Дегтярев заглянул в пустую масленку.
– Все, – с легкой досадой констатировал он, – купите еще такой!
– Непременно, – пообещала я.
И тут зазвонил телефон.
– Кто это? – изумился толстяк. – На дворе почти ночь!
Я схватила трубку.
– Алло!
– Позовите Дарью, – попросил взволнованный женский голос.
– Слушаю вас.
– Что вы наделали! Убили меня!
Я покосилась на полковника, который, взяв кружку с чаем, мирно брел к креслу у телевизора и, понизив голос, ответила:
– Мертвые не способны разговаривать, если вы убиты, то не можете общаться по телефону. Значит, пока вы живы, представьтесь, пожалуйста!
– Не узнали меня?!
– Нет!
– Меня???
– Именно так.
– Немыслимое дело! Сделала гадость и в кусты!
– Я хочу предупредить, что наш номер поставлен на прослушку, если вы продолжите глупую беседу, через некоторое время к вам явится милиция, – пригрозила я, понимая, что стала жертвой телефонного хулиганства.
Встречаются порой люди, которые, маясь от безделья, набирают наобум номера и издеваются над собеседниками.
– Дашенька, – завсхлипывали в трубке, – извините за резкость. Но вы меня без ножа зарезали! Ну кто просил вас про анализ крови говорить? Неужели вам нужны доказательства?
– Елена Сергеевна? – изумилась я. – Это вы?
– Ну конечно, солнышко!
– Что случилось?
– Умоляю, приезжайте!
Поглядывая на похрапывающего у мерцающего экрана полковника, я на цыпочках вышла в холл.
– Поторопитесь, – ныла экс‑теща Михаила, – погибаю! Времени нет! Мишенька собрался завтра в лабораторию ехать! Как вы могли! Скорей приезжайте!
– Куда?
– Ко мне! Записывайте адрес!
– Вы на часы смотрели?
– Какая разница! Когда нервничаю, я спать не могу!
– А я вполне способна уснуть. Давайте встретимся завтра в районе полудня. Сейчас я очень устала и хочу отдохнуть.
|
|
Внезапно из трубки послышались странные звуки, треск, свист, шум, затем раздался голос Елены Сергеевны:
– Дорогая, я стою на подоконнике, жду вашего решения. Если пообещаете незамедлительно прибыть, вернусь в комнату, откажете – шагну вниз с десятого этажа!
– Уже сижу за рулем! – крикнула я и бросилась к машине.
Глава 9
Пожилая женщина, распахнувшая дверь, совершенно не походила на особу, которая замыслила самоубийство. Седые локоны Елены Сергеевны были, как всегда, уложены в аккуратную прическу, щеки тронуты румянцем, губы помадой, а воротничок кружевной блузки украшала большая брошь.
Окинув бабулю взглядом, я в ту же секунду сообразила, что стала жертвой грубой мистификации. Елене Сергеевне понадобилось заманить к себе глупую Дашутку, и она с блеском выполнила задуманное.
– Милая, – залебезила старуха, – сюда, пожалуйста, в гостиную, чай, кофе?
– Зачем я вам понадобилась?
– Душенька! Вы были ближайшей подругой Ларисы…
– Вовсе нет, – бесцеремонно перебила я Кругликову, – никогда не встречалась с вашей дочерью, я познакомилась с Мишей уже после смерти его первой жены.
– Вы мне родная, – как ни в чем не бывало пела Елена Сергеевна, – ближе дочери!
– Что вам надо?
– Я вас очень люблю! – продолжала в том же духе Елена Сергеевна.
– Выражайтесь конкретно.
– Обожаю вас! Ценю ваш ум, сообразительность, интеллигентность, воспитание…
– Лучше сразу сообщите, с какой целью вытащили меня из дома в столь поздний час!
– Вы являетесь авторитетом и для Миши! Как скажете, так он и поступит.
|
|
– Я сильно сомневаюсь в степени своего влияния на Медведева.
