Кола и Мент’оос сейчас изымаются из продажи властями, а потому — спешите закупиться, любители громких взрывов! Нам стало известно, что обе фирмы понесли чудовищные потери, более семисот миллиардов кредитов…
– Ы-хы-хы, вот это да! – Загоготал Смайлс и повернул голову к бармену. – Как же я обожаю подобные новости!
— Да ты все, что со смертью детей связано, любишь… — Буркнул в ответ бармен.
Между тем, ведущая новостей продолжала вещать что-то на тему угрозы со стороны арахнидов и что, мол, жуки совсем обнаглели, колонизируют даже ледяные астероиды… Наемники вновь начали болтать, забыв про новости, ведь самое смешное они уже услышали. Шмель и Смайлс лениво откинулись на спинки стульев и продолжили свой разговор на ничего не значащие темы. Милая суккуба начала вещать что-то по поводу наемников, дескать, двоякие ребята: могут от пиратов и работорговцев защитить, а могут и сами ограбить и продать в рабство мирных граждан…
Наемники, услышав это, лишь недовольно пофыркивали: это была наглая ложь и клевета, с которой приходилось мириться всем наемникам галактики. Конечно, иногда они пиратствовали по заказу, но работорговлей не занимались, это противоречило их кодексу. Сотни группировок от самых маленьких компашек в шесть человек до сверх-объединений, таких как «Безумные черепа» или «Белая Длань», были объединены лишь двумя вещами – кодексом и ненавистью к работорговцам. Очень уж многие из них сами побывали в рабстве…
Где-то за их спинами, у барной стойки, группа наемников затянула караоке. Пьяные голоса начали завывать самую знаменитую среди наемников песню: «Любовь и пуля». Эту песню пели наемники со всей галактики, но вот откуда взялась эта традиция, никто не знал.
Шмель и Смайлс сидели, каждый погруженный в свои мысли, навеянные разговором о семье. Не каждый мог позволить себе иметь семью – при их опасной работе-то. Главный риск был вовсе не в том, что ты в любую секунду можешь отправиться в иной, лучший мир, а в том, что иногда наемники могли разозлить очень, ну о-о-очень влиятельных людей и нелюдей, а те не гнушались никакими средствами, лишь бы достать своего обидчика.
Миниган! Сто тысяч пуль!
Никого ты не жа-лей!
Именно поэтому наемники предпочитали сбиваться в группировки – мало какой заказчик осмелится ликвидировать исполнителя, когда за спиной последнего стоит целая армия, готовая броситься на защиту своего коллеги и его семьи. Конечно, подобные инциденты случались. Например, когда один из баронов Империи решил устранить тех нескольких парней, что выполняли его заказ. «Безумные Черепа» оставили от резиденции барона лишь выжженные руины, а барона и его семью показательно казнили, в назидание остальным…
А любовь! Куда скромней!
Но смерть сердцам несет быс-трей!
Но наемники, как конфеты – разные по цвету, вкусу, цене и качеству. Были и небольшие группы, не желающие влиться в более крупную группировку, были и одиночки… Так же дело обстояло с кодексом – кто-то соблюдал его, а кто-то нет. Но семью могли себе позволить совсем немногие, ведь или кормильца убьют, или семью возьмут в заложники, дабы отец стал их агентом внутри группировки, или же таскай семью с собой меж звезд, а ведь жить на корабле совсем непросто: воды мало, еда – сублимированный паек, то и дело в твой дом стреляют торпедами и снарядами… Разве что алкоголя вдоволь и пострелять всегда можно, но это слабый плюс для жен и детей.
Похоже, что караоке взяло за душу остальных посетителей бара, и вот уже добрая сотня голосов в надрыв тянет столь любимую всеми песню, которая вызывает ужасно сладкую ностальгию. Отсутствие слуха многие компенсировали старанием и громкостью, но, когда сотня хриплых глоток поет вместе, получается своеобразный, но приятный хор. Кто-то даже пел стоя, словно исполнял гимн своей родины, видимо, у этих ребят песня вызывала особо сильные чувства.
