Ей казалось, что даже стоящие на улицах дома реагировали на ее появление в Адамантинарксе. Насколько же в этом городе лучше, чем в сером, однообразном Дисе!
Спрятавшись в простой, ничем не украшенной наспинной башенке гигантского странника Пустошей, Лилит не привлекала ничьих взглядов, так же как ранее ее служанка Ардат Лили, которая неоднократно приезжала в этот город. Теперь Ардат Лили покинула ее, но ей было бы приятно сознавать, что госпожа вырвалась сюда, в лучший город Ада. Лилит воспринимала города как живые тела, распростертые на поверхности земли. Или Ада… Действительно, по сосудам их улиц текли бесчисленные души, кровь этих городов. Младшие демоны выполняли в них роль разных нужных для жизни органов. А старшие думали как и положено мозгу… Правда, иной раз мозги эти казались прогнившими… а чаще — ненормальными. Но — только не здесь, не в Адамантинарксе. Здесь — всегда все в порядке. Во всяком случае, если сравнивать с другими…
Она проследовала через громадные Восточные ворота и сразу увидела Зорая, капитана пешей гвардии Саргатана. Тот спокойно дожидался ее прибытия. С ним скучали у ворот несколько его демонов в кожах приятного зеленоватого цвета. На плече Зорая восседал ее бесенок. Завидев ее, малыш сразу же заверещал, спрыгнул с плеча капитана прямо на попону ее душезверя, вскарабкался наверх и вскочил на протянутую ею руку. Мечты иногда сбываются! Ни Диса, ни Мухи… Она погладила бесенка.
— Добро пожаловать в Адамантинаркс, госпожа, — степенно приветствовал ее Зорай. — Надеюсь, путешествие тебя не утомило.
— Ох, господин мой Зорай, не было еще путешествия, которое бы меня не утомило. Но зато я здесь наконец.
— Покои для тебя готовы. — И Зорай указал в сторону дворца.
— Лорд Саргатан уже вернулся из похода? — спросила Лилит, откидывая надоевший капюшон и обнажая плечи.
— Вернется через несколько дней, — ответил Зорай, с усилием отводя от нее глаза. — Выиграть битву — полдела; порядок на территориях, к сожалению, приходится наводить долго.
Лилит кивнула, и они направились к дворцу. Длинный дугообразный проспект выполнял, по сути, роль лестницы, но уклон его почти не чувствовался, и Лилит поняла, что они поднимаются, лишь когда через некоторое время огляделась. Заметила она и то, что ближе к Дворцовой горе движение на улицах становилось активнее.
Если прежний ее господин находил рабов пригодными лишь на то, чтобы их терзать, то хозяин Адамантинаркса оказался рачительнее. Здесь души не валялись на обочинах искалеченными, не торчали нанизанными рядами на колья, здесь не приходилось обходить группы рыцарей, учинявших над кем-то расправу среди улицы.
Вместо этого Лилит видела вокруг себя только множество непрестанно работающих душ, которые строили, создавали, украшали Адамантинаркс. Скрипящие костяные леса, огромные кучи моргающих кирпичей, нагромождение сосудов с жидким строительным раствором из душ — все свидетельствовало о грандиозных замыслах Саргатана. Попутно Зорай показывал ей новые постройки, объяснял их назначение, в том числе и колоссальную статую самого архидемона, чья голова ярко сияла, словно одетая в трепещущий капюшон из пламени. Лилит остановилась, когда увидела монумент.
— Его идея? — спросила Лилит; кривая улыбка исказила ее совершенные черты.
— Нет, его эта идея как раз сильно разозлила.
— Да, понимаю. Не самое лицеприятное изображение.
— Не по этой причине, моя госпожа. Статуя была возведена по приказу государя, а мой лорд не слишком-то любит указания из Диса.
Лилит сочувственно кивнула. Уж она-то понимала, чего можно ожидать из Замка в Дисе.
Они не спеша пробирались к дворцу сквозь толпы душ, демонов-воинов, демонов-служащих.
В воздухе висела тонкая дымка, странно пахнущее вещество, выделяющееся во время превращения душ в раствор и кирпичи. Группы работников, главным образом проклятых, сидели на открытых площадях, сшивали кожи, вырезали узоры на костяных антаблементах и делали множество украшений, которые рано или поздно окажутся в тысячах комнатах дворца. Толпы душ гнали на трансформацию.