– Ах, не скромничайте! Только вы предложили сдать анализ крови, и зять мигом согласился ехать в лабораторию.
– Миша оценил разумность моей идеи. Только исследования могут дать четкий ответ на вопрос: кем приходится Медведеву девушка, называющая себя Настей!
– Вы такая заботливая!
Я молча смотрела на старуху, а та продолжала:
– Без вас Миша никогда бы не додумался до анализа!
– Моя роль в этом сильно преувеличена, рано или поздно Михаилу пришла бы в голову идея об исследовании.
– Вы даже дали ему телефон специалиста! У него такая странная фамилия.
– Федор Молибог. Верно, а почему нет? Федя один из лучших специалистов в своем деле, он тщательно изучит кровь, не обманет, не ошибется.
– Анализ такой точный?
– Точнее не бывает.
– Прямо скажут: родные ли Настя с Мишей?
– Да.
– Стопроцентно?
– Маленький шанс на ошибку остается, но погрешность крохотная.
– Господи! – заломила руки Елена Сергеевна. – Что же вы наделали! Как могли? Зачем? Кто просил вас вмешиваться?
– Мне непонятен смысл ваших упреков, – холодно ответила я, вставая, – неужели вы сами не хотите знать, кто эта девушка? Родная внучка или самозванка?
– Дашенька, – начала ломать пальцы старуха, – ну вспомните, как обстояло дело! Настенька исчезла! Ни слуху ни духу! Все страдали, плакали, потеряли надежду – и вдруг! О счастье! Девочка вернулась! Снова в семье! А вы! Если сейчас выяснится, что пришла не Настя, Миша этого не вынесет! За Таню я не волнуюсь, у нее не нервы, а канаты! Железные тросы! А мой зять…
|
|
– Бывший, – уточнила я. Елена Сергеевна вздрогнула.
– Что, душенька?
– Бывший зять!
– Да какая разница! Нас объединяет Настя. Михаил отец, я бабушка. Вдруг ваш Федор даст отрицательный ответ? И что? Миша в реанимации, я покончу с собой, Настя попадет в сумасшедший дом, а вас съест совесть. Пожалуйста, прямо сейчас позвоните Молибогу и велите ему отказаться от проведения анализа!
Я положила ногу на ногу.
– Связаться с Федором нетрудно, он завален работой и будет рад, если одной заботой станет меньше.
– Вот и действуйте, – словно сытая гиена, заулыбалась Елена Сергеевна, – телефон на столе. Сейчас принесу трубочку. Ах, мне приятно вам услужить! Держите, кисонька. Номер помните?
– Конечно. Но неужели вы не хотите знать правду?
– Нет.
– Станете общаться с Настей, не думая о родстве?
– Девочка своя! Я ощущаю это, чую кожей!
– Если я попрошу Федора забыть о просьбе Михаила, то Медведев обратится в другую лабораторию.
Елена Сергеевна схватилась за голову.
– Ужасно! Скажите, он богат?
– Кто?
– Федор.
– Вы встречали в этой стране обеспеченных научных сотрудников?
– Чудесно, – потерла сухонькие ладошки старуха, – думаю, он не откажется от гонорара!
– Анализ платный, – кивнула я, – и, кстати, весьма дорогой.
Хорошо, хорошо, – радовалась бабуля, – Дашенька, вы причинили мне много страданий, я не сплю, чуть не выбросилась из окна. Теперь исправляйте положение! Звякните Федору и спросите, сколько стоит анализ. Положительный! Понимаете? Я кивнула.
– Хотите заплатить Молибогу за подтасованные результаты?
– Фу, как грубо! – возмутилась Елена Сергеевна.
– Зато правда!
– Я хочу спасти счастье семьи Медведевых, – патетически заявила она, – Татьяна бесплодна, она не сумела родить, а Миша мечтал о ребенке. Понятен вам ход моих мыслей?
– Нет!
– Детонька! Попробуйте вникнуть: Миша…
– В отношении Миши у меня полная ясность, – ответила я, – но вам‑то какое дело до Медведевых?