Любовь всегда доступна всем
Возможно, и к тебе придет!
Но истину прими солдат
От пули смерть тебя найдет!
Шмель и Смайлс переглянулись и, кивнув друг другу, тоже подхватили своих собратьев по оружию, чей хор уже насчитывал три сотни глоток, а песнь проникала даже через бронированный люк выхода. Наемники были такими разношерстными – с разных планет, разного цвета кожи, разного воспитания и образования. Здесь были и выходцы из аристократических семей Империи, в основном — младшие сыновья баронов и герцогов, и бывшие пираты, и убийцы, солдаты и сотрудники служб безопасности, службисты и полицейские, патрульные и просто спасенные из передряг… И у каждого человека, у каждого из этих сотен людей была своя история. Своя, особая история, длинная, интересная и неповторимая — история их жизни.
Когда настанет судный час
В галактику придет беда!
И лишь как ты, простой солдат
На встречу выйдет ей всегда
Все разношерстное войско наемников объединяло лишь одно внешнее сходство: татуировка, метка принадлежности к группировке. На запястьях, бицепсах, лопатках, скулах или плечах – не важно, лишь бы была. На татуировке был изображен ухмыляющийся череп, пронзенный в висок абордажным ножом.
И ты погибнешь на войне
От пули, плазмы иль огня!
Но не найдешь себе любви
И не вини во всем себя!
Смайлс чувствовал странное жжение в груди, словно само его сердце нагревалось от звука песни. Как сильна была ностальгия! Уже десять лет он сражается за деньги, круша черепа и вырывая сердца, и каждый день, проведенный рядом с друзьями-наемниками, отзывался в нем на эту песнь сладкой истомой и горечью. Не прерывая пение, он быстро смахнул скупую слезу так, чтобы никто её не заметил. Так много было связано с этой песней, и, похоже, что не только Смайлс расчувствовался. Здоровенный детина слева громко шмыгнул носом и уткнулся лицом в носовой платок, а его худенький товарищ поспешил его утешить, плеснув тому еще какого-то пойла, явно не слабее девяноста градусов.
Наемник, помни лишь одно!
Судьбою что тебе дано!
Сие есть пуля и любовь!
Рану на сердце откроют вновь!
Наемники пели так, словно эта песнь было последним, что им было суждено произнести в жизни. Даже жутковатый бармен растроганно утирался рукавом. Наконец, песнь закончилась, и сотни бойцов разразились громовыми аплодисментами сами себе и такими радостными воплями и свистом, словно присутствовали на выборах президента Земной Федерации или новой Императрицы.
– «23 балла. Вы поете очень плохо!» – Вывел на голоэкран караоке компьютер.
– Хуярь его! – Раздался возмущенный выкрик и караоке разорвало от доброй сотни пуль, игл и болтов, что в ту же секунду выпустили оскорбленные наемники из своих стволов. Бармен молча утер пот со лба, радуясь, что хотя бы голоэкран цел, ведь нельзя пробить пулей голограмму, висящую в воздухе… Хотя пару раз несколько умельцев повреждали и его — например, когда выстрелили из гранатомета. Весь бар закоптили, сволочи!
– Всем выпивку за счет заведения! – Поспешил успокоить взвинченных наемников бармен, и те с радостным гомоном повалили к стойке. Присоединились к ним и Смайлс со Шмелем, которые вовсе не прочь были урвать халявного виски.
– Эй, мужики! А давайте «Штригатты вверх» споем?! – Проорал голос из центра толпы, разбирающей бутылки виски.
– О нет… – Только и успел прошептать бармен.
– Да я ненавижу эту песню! Засунь ее себе в задницу, имперская свинья! – Заорал здоровяк, недавно растроганно шмыгающий, после чего сорвал с ноги армейский сапог семидесятого размера и запустил это чудовищное орудие массового поражения в предложившего спеть.
– Парни, мочи их!
