- Сохраб работает, Арзу кончит школу и тоже пойдёт на работу, и на эти денежки мы заживём припеваючи...
Он вошёл во вкус и расписывал свою новую жизнь в Индии в самом радужном свете, как вдруг произошло нечто совершенно невероятное. В тело Вималананды вошёл Анджанея и послал Бехраму столь уничижительный, испепеляющий взгляд, что тот остановился на полуслове и замер с выражением бесконтрольного страха и полнейшей растерянности на лице. Спустя несколько секундой пришёл в себя и заговорил:
- Нет-нет, пусть дети мои живут по-прежнему. А я уеду и буду следить за тем, чтобы они ни в чём не нуждались. Я горжусь тем, что могу позаботиться о них.
Все мы, наблюдавшие эту сцену, были и поражены и обрадованы, но приложили максимум усилий, чтобы не показать своих чувств. Мы старательно поддерживали атмосферу естественности и непринуждённости, в которой несчастному Бехраму труднее было бы передумать и ещё раз изменить своё решение. На следующий день Вималананда уехал в Бомбей и вновь появился в Пуне только через две недели после отъезда Бехрама. Тогда мы впервые осмелились заговорить о событиях той памятной ночи.
Казалось, сам Вималананда был ошеломлён не меньше нашего:
- Какой неожиданный переворот в уме! Прямо на середине фразы! Удивительные вещи может вытворять Анджанея!
- А ты ничего не подмешал ему в питье? - подозрительно спросил я. - Это было до того неожиданно... Говорил одно, и вдруг - всё наоборот.
- Робби, ты спятил! Ты сам пил из той же бутылки, вот и скажи, было там что-нибудь или нет.
- Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
- Никаких физических добавок в виски не было, а было кое-что другое. Главное, что Бехрам считает, будто передумал по собственной воле. Это лестно для его эго, и поэтому у нас больше гарантий, что он не передумает снова, по крайней мере в ближайшее время. Он из той породы людей, которые не любят отступать от принятого решения, даже если оно ошибочно. Таковы люди тамаса.
|
|
Теперь настала очередь Шерназ излить свои благодарности Вималананде. Однако он не дал ей зайти слишком далеко:
- Дело сделал Анджанея, не так ли? Значит, и благодарить нужно его, а не меня. Однако теперь, когда всё позади, можно и повеселиться. Давайте праздновать! Если бы ты пошла за помощью к какому-нибудь садху или факиру, он взял бы с тебя денег, заставил бы кланяться себе в ноги, а потом бы велел убираться. Но я не факир и не садху. И вряд ли тебе когда-нибудь встретится такой факир или садху, который позволит забавляться с собой как с игрушкой.
- Неужели же ты игрушка? - с удивлением спросил я.
- Для тех, кто меня любит, да. Всяк в этом мире несчастен - в силу созданных карм. Так почему бы не дать людям повод немножко повеселиться?
По примеру Вималананды мы наполнили бокалы, а затем помогли ему соорудить превосходный обед, который ко всеобщему удовольствию превратился в то, что он называл "весёлой пирушкой".
В Пуне у Вималананды было больше времени для отдыха и развлечений, так как посетители беспокоили его гораздо реже, чем в Бомбее. Соответственно, у него было больше возможностей порадовать и повеселить близких его сердцу людей. Он часами рассказывал сказки, смешил и шутил, никогда не выходя за рамки приличий, даже если анекдоты его касались вещей весьма сомнительных. Многое он заимствовал из классики: "Санскрит есть не что иное, как самскарик бхаша (язык, доведённый до чистоты), - любил говорить он. - Даже грубоватые шуточки здесь звучат изысканно. Вот вам одна из них. Один юноша захотел сделаться придворным поэтом. В наше время поэтический труд не ценится так, как раньше, когда поэты занимали достойное место при дворе. Подойдя к воротам царского дворца, юноша понял, что ему не удастся привлечь к себе внимание царя, который всегда находился в окружении вельможных пандитов, не желавших конкуренции и потому постоянно занимавших царя самыми разными вопросами. После нескольких неудачных попыток юноша совершенно расстроился и в отчаянии написал у ворот дворца несколько стихов на санскрите. В переводе это звучит так: "Царская дверь подобна вульве, а пандиты подобны пенису. Они ходят туда и сюда, снова и снова, и блаженство их велико, тогда как я, подобно мошонке, болтаюсь снаружи, то и дело сдавливаемый обеими сторонами". Обратите внимание на скрытый смысл. Сравнивая царские врата с вагиной, он хотел сказать, что честолюбивые пандиты наё...вают царя, а сравнивая пандитов с пенисом, он намекал на то, что мудрости в их головах не больше, чем в головке члена.