– Боже! Они мне родня!
– Таня и Миша?
– Естественно! Ларочка смотрит с небес и радуется! Я ради дочки стараюсь.
– И вы готовы любить чужую девушку?
– Мне Настя родная! – возмутилась Елена Сергеевна.
Тут в моем мозгу произошло некое движение, и я потрясенно выпалила:
– Вам родная! А Мише?
Елена Сергеевна прижала руки к лицу.
– Что за намеки, дорогая? – дрожащим голосом протянула она. – Лариса выходила замуж непорочной девочкой! Настя появилась на свет спустя девять месяцев после свадьбы!
– И вы даже выносили во двор окровавленную простыню, чтобы убедить соседей в невинности невесты, – скривилась я. – Слишком эпатажный поступок для москвички с высшим образованием.
– Это народная традиция, – стала слабо протестовать Елена Сергеевна, – нужно ее поддерживать.
Я бы еще поверила в это, если бы вы с дочерью жили в горном селении на Кавказе, – протянула я, – но дело происходило в конце двадцатого века в Москве. Елена Сергеевна заморгала.
– Вы знали, что дочь беременна от другого, – продолжала я, – и сделали все возможное для обмана Миши. Восстановили девственность хирургическим путем? Или, напоив жениха до потери пульса, набрызгали на белье куриной крови?
Старуха заморгала, потом бросилась к подоконнику.
– Сейчас кинусь вниз! Вы позорите Ларочку!
Я спокойно смотрела ей в спину. Елена Сергеевна распахнула раму и попыталась вскарабкаться на подоконник.
– Вам помочь? – спросила я.
– Брошусь с десятого этажа! – заорала она.
– Возьмите стул, – посоветовала я, – легче будет взобраться.
Елена Сергеевна захлопнула стеклопакет.
– Какая вы дрянь! – с чувством произнесла она. – Пожилой человек стоит в проеме окна! Готов лишить себя последних лет жизни…
– Вы так и не влезли на подоконник, – напомнила я.
– Чудовище, – прошептала Елена Сергеевна и упала на диван, – монстр!
– Значит, Лариса изменила мужу, – констатировала я, – Настя не Мишин ребенок, и анализ делать бессмысленно!
– Нет, это не так, – слабо ответила Елена Сергеевна.
– А как?
– Настя дочь Медведева!
– Тогда зачем сей спектакль с самоубийством?
– Морально она его! Мишенька обожал девочку и… вам не понять, – зарыдала Елена Сергеевна, – Ларочка… деньги…
– Ну, раз дело дошло до рублей, – решительно сказала я, – то лучше нам сейчас выяснить подробности. Колитесь, Елена Сергеевна! Ей‑богу, вам легче станет!
Старуха замолкла, вытерла лицо платком и деловито спросила:
– Вы меня не выдадите?
– Начинайте, – кивнула я.
История, рассказанная Кругликовой, оказалась простой, как мечта алкоголика. Муж Елены Сергеевны умер рано, он был директором завода, получал большую зарплату, пользовался привилегиями, и жена не испытывала никаких тягот. Но, увы, счастье не продлилось вечно, после кончины супруга Елена Сергеевна лишилась денег, пайка, машины с шофером и казенной дачи. Пришлось вспомнить профессию учительницы и идти работать в школу, а Елена Сергеевна, хоть и имела диплом педвуза, терпеть не могла детей.
Елене Сергеевне жизнь казалась беспросветной: тягомотная работа, одни туфли на все случаи жизни, пальто из драпа‑дерюги, а впереди никаких перспектив, грошовая пенсия и гроб, обитый ситцем.
Одно время Кругликова строила планы в отношении Лары. Как у всякой нормальной матери, у нее теплилось желание получше пристроить дочь, выдать ее за богатого, но симпатичная в детстве девочка превратилась в некрасивую девушку.
– Не беда, – пыталась хорохориться Елена Сергеевна, – с лица воду не пить! Захомутаем бобра умом и сообразительностью.
