и бодрости. Уже сидя в машине, Петр с надеждой произнес:
– Отец слов на ветер не бросает. Ему уже приходилось сражаться с мафией – всегда побеждал!
– Ты обязательно расскажешь мне об этом, когда приедем! – попросил Лев Ефимович. – Боюсь, твой отец прав и нам предстоят нелегкие испытания!
Больше в пути о делах не говорили, погрузившись в размышления об отважно затеваемом большом, рискованном деле. Все помыслы Петра были направлены на одно – организовать, после выздоровления Глеба, под его началом новую большую экспедицию для закладки прииска. В это время его опытный партнер обдумывал последовательность действий – как оформлять необходимые документы, предусматривая и обходя подводные камни.
Прошло две недели, как Петр обосновался в небольшой, но очень удобной и уютной комнате для гостей в доме Яневичей. Люди они оказались простые, без всяких элитарных замашек, и он у них быстро освоился. Днем мотался по городу: оформлял результаты анализов золота и другие документы, необходимые, чтобы получить авторские права на открытие месторождения; выполнял многочисленные поручения партнера. Вечера проводил в обществе Юли, с каждым разом все более убеждаясь, что ему вновь улыбнулась судьба.
Дочери Яневича не исполнилось еще восемнадцати – день рождения у нее накануне ноябрьских праздников. Уже перешла на второй курс медицинского института, мечтает стать детским врачом. Это ничуть не мешает ей увлекаться музыкой – окончила училище и превосходно играет на фортепиано. С детства много читает, в основном классиков, – за этим ревностно следила мать, Юля, как многие девушки в этом возрасте, лелеяла в душе образ романтического героя; образу этому, к несчастью, не соответствовали ни школьные товарищи, ни соученики по музыкальному училищу, ни студенты‑сокурсники. Внезапное появление Петра, с его удивительной таежной одиссеей, сродни романам Джека Лондона, стало для девушки подлинным потрясением. Юля влюбилась с первого взгляда.
Вечерами после ужина, преисполненные взаимного интереса, молодые люди много разговаривали, стараясь побольше узнать друг о друге и выдавая свое сердечное влечение лишь взглядами. Это не осталось не замеченным родителями Юлии.
– Похоже, Раечка, между нашими молодыми что‑то завязывается, или я ошибаюсь? – не скрывая одобрения поделился с женой Лев Ефимович. – Мне Петя нравится, а тебе?
– Дай‑то бог! – суеверно перекрестилась Раиса Васильевна. – Еще бы не нравился! А кого лучше пожелать для нашей Юленьки? – И мечтательно подняла глаза к небу. – Разве сравнишь его с кем‑нибудь из ее мальчиков, кого знаем? Да он каждому сто очков вперед даст! Дело даже не во внешности. По сравнению с ним все они никчемные оболтусы! И невежи. А Петя прекрасно воспитан.
Вытерла выступившие на глазах слезы и заключила:
– Бога буду молить, чтобы полюбил Юленьку! Лучшей судьбы для нее не желаю! Ты, Лева, должен этому поспособствовать!
Яневич ничего не ответил, лишь глубоко вздохнул, но отцовские его чувства полностью совпадали с тем, что испытывала любимая жена.
На следующий день, когда они с Петром у него в кабинете просмотрели и подписали подготовленные документы по учреждению ЗАО «Алтайский самородок», Лев Ефимович, налив по рюмке коньяку, как бы шутя подытожил:
– Ну вот, первый шаг к созданию совместного предприятия мы с тобой, Петя, сделали. Теперь хорошо бы превратить его в наше семейное!
Видя, что парень его не понял, с улыбкой мягко проговорил:
– Не скрою, нам с Раисой Васильевной приятно будет, если тебе понравится наша Юленька, и мы из партнеров превратимся в родственников.
Петр, смущенный, промолчал, и, чтобы исправить возникшую неловкость, Лев Ефимович по‑отечески похлопал его по плечу.
– Ты только, Петя, не прими это за сватовство. Вы с Юлей еще очень молоды и сами решите, что вам надо в жизни. Я только хочу, чтобы ты знал: мы, ее родители, будем рады, если вы поладите.
– Спасибо, Лев Ефимович! Если честно – мне Юля очень нравится, – не поднимая глаз признался Петр. – Но нам нужно лучше узнать друг друга.
– Совершенно верно! – одобрил старший, на эту тему разговор больше не заводил.
Глава 28. Успех
Михаил Юрьевич вновь прилетел в Барнаул только в конце июля: задержал его очередной крупный заказ – для выполнения потребовалось личное участие. Зато удалось собрать всю возможную информацию о тех, от кого зависела судьба нового золотодобывающего предприятия. В досье, которое вез с собой, содержались материалы официального расследования и прегрешений местных чиновников, и уголовных преступлений, и еще данные оперативных разработок.
В частности, ему повезло раскопать закрытое за недоказанностью судебное дело, – там фигурировали бывший начальник геологического управления Сергей Иванович Гладких и нынешний руководитель местного Комитета по госимуществу. Оба обвинялись в коррупционных связях с преступной группой, осуществлявшей незаконную добычу и вывоз за рубеж драгоценных металлов.
Самолет прибыл с большим опозданием – плохие метеоусловия, – в аэропорту Юсупова встречал только сын. Яневич, не дождавшись, уехал по неотложным делам, – пришлось взять такси.
– Ты знаешь, у нас возникли неожиданные осложнения, – удрученно сообщил Петр, выслушав рассказ отца о матери и сестрах, о домашних делах. – Пытаются оспорить наш приоритет на разработку месторождения.
– Я вас об этом предупреждал, – спокойно отозвался Михаил Юрьевич. – Нетрудно догадаться, откуда ветер дует.
– А все и так известно. Чиновники из Мингосимущества зажгли нам красный свет: основание – кто‑то раньше нас дал заявку на разработку тамошних недр. И геологи вроде бы подтверждают!
Михаил Юрьевич окинул сына любящим взглядом.
– Ладно, не расстраивайся заранее и не бери это в голову. – И успокоительно потрепал его по соломенным волосам. – Ты своей чистой душой все равно не поймешь хитросплетений этих мерзавцев. Предоставь это дело мне.
Помолчал и, вздохнув, добавил:
– Коли решил стать бизнесменом – придется тебе соприкоснуться с грязью и жестокостью: порождает их нечестная конкурентная борьба. Пока в силах, постараюсь тебя от этого оградить.
– Это правда, я еще плохо разбираюсь в подлост