|
|
На следующий день, выйдя из дворца, царь обнаружил эти вирши, подивился их странной образности и спросил, кто их сочинил. Юноша выступил вперёд. Царь поздравил его с успехом, похвалил его проницательность и пригласил к себе во дворец на правах полноправного поэта".
Другой излюбленный анекдот Вималананды, который до сих пор рассказывают в Бенаресе, касался такого важного вопроса, как величина мужского достоинства великого поэта Калидасы. "Как можем мы судить о признаке его мужской силы?" Ответ таков: однажды полураздетый Калидаса бродил вдоль берегов реки Кшипры и заметил красавицу, купающуюся в реке. Увидев мужчину, девушка застеснялась и одной рукой прикрыла груди, а другой - промежность. В порыве страсти и вдохновения Калидаса разразился стихами: "О счастливая дева, что двумя руками может скрыть всю свою наготу! О несчастный Калидаса, который, даже зажав себя в два кулака, видит то, что ещё на два пальца остаётся непокрытым!" Поражённая видом его мужского достоинства, девушка воскликнула: "Что я вижу!" Это её свидетельство и служит подтверждением того, что Калидаса был поистине выдающимся мужчиной своего времени.
|
|
Дразнил Вималананда тоже весьма изящно, особенно если пускал в ход своё тонкое чувство языка и бесподобное умение играть словами. "Однажды я жил по соседству с женщиной - звали её Дхани, - которая сплетничала дни напролет. Я прозвал её Миссис Болтливый Язык. В конце концов она мне так надоела, что я решил проучить её. Вы ведь знаете, как я люблю петь. И тогда я сочинил новую песню: "Дхани гапиа маре, са ни гаппа маре?" ("Дхани сплетничает, а зачем она сплетничает?"). И я стал громко распевать эту песню.
Услышав моё пение, Дхани рассердилась. Она пришла ко мне с вопросом, что это я делаю. Я отвечал ей с видимым простодушием: "Это всего лишь упражнения для развития голоса. Вы же знаете индийскую гамму. Если не знаете, то вот она: са, ре, га, ма, па, дхи, ни, са. Я просто пою эти ноты". И я снова запел ещё громче и отчётливее, чем прежде: дха ни га па ма ре, са ни га па ма ре? Дха ни га па ма ре, и так далее. И я пел до тех пор, пока ей не сделалось ясно, чего я от неё хочу. После этого она никогда больше не донимала меня своими сплетнями.
Вималананда утверждал, что даже обычная речь, если её использовать правильно, может творить чудеса. "Однажды доктор Мартанда, Арзу и я проезжали мимо роскошных виноградников в окрестностях Пуны. Нам захотелось винограда. Заметив тучного мужчину, работавшего в винограднике, мы остановились около него, и доктор Мартанда решил выказать свои медицинские познания, чтобы расположить человека к себе. Видимо, он хотел дать ему полезный совет, но начал с указания на нездоровый внешний вид, на что фермер отреагировал мгновенно: "Убирайся к чёрту! Ничего я тебе продавать не буду!"