Но с последними тоже было плохо. Лариса оказалась, мягко говоря, дурой, в школе она получала одни тройки, у нее не было друзей – детей отпугивала полнейшая аморфность девочки. С ней не хотели играть, Лару даже не дразнили. Ну какой смысл пинать кучу песка? Она ведь не отреагирует на оскорбления. Больше всего на свете Лариса любила тупо смотреть телевизор, причем все программы подряд. Впрочем, у нее были и положительные качества, она выросла хозяйственной, хорошо готовила, никогда не спорила с авторитарной Еленой Сергеевной, не требовала красивой одежды, косметики, вкусной еды, не имела особых желаний.
Представьте глубочайшее изумление матери, когда она увидела дочь во дворе с молодым парнем.
– С кем ты болтала? – спросила Елена Сергеевна, когда Л ара вернулась домой.
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами дочь, – его Мишей звать. В кино приглашал.
– Почему не пошла?
– Неохота, – односложно ответила Лариса и плюхнулась в кресло у телика.
Елена Сергеевна вышла из себя.
– Кино тот же телевизор, – резко сказала она, – отчего бы тебе не прогуляться? Если он еще раз позовет, иди.
– Зачем? – пожала плечами Лара.
– Затем, что я приказала.
– Хорошо, – привычно согласилась дочь.
Миша оказался настойчив, он начал ухаживать за нелюдимой Ларисой. Елена Сергеевна навела справки о юноше и пришла в восторг. Мало того, что он обеспечен, так еще все в один голос характеризовали парня как крайне перспективного, а главное, порядочного человека. У жениха не было родителей, зато имелись собственная большая квартира. Она объяснила дочери, что ей выпал один шанс из ста. Ухаживал Медведев за Ларой долго, но в конце концов он пришел к будущей теще и сказал:
– Я хочу жениться на вашей дочери.
Елена Сергеевна всплакнула, а парень обстоятельно объяснил свой выбор:
– Сейчас нормальных девушек нет. Все пьют, курят, ругаются матом.
– Лара не такая, – живо отреагировала мать.
– Знаю, – сказал Миша, – она одевается прилично, хозяйственная, молчаливая, спокойная, с бутылкой не дружит! Есть еще одно обстоятельство…
– Говори, дружок, – поторопила мать.
– У Лары никого до меня не было? – покраснел Миша.
– Нет, – серьезно ответила Елена Сергеевна, – она чиста, как снежинка.
– Не хотелось бы, чтобы у моей жены уже был мужчина, – откровенно признался Михаил.
– В отношении Лары можешь не сомневаться, – заверила Елена Сергеевна, – никогда ни с кем ничего не было! Она даже не целовалась с мальчиками.
– Елена Сергеевна, – торжественно объявил Миша, – я далеко пойду! Обеспечу Ларисе и детям счастливую жизнь и вас не забуду, устрою вам обеспеченную старость.
На том и порешили. Елена Сергеевна настолько была уверена в дочери, что пообещала, что та будет любить Мишу до конца жизни.
Когда Лара пришла с занятий, мать бросилась к ней.
– Ты выходишь замуж!
– Я? – удивилась дочь.
– Конечно! Не я же, – засмеялась Елена Сергеевна, – приходил Миша, мы все решили.
– Я не хочу, – пробубнила Лара.
– Почему? – возмутилась мать.
– Ну… просто так!
– Прекрати идиотничать! – взвилась Елена Сергеевна. – Чем тебе Миша плох?
– Я его не люблю!
– Глупости, чувство приходит в браке!
– Нет, – упорствовала Лара, – не пойду за него! Елена Сергеевна схватила дочь за грудки.
– А обо мне ты подумала? Сколько прикажешь на плечах тебя тащить? Добро бы очередь из мужиков стояла, а то ведь один жених! Второго нет!
В пылу спора она наговорила дочери много злых, но совершенно справедливых слов, прошлась по ее внешности, отметила странности характера, напомнила об их бедственном материальном положении и даже заплакала.
