Федерико Аксат
Последний шанс
Federico Axat
LA ÚLTIMA SALIDA
La última salida © by Federico Axat, 2016
Published in the Russian language by arrangement with Pontas Literary & Film Agency
Правовую поддержку издательства осуществляет юридическая фирма «Корпус Права»
© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. Издательство «Синдбад», 2018
* * *
Моим родителям
Лус Л. Ди Пирро и Раулю Э. Аксату
A hand in the pocket
Fingering the steel
The pistol weighed heavy
And his heart he could feel was beating
Beating, beating, beating,
Oh my love, oh my love
Oh my love, oh my love.
U2. Exit
Часть первая
Когда Тед Маккей уже готов был спустить курок и вышибить себе пулей мозги, во входную дверь настойчиво позвонили.
Он решил переждать. Пока за дверью кто-то есть, стрелять нельзя.
Кто бы ты ни был, пошел вон.
Снова звонок. И громкий мужской голос:
– Откройте! Я знаю, что вы меня слышите!
Слова прозвучали так отчетливо, буквально над самой головой, что Тед не поверил своим ушам: может, ему мерещится?
Он огляделся в пустом кабинете, словно пытаясь убедиться, что это не галлюцинация. Тут были его книги по финансам, репродукция Моне, письменный стол… и письмо, в котором он все объяснял Холли.
– Откройте, прошу вас!
Тед все еще держал браунинг на весу в сантиметре от головы, и кисть начала уставать. План не сработает, если этот тип услышит выстрел и вызовет полицию. Холли с девочками уехали в Диснейленд, и Тед не мог допустить, чтобы страшная новость застигла их далеко от дома. Нет уж.
Незваный гость теперь не только названивал, но и колотил в дверь.
– Эй! Я не уйду, пока вы не откроете!
Пистолет дрогнул в руке. Тед опустил кисть на правое колено. Левой рукой пригладил волосы и мысленно послал незнакомца подальше. Кто он? Очередной торговец? В этом престижном районе их не жаловали, особенно если они вели себя так нагло.
На несколько секунд крики и стук стихли, и Тед стал медленно-медленно подносить пистолет к виску.
Он было подумал, что наглец устал и убрался восвояси, однако новые удары и вопли убедили его в обратном. Тед не собирался открывать. Еще чего. Переждем. Рано или поздно нахал вынужден будет смириться с неизбежным – что еще ему остается?
Одна вещь на столе внезапно привлекла его внимание. Это был сложенный пополам листок бумаги, точно такой же, как тот, на котором он написал прощальное письмо Холли. Но на этом листке имени жены не было. Неужели он, идиот, не догадался уничтожить все анализы? Крики за дверью не умолкали. Тед, утешая себя мыслью, что непредвиденное промедление принесло хоть какую-то пользу, развернул листок и прочел записку.
От прочитанного мороз прошел по коже. Почерк его. Однако он не помнил, чтобы писал хоть одну из этих двух фраз.
ОТКРОЙ ДВЕРЬ
ЭТО ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
Может, он написал это по какому-то поводу, которого сейчас не припомнит? Может, во время игры с Синди или Надин? Нет, найти объяснение не удавалось… тем более в тот момент, когда псих за дверью, казалось, вот-вот ее выломает. Но ведь было же объяснение, его не могло не быть.
Ну-ну, обманывай себя на здоровье.
– Откройте же, наконец, Тед!
Он вздрогнул от неожиданности. Его назвали по имени? Тед не водил близкого знакомства с соседями, но все же ему казалось, что их голоса он знает, а голос этого типа не походил ни на один из них. Он положил пистолет на стол. Никуда не денешься: придется выяснить, кто там. В конце концов, ничего страшного: он быстро отделается от назойливого посетителя, кто бы тот ни был, вернется в кабинет, пустит себе пулю в лоб, и дело с концом. Когда на обдумывание плана ушла не одна неделя, едва ли его осуществлению помешает какой-то дурно воспитанный коммивояжер. Тед решительно встал, нашарил пальцем в баночке с карандашами, скрепками, полустертыми ластиками и прочей ерундой ключ, спрятанный там несколько минут назад, вынул его и стал недоверчиво разглядывать, как бывает, когда вдруг обнаружишь что-то, чего не чаял увидеть при жизни. Ведь в эту минуту он со следами пороха на ладони, сползая с кресла, уже должен был уплывать к свету.