Тогда я попросил Арзу обратиться в фермеру как к пахалвану ("борцу") и быть с ним помягче и полюбезнее. Она так и сделала. "Вот твой виноград, моя дорогая, -сказал он в ответ. - Бери бесплатно. Только этому не давай, - он указал на доктора Мартанда, - и так слишком здоровый!"
Вималананда очень помог мне своим умением общаться с людьми летом 1979 года, когда моя мать приехала навестить меня. Она проделала долгий путь в Индию, чтобы своими глазами увидеть, как я живу и какие люди меня окружают. Вималананда, постоянно напоминавший мне о моей рнанубандхане с родителями и о необходимости точного её выполнения, безупречно сыграл роль гостеприимного хозяина. Со всей силой своего красноречия он убеждал её в важности моей учёбы. Он первым заметил то празднично-приподнятое настроение, с которым она прибыла в Бомбей, и с помощью своих друзей из различных частей Индии организовал для нас чудесное путешествие по стране, которое продолжалось пять недель и закончилось возвращением в Бомбей и прощальной встречей у Вималананды. Она уехала с твёрдой уверенностью, что оставила меня в надёжных руках, и я снова мог вплотную заняться скачками.
Это лето было самым тяжёлым в жизни Репея. Лишившись своих гениталий, он должен был и дальше зарабатывать на жизнь. Он опустился в класс V-Б в тот период, когда регулярно употреблял свою сперму, однако теперь, не озабоченный более сексуальными проблемами, он мог целиком посвятить себя скачкам, и проявлял к этому недюжинный интерес. К августу 1979 года он уже неплохо шёл галопом, и мы с Вималанандой специально отправились в Пуну, чтобы на него посмотреть. Мы договорились с Техмулом, чтобы он вывел коня перед рассветом, так как не желали выдавать своего секрета любопытствующей публике. Репей был в отличном состоянии. Каждое утро начиналось с галопа. Мы приезжали на ипподром, вызывали Техмула и осматривали коня, пока он готовил его к работе, затем пускали коня в галоп, засекая каждый фарлонг (201,17 метра) по секундомеру. Он мчался к трибунам, а на обратном пути к стойлам мы следили за его дыханием и работой ног. Когда трибуны пустуют и единственная лошадь, играя мускулами и наслаждаясь собственным бегом, несётся по беговой дорожке, чуткое ухо может различить неслышные при других обстоятельствах характерные звуки: звук рассекаемого воздуха при галопе, стук копыт, а иногда даже её прерывистое дыхание, которые многое могут поведать о состоянии лошади. По всем этим признакам было видно и слышно, в какой превосходной форме находился Репей. И никто кроме нас, по-видимому, об этом не знал. Шансы на успех росли прямо на глазах.
Взволнованные блестящей перспективой, мы не спешили обратно в гостиницу, а оставались завтракать в клубе, после чего вновь возвращались на ипподром. В одно такое чудесное утро, когда после ранней работы с Репеем и завтрака хотелось мирно насладиться покоем, мы сидели во дворе Техмула с доктором Лобо - дружелюбно настроенным человеком, который был одним из официальных ветеринаров клуба. Разговор коснулся йоги, и доктор Лобо, до которого долетали кое-какие слухи о жизни Вималананды, высказал сомнение в правдивости историй, рассказываемых о йогах. Вималананда взглянул на меня. Я сдвинул брови и промолчал. Тогда Вималананда предложил доктору эксперимент. Он попросил ветеринара нащупать свой пульс, и пока тот держал его за руку, Вималананда продолжал весело болтать о "многих необычных вещах, которые до сих пор случаются в Индии". Доктор принадлежал к типу темнокожих индийцев. Вдруг его лицо начало быстро бледнеть и сереть, что могло означать только одно: Вималананда остановил своё сердце. Поскольку это сопряжено с огромным стрессом для организма, я не выдержал и стал делать знаки Вималананде, чтобы он прекратил эксперимент. Он сжалился надо мной и подчинился. Продолжая непринуждённую болтовню, он восстановил свой пульс, и краска бросилась в лицо доктора Лобо.