– Хорошо, мама, – согласилась Лара, – пусть будет по‑твоему.
Отнесли заявление в загс, купили платье, заказали столик в кафе. Чем дольше шли приготовления к свадьбе, тем веселей становилась Лариса. Елена Сергеевна, которую нет‑нет да и кусала совесть, приободрилась. Значит, ее решение было правильным, дочь, похоже, полюбила Мишу, счастья им да детей побольше. Из таких, как Лариса, получаются замечательные матери.
За две недели до торжественной даты Елена Сергеевна решила просветить дочь. Она усадила ее перед собой и прочитала лекцию об интимной стороне брака.
Лариса краснела, вздыхала и вдруг спросила:
– Миша хочет невинную девушку?
– Это нормальное желание, – заявила мать.
– Значит, свадьбы не будет! – радостно закричала Лара.
– Ты с ума сошла! – обомлела Елена Сергеевна.
– Я беременна! – объявила дочь.
Сначала Кругликовой показалось, что потолок рухнул ей на голову, потом она пришла в себя и погрозила дочери пальцем.
– Не утерпели! Не страшно! Такие уж нынче времена. Да и раньше тоже случалось… м‑да… мы с твоим папой… Ладно, это неинтересно. Вот радость‑то! Я скоро стану бабушкой! Надеюсь, что родится девочка! Миша небось счастлив! Ты ему сказала?
– Нет, – помотала головой Лариса.
– Зря, – улыбнулась мать, – беги скорей, обрадуй его.
– Мама, – тихо сказала Лара, – он не придет в восторг. Ребенок не его. Михаил ко мне не прикасался, даже не обнимал, все говорит про первую брачную ночь!
Елена Сергеевна окаменела.
– Я его не люблю, – бормотала Лариса, – замуж согласилась выйти по твоему требованию. Сначала я обещание Мише дала, а потом Толю встретила. Теперь Михаил меня бросит, а мы с тобой будем ребеночка воспитывать! Дети – это счастье. Ведь так?!
Елена Сергеевна икнула.
– Мы? Воспитывать? Ребеночка?
– Нуда, – засмеялась Лара, – вдвоем.
– А этот… Толя? Он что?
– Анатолий женат гражданским браком, – пояснила Лариса, – у него есть годовалая дочка, я не хочу чужую семью разрушать! Просто люблю его и рожу мальчика.
Елена Сергеевна села на пол, а потом заорала:
– Дура! Обо мне ты подумала? Шлюха! Б…! Скотина! Мало мне дочери‑идиотки на шее, так еще младенца придется тащить!
Глава 10
Придя в себя, Елена Сергеевна развила бурную деятельность. Для начала она заперла Ларису дома, выдрала из стены телефонный шнур, чтобы дочь не имела возможности связаться с внешним миром, и сообщила Мише:
– Ларочка хочет провести дни перед свадьбой в тишине и одиночестве.
Медведев понимающе кивнул и не стал беспокоить невесту. Елена Сергеевна поговорила с отцом своего ученика, известным гинекологом, тот осмотрел Лару и сделал вывод:
– Аборт сделать легко, но, учитывая анатомические особенности девушки, я должен предупредить: больше у нее детей не будет. Мне неясно, каким образом она вообще ухитрилась забеременеть.
Земля закачалась у Елены Сергеевны под ногами. Михаил часто повторял: семьи без наследника нет. Если сейчас избавиться от ребенка, то через пару лет Миша убедится в бесплодности жены и бросит ее. Медведев рациональный человек, разум у него довлеет над чувствами, значит, Лариса вернется к матери, опять сядет Елене Сергеевне на шею, и тогда прости‑прощай спокойная, обеспеченная старость.
Чем дольше старшая Кругликова размышляла над ситуацией, тем меньше она ей нравилась. Возможен и худший вариант: Лариса в первый год совместной жизни не забеременеет, Миша начнет таскать ее по врачам, не дай бог узнает, что «непорочная» невеста делала аборт, и потребует от старшей Крутиковой ответа.