Когда решаешь покончить с собой – даже если у тебя нет никаких сомнений, – последние минуты – настоящее испытание воли; Тед только что получил этот урок и с отвращением думал, что придется пройти через все еще раз.
Он раздраженно зашагал к двери кабинета, отпер ее и ощутил жгучий укол досады при виде записки, приклеенной скотчем снаружи чуть выше его головы. Это было предупреждение для Холли. «Дорогая, я оставил дубликат ключа на холодильнике. Не входи с девочками. Люблю тебя». Выглядело довольно жестоко, но Тед все тщательно обдумал. Он не хотел, чтобы одна из его маленьких дочерей обнаружила тело отца у стола с дыркой в голове. С другой стороны, умереть в кабинете явно имело смысл. Он взвешивал такие варианты, как утопиться в реке или уехать куда-нибудь далеко и броситься под поезд, но понял, что для его семьи неопределенность была бы куда страшнее. Особенно для Холли. Она должна была увидеть все собственными глазами, чтобы не осталось ни малейших сомнений. Удар в сердце. Она молода и красива, сможет устроить свою жизнь. Начать все сначала.
Опять стук в дверь.
– Иду! – крикнул Тед.
Стук прекратился.
Открой дверь. Это твой последний шанс.
В окошке рядом с дверью маячил силуэт незваного гостя. Тед прошел через гостиную нарочито, чуть ли не вызывающе медленно, разглядывая все, как секунды назад разглядывал ключ от кабинета. Вот огромный экран телевизора, стол на пятнадцать персон, фарфоровые вазы. Он уже успел по-своему проститься с каждым из этих принадлежащих бренному миру предметов. И тем не менее вот опять он здесь, старина Тедди, бредет по собственной гостиной, точно призрак.
Он застыл на месте. А вдруг это и есть его вариант «света»?
На секунду ему пришла в голову нелепая идея вернуться в кабинет и убедиться, что за столом нет его бездыханного тела. Он провел рукой по спинке дивана, почувствовал прохладное прикосновение кожи, слишком реальное, чтобы быть плодом его воображения. Но откуда ж знать наверняка?
Тед открыл дверь и, увидев на пороге молодого человека, понял, почему тому удалось выжить, работая коммивояжером, несмотря на дурные манеры. Парень был одет в идеально белые брюки на ремне из змеиной кожи и футболку в разноцветную полоску. Он скорее напоминал игрока в гольф, чем мелочного торговца, хотя и сжимал в правой руке ручку кожаного чемоданчика, потрепанный вид которого так не гармонировал с нарядом хозяина. У парня были светлые волосы до плеч, голубые глаза и развратная улыбка, которой позавидовал бы сам Джо Блэк.
Тед легко мог представить, как Холли или всякая другая из живущих по соседству дам охотно покупает у этого юноши любую ерунду, которую он вздумает им впарить.
– Чего бы вы ни предлагали, мне это не интересно, – сказал Тед.
Улыбка стала еще шире.
– Боюсь, мне нечего вам продать.
Он произнес это таким тоном, будто ничего забавнее и выдумать невозможно.
Тед бросил взгляд на улицу через плечо незнакомца. Никакой машины, припаркованной у тротуара да и дальше вдоль бульвара Салливана, он не заметил. Жара в тот день была вполне терпимой, но все же, если наглый красавчик прошел по солнцепеку всю улицу пешком, какие-то следы на его одежде должны были остаться. Да и вообще, с чего бы ему парковаться так далеко?
– Не пугайтесь, – сказал незнакомец, будто читая его мысли, – коллега высадил меня здесь, а сам уехал, чтобы не вызывать лишних вопросов у соседей.
Упоминание о сообщнике не обеспокоило Теда. Гибель от рук грабителей, возможно, даже была бы ему на руку: это куда пристойнее, чем пустить себе пулю в лоб.
– Я занят. И вы мне здесь не нужны. Исчезните.
Тед хотел было захлопнуть дверь, но молодой человек удержал створку рукой. В этом жесте не было враждебности, наоборот, парень смотрел чуть ли не умоляюще.
– Меня зовут Джастин Линч, мистер Маккей. Если вы…
– Откуда вам известно мое имя?