В срочном порядке ветеринар воспользовался каким-то предлогом, чтобы уйти, а Вималананда победоносно рассмеялся. Я не разделял его восторга и угрюмо пробормотал:
- Стоила ли эта показуха таких трудов? На что последовал ответ:
- Он вёл себя восхитительно! Надо было видеть, как он перетрусил! Будет знать, как болтать о том, что могут и чего не могут йоги!
Скачки в Пуне проходят в гораздо более непринуждённой обстановке, чем в Бомбее, хотя бы потому, что ипподром не выглядит здесь островком зелени среди фабрик и небоскрёбов. В Пуне к ипподрому ведут широкие, обсаженные деревьями аллеи, а к востоку открывается вид на пышные и зелёные Императорские Сады. Другим приятным отличием было то, что в Пуне Вималананду знали значительно меньше, чем в Бомбее, и местная публика не донимала его своим вниманием и болтовней. В число немногих его знакомых входил дантист китаец доктор Ван, который каждую неделю появлялся на скачках со своей женой. Время от времени мы обращались к нему за врачебной помощью, которой всегда оставались довольны, и, в свою очередь, делились с ним информацией о скачках, если он желал узнать, какой лошади мы отдаём предпочтение.
Однако на трибуне мы и супруги Ван сидели в разных местах, поскольку ипподром в Пуне имеет только два яруса: первый ярус, который объединён с ярусом для членов клуба, и второй. Пока нашим тренером был Лафанж, мы сидели в первом ярусе на скамейках, которые, несмотря на придававшиеся к ним подушечки для сиденья, всё же оставались скамьями. С переходом к Техмулу наше положение улучшилось, поскольку у Техмула был друг, чья ложа почти всегда пустовала. Таким образом, мы оказались в самой гуще местной аристократии. Справа внизу была ложа индийского джентльмена, который женился на своей няньке-европейке. Чуть дальше вниз занимал место гвалиорский махарадж. Несколько впереди нас сидела распутница Бапси, изменявшая своему мужу-импотенту со всеми подряд. Ложу слева от нас обычно украшали лицо и сигара махараджа Мудхола, который из всей благородной публики больше всего пришёлся нам по душе и с которым мы провели немало приятных вечеров за накрытым столом после наполненного событиями и переживаниями дня, проведённого на ипподроме.
Пожалуй, из всех наших новых соседей наименее всего отвечали нашему эстетическому чувству ожиревшие господин и госпожа Кумар вкупе с ожиревшей дочерью. Считая нас за "простой народ", они относились к нам с нескрываемым презрением, и я без колебаний прозвал их про себя "три поросенка". Господин Кумар имел обыкновение непрерывно мять во рту конец огромной сигары, которая удивительно соответствовала всей его свиноподобной внешности. Само собой возникало сравнение с откормленным поросенком, которому в рот засунули яблоко, чтобы вместе с этим яблоком запечь. Даже Вималананда вынужден был признать, что из всех виденных им людей эти трое как нельзя лучше соответствовали типу человека-свиньи. Ходили слухи, что своим состоянием они обязаны главным образом "кожаной валюте", что иносказательно обозначает торговлю тушами забитых животных. И это было весьма похоже на правду. Искривлённый жестокостью рот госпожи Кумар невольно наводил на мысль о ненасытной свиноматке, пожирающей собственных только что родившихся поросят.