– Завалим этих гадов!
– Я твою маму завалю!
Эти и ещё с дюжину подобных выкриков раздалось отовсюду. После чего добрых четыре десятка бойцов кинулось в рукопашную, избивая друг друга стульями, столами, бутылками, кружками и просто кулаками. Об использовании оружия никто и не думал, поскольку шло банальное выяснение отношений, а это дело чести для каждого наемника! Причем кто и против кого дерется, понять было невозможно. Все просто мутузили друг друга, выпуская пар. Зато потом как люди себя ведут…
Смайлс вырвался из затягивающей в себя все новых наемников свалки и уселся за уцелевший столик. Рядом с ним на стул грохнулся Шмель, принеся с собой аж восемь бутылок, видимо, ухваченных под шумок.
– Ах, Шмель, ах жучара! Сукин ты сын! – Восхищенно проорал сквозь шум драки Смайлс, после чего принялся разглядывать этикетки. Три бутылки средненького виски «Баттл», наиболее популярного у наемников, четыре стальных термоса с «Ударником» и…
– Ого, смотри, ром «Капитан Морган»! – Смайлс тут же откупорил бутылку и доверху наполнил два стакана. – Давай вздрогнем!
– Помянем ушедших и возрадуемся за них, теперь они в лучшем мире! – Серьезно добавил Шмель, и, стукнувшись стаканами, два друга принялись неспешно посасывать ром, с удовольствием наблюдая за обычной барной дракой, происходившей под вновь бодренько заигравшее кантри. Наемники лупили друг дружку киями, стульями, кружками и даже столами, используя те, как таран… Хороший бар, душевный!
* * *
Ну, наконец-то я в бутике. Рэрити и Твайлайт даже не думали ложиться спать, сидят на кухне, болтают о чем-то… Наверное, заснуть не могут. Махнув им рукой, мол, все нормально, я выбрал себе закуток поудобнее и, привалившись спиной к стене, сел на пол, плюхнув рядом с собой кирасу. Все-таки, моя находка, никому не отдам… Может, девочки и не хотят спать, а я бы не отказался от часов эдак сорока нормального сна. Как же я хочу в кровать! Проблема лишь в том, что вся мебель у пони – лилипутская. И местные кровати мне, как пуфики – места хватает только чтоб зад примостить… Может, если разживусь деньгами, закажу себе нормальную кровать, размером эдак метров пять. Завалюсь и буду спа-а-ать…
А пока придется спать, сидя на полу…
Предо мной стоит старик в старой форме космической пехоты и читает мне мораль. Я так давно ждал этого момента! Это мой шанс выбраться из всей этой… нищеты и убогости.
– Парень, просто запомни: война — это нормально. Это часть нашего мира. Просто прими это, и ты станешь лучшим из наемников!
– Ну, я бы не сказал, что война такая уж часть нашего мира… И без нее было б неплохо. – Пожал плечами я, но скорее, ради проформы. Мне все равно. Стать наемником куда лучше, чем всю жизнь батрачить за копейки.
– Нет, парень. Пойми: Война — это молоко, которым вскормлено человечество. Вся наша культура построена на войне. Именно вечная война заставляет нашу науку развиваться, а нас делает более крепкими и сильными! – Дедушка демонстративно разглядывает ногти на пальцах левой руки, видимо, таким образом показывая, что я идиот. Ха-ха, очень смешно. Вот я сейчас начну демонстративно ковырять в носу…
Я нахожусь в трюме тяжелого транспорта, что кружит вокруг Сатурна, готовясь к гиперпрыжку. Трюм как трюм – мало света и вокруг тысячи стальных контейнеров, расставленных рядами, чтоб роботы-погрузчики могли их извлечь. А старикан этот – мой шанс пройти в нормальную жизнь. Не знаю, сколько я проживу, будучи наемником, но миг свободы лучше вечности рабства под пятой нашего заботливого правительства.
