Хотя в клинике Раиса Васильевна находилась совсем недолго, первые же анализы подтвердили роковой диагноз – лейкемию. Лечили химиотерапией, но улучшения пока не наблюдалось и врачи не исключали необходимости операции.
За это время у молодых людей состоялось только одно интимное свидание, когда Петр, заехав вечером в клинику, проводил Юлю домой. Лев Ефимович улетел в Барнаул, и усталая, настрадавшаяся за день Юля особенно остро чувствовала свое одиночество.
– Петенька! Мне так плохо, так тяжело на сердце! – Она прильнула к нему. – Прошу тебя, останься со мной, милый! Боюсь, одна не смогу заснуть.
Печальное настроение, в котором пребывал Петр, не располагало к любовным играм – он растерянно молчал, Юля жалобно попросила: – Ну хотя бы часочек побудь со мной, милый! Хочу почувствовать, что не одинока, что ты меня любишь!
Она стала целовать его, и молодая кровь в нем заиграла, наполняя страстным желанием. Петр взял ее на руки, и понес в спальню, они так соскучились друг по другу после долгого перерыва… Однако тень тяжело больной Раисы Васильевны все время витала над ними, и это лишало ощущения счастья,
– Нехорошо как‑то на душе, Юленька, – признался Петр спустя два часа, одеваясь, чтобы идти домой. – Такой горький осадок, будто мы пировали во время чумы.
– Ты прав, милый! – согласилась Юля. – Все как‑то не так сегодня… Но что же нам делать, если мама будет долго болеть? – вопросительно подняла она на него глаза. – Не жениться, не жить вовсе?
– Сам не знаю, как быть… Надо хотя бы дождаться, когда ей станет лучше.
– А вдруг маме не станет лучше, Петенька? – заплакала Юля. – Что тогда?
– Это другое дело, – серьезно ответил он. Если так суждено – всем нам придется перенести горе и… жить дальше. А что же делать? Но зачем думать о плохом… – мягко добавил он, ласково потрепав ее по волосам. – Будем надеяться на лучшее!
И правда, как поступить, что делать, если болезнь Раисы Васильевны затянется? Об этом удрученно думал Петр, управляя «джипом» по дороге к дому. Так ведь недолго и измучить друг друга… Умом он сознавал, что затяжная и скорее всего неизлечимая болезнь Раисы Васильевны, не должна тормозить женитьбу на Юле – наоборот, надо это ускорить.
Почему же душа его противится? Он сам не понимал себя. Разве не лучше пожениться именно сейчас, в самое трудное для нее время – утешить, поддержать морально? Но его внутренний голос молчал. Так и не найдя ответа, он пришел к выводу, что ему не обойтись без совета родных. Отец в отъезде, мать занята в театре… Зато можно обсудить свою проблему с дедом и бабушкой – они всегда готовы помочь ему и словом и делом.
В том году созрел хороший урожай яблок. Фруктовый сад на участке Степана Алексеевича Розанова ломился от обилия спелых плодов; стриженый газон сада усеян упавшими яблоками. Когда «джип» Петра подкатил к знакомому островерхому коттеджу, загородив собой всю узкую улочку, профессор с супругой собирали падалицу в большие плетеные корзины.
Увидев внука, выходящего из машины, хозяева сразу оставили свое занятие и поспешили ему навстречу. Внук довольно часто их проведывает, а они всегда рады лишний раз с ним пообщаться.
– Привет! Так не пойдет! – входя в калитку, крикнул им Петр, увидев, что из‑за него они бросили работу. – Я помогу – доберем быстро что осталось. – Он на ходу снимал куртку.
Втроем за полчаса закончили сбор упавших яблок и, не сортируя, отнесли корзины под навес. После этого все прошли на веранду. Поставив самовар и приготовив все к чаю, Вера Петровна позвала мужчин за стол и только тогда спросила у внука:
– Ты соскучился или поговорить о чем‑то приехал? Думаю, все же, – и с лукавой улыбкой взглянула на него, – тебя что‑то мучает – уж больно озабочен!