Мы вдоволь поиздевались над "тремя поросятами", но мир устроен справедливо, и вскоре нам стало ясно, что господин Кумар положил на Репея свои поросячьи глазки. Кумар бы неглуп и вполне мог заметить, что Техмул и Вималананда готовят масалу: первую победу Репея в его скаковой карьере. Кумар располагал деньгами, с помощью которых он мог сбить ставку, не считаясь с нашими желаниями, так что нам оставалось выбирать, что лучше: иметь в палатке свинью, которая мочится наружу, или иметь снаружи свинью, которая мочится в палатку. И мы вынуждены были пойти на соглашение с Кумаром - он сделал ставку на Репея. Репей считался аутсайдером с шансами на победу, равными 7 к 1. Когда в сентябре он блестяще выиграл скачку, я молча наблюдал, как пришедший после победы на конюшню Кумар отсчитал нам нашу долю выигрыша (примерно десять тысяч долларов) и отправился дальше по делам других "капиталовложений" - а может быть, чтобы засунуть свиное рыло в своё обеденное корыто. Его выигрыш по меньшей мере в десять раз превышал наш.
Я смог заговорить, только когда он вышел.
- Репей поработал на славу, отдавая свой долг, не правда ли?
- А почему, ты думаешь, я назвал его Репеем?[13] - удовлетворённо откликнулся мой учитель. - Я знал, что такова его рнанубандхана со мной, что он сумеет расплатиться со мной сполна, чтобы освободиться от долга. Опасаться тут нечего. Я только не знал, когда точно это случится.
- И тебя не огорчило то, что вдело вмешался Кумар?
- Зачем огорчаться? Всегда надо стремиться к тому, чтобы распределять свои кармы, запомни это. Делясь своим везением с другими, ты делаешь их своими "товарищами по карме". В результате тяжесть карм распределяется на многих и твоё личное бремя заметно облегчается. Конечно, лучше делить свой выигрыш с хорошими людьми, но если таковых не находится, тогда довольствуйся тем, кого Бог пошлёт, - в разумных пределах, разумеется.
Мысль об освобождении от кармического долга не оставляла его по дороге в отель.
- Мы то и дело бросаемся словами о "выплате долга", об искуплении, но понимаем ли мы, насколько в действительности это серьёзно? Кто знает, быть может, высшая милость, высший дар, который может быть дан человеку, это дар бесстрашия. Даруя бесстрашие, ты говоришь человеку: "Смотри! Вот твоя карма, и справиться с ней ты должен сам. Это невероятно трудно, но я даю тебе мужество, которое поможет тебе выстоять". Помню, в Гирнаре даже был один садху, который готов был одарить мужеством всякого, кто к нему пожалует. Звали его Абхаянанда ("Блаженство бесстрашия"). Конечно, это продолжалось недолго. Да и как могло быть иначе? Такое поведение граничит с вмешательством в Божественное провидение.
- Бесстрашие - великий дар, но это ещё не освобождение. Освободить - это всё равно что сказать: "Я беру твою карму на себя". И выше этого уже ничего быть не может. Немногие способны на это, и немногие этого хотят. Рамакришна Парамахамса, поистине великий святой, только три раза за всю свою жизнь взял на себя чужую карму, только три раза. История человечества знает только одного Спасителя - Иисуса Христа! Но как же он дорого расплатился за все эти кармы - распятием на кресте.
- Несколько лет тому назад в Бомбей приезжал папа римский. Людей собралось видимо-невидимо. Мы с матерью Рошни пошли посмотреть. А папа приехал на мерседесе, вышел из машины, поднял руки и произнёс: "Повторяйте за мной: то, что я должен был совершить, я не совершил; то, что я не должен был совершать, я совершил". Все хором повторили. И тогда он сказал: "Именем престола небесного я отпускаю вам все ваши грехи". На мать Рошни это представление произвело огромное впечатление. Но неужели папа действительно считает устранение чужих карм настолько пустяковым делом? Когда то же самое для евреев пытался проделать Иисус, он умер самой ужасной смертью своего времени. А это безболезненное отпущение грехов - сплошной обман, как и сама пресловутая непогрешимость папы. Римские папы снаряжали крестоносцев и поощряли инквизицию - какая уж тут безгрешность! Они приказывали кастрировать мальчиков только потому, что их церковному хору требовались сопрано. Тому ли учил Иисус? Я говорю: нет!