Лилит вглядывалась в серые, блеклые лица прохожих. Она, с помощью Ардат Лили, приложила столько усилий, чтобы до них дотянуться… И усилия эти не пропали впустую, она убедилась в этом тут же, на этих улицах. Ее узнавали, сразу меняясь в лице, останавливаясь, непроизвольно поднимая руки, как бы стремясь если не прикоснуться, то хотя бы удержать в памяти ее образ. Наверное, так реагировали бы на ее появление не только в этом городе. Конечно, и об этом будет у нее разговор с Саргатаном. Может быть, он сделает что-то ради их освобождения.
Группа прошла Дворцовые ворота, и Лилит заметила, что обстановка резко изменилась. Души и мелкие бесы почти исчезли; между солидными, богато украшенными зданиями сновали серьезного вида демоны-чиновники в одинаковых робах, у подъездов стояли строгие охранники. Иной раз попадался караван носильщиков или вьючных душезверей с товарами из города. Да, планировка города, вид зданий, ведение хозяйства — все здесь иначе, чем в Дисе. Но и еще что-то… И Лилит поняла, что именно. Здесь демоны спешили по своим делам, думая об этих делах, уверенно глядя перед собой. А в Дисе каждый все время оглядывался. Лилит почувствовала, что сердцу стало легче биться, а легким — дышать.
Они одолели несколько широких лестниц, и у самого входа во дворец она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на свой новый дом. Ее взгляд обратился к Восточным воротам, задержался на них, скользнул вдаль, к Пустошам, по направлению к Дису. Конечно, Вельзевулу не понравится ее своеволие. И когда он узнает, где она нашла пристанище, Адамантинаркс окажется в опасности. И это — из-за ее эгоизма? Или же для всего этого существуют какие-то более глубокие причины, ей пока что неясные? Чувство уверенности, контроля над своей собственной жизнью было столь же необычным, как и удивление от нового окружения. Лилит поклялась, что никогда не станет привыкать к этим столь неожиданным эмоциям.
* * *
Элигор стряхнул с себя пепел и проследил, как тот расплывчатым кругом осел на камень мола. Высокая дверь — специально по крыльям — по-прежнему запечатана его красной печатью, и подпись его цела. Элигор распахнул дверь, вдохнул знакомый запах своего жилища и своих сокровищ. Иногда, вдалеке от дома, он вызывал в памяти этот аромат, чтобы отвлечься от обычных в Аду запахов, чтобы подбодрить себя. Сквозь свинцово-обсидиановые окна лился оранжевый свет, освещая знакомые ему предметы, и Элигор улыбнулся.
Валефар подарил ему искусно отделанный боевой топор одного из генералов Астарота, даже вместе с кистью хозяина, и Элигор сразу повесил подарок на стену, нацепив его на гвоздь за один из пальцев. Потом зажег огонь во всех светильниках и огляделся. Все тот же беспорядок, как и в день ухода. Все вокруг занято предметами, частями предметов, кусками, листками, обломками, прихваченными во время походов, путешествий, войн. На резном столе перед двойным окном — около сотни фигурок, сделанных из камней Преисподней представителями различных племен Пустошей, каждая — немой свидетель какого-нибудь темного культа, созданного для борьбы с постоянным страхом из-за жизни в суровых условиях Ада. Рядом — изящное навершие заостренной колонны, единственное, что осталось от далекого города Славарка после того, как Саргатан сровнял его с землей. У стены — шкаф с накладками из резной кости и кварцитовыми вставками в дверцах, заполненный причудливыми черепами душ, иные из которых и на человеческие-то не похожи. Библиотека пергаментных свитков, собранных за тысячелетия чуть ли не со всего Ада. Наконец, его конторка для письма, а на ней — его последний труд, его дневник, еще открытый, ждущий очередной записи, и драгоценное перо — единственное нетронутое огнем перо, которое демон выдернул из собственного крыла сразу после Низвержения.
Проникший снаружи луч осветил конторку, коснулся исписанного пергамента, как будто привлекая его внимание к дневнику. Элигор устало опустился на табурет, почти касаясь крыльями пола. Из столицы Астарота лететь пришлось без посадок, чуть ли не все время борясь с порывистым встречным ветром. Теперь глаза сами закрылись, и перед ними беспорядочно понеслись события последних дней. Многое просилось на пергамент. Война, война, война… Из-за чего? Постоянно изменяющиеся границы, постоянное нарушение договоров… Прав Саргатан: хорошо бы со всем этим покончить.
Голова Элигора опустилась на грудь, он погрузился в дремоту. И — словно вознесся на своих прежних крыльях, парил легко и свободно…
Негромкий стук вернул его к действительности. Он медленно поднялся, подошел к двери. Гонец Валефара опустился перед ним на колено, встал и сообщил, что Элигору следует немедля прибыть в покои хозяина. Тяжелым шагом капитан миновал немало освещенных глифами коридоров, пока не добрался до приемной первого министра, где, впрочем, пробыл недолго, так как его сразу пригласили внутрь.