– От тебя, бабушка, ничего не укроется – да, посоветоваться надо. Вся проблема в тяжелой болезни Юлиной мамы.
– Проблема медицинская. Тебя‑то как она касается? – удивленно поднял брови Степан Алексеевич.
– Самым непосредственным образом! – серьезно ответил Петр. – Мы с Юленькой из‑за этого не можем пожениться. Да и встречаться в такой унылой обстановке нам тяжело. – Глубоко вздохнул и грустно добавил: – И сколько это продлится, никто не знает.
Вера Петровна налила им чаю в чашки.
– Все ясно, Петенька! Давайте попьем чайку и спокойно подумаем, как быть. Что ты на это скажешь, Степочка?
– Свадьбу надо сыграть, и как можно скорее, – убежденно заявил дед, – вот что я думаю. Болезнь у Раисы Васильевны тяжелая, неизлечимая – дальше хуже.
– Но как же затевать свадьбу, когда она в больнице? – покачал головой Петр. – Никакого настроения нет. А у Юли – так вообще ужасное.
Возникла длительная пауза, – все молча пили чай.
– И все же свадьбу надо сыграть! – нарушила молчание Вера Петровна. – Вы с Юленькой молодые, полной жизнью должны жить. Болезнь Раисы Васильевны может долго тянуться, а тебе работать нужно, – обратила она взгляд чистых серых глаз на внука. – И Юле – учиться, не замыкаться в своем горе.
Она уже обдумала, что посоветовать внуку.
– Вот что тебе нужно сделать: подготовить все необходимое – документы, все – для регистрации брака и ждать, когда Раисе Васильевне полегчает. И тогда, не откладывая, сыграть свадьбу!
– Бабушка дело говорит, Петя! – поддержал ее Степан Алексеевич. – Вам с Юлей надо скорее пожениться, а то ведь переживания из‑за матери могут отрицательно повлиять на ее психику. Вдвоем с тобой она перенесет все легче.
– Видишь, Петенька, мы с дедушкой единого мнения, – заключила Вера Петровна. – Думаю, и мама с папой с нами согласятся. Так что действуй, не теряй времени!
Как Петр убедился позже, они оказались правы. Светлана Ивановна, выслушав сына, сразу согласилась с доводами родителей, высказав надежду, что проводимый курс лечения принесет плоды и Юлиной маме скоро станет лучше. Что касается отца, то, узнав о решении форсировать свадьбу, он поставил лишь одно твердое условие.
– По семейной традиции вы должны обвенчаться в церкви. А для этого Юле необходимо креститься.
– Я как‑то об этом не подумал… растерялся Петр. – Вдруг она не захочет и откажется?
– Убеди, расскажи о традициях нашего княжеского рода! – горячо посоветовал отец. – Процедура не слишком тяжелая. Если нужно, я сам с ней поговорю. Кстати, – вспомнил он, – мама показывала Юле наши фамильные драгоценности – они ведь к ней перейдут, когда станет твоей женой?
– До этого еще не доходило, – оживился Петр. – Наверно, увидев эту красоту, Юленька не откажется креститься в церкви. Хотя смею надеяться, – с усмешкой взглянул он на отца, – она и так очень хочет стать княгиней Юсуповой.
После уплаты долга в казино у Кирилла осталось больше пятисот долларов из тех, что дал ему Петр. Однако, вместо того чтобы рассчитаться с Аликом за наркотики, он снова все спустил, играя в рулетку. Тот много раз давал ему «товар» в кредит, но на этот раз, когда Кирилл явился к нему и стал клянчить очередную порцию, пришел в ярость.
– Все, кредит закрыт! – брызгая слюной, заорал он. – Ты, Кир, видно последние шарики растерял: нет, чтобы расплатиться за нужное, – транжиришь бабки в казино!
– Прости, Аличек! Все моя проклятая слабость, – плаксиво унижался перед ним Кирилл. – Сам знаешь – всему причиной Дашка.
– А при чем здесь она? Насколько знаю, у нее проблем с бабками нет – гребет лопатой.