- Только Иисус мог сказать: "Придите ко мне. Придите, и страдания за ваши грехи я приму на себя. Забудьте о своих грехах и начните новую жизнь". Одного взгляда Его глаз достаточно, чтобы сердце твоё растаяло. Весь раджас и тамас выходят из тебя прочь! Но эти христиане твердят только одно: грех, грех, грех, и своими бесконечными наставлениями о грехе они из этого греха воздвигают твердыню. Учение Иисуса забыто. А ведь он говорил: "Забудь о своих грехах. Отдай их мне, и совесть твоя будет чиста. Начни жить по-новому и к грешной жизни никогда более не возвращайся". И какие же муки он претерпел за все кармы, которые взял на себя! Он пошёл на это по своей воле и стерпел всё. Даже Кришна не сделал того, что сделал Иисус. Разве можно после этого не любить Иисуса? Поистине, Он и путь, и правда, и жизнь.
Раджас и тамас - это соответственно стремление к кипучей деятельности и нежелание действовать вообще. Если ум освободится от обеих этих наклонностей, то в нём не останется ничего, кроме невозмутимой ясности и спокойствия. Эта ясность, наполняющая сознание, называется саттвой. Образ Иисуса возник перед моим мысленным взором, и слёзы навернулись мне на глаза. Какая ясность и чистота! Какая глубина этой ясности, не покидавшая Его в самые тяжёлые минуты!
- Но если Иисус умер на кресте, взяв на себя чужие кармы, то не хотел ли он тем самым сказать, что и мы должны следовать его примеру и брать на себя кармы других людей - настолько, насколько нам это по силам? Ведь в конечном счёте если ты любишь ближнего как самого себя и каждый из нас божественен по своей сути, то получается, что он - это ты, ты - это я, и так далее, и, стало быть, беря на себя чужую карму, я в действительности спасаю самого себя.
- Именно это проповедовали и этим прославились многие великие христианские святые, - подхватил Вималананда. - Они боготворили Иисуса и возвращали Ему дар, который Он преподнёс им - дар сострадания.
- Иисус стал создателем бесподобной игры, совершенно непредсказуемой лилы, а всё потому, что он был порождением некоторого риши. Все аватары Вишну, такие как Рама или Кришна, исходят от риши. Дело в том, что Кришна и Иисус были порождениями одного и того же риши. Но посмотри, какая между ними разница! Кришна был Гопала, "стерегущий коров". "Гопала" также значит "тот, кто ограничивает свои чувства", и именно этому Кришна учил своих почитателей. Иисус же - это Пастырь добрый.
- То есть если Кришна стерёг коров, то Иисус спасал[14] овец? Гопала Кришна и Мешапала Иисус?
- Да, что-то вроде этого.
Он засмеялся и не сразу нашёлся с ответом. Редкая удача! Не так часто мои bons mots[15] попадали в цель.
- Почему овцы? - вновь заговорил он. - Из-за овечьей психологии большинства людей. Людям, как овцам, очень легко заблудиться в пестроте окружающего мира, вот почему им нужна защита. Иисус пришёл в мир, чтобы спасти этих заблудших овец, искать их до тех пор, пока они не отыщутся, и затем отвести их домой. Его религия не нуждается в глубоких умственных изысканиях, вся она построена на чистой любви и проникнута ею. Рациональное мышление может затормозить продвижение в садхане, посвящённой Иисусу. Нужно просто следовать за Иисусом, куда бы Он ни вёл, с совершенной верой в то, что, Пока ты с Ним, ты никогда не собьешься с дороги.