Без образования мне приходится работать техником, что чинит всякие мелкие штуки вроде легкого оружия или глайдеров. Так вот, работать за пятнадцать кредитов в неделю это совсем не круто. Одни кредит — примерно двадцать долларов Старой Земли. А купить поесть сублимированного витаминного пайка стоит целых сорок сантимов. Дневная норма воды — еще семьдесят. Плюс нужно во что-то одеваться, обуваться, платить за место в бараке… Единственной возможностью вырваться из всего этого было поступление в Военную Академию, дабы служить на флоте нашей быстро расширяющейся Федерации. И чем все для меня закончилось? Меня выбросили лицом в грязь, при падении я сломал руку… И это при том, что у меня были ярко выраженные таланты тактика! Но в Академии решили, что я слишком похож на оборванца… Что ж… Плевать, если меня убьют, главное — я смогу насолить Федерации за все те унижения… А. ну да, я же говорю со старпёром!
– Я не совсем понимаю.
– Хорошо! Представь такую ситуацию: две страны воюют меж собой. И первая изобретает смертельный вирус и запускает ракеты в стан второй стороны. И, более того, вирус поражает гражданское население. Какие выводы?
– Миллионы и миллионы погибших солдат, женщин и детей. – Безразлично пожимаю плечами я. Неудачный пример, биооружие никто не использует, как и каменные топоры.
– Смотри на мир шире, он не делится на белое и черное, Добро и Зло. Это все относительные понятия. Да, вирус убьет миллионы невинных людей, и никто из них не заслужил такой участи. Но! Ты смотришь на мир слишком узко и предвзято. Да, вирус всех поубивает. Но пока ученые будут искать вакцину от него, они изобретут еще сотню лекарственных препаратов и сделают множество других открытий! Разрушение ведет к созиданию, в мире все циклично.
Вечная война, битва за жизнь – вот то, что сделало из обезьяны человека, а вовсе не труд!
Как только кто-то изобрел меч, тут же изобрели щит. Чтобы создать более прочный меч, который не будет ломаться о щит, нужна более качественная руда, и в результате мы получаем новые способы ее добычи и очистки! Стоило изобрести лазерные пушки и оснастить ими космические корабли, так тут же появились силовые поля и кинетические щиты, в процессе изобретения которых было, кстати, открыто лекарство от рака, не спрашивай, как.
Пойми простую истину: никто не говорит, что война — это хорошо. И война, и ее последствия — просто ужасны, но это часть мира, часть круговорота жизни, и от нее нельзя избавиться. Мир цикличен, в нем все в равновесии. Созидание ведет к разрушению, а разрушение к созиданию. А мы, наемники, лишь зарабатываем на этом себе на кусок хлеба.
– Ой, старик, ты прямо философ! – Зафыркал я. Ну, может, он и прав, в этом определенно есть что-то, но меня сейчас куда больше интересует другое. – Но какое отношение это имеет к нашему делу?
– А теперь вопрос. Подумай хорошенько, прежде чем ответить, пути назад не будет. Ты точно хочешь стать наемником? Учти, убивать не сложно. Сложно оставаться человеком.
– Да-да, хочу! Только давай договоримся: никакой морали. Просто научи меня, как правильно крушить черепа, идет?
– Глупый и дерзкий мальчишка… – Хохотнул старик. – Ладно, договорились. Никакой морали. И первый урок начнется прямо сейчас. Тысяча отжиманий! А чтобы тебе не было слишком легко…
Выхватив с поясной кобуры пистолет, он точным выстрелом пробил мне руку в локте…
Мир померк и свернулся в точку.
Я проснулся от того, что на моей груди кто-то топтался, а в нос и губы тыкалось что-то пушистое. Судя по ощущениям, я в раскоряку лежал на полу, раскинув руки и ноги. Удобно! Я открыл глаза лишь для того, чтобы очутиться зарытым лицом в хвост Скуталу. Ну, я не видел, чей это хвост, но он пах земляникой.