«Ну вот и тебя, дурака, сбил с толку! – ехидно подумал Кирилл. – Сейчас повешу лапшу на уши – и дашь в долг, никуда не денешься!» И продолжал плакаться:
– Именно поэтому: возгордилась и знаться со мной не хочет, – жалобно хныкал он. – Из‑за того, что у меня туго с валютой. Но это же временно! Аличек! – взмолился он. – Как только доберусь до отцовских счетов – все верну тебе с лихвой.
– Уж больно долго ты до них добираешься, – с сомнением покачал головой Алик, но смягчился. – Так что же, выходит, Дашка и тебе дала отставку? – Он не скрывал интереса. – Другого завела или все еще по Петьке мается?
– Не говорит, но думаю, что так, – с мрачной злобой предположил Кирилл. – Вроде никого у нее нет, хотя мужики проходу не дают.
Помолчал и с неожиданной страстью воскликнул:
– Это все Петька, это он искалечил нам обоим жизнь! И тебе, и мне! Отбил ее у нас, а сам и в ус не дует, как сыр в масле катается. Мы с тобой в дерьме по уши, а он «новым русским» стал!
Вне себя от зависти, Кирилл перевел дыхание и обратил на Алика взор, горящий мстительной злобой.
– Снова жениться собирается… Во всем везет гаду! Неужели мы ему спустим?! – возопил он, сжав кулаки. – Позволим восторжествовать над нами этому ублюдку?!
– Ну а что мы можем ему сделать? – отозвался Алик, – в глазах его тоже зажглись мстительные огоньки. – Будь у меня возможность – своими руками бы его уделал! Я ведь ничего не забыл, и не простил!
– Как «что»? Нарядить в белые тапочки, чтоб нам больше не досаждал! – не задумываясь, выдал Кирилл свою давнюю тайную мечту. – Я бы его сразу «заказал», если получил отцовскую валюту.
В голову ему вдруг пришел удачный ход:
– Я ведь почему в казино играю и крупно рискую? Только из‑за этого! Чтобы выиграть достаточно бабок для киллера. А ты еще меня за это коришь! – разыгрывая обиженного, с досадой махнул он рукой. – Не можешь потерпеть, пока я вступлю в наследство.
Состояние здоровья Алика было в крайнем упадке. Бывший любимец женщин стал им не нужен – слишком ослаб; интерес к жизни поддерживал лишь частым употреблением наркотиков. Предчувствуя свой близкий конец, винил во всем одного Петра Юсупова, хоть тот и не имел к этому никакого отношения.
«Только Даша могла изменить мою жизнь! – тоскуя, убеждал себя наркоман. – А он появился – и все разрушил. Ни себе ни мне!» Вспоминая, всякий раз приходил в ярость. Сказанное Кириллом нашло в нем отклик.
– Что ж, теперь мне хоть понятно твое поведение. В этом я с тобой солидарен!
Обрадованный, что дело идет на лад, Кирилл уже собирался высказать свои конкретные предложения, но в прихожей раздался звонок и Алик пошел открывать дверь.
Заглянув из предосторожности в дверной глазок, он удивился: Инна… Обычно предварительно звонила, а тут явилась без предупреждения. Вид ее оставлял желать лучшего: как‑то вся съежилась, под глазами, несмотря на макияж, проступают черные круги…
– Что с тобой? – заметив, что она дрожит, испуганно спросил Алик, впуская ее в прихожую. – У тебя что, ломка начинается?
– Наверное… Ужасно себя чувствую… – со слезами на глазах, ответила Инна. – Была здесь неподалеку, и мне стало плохо… – И взмолилась, заламывая руки. – Помоги, Аличка! Ради всего святого!
– Вот и тебе помоги… – растерянно пробормотал он. – Небось тоже в долг? Вы что же, думаете, «товар» мне даром достается?
По‑видимому, Инне стало немного лучше – подошла к зеркалу, поправила прическу, подкрасила губы.
– Прости, Аличек, сейчас у меня с собой нет, – уже спокойно и, как всегда, с ним кокетничая, призналась она. Я же к тебе не собиралась. Но на этой неделе отец мне выдаст очередное пособие – получишь, что полагается.