Елене Сергеевне больше всего хотелось придушить дочь. Вот послал господь ребенка: уродина, учиться ничему не желает, да еще и дура! Влюбилась в какого‑то мужика, а тот не растерялся и воспользовался тем, что само падало в руки.
– Ты будешь рожать! – рявкнула Елена Сергеевна. – Да не вздумай проговориться Мише. Поняла?
– Но, мама, – попыталась впервые в жизни поспорить с ней Лара, – Медведев сразу поймет, что я не девушка.
– Молчи, дура, – зашипела Елена Сергеевна, – девственность тебе восстановят, зашьют прореху.
– Ой! Не хочу! – испугалась Лариса. – Больно будет.
Елена Сергеевна отвесила дочери пару смачных пощечин.
– Больнее будет, когда очутишься на улице с байстрюком в руках. Я тебя кормить‑поить не стану, любовник, похоже, тоже не намерен хомут на шею вешать.
Лариса покорно закивала:
– Хорошо, мама, только не сердись.
Остается лишь позавидовать организаторским способностям Елены Сергеевны, которая за оставшийся до свадьбы срок ухитрилась все успеть. Вывешивание простыни во дворе явилось завершающим штрихом. Пусть все соседи крутили пальцем у лба, Кругликовой было наплевать на людей, главное, Миша пребывал в полнейшем неведении в отношении беременности Ларисы.
Боясь, что идиотка‑дочь совершит какую‑нибудь редкостную глупость, Елена Сергеевна под предлогом помощи молодым поселилась в квартире у зятя. Миша не возражал против присутствия тещи. Елена Сергеевна занялась домашним хозяйством, она была умна, поэтому превозносила зятя и без конца твердила дочери:
– Как тебе повезло!
Через полгода стало понятно: счастливее семьи Медведевых нет на свете. Лариса наконец‑то получила возможность спокойно лежать у телевизора, мать не грызла дочь, не приказывала ей работать, а муж ежедневно приносил подарки. Миша, окрыленный предстоящим отцовством, с воодушевлением тащил ввысь свой бизнес и на диво преуспел. Елена Сергеевна лишилась груза материальных проблем, она ушла на пенсию, избавилась от мерзких школьников и не менее противных родителей. На всякий случай Елена Сергеевна никуда не отпускала Ларису одну, она боялась, что кретинка дочь свяжется с любовником и семейное счастье рухнет в одночасье. Но молодая жена смирилась со своей участью и на свидание к бывшему хахалю не рвалась. После того как родилась Настя, в семье Медведевых радость стала бить через край. Даже сообщение врача, что Лара навряд ли после родов может забеременеть еще раз, не расстроило Мишу.
– Не надо нам второго, – ворковал отец, укачивая дочку, – пусть все достанется Настёне.
Елена Сергеевна умолкла и начала аккуратно разглаживать на коленях юбку.
– Вам удалось обмануть Михаила? – запоздало удивилась я. – Как же он не посчитал срок? Настя родилась на месяц раньше!
Старуха усмехнулась.
– Незадача случилась! За четыре недели до положенного срока мы с Ларой пошли присмотреть детскую кроватку. Двадцать лет назад это был дефицит. Это сейчас мамочка в клинике лежит, а отец за один день кучу вещей махом покупает. Раньше так не получалось! В женской консультации давали талоны. Один на пять метров марли для подгузников, второй на кроватку, третий на коляску.