Почему она стоит хвостом вперед и что ищет у меня на животе, я не знал и даже не догадывался, но жевать лезущий в рот хвост не собирался. Чем бы он ни пах, на вкус те же волосы, я проверял. Тихо, чтобы не привлечь внимания Скуталу, я поднял правую руку и резко ухватил пегаску за бочок скрюченными пальцами, что можно было принять за укус. Это дало потрясающий эффект: Скуталу громко взвизгнула и подпрыгнула до самого потолка, а когда приземлилась обратно на меня, то оказалось, что шерстка у нее встала дыбом, как у напуганного кота, сделав малышку похожей на огромную пушинку или мочалку, с сердитыми фиолетовыми глазами.
– Ы-хы-хы! Вот это да! – Довольно захохотал я. Скуталу смерила меня обиженным взглядом и дерзко заявила.
– И вовсе я не испугалась!
– Ну разумеется! – Серьезно закивал я и ссадил с себя взъерошенную мелкотню. – Будешь знать, как честных граждан душить, я в твоем хвосте чуть не захлебнулся! Ты б мне еще села на лицо, это еще незаметнее и ничуть не мешает сну. Маленький убивец…
Я поднялся и, растерев спину, огляделся вокруг. Солнечный свет проникал в окна и падал на идеально чистый пол, со вчерашнего вечера стало гораздо чище – нигде не валяются катушки ниток, мотки тканей и обрезки шелка, что остались после пошива моего наряда. Как и веточек с колючками, вычесанными из гривы Рэрити. Похоже, хозяюшка проводила уборку, пока я спал. Глянул на топчущуюся рядом Скуталу. Ну нравится мне эта мелкая! Наглая, прямо как я.
– Э, ты, мелкая! А сколько времени? И где все взрослые?
– Ну… Я видела Твайлайт на рынке, а Рэрити и мои подружки пошли на ферму. – Ответила Скуталу и тут же задала встречный вопрос. – А где ты будешь жить? А работать?
Кха-кха… Она бы меня еще про налоги спросила. Их я, кстати, платить не буду – просто из вредности. А действительно, с чего бы мне их платить черте кому?
– Ну, деточка, даже не знаю… Жить я буду с Твайлайт, пока она меня не прогонит, по крайней мере… А работать… А что, у вас тут все работают? А не работать нельзя?
– Ха-ха, глупый! Как же ты без работы? – Словно на ребенка посмотрела на меня Скуталу. – На что ты жить будешь? Если бы все не работали, то было бы очень плохо!
Гениально, теперь меня учит жизни жеребенок! Но, как это не прискорбно, Скуталу дело говорит – как же я без работы? Нельзя сказать, что я прямо рвался работать, скорее, наоборот. Но Скуталу, сама того не подозревая, надавила мне на больную точку, намекая на то, что живу я пока исключительно за счет Твайлайт.
– Слишком много вопросов, личинка поня! – Я упорно отказывался называть жеребят жеребятами. Не, ну а с чего бы? – Иди-ка ты лучше в школу, получай знания, или что вы там делаете?
Скуталу так укоризненно на меня посмотрела, что сразу становилось ясно – в школу она ходить терпеть не может.
– Каникулы же! А что это за железяка? А можно мне…
О, это никогда не кончится! Признаюсь, она очень мила, но, если бы меньше болтала, была бы еще милее! Может, сделать из нее чучелко? Шучу, конечно… можно накормить ирисками, и она не сможет говорить минимум месяц из-за склеенных зубов…
– Малявка, не доставай меня! Лучше скажи, есть у вас тут карта?
– Карта? А зачем тебе карта?
– Сверну ее трубочкой и буду бить тебя по голове за каждый вопрос… – Вздохнул я.
Карты у них не было, но Скуталу взялась рассказывать мне об окрестностях. Ну что ж, и так сойдет! Я вновь привалился к стене, греясь в лучах солнца, что падали из окна на пол и мои вытянутые ноги. Неугомонная личинка поня забралась мне на руки, и я от нечего делать принялся чесать ее. Забавно она на руках ерзает, такая теплая!