– Он по‑прежнему жмотничает? – хмуро спросил Алик, примиряясь с тем, что и на этот раз придется ублажить старых приятелей в долг. – Ведь сидит на мешке с деньгами!
– Потому папаня и богат, что считать их умеет, – одобряя отца, усмехнулась Инна. – Знает: сколько мне ни даст – все пойдет прахом. Отстегивает мало, зато регулярно.
Они все еще стояли в прихожей – в дверь снова позвонили. На этот раз пришла Марина, договаривалась с хозяином по телефону. По сравнению с подругой она выглядела превосходно: крупная, статная, еще больше располнела, расцвела, да еще не в пример им всем материально процветала. Став хозяйкой швейной мастерской, ловкая и оборотистая Марина получала немалый доход – на все хватало, в том числе на наркотики. Единственное, чего ей недоставало, – подходящего бой‑френда. Раньше им был Алик, но, с тех пор как он ослаб, ей что‑то не везло с мужчинами.
При виде своих старых приятелей наркоманов Марина искренне обрадовалась, а узнав от Алика, что им нечем расплатиться, не стала ждать, когда попросят:
– Плачу за всех! Отдадите Аличке, когда сможете, а мы с ним потом рассчитаемся. Давайте‑ка покайфуем! Хочется отдохнуть от трудов… – Достала из красивой кожаной сумочки пачку купюр и небрежно сунула ее в руки просиявшему наркоторговцу.
Получив таким образом заряд бодрости, Алик шустро занялся привычным делом; вскоре, уколовшись, вся компания пришла в приподнятое настроение. В таком состоянии в голове у Кирилла всегда рождались самые подлые идеи. Думая, как проще и быстрее раздобыть денег, он остановил свой взор на Инне – и вдруг его осенило: надо использовать ее жалкий, болезненный вид! Подослать к Петру Инку – она сумеет его разжалобить: он малый отзывчивый, не откажет ей в помощи. Нужно лишь получше разыграть спектакль!
– Мне кажется, я нашел дойную коровку, которая поможет нам с Инкой расплатиться с долгами, – сообщил он честной компании. – Так что, Алик, в ближайшее время ты не разоришься.
Все весело на него глядели, ожидая объяснений.
– Кто из наших знакомых внезапно разбогател и кого нам Бог велел хорошенько потрясти? – спросил Кирилл и сам же ответил: – Бывший наш приятель Петька Юсупов! Правда, я уже пытался подъехать к нему – и получил под зад коленкой, – соврал он.
– Ничего себе коровка! – скептически отозвалась Марина. – Кто же ее будет доить, если у тебя ничего не вышло?
– А у Инки все замечательно получится! – самодовольно объявил Кирилл. – Вы посмотрите, какой у нее доходной вид – краше в гроб кладут. Разжалобит она Петьку, как пить дать! Пусть поделится тем, что нахапал!
– Ты скажешь тоже, Кир! Неужели я так страшно выгляжу? – обиделась Инна, но взглянула на себя в зеркало и согласилась: – А вообще‑то можно попробовать. Терять нечего!
– И я считаю, что игра стоит свеч, – поддержал авантюру Алик. – Действуй, Иннулька, у тебя отлично получится!
Как всегда, придя под воздействием наркотиков в эротический экстаз, скинули одежду и повалились на пушистый ковер… Но здоровье у всех, кроме Марины, было подорвано; когда подруги вышли освежиться и покурить, она пожаловалась Инне:
– Совсем скукожился Алька – никуда не годится, только меня разбередил. Я, пожалуй, уйду… Надо поправить настроение.
– А мне деваться, подруга, некуда. Кому я еще нужна? – уныло проговорила Инна. – И ночевать останусь… Кир шустрый, хоть не мед. Может, и Аличку еще удастся расшевелить… – с надеждой добавила она.
Пожелав ей успеха, Марина не прощаясь отправилась в небольшой ресторан на Садовом кольце: тамошний швейцар Мефодий слыл у богатых дамочек гигантом секса и охотно оказывал интимные услуги – за вознаграждение. Его рекомендовала клиентка, жена крупного бизнесмена, – реставрировала у них шикарное норковое манто.