Я кивнула. Очень хорошо помню, как давилась в очереди, пытаясь купить маленькой Машке пижаму, стояла в километровом «хвосте» и в конце концов добыла уродство из байки серо‑фиолетового цвета. Впечатлял не только цвет, но и рисунок на ткани, на пижаме для девочки были изображены шестеренки, гаечные ключи, тракторы и комбайны. А битва за цигейковую шубку? Я натурально дралась за нее в Центральном детском мире, отбивала ее кулаками, потеряла клок волос, получила пару синяков, но победила – добыла шубу. Отдельно следует отметить детские колготки времен застоя социализма – изделие из хлопчатобумажных ниток темно‑коричневого цвета. После первой стирки колготки отвисали на коленях, а зад вытягивался почти до земли. Не менее шикарно смотрелись и платьица, сшитые косорукими зэчками. Ни для кого в СССР не было секретом, что одежду для новорожденных и детсадовцев производят в основном заключенные женских колоний. Современным мамам не понять нас, готовых мчаться на другой конец города и клацать зубами на морозе, чтобы заполучить белые валенки. Именно белые, а не серо‑черные, которые, кстати, тоже были дефицитом. Нелегко приходилось и папам, им вменялось в обязанность стирать пеленки. Придя с работы, отец крохи засучивал рукава, натирал на крупной терке брусок детского мыла и принимался за стирку. После того как белье высыхало, его следовало выгладить с двух сторон. Сколько молодых семей спасли бы от распада автоматические стиральные машины и памперсы?
Так вот, Елена Сергеевна с дочерью отправилась искать кроватку, и случилось несчастье. В давке кто‑то толкнул Лару, она упала, и ее прямо из универмага доставили в больницу.
– Настенька появилась на свет раньше срока, – спокойно объясняла сейчас бабушка, – весила она два килограмма пятьсот граммов.
– Вам повезло, что внучка оказалась мелкой, – подытожила я, – и Миша ничего не заподозрил.
Елена Сергеевна кивнула.
– Да. Должна вам сказать, что он идеальный отец, ради Насти Михаил был готов на все. Мы жили замечательно, и если б не несчастье… Лара умерла, Настя осталась сиротой, и тут Мишу захапала Таня!
Такая… э… как бы это помягче сказать. Вы в курсе, что они в одном дворе жили?
– Слышала что‑то, – обтекаемо ответила я.
Елена Сергеевна вскочила на ноги.
– Нахалка! Влезла в семью без мыла! На следующий день после смерти Лары в дверь позвонила, стоит, глаза в пол и бормочет: «Пришла помочь по‑соседски, давайте на поминки блинов испеку». Ну я ее турнула, потому что знала: она к Мише неровно дышит. Я с зятем жила, ни на секунду с него глаз не спускала. Зачем Мише жена? Я у него есть! Обеды готовлю, за домом слежу, Настю обихаживаю. К чему нам лишний рот?
– Видно, плохо стерегли Михаила, раз Таня сумела к нему подобраться, – не упустила я возможности ущипнуть Елену Сергеевну.
Старуха забегала по гостиной.
– Ей сам черт помог! У меня весной случился сердечный приступ, я загремела в больницу на месяц. Миша заботился обо мне, как о родной, но через неделю я подозревать стала, а еще спустя два дня поняла – баба у него появилась!
– Как же вы вычислили любовницу? – искренне заинтересовалась я.
Бабуся сморщилась так, словно хлебнула уксусу.
– Еду мне Миша приносил. Первые разы суп был несъедобный, пюре комкастое, курица резиновая. Но я его хвалила, понятно, мужчине хорошо не сготовить. А потом вдруг – бац! Пирожки с капустой и настоящий борщ! Котлеты паровые! Судак фаршированный!
– Может, он в ресторане покупал, – предположила я.
Разве я домашнее не отличу? – вздохнула старуха. – Ну а когда меня выписали, Таня уже вовсю в квартире хозяйничала. Я прямо ахнула. Занавески на кухне поменяла, мебель в гостиной переставила, в ванной шкафчик повесила, распоряжалась, как у себя дома. А Настя ее мамой звала! Много ли ребенку надо? Мы с Ларочкой девочку в строгости держали, подарки только на Новый год и в день рождения, спать ложится в восемь часов, со взрослыми за стол не садится. А Таня ее куклами завалила, каждый день новую притаскивала, в кровать не укладывала, вместе со всеми ужинать позволяла.
– Я слышала другое: Таня строго воспитывала Настю.