Но мои мысли занимало нечто другое, поэтому пушинку я слушал в пол-уха.
Серьезно, как можно было забыть такое простое слово, как «Человечество»? После этого сна я словно прозрел – в моей голове вместо пустоты теперь был целый массив информации.
Я родился на Старой Земле в колыбели человечества. Многие детали я все еще не вспомнил, например, имя или семью, но это уже мелочи. Мое родное человечество давно вышло в космос и вовсю заселяет галактику, скоро станет тесновато… Я, как и многие без специальности и образования, был вынужден работать кем попало, пока не подался на вольные хлеба. К счастью, меня взялся обучать старый друг моего отца и, вроде как, неплохо с этим справился, особенно если учесть, что я до сих пор жив.
Жестокость, меркантильность и деструктивные навыки — вот что вернулось ко мне после такого краткого сна.
К сожалению, амнезия все еще стальной хваткой сжимает свои скрюченные пальцы на моей памяти. Это невероятно отвратительное чувство – ты прекрасно знаешь, что ты что-то забыл, что-то такое, о чем помнил всю жизнь, но не можешь вспомнить, как ни стараешься! Воистину, человеческий разум самая большая тайна галактики….
Больше не помню ничего. Сколько у человечества планет? Какие нравы царят? Как подать сигнал СОС, если ты попал в кораблекрушение? Вообще ничего…
Хотя нет, есть еще две вещи. Во-первых, язык, на котором я говорю – общегалактический. Придуман не людьми, что объясняет его сложность. А во-вторых – я помню странный порядок движений, словно для танца…
После этого сна вся Эквестрия теперь казалась мне еще чуднее! У людей никто не верит в магию, а тут она на каждом углу. И уж тем более у людей нет такого мира, что царит здесь! Даже не верится, что такая утопия может существовать…
А Скуталу тем временем заливается соловьем, вещая о каком-то там драконе или типа того. Блин, я теперь даже на нее смотрю, как на чудо природы – не могу поверить, что она существует! И у меня начинает болеть голова от диссонанса. Я должен с этим справиться! Этот мир — не галлюцинация, он реален, нужно просто…успокоиться. О, идея! Нужно пожрать!
– Так, ладно! Мелкая, слазь с меня!
– Но…
Эх… Уже привычным жестом беру ее за шкирку и держу перед собой в воздухе на вытянутой руке. Она смотрит на меня так укоризненно, словно я ее родителей съел… Согласен, не лучшее сравнение. Но как же я хочу мяса! Хм, почему это я подумал о мясе, когда держу эту надоеду в руке? Не хватало еще сожрать какого-нибудь аборигена… Поставив мелкую на пол, я быстренько вышел на улицу, заявив, что собираюсь прогуляться.
Жажда разрушения и насилия потихоньку возвращалась ко мне…
* * *
На мостике царило оживление. Операторы и офицеры тихонько переговаривались.
Голопроектор в центре зала показывал прозрачный чертеж корабля. Он всегда появлялся, когда проектором не пользовались. Как-то раз кто-то из офицеров поставил заставку в виде плавающих рыбок, но она не прижилась, так как капитан из-за них становилась нервной. ЕЩЕ более нервной и бесноватой, нежели обычно.
Полупрозрачная объемная модель эрцкрейсера была выполнена двумя цветами: синим и черным. Эрцкрейсер представлял из себя прекрасную машину: трехкилометровый многоуровневый корабль, чей корпус слегка напоминал тело дельфина – обтекаемый и изящный. Эрцкрейсера были одними из царей космоса и могли тягаться огневой мощью и размером с линкорами и тяжелыми эсминцами, пусть и уступали дредноутам. На таком корабле было достаточно места для нескольких тысяч человек экипажа, со всеми полагающимися удобствами, ибо такие корабли могли годами путешествовать меж звезд, без остановок и причала к станциям.