Добравшись на такси и увидев этого швейцара, Марина поначалу даже оробела. Крупный мужик, с бесформенным, мясистым носом; лицо заросло черным волосом – вид прямо звероподобный… Мефодий многословием не отличался – по одному ее взгляду понял, что от него требуется. Сунул в карман полученную купюру и нагло улыбаясь, прошел в маленькую комнату за гардеробом, а она, покраснев, последовала за ним…
Придя домой на следующий день после тусовки у Алика, Кирилл завалился спать – так бы до вечера, но помешала матушка. Войдя к нему без стука после обеда, Любовь Семеновна минут десять неодобрительно наблюдала, как он лежит с открытыми глазами, бессмысленно уставившись в потолок; наконец не выдержала этого угнетающего зрелища.
– Подымайся, сын! Нам надо серьезно поговорить.
Однако Кирилл и бровью не повел; помолчал, а потом не глядя на мать, бросил:
– Не встану! Говори здесь, что тебе надо.
Красивые голубые глаза Любови Семеновны зажглись гневом, но она сдержалась и пододвинула стул, села у его кровати.
– Я вижу, ты вторую неделю не ходишь на занятия. Скажи честно: тебя не выгнали из института? Я волнуюсь, – теперь, когда не стало отца, помочь тебе некому…
– С каких пор тебя что‑то стало волновать, кроме собственной персоны? – дерзко ответил Кирилл. – Так я тебе и поверил!
Как всегда, похмелье от наркотического опьянения проходило тяжело: одолевала вялость, не хотелось ни говорить, ни шевелиться, досаждала головная боль. Но мать не отставала.
– К твоей грубости я уже привыкла, – сухо произнесла она и потребовала: – Хочу услышать от тебя правду насчет института!
– Ну чего пристала? Никто меня не выгонял, – превозмогая головную боль, выдавил из себя Кирилл. – Но я сам, наверно, брошу!
– Это как же так? Почему? – растерялась Любовь Семеновна.
– По кочану! – грубо огрызнулся он, желая оборвать разговор.
– Ты что же, хочешь остаться без высшего образования? У тебя же не будет перспективы! – На глазах у нее выступили слезы.
«Видно, и правда это ее расстраивает. – Кирилл решил приступить к давно задуманному шантажу. – Надо выбить из нее побольше бабок!»
– Как же я могу не бросить институт, когда мне не на что даже туда добираться?! – возопил он, садясь на кровати. – На машине давно уже не езжу – денег нет ни на ремонт, ни на бензин. Как, спрашиваю, учиться, когда в кармане пусто?
Кирилл яростно выпучил глаза и набросился на мать:
– Ты и раньше была эгоисткой, а после смерти отца только и думаешь, что о себе! У самой полно денег, а мне не даешь ни гроша!
Эти несправедливые упреки сначала обескуражили Любовь Семеновну, но она быстро овладела собой и подбоченившись, дала ему отповедь:
– А на чьи деньги ты живешь? Каждый день ешь и пьешь? Кто тебя одевает и обувает? – Если бы не мать – ноги бы уже протянул!
Красная от возмущения, Любовь Семеновна поднялась со стула.
– Сам виноват, что сидишь без гроша в кармане! Просила тебя подать в суд на мошенников из банка, потому что сама в этом не смыслю, а ты пальцем о палец не ударил! Только норовишь отнять у меня последнее! – И расплакалась.
Рассвирепев от мысли, что получить у нее денег не удастся, он вскочил с постели.
– Это у тебя‑то последнее? Последняя у попа жена! – заорал он на мать. – Наворовала у отца денег, накопила драгоценностей! На любовников сколько потратила! А родному сыну гроша ломаного жалко?
– Как ты смеешь такое говорить? – обомлела Любовь Семеновна, но недаром она из простой семьи – не растерялась: – Это мне плата за то, что всегда тебя защищала? Отец‑то был убежден, что ты подонок. Теперь сама вижу – прав был!