– Это она потом линию поведения поменяла, клыки показала. А поначалу, когда к Мише в доверие втиралась, такой пушистой белочкой прикинулась, – зло воскликнула мать Ларисы, – меня из дома выживать стала. И ведь мне пришлось в конце концов уйти. Когда они свадьбу сыграли, Таня скандал спровоцировала, завела меня, ну я и не сдержалась. В результате виноватой оказалась, правда, Миша сказал: «Дорогая Елена Сергеевна, мы с вами навсегда родные люди, через Настю. Буду содержать вас до конца дней, не беспокойтесь!» И обещание выполнил, денег мне давал и вообще помогал.
– А вы, чтобы Медведев не забывал, регулярно приезжали и напоминали им о Ларисе!
– Просто я общаюсь с зятем, – возмутилась Елена Сергеевна, – он мне дорог. Но в последнее время Миша стал раздражительным – это его Таня накручивала. Представляете, пару месяцев назад у нас случилось небольшое недопонимание из‑за бриллиантов.
– Украшений? – уточнила я.
Да, – кивнула старуха, – Мишу с Таней пригласили куда‑то на вечеринку. Таня денег не считает, поэтому платье заказала бешено дорогое, из синего атласа. Нацепила обновку, вертится у зеркала, всякие ожерелья меряет и все недовольна! Жемчужное больно простое, сапфировое с платьем сливается, изумруды по цвету не подходят, рубины вообще гадость. Именно так она и выражалась. Я все ждала, когда Миша жену окоротит, даст ей по губам, но он вдруг ушел, потом вернулся с коробочкой, протянул нахалке и говорит: «Смотри!» Таня крышку открыла и давай визжать: «Bay! Супер! То, что надо! Брюлики! Это мне?» – «Носи на здоровье», – расплылся в улыбке супруг.
И тут Елену Сергеевну понесло: она узнала колье.
Его Михаил преподнес Ларисе в день свадьбы. Она надела колье в загс и потом спрятала его в коробку, Лариса никуда не ходила, украшений не носила.
– Не очень‑то прилично передаривать вещи покойной, – не утерпела экс‑теща.
Таня вздрогнула.
– Камни принадлежали Ларисе?
– Да, – злорадно подтвердила Елена Сергеевна.
Танюша быстро сняла ожерелье.
– Спасибо, Мишенька, потрясающей красоты вещь, но она сюда не подходит.
– Хорошо, – кивнул тот и унес коробку. Инцидент казался исчерпанным, но вечером, отвозя тещу домой, Михаил сказал:
– Извините, Елена Сергеевна, я отношусь к вам, как к матери, но у меня в бизнесе наметились проблемы, поэтому я вынужден урезать ваше содержание.
Я кивнула:
– Зять решил наказать вас за длинный язык!
– Он мне в том месяце дал копейки! – возмутилась Елена Сергеевна. – А когда я пришла в гости, Танька меня не пустила! Приоткрыла дверь и прошипела: «Чего заявилась? Убирайся вон!»
– Я бабушка Насти, – выдвинула привычный аргумент старуха.
– Девчонка давно умерла, – каркнула Таня, – хватит с нас прихлебал. Чао‑какао, мамуля!
Вот когда Елена Сергеевна испугалась по‑настояшему, только сейчас она поняла, что ее влияние на Мишу кончилось, теперь Таня у руля. Много лет старуха усиленно играла роль несчастной, убитой горем бабушки и матери, но, похоже, Миша более не поддается ее влиянию.
Месяц Елена Сергеевна пребывала в панике, а потом раздался звонок от зятя, Михаил сообщил о возвращении Насти!
Крутикова замолчала, я решила сделать выводы из услышанного.
– Значит, вы надумали использовать открывшиеся возможности? Быстро поняли: Настя воскресла, следовательно, ее поселят дома, а девушка захочет общаться с любимой бабулей, вы вновь станете вхожи к Медведевым, и Миша начнет выплачивать вам прежнее содержание.
– Нет, нет, – замахала пухлыми ручками Елена Сергеевна, – нет!
– Почему тогда вы настаиваете на том, что девушка является Настей?