– Если вы позволите мне войти и уделите десять минут, я вам все объясню.
На мгновение Тед замешкался. Он вовсе не собирался впускать этого типа в дом, но факт оставался фактом: тому удалось вызвать к себе некоторое любопытство. Однако в конце концов верх взял рассудок.
– Сожалею, но сейчас для разговоров не самый подходящий момент.
– Вы ошибаетесь, как раз подхо…
Тед захлопнул дверь. Последние слова Линча донеслись до него снаружи, хоть и приглушенно, но вполне отчетливо. «Сейчас самое время». Тед остался у двери и прислушался, как будто знал, что последует продолжение.
Так и оказалось. Линч заговорил громче, чтобы его расслышали.
– Я знаю, что вы собираетесь делать с девятимиллиметровой пушкой, которую оставили в кабинете на столе. Обещаю: отговаривать вас я не стану.
Тед открыл дверь.
Он готовился к самоубийству весьма основательно. Решение его не было внезапным, импульсивным, влекущим за собой массу непредвиденных последствий. Он был не из тех, кто планирует все кое-как, будто специально, чтобы привлечь внимание. Так ему, по крайней мере, казалось. Но если все настолько тщательно продумано, откуда смог что-то выведать Линч? Этот субъект с широкой улыбкой и с идеально правильными чертами лица был информирован и о калибре оружия, и о том, где оно оставлено. Хотя догадаться, что Тед покончит с собой именно в кабинете, было нетрудно, и, возможно, Линч брякнул это от фонаря, пусть и самым уверенным тоном.
Они сидели за столом друг против друга. Теда привычно тряхнуло, как всегда после мощного выброса адреналина, и тут же наступил невероятный прилив интеллектуальных сил, обычно позволявший взять верх над очередным соперником. В шахматы он не играл уже много лет, но ощущение было очень знакомо. И приятно.
– Выходит, Трэвис прислал тебя шпионить за мной, – это был не вопрос, а утверждение.
Линч, успевший поставить чемоданчик на стол и уже собиравшийся открыть его, замер, и по лицу его пробежала тень досады.
– Ваш компаньон не имеет к этому ни малейшего отношения, Тед. Вы не против, если я буду называть вас просто по имени?
Тед пожал плечами.
– Что-то я не вижу в комнате фотографий ваших дочерей, Надин и Синди, – сказал Линч, заглядывая в чрево своего чемоданчика. Похоже, он там что-то искал.
Семейных фотографий и вправду не было. Тед убрал их из гостиной. Уж если ты решил покончить с собой – убери с глаз фотографии родных. Трудно обдумывать самоубийство под пристальным взглядом любимых.
– О моих дочерях больше ни слова.
Линч изобразил самую обаятельную из своих улыбок и, как бы сдаваясь, поднял руки.
– Я всего лишь пытался расположить вас к себе, чтобы легче было разговаривать. Мне приходилось видеть их фотографии, и я знаю, что сейчас они с матерью во Флориде. Поехали навестить дедушку с бабушкой, да?
Реплика точь-в-точь как в сериале про бандитов. Мы, мол, знаем, где твои родные, так что не умничай. Но Линч казался искренним. Может, и правда он таким образом проявлял участие.
– Я впустил тебя в дом, так что мы, считай, уже на короткой ноге.
– Это радует.
– Скажи, что еще тебе известно о моей семье.
Линч махнул рукой.
– Боюсь, немного. Мы не любим понапрасну копаться в чужом белье. Знаю, что они возвращаются в пятницу, так что на наши дела у нас есть три дня. Более чем достаточно.
– На наши дела?
– Ну да!
Линч достал две папки и отложил их в сторону. Потом убрал чемоданчик.
– Тед, вы никогда не думали кого-нибудь убить?
Да, парню явно нравилось сразу брать быка за рога.
– Если ты полицейский, то обязан предъявить документы.
Тед встал из-за стола. Папки наверняка набиты похабными фотографиями. За ним следили, подозревая в убийстве, и то, что он собрался застрелиться, расценивалось как самое веское доказательство вины. Потому-то Линч так настойчиво ломился в дом. А может, он агент ФБР?
– Я не полицейский, Тед. Сядьте, пожалуйста.