Конкретно их эрцкрейсер носил безобидное название «Смех», в честь татуировок наемников, на которых довольно скалился человеческий череп. Точно такой же рисунок был нанесен на борт корабля, как опознавательный знак и просто для красоты. Такой корабль стоил многие миллиарды кредитов, и купить его было совершенно невозможно.
Этот эрцкрейсер построила Земная Федерация, он предназначался для диверсий в далеких тылах, что несвойственно для крупных кораблей, а потому эрцкрейсер был снабжен самым совершенным и нестандартным набором оборудования, начиная с маскировочной системы и заканчивая собственными лабораториями, словно на научном корабле. Забавно, но арахниды перехватили и взяли на абордаж неудачливого диверсанта всего через две недели после его выхода из дока. Четыреста шестьдесят миллиардов кредитов коту под хвост! А поскольку жуки не могли толком использовать его, они приберегли ценный трофей и расплатились им с наемниками, некогда бескорыстно выручившими их.
– Эй, Рик! Рик! – Один из операторов, отвечающий за энергоподачу, старался привлечь внимание соседа.
– А? А, это ты. Чего тебе, Гай? – Рик был полностью погружен в работу. Он отвечал за одно из главных энергетических орудий, потому-то они и сидели рядом.
– Как думаешь, мы найдем Командора?
Рик молча кивнул. Он вообще не был разговорчивым.
– Угу. Не шуми, капитан изволит гневаться.
Капитан Астра действительно изволила гневаться и носилась туда-сюда по мостику, то и дело пиная кого-нибудь из подчиненных или грозя выкинуть всех в шлюз. Утром она сломала ноготь и вовсю срывалась на тех, кто недостаточно усердно работает.
– Надеюсь, мы найдем его, иначе гулять нам по обшивке без скафандров… – Гай недовольно поморщился от особо резкого крика капитана. Астра нашла себе очередную жертву и вовсю бросалась на охранника в баттлфрейме, выкрикивая что-то вроде «А ты вообще по жизни кто?!».
Рик внезапно оторвался от вечной калибровки и сочувствующе поглядел на своего товарища.
– Не беспокойся, он не пропадет, все-таки псионик второго класса, как-никак! Я бы на твоем месте жалел аборигенов той планеты, куда он высадился. Если они еще живы, то им сильно повезло! Вспомни хотя бы Тектру. Он там от скуки сжег половину континента…
Гай радостно усмехнулся и благодарно посмотрел на друга. Рик всегда был молчаливым, но сердце у него было золотое.
– Да, ты прав… Упс!
– Что такое?
– Проблема! – Гай принялся быстро орудовать на пульте. – У меня утечка энергии из ядра, какие-то неполадки.
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Как сказать… Если взрыв ядра реактора и последующее образование на месте нашего корабля черной дыры можно считать чем-то несерьезным – то да, ничего серьезного… Давай-ка, лучше, работать.
* * *
А в этих кустах сидеть довольно…уютно. Странные эти кротовины, словно гигантские кроты копали. По рассказу этой личинки поня, здесь живут какие-то собаки. Я ничего из ее байки не понял, кроме одного. Эти собаки – что-то вроде местного криминалитета, а значит – их в жизни не хватятся, даже если я выпотрошу их, а внутренностями украшу елки в лесу, словно гирляндами.
Те телодвижения, что я вспомнил, были не танцем. Эти плавные движения рук, ног и корпуса были системой боя. Довольно жесткой и бескомпромиссной, рассчитанной для поражения более крупных и сильных противников, а потому содержащую море грязных приемов. Вырывание глаз, раздробление кадыка… Это так жестоко и подло… Мне нравится!
Насколько я помню, среди людей я был довольно мелким, средненьким – метр семьдесят семь роста — это не так уж много. Наверное, поэтому я обучен этой технике, где идет удар на скорость и грязные приемы, вроде удара по кадыку, в пах или бросок песка в глаза.
Неприятно осознавать, что где-то есть такой же человек, как и я, только сильнее. Мне, как и любому нормальному мужику, хочется быть самым-самым, но да ладно! Такая гордыня – путь в тихую, уютную могилку, куда мне еще рановато.