- Но беда в том, что у людей нет веры. Иисус постоянно жаловался на это. Чем животные несомненно превосходят людей, так это тем, что у них нет чувства сознательного эгоизма: они не вспоминают о своём прошлом и не планируют будущее. А люди забыли, что Боги так всё делает для нас, так что нет никакой нужды что-то организовывать и специально готовить. Мы печалимся и тревожимся, но если бы мы только угомонили свои волнения, забыли о своём беспокойстве, счастью нашему не было бы предела, ибо мы получали бы лишь то, что уготовано нам самим Богом, знатоком наших карм. Однако тяжесть карм накладывает отпечаток на наше счастье. Мы берёмся планировать и предусматривать, а в результате чувствуем тревогу и беспокойство. Вот и мы с тобой хлопотали и нервничали из-за Репея, вместо того чтобы просто расслабиться и дать Богу сделать Его дело. Вот почему только святые могут быть по-настоящему счастливы. Настоящий святой никогда ни о чём не беспокоится.
- Вот тебе вопрос: миллионы людей ежедневно купаются в Ганге. Авторитетные же свидетельства - священные писания, святые люди - все как один утверждают, что омовение в Ганге смывает все дурные кармы. Если это правда, то почему всякий, кто окунается в Ганг, сразу не становится просветлённым? Смывание карм - это ведь и есть просветление.
- Интересный вопрос. Я не знаю, как на него ответить.
- А давай предположим, что ты искупался в Ганге и вышел из него совершенно отмытый от своих карм. Но лишь только выйдя на берег, ты тут же начинаешь создавать новые кармы. От закона кармы нет спасения, до тех пор пока ты не изменишь своего сознания. Хотя люди и мнят себя хозяевами своей судьбы, дело тут гораздо сложнее, чем они себе представляют.
Он поудобнее устроился в кресле и подлил себе виски. Из проигрывателя с шипением и потрескиванием доносились звуки гхазалы в исполнении известного певца Бегума Ахтара.
- Даже риши бывают озадачены судьбой, - вновь заговорил он. - Возьми, к примеру, историю с риши Парашарой, большим знатоком джотиша, что в действительности является знанием игры девяти планет. Однажды он проходил через рыбацкий посёлок над рекой Ямуной и вдруг совершенно явственно осознал, что если сегодня в этом месте зачать ребёнка, то он достигнет величайшей мудрости и станет одним из составителей Вед. Эта внезапная мысль поразила его как удар молнии. Риши по природе своей таковы, что им достаточно стереть пот со лба, чтобы тысячи новых тварей появились на свет. Но ум Парашары не устоял перед искушением судьбы. Ему захотелось самому заняться любовью с какой-нибудь девушкой и через обычное зачатие стать отцом удивительного ребёнка. То, что он потеряет при этом плоды своей многовековой аскезы, прошло мимо его сознания.
- Судьба распорядилась так, что поблизости оказалась прекрасная молодая рыбачка по имени Матсьягандха ("Рыбий запах"). Это была не простая девушка: отцом её был царь, а матерью - небесная танцовщица, которая в результате проклятия превратилась в рыбу. Её звали Матсьягандха потому, что тело её пахло рыбой.
- Чем же ему ещё пахнуть, если мать её была рыбой? Однако я читал, что на самом деле её звали Сатьявати.
- Может быть, и так, но я буду называть её Матсьягандхой. Парашара подошёл к ней и без тени смущения изложил ей свой план. В те времена люди были гораздо раскованнее в подобных делах, чем сейчас. Девушка с готовностью согласилась. "Родить ребёнка от риши, - подумала она, - это редкая удача!" Вслух же она сказала: "Заниматься сексом здесь, посреди деревни, не очень хорошо. Пойдём к воде". Они спустились к реке, сели в лодку и выплыли на середину. Посреди реки Парашара сотворил остров для любовных забав и хотел уже обнять девушку, но она возразила: "Солнце смотрит на нас. Скажи ему, чтобы оно отвернулось". Их окутала тьма в тот самый момент, когда они приступили к зачатию.