– А сама ты кто?! – потеряв всякий контроль над собой, завопил Кирилл. – Кто отцу рога наставлял, насмехался над ним с любовниками? – Он выплеснул то, что годами носил в себе. – Еще лезет с наставлениями! Убирайся к себе, старая б… – И не помня себя от ярости, стал грубо выталкивать мать из своей спальни.
Любовь Семеновна зацепилась за порог, упала и больно ушиблась; сын не помог ей подняться.
Петр только закончил утреннее совещание с руководством завода в своем новом кабинете, как из бюро пропусков ему сообщили: с ним хочет говорить молодая женщина.
– Это ты, Инна? – удивился он, узнав ее голос. – Почему приехала не позвонив? У тебя что‑то стряслось? Ну конечно, приму, – мягко ответил он на ее вопрос, только и поняв из услышанного, что ей очень плохо.
«Наверно, денег попросит, – подумал он распорядившись, чтобы ее пропустили. – Чем же еще я могу помочь?» Когда Инна вошла и он увидел, как сильно она изменилась, ему пришло в голову: а может, надо устроить в хорошую больницу?
Поспешив ей навстречу, любезно усадил ее в мягкое кресло, сел в такое же напротив и приготовился слушать.
– Прежде всего хочу поздравить тебя, Петя, с выдающимся успехом! – пролепетала Инна, подавленная роскошью его кабинета. – Мы все очень рады за тебя, – соврала она, покраснев и страдая в душе от своей лжи.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил он и поощрительно улыбнулся. – Да не трусь, говори, что тебе нужно! Ты вроде никогда застенчивостью не страдала.
– А теперь стесняюсь… Боюсь, и мне так же откажешь, как Киру.
– Вот оно что! – нахмурился Петр. – Это он сам так говорит?
– Ну да, подтвердила бесхитростная Инна. – Говорит, попросил у тебя денег а ты ему под зад коленкой.
– Кто же ему тогда помог выплатить долг – этого он не говорил? – спросил он, не сумев скрыть возмущения.
– Значит, это ты? – догадалась Инна и посетовала: Кир просто неизлечим – вечно жди от него подлянки! Я‑то уж его знаю…
«Что же ты тогда спишь с ним?» – подумал в сердцах Петр, но ее болезненный вид смягчил его и он, желая восстановить правду, спокойно объяснил:
– Я ему дал шесть тысяч долларов за аренду машины Виталия Михеевича. Он сам мне ее предложил. Зачем врет – понять не могу!
Петр недоуменно пожал плечами, дружески посмотрел на Инну. – Ну а что тебе нужно? Тоже денег?
– Тоже денег – на лекарства, – не краснея соврала Инна. – Они очень дорогие!
«Знаю, что это за дорогие лекарства, – усмехнулся про себя Петр и огорченно подумал: – Плохо для тебя кончится лечение Инка!» Но все же решил удовлетворить ее просьбу.
– Ладно, дам тебе тысячу баксов. – И строго посмотрел ей в глаза, давая понять, что провести его не удалось. – Но с условием: больше ко мне с этим не обращайся. Я тебе не судья, Инна, но от души желаю вылечиться от твоей скверной болезни!
Поднялся с кресла, достал из сейфа пачку стодолларовых банкнот, отсчитал десять штук и, вложив в конверт, протянул Инне. – Вот, возьми! Отдашь, когда сможешь, – присовокупил он больше для порядка. – Передай от меня привет ребятам из нашей группы!
Не помня себя от такой удачи Инна положила конверт в сумочку и хотела уже подняться, но неожиданно Петр снова опустился в кресло.
– Вряд ли мы скоро с тобой снова увидимся… Он потупил взгляд, – видно было, что немного волнуется. – Поэтому прошу тебя, Инна, ответь мне на один вопрос.
– Хоть на десять! – откликнулась она со счастливой улыбкой. – Ты за это щедро заплатил!
– Тогда скажи мне… хоть дело прошлое, – он пристально глядел ей в глаза, – что произошло тогда у Кирилла на дне рождения? Как получилось, что Даша мне с ним изменила?