Я наблюдал за кротовинами уже полчаса, но не заметил никакой активности. Быстро выпрыгнув из кустов, я тихо подбежал к кротовине и заглянул внутрь. Темно и грязно – вот и все, что можно сказать. Недовольно вздохнув, зажал нос и скользнул в дыру в земле, благо та была довольно широкая, аж карета проехать может.
– Ну тут и воняет… – С зажатым носом прогнусавил я, на пятой точке скользя вниз по сухой земле. Штаны придется чистить, благо те были сделаны из какого-то на удивление прочного и жесткого материала, хотя Рэрити уверяла, что это шелк. Какая-то разновидность шелка…
Наконец, я закончил своё скольжение. Эта сеть тоннелей, в которой я очутился, эти пещеры, были очень странным местом…
Странное сочетание природных и искусственных пещер, а также множество ведущих в неизвестность нор и ходов, которые были буквально везде: на стенах, полу и потолке. Освещалось все факелами, воткнутыми в трещины в камне, а также светящимися грибами и странной, люминесцирующей рудой, посвечивающей со стен. В тоннелях было на удивление тихо, и лишь изредка неизвестно с какой стороны раздавались лай и завывание, а также грохот осыпающейся породы. Хм, если бы не запах, мне бы тут понравилось, люблю шахты.
Но везде ужасно воняло! Мне с моим чутким носом казался отвратительным этот запах немытых тел, отходов и, как я смел опасаться, экскрементов. Фе-э! Ну и притон…
– И кто здесь живет… Судя по запаху, это не псы, а бомжи какие-то… – В сердцах сплюнул я. – Оу! Ну и запах! И как Рэрити удар не хватил в этой норе… Дыре!
Перестав сетовать на судьбу, принялся за дело. Пригнувшись, тихо заскользил по тоннелю. Я уже более-менее наловчился ступать в своих стальных сапогах так, чтобы не звякать на милю вокруг. Я точно знал, в какой стороне находится место, где живет большинство псов, а значит, и хранятся сокровища. Найти дорожку в главный зал было плевым делом – самый широкий тоннель, чей каменный пол был стоптан и усеян тысячами следов, вел явно не в библиотеку. Мне нужно было просто следовать по нему до точки назначения, забрать свои денежки и идти домой. Только сперва как следует помыться…
А? Ну да, я пришел сюда, чтобы вытрясти из местных пару монеток. Не брататься же с ними, местными! Здесь бы подошла поговорка «Гусь говну не товарищ», но она слишком грубая…
Если я по профессии наемник, то вполне могу оказать Эквестрии услугу и избавить ее от этой раковой опухоли – местного аналога бандитов. А оплатой моей станет то, что найду здесь. Убивать я никого не буду, не хорошо на чужую планету со своим уставом лезть, но и отказываться от шанса заработать тоже не стану.
Я, пока что, не уверен, хочу ли я принимать свои воспоминания. Как-то все муторно. Очень много бессмысленно жестоких моментов, но главное, что меня смущает, это полное пренебрежение чужими жизнями. Я очень хорошо помню, как меня учили плевать на чужие жизни… Пока что эта память — лишь набор безэмоциональных воспоминаний. Пожалуй, они даже вызывают у меня неприязнь. Мне нравится этот добрый и наивный мирок, так похожий на утопию, и моя память здесь совсем лишняя. Но она моя, и я не могу ее просто так отвергать. Однако жестокость у меня в крови, и я не вижу причин не выбить все дерьмо из местных аборигенов, кем бы они ни были.
Серьезно, я же живу за счет Твайлайт! А ведь я взрослый и здоровый мужик. Стыд, да и только! Скуталу дело сказала, не работать нельзя. Но и работать восемь часов в сутки за зарплату мне как-то не очень хочется. Я хочу все и сразу! Вот вытрясу здесь маленько деньжат и можно вновь ничего не делать, лежать себе кверху пузом… красота!