- Покончив наконец с этим важным делом, удовлетворённый Парашара наградил Матсьягандху стойким благоуханием, которое отныне стало исходить от её тела. С тех пор её прозвали Йоджана-гандха ("Та, чьё благоухание чувствуется за восемь миль"), А ребёнок, родившийся в тот же самый день, в который он был зачат, стал известен под именем Кришна (то есть "темнолицый" - из-за тьмы в момент зачатия) Двайпаяна (то есть "рождённый на острове") Вьяса ("составитель"), или сокращённо Веда Вьяса ("составитель вед"). Помимо обработки вед, Вьяса сочинил ряд литературных шедевров, в том числе великий эпос "Махабхарата", содержащий более 100.000 стихов, и повесть о Господе Кришне под названием "Шримад Бхагавата". Если бы рождение Вьясы не состоялось, ни одно из этих произведений не появилось бы на свет. Но не выглядит ли всё это несколько странным?
Я счёл за лучшее промолчать.
- Я имею в виду: с какой стати он решил, что всё это нужно записывать? Разве риши пользуются письменной речью? Никогда в жизни. Они всегда предпочитают пара вани - телепатическое общение. Дело тут в том, что матерью Вьясы была женщина-шудра, а сознание шудр всегда тяготеет к земному. И это естественно: им приходится много и тяжело работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь, и ум их сосредоточен на этом труде. Мысль представить знание в физической форме пришла ему на ум исключительно из-за этого земного уклона в его сознании. Рождение Вьясы было обусловлено желанием Природы донести священные сказания до нас, до людей Кали-юги, чтобы мы могли извлечь для себя пользу из этого драгоценного материала. Разум Парашары помутился именно из-за того, что для составления вед, создания "Махабхараты" и "Шримад Бхагаваты" Природе нужен был человек, рождённый от брахмана и шудры. Ну разве это не чудо Природы?
- Это ещё одна причина того, почему кастовая система утратила свой изначальный вид. Сегодня ни один ортодоксальный брахман не допустит в свою семью человека, отцом которого был бы брахман, а матерью - шудра. Вьяса же был сыном именно таких родителей. И то, что он сделал, не смог бы сделать ни один брахман. Стал ли он от этого лучше или хуже, чем какой-нибудь ортодоксальный брахман? Ничуть. Он остался самим собой - великим и бессмертным.
- Однажды его попросили стать отцом детей от двух царевен. Он согласился и, подобно своему отцу, решил воспользоваться обычной сексуальной близостью, а не каким-либо другим методом зачатия. Почему он предпочёл обычный секс? Потому что сознание его, пусть и в минимальной степени, находилось под влиянием того факта, что сам он был рождён в результате полового акта. Заметь, какой глубокой и долго действующей может быть сексуальная карма. К несчастью, склонность к сексу сама по себе явилась для Вьясы причиной создания некоторых новых карм. Первая принцесса была так напугана самоуверенными манерами Вьясы, что сильно побледнела, как только он обнял её. Поэтому её сын Панду родился бледным. Вторая принцесса не выдержала сияния его ауры и зажмурила глаза, и сын её Дхритараштра родился слепым.
- Неужели всё так просто?
- Всё очень просто, когда имеешь дело с риши. В момент семяизвержения женщина вбирает в себя мужскую шакти и питает её своей собственной шакти. В результате появляется ребёнок. Когда шакти мужчины и женщины примерно равны, что, как правило, бывает в том случае, когда они оба обычные люди, то эти шакти оказывают примерно равное воздействие на развитие ребёнка. Однако риши - это не обычный человек. Это гигант, обладающий колоссальной шакти, и только сравнимая с ним великанша могла бы составить ему подходящую пару и быть с ним на равных. Всякая земная женщина, которая пытается претендовать на него, превращается просто в форму, в которую он заливает свою шакти. Если женщина не раскроется полностью перед ним, его шакти поступит в неё неравномерно, залить форму как следует не удастся, и незаполненные шакти места скажутся на ребёнке как его физические недостатки.