Его вопрос развеселил Инну, – прежде чем ответить, она долго смеялась; наконец, отдышавшись, открыла всю правду.
– Да не изменяла она тебе, дурачок! Это розыгрыш, Кир придумал. А ты на него попался!
– Ничего себе розыгрыш! – не поверил Петр. – Будто я своими глазами не видел!
– А вам с ней клофелин в коктейли подсыпали. Ей – побольше, а тебе – поменьше, чтобы быстрее очухался. – Она объясняла легко, даже с радостью, не понимая, как ранит его душу. – Дашка так и не вспомнила, как он ее, сонную, уложил в постель. А когда проснулась, сразу убежала.
Только сейчас до его сознания дошло – так вот оно что… вот как случилось на самом деле… Какую ужасную ошибку он совершил! Совершенно обескураженный, Петр подавленно молчал. Инна, решив, что ответила на его вопрос, стала прощаться:
– Огромное спасибо, Петенька, что выручил! Желаю тебе всего хорошего! Никогда больше не давай себя провести! – И как бы в утешение добавила: – А Кир ничего от этого не выиграл. Вас с Дашей поссорил, а она все равно его побоку! – И, очень довольная результатом визита, направилась к двери.
Глава 35. Прозрение
К ноябрьским праздникам курс химиотерапии принес положительные результаты: состояние Раисы Васильевны намного улучшилось; однако до выписки было еще далеко. В отсутствие матери Юля, как ни уговаривали ее Петр и отец, праздновать свой день рождения категорически отказалась.
– Без мамы – нет, ни дома, ни в ресторане! Какая радость, какой праздник, – скорее наоборот: тоска возьмет, что она не с нами!
Но Раиса Васильевна сама меня просила отметить твой день рождения, чтобы ей не было так грустно! – настаивал Петр.
Вот и отметим: навестим ее в этот день в больнице, разопьем там бутылку шампанского, – твердо стояла на своем Юля. – И если твои, Петя, не против, можем по‑семейному собраться у вас дома.
– Но твой день рождения, доченька, – это моя забота! – запротестовал Лев Ефимович. – Позволь мне все устроить! Зачем беспокоить родителей Пети?
– Это не совсем так, – поддержал ее Петр. – Нам все равно надо у нас собраться – обсудить вопросы предстоящей свадьбы. Вот и поздравим Юленьку!
Таким образом согласие было достигнуто, и в памятный день Петр, Юля и Лев Ефимович, с огромным букетом цветов и подарками, отправились в центральную клиническую больницу. К их приходу Раиса Васильевна успела привести себя в должный вид: позаботилась о макияже, уложила волосы «короной» – это ей так шло. Ее свежий, бодрый вид придал всем настроения; распили бутылку шампанского в честь дня рождения Юли; о болезни разговоров не вели, – главным образом обсуждали все, что касалось подготовки и проведения свадьбы.
– Просто не дождусь, когда вы поженитесь! – ласково глядя на Петра и Юлю, призналась Раиса Васильевна. – Уж не знаю, кто из нас больше мечтает об этом – я или дочь?
Вздохнула, добавила с надеждой:
– Врачи обещают закончить курс лечения до Нового года. Вот и сыграем свадьбу в светлый праздник Рождества.
– Вы разве – верующая? – спросил Петр, вспомнив об условии отца. – Я не замечал этого, когда жил в вашем доме.
– Меня крестили родители, но как мы все росли в советское время… Хотя в душе я всегда была православной христианкой.
– Выходит, и Юленька крещеная? – не скрыл радости Петр.
– К сожалению, нет! Лев Ефимович был против: как честный коммунист, отрицал любую религию и крестить дочь считал предосудительным.
– Я и сейчас неверующий, – спокойно отозвался Яневич. – Но свободу совести признаю, конечно.
«Неприятно, но пора сказать о требовании отца!» – решил Петр.
– Уж коли наша свадьба не за горами, придется мне преподнести Юленьке еще один сюрприз. Ее ждет необычная, интересная процедура – крещение в церкви по православному обряду.