– Убирайтесь из моего дома сию минуту. – Тед указал на дверь, как будто Линч и без него не нашел бы обратной дороги.
– Вы и вправду хотите, чтобы я ушел, так и не сказав, откуда мы знаем о самоубийстве?
Ловкий тип. Тед ведь действительно хотел это знать.
– Даю вам пять минут.
Садиться Тед не стал.
– Справедливо, – отозвался Линч. – Приступаю к объяснениям. Я – сотрудник организации, заинтересованной в том, чтобы люди, подобные вам, познакомились с людьми, подобными тем, что у меня здесь, – и он указал на папки. – Если позволите, я открою одну из этих папок, и мы бросим беглый взгляд на ее содержимое. Вы умны и быстро поймете, что к чему.
Линч открыл папку и подвинул ее к середине стола, повернув к Теду. Тот все еще стоял, уперев руки в бока.
Это была копия полицейского досье. На развороте были фотографии молодого человека лет двадцати пяти анфас и в профиль, смуглого, с прилизанными волосами. В объектив он смотрел дерзко, слегка задрав подбородок и широко раскрыв глаза. Звали его Эдвард Блейн.
– В прошлом у Блейна мелкие судимости: за кражи и хулиганство, – рассказывал Линч, переворачивая страницу. – На этот раз его обвинили в убийстве подружки.
Тед, выходит, не ошибался: папка и в самом деле была набита похабными фотографиями. На первом же снимке – тело женщины, убитой с особой жестокостью. Она лежала в узкой щели между кроватью и шкафом, на обнаженной груди зияли как минимум семь ножевых ран.
– Ее звали Аманда Эрдман. Они с Блейном встречались не слишком часто: ничего серьезного между ними не было. Он добывал ей дешевые наркотики, время от времени оба задумывались о более серьезных отношениях, но, по словам общих знакомых, только и делали, что ссорились и мирились. Когда женщина была обнаружена мертвой в своей квартире, полиция прямиком направилась к Блейну. Он подтвердил, что поссорился с Эрдман на почве ревности, но не признался, что зарезал ее. Хотите знать, чем все кончилось? Доказательств не нашли. Пришлось его отпустить.
В какой-то момент во время рассказа Тед все же сел. Он не мог оторвать взгляда от фотографий. Линч перевернул страницу. Там были крупные планы: заплывший глаз Аманды, глубокие раны на груди, синяки по всему телу.
– Он невиновен? – спросил Тед в замешательстве.
– Ублюдок проявил осмотрительность: он не бил ее кулаками, да и орудие убийства не было обнаружено. В доме полно следов Блейна, а на теле – ни одного.
– Но ведь он практически признался, когда рассказал о ссоре.
– Защита сослалась на то, что признание дано под давлением, и сумела это доказать. Но по-настоящему его выручила экспертиза времени смерти. Криминалист в протоколе указал, что смерть наступила между семью и десятью вечера. И множество свидетелей заявили, что видели Блейна именно в это время в забегаловке под названием «Черная шляпа». Похоже, он нарочно попадался на глаза всем подряд: у него было около тридцати достоверных свидетельств и даже видеозапись с камеры наблюдения над стоянкой.
Тед стал листать страницы. Там было еще несколько фотографий тела Эрдман и копии документов с подчеркнутыми абзацами.
– Вы уже все поняли, да, Тед?
Тед и в самом деле начал кое-что понимать.
– Откуда вы знаете, что Блейн действительно убил ее?
– Организация, к которой я принадлежу, имеет источники информации в уголовной сфере. Я не преступников имею в виду: с ними мы предпочитаем не связываться. Речь об адвокатах, судьях и технических работниках, которые чуют, когда дело об убийстве дурно пахнет. Наша забота… развеять любые сомнения. В случае с Блейном объяснение самое простое: парню откровенно повезло. Мы наняли эксперта, чтобы он ответил на вопрос: как стала возможной такая серьезная ошибка с определением времени смерти. Он ответил, что результаты экспертизы зависят от температуры тела, измеряемой в момент его обнаружения. Известно, с какой скоростью остывает труп, и…
– Знаю, – перебил Тед. – Я тоже смотрю сериалы про криминалистов.
Линч усмехнулся:
– Тогда сразу к делу. Мы изучили место преступления и