Большие просторные комнаты отводились как под рабочие, так и под жилые нужды, представляя собой обиталище демона, работа которого стала неотъемлемой частью его жизни. За широким окном бушевала гроза, и свет глифов и жаровен время от времени мерк от вспышек красных обжигающих молний. Большие, покрытые затейливым узором сосудов, на стене висели часы-сердце, отбивавшие мерный, но приглушенный ритм. Валефар сидел за столом и выглядел ничуть не менее усталым, чем Элигор. Перед ним высилась кипа депеш, за время его отсутствия выросшая до поистине исполинских размеров. Тут же вошел какой-то посыльный и вывалил на стол еще одну охапку потрепанных документов.
— Адамантинаркса мне не хватало, теперь еще в Аскаде разгребай, — проворчал Валефар, кивнув в сторону ожидавшего его внимания сообщения. — Этой кучи хватит, чтобы половину их столицы заново отстроить. Догадываешься, ради чего я тебе отдохнуть не даю?
— Барон?..
— Барон. В отличие от тебя я с ним раньше почти не общался.
— Он своеобразный тип.
— Он твердолобый тип!
Пламя свечей колыхнулось от сквозняка. Дверь распахнулась, и вошел барон Фарайи — еще в боевой броне и в походном плаще из шкур абиссалей. Он вошел, и Элигору сразу бросилось в глаза нечто, чего он раньше не замечал: хищный прищур и развязность в походке. И эти детали Элигору не понравились.
Барон прошагал к самому столу Валефара и остановился, расставив ноги на ширину плеч и заложив руки за спину.
Не подняв головы и не глядя на барона, Валефар начал:
— Фарайи, мы никогда не были друзьями, так?
— Так.
— К дружбе нас никто и не обязывает. Но в одном мы должны быть едины. В преданности нашему государю.
— Это еще надо обсудить. Не все поступки Саргатана — в интересах демонов, как старших, так и младших.
— Под этими демонами ты подразумеваешь себя…
— Это уж понимай как знаешь.
Элигору показалось, что на стене что-то шевельнулось. Что-то, похожее на палец. Или на ухо.
Валефар поднялся, смахнул депеши на пол и уперся в столешницу обеими руками.
— Понимать это можно и как слова отступника. Если рассмотреть все твои поступки в совокупности, включая и поведение на поле боя, то получается, что доверять тебе нельзя.
— Собираешься здесь меня уничтожить? Или позволишь вернуться к моим воинам? — насмешливо спросил Фарайи.
Элигор медленно двинулся к дальней стене, вглядываясь и прислушиваясь. Возле замеченной на стене выпуклости появилась тонкая струйка крови.
— Похвальная преданность отряду, — в тон Фарайи ответил Валефар, отвернувшись.
— По крайней мере отряд мой состоит из демонов, а не из душ.
Валефар лишь кивнул, соглашаясь.
Элигор почти добрался до места. Как будто услышав его приближение, ухо на стене слегка повернулось в его сторону.
— Государь хоть и сердит на тебя за убийство Астарота — умышленное, я уверен, — но доволен твоими действиями в бою. Моя бы воля, ты бы отсюда живым не вышел. Но государь хочет дать тебе еще один шанс на поле боя. Имей в виду, — выдержал Валефар паузу, — поле боя — место весьма непредсказуемое. — И, не поворачиваясь, он жестом отпустил барона.
— Еще какое непредсказуемое, — охотно согласился Фарайи.
Валефар резко обернулся, гневно сверкнул глазами, но тут же овладел собой.
Фарайи развернулся на каблуках и, покосившись на Элигора, направился к двери.
Почти в тот же момент Элигор схватил торчавшее из стены ухо и резким движением вырвал его. Из стены ударил фонтан крови. Элигор тотчас плотно прижался виском к окровавленному пятну и услышал шепот, смолкший и снова возникший чуть дальше. И снова, и снова — постепенно затихая.
— Кто это подстроил, как думаешь? — спросил Валефар.
— Да кто угодно мог… Не знаю. Попробую выследить. А почему Саргатан не вышвырнет его?
— Слишком много знает. Естественно, многие им интересуются. И — очень уж хороший меч.
Элигор кивнул, отер щеку и ухо, показал трофей Валефару. Тот тоже кивнул, вздохнул, уселся за стол. Элигор швырнул ухо в ближайшую жаровню и попрощался. Конечно, он устал, очень устал. Но хуже усталости было его полное разочарование в Фарайи. Да, увлекательным беседам с интересным собеседником пришел конец.