– Ты шутишь, Петя? – поразилась Юля. – Зачем это?
– В нашем роду традиционно только церковный брак считается законным, – серьезно глядя на нее объяснил он. Нас с тобой обвенчают, а для этого нужно креститься. Ничего особенного! – добавил он с ободряющей улыбкой. – Крестят и детей, и взрослых.
– Я – за! Соглашайся, Юленька! – поддержала Петра Раиса Васильевна. – В наше время старое все разрушено, все моральные устои попираются. По‑моему, только вера принесет нам нравственное здоровье! Ты слышала – папа тоже не возражает.
– Думаю, доченька, это неизбежно, если ты хочешь выйти замуж за Петю, – согласился Лев Ефимович. – Иначе, как я понял, она не может стать княгиней Юсуповой? – с улыбкой взглянул он на будущего зятя.
– Это так, – серьезно подтвердил Петр и тоже улыбнулся. – Но Юленьку и вас ждет еще один сюрприз, – надеюсь, он вас обрадует. Традиции нашей семьи не только налагают обязательства, но и кое‑что даруют.
– Что еще за загадка? – в глазах Юли блестело любопытство. – Ты мне об этом никогда не говорил!
– А сегодня у нас дома воочию все увидишь, – заранее за нее радуясь, ответил Петр. – Это гарнитур драгоценных украшений – они в нашем роду переходят жене старшего сына. Сейчас принадлежат маме, а после свадьбы достанутся тебе.
Сделал паузу и с гордостью добавил:
– Там много всего – гарнитур: диадема, серьги, колье, ожерелье и перстень, все с бриллиантами и другими камнями. Старинные драгоценности – тонкой работы и редкой красоты; достойны Оружейной палаты!
Подготовка к свадьбе шла полным ходом, все вопросы решены. Но в душе у Петра царило смятение. Ведь он знал теперь правду о том давнем скандале у Кирилла… Невыносимая мысль – Даша не виновата, оба они стали жертвами провокации – так и жгла его все время.
Нет, он не успокоится, пока не выяснит все до конца, – он встретится с Дашей и получит от нее подтверждение или опровержение слов Инны. «Дело давнее, пережитое, и ничто не мешает ей сказать мне правду, – думал он в тайной надежде, что Инна, наркоманка, все сочинила. – У Даши, наверно, новый друг и ей незачем скрывать то, что было».
Полное оправдание Даши стало бы для Петра тяжелым ударом: он не обманывал себя в том, что все еще ее любит. Сознание того, что, легкомысленно поверив провокации подлеца Кирилла, он сам лишил себя и ее счастья, отравит ему всю дальнейшую жизнь…
У него и в мыслях не было вернуть старую любовь, отказавшись от женитьбы на Юле. Это решено бесповоротно; данное слово для него свято, и изменил он ему в первый раз лишь в силу чрезвычайных обстоятельств. Он жаждет подтверждения от Даши факта измены, это успокоит его душу.
Однако встретиться и поговорить с ней ему так и не удалось. Даша вновь отправилась в очередное турне, на этот раз за океан, связаться там с ней нет никакой возможности. Это очень удручало Петра, лишало душевного равновесия и, естественно, не осталось незамеченным.
Первой потребовала объяснений Юля – в день своего крещения. По совету Веры Петровны оно состоялось в маленькой, красивой церкви села Михайловского, неподалеку от их дачи. Церковь была известна своими службами далеко за пределами округи; соседи Розановых по даче собрались крестить там своих сыновей‑подростков; решено было, что Юля составит им компанию.
Был погожий зимний день; ярко сияло солнце; небольшое село Михайловское утопало в сугробах, но дорога к церкви была хорошо расчищена, – благодаря прекрасному хору послушать службу приезжали даже из Москвы. Совершить обряд крещения приехали на четырех машинах. Петр привез Юлю и Льва Ефимовича на «джипе»; Михаил Юрьевич, с женой и дочками прибыл в лимузине; супруги Розановы и семейство соседей Суховых – на своих «Ладах». Собрались вовремя, и ожидание получилось недолгим: все, пожелавшие креститься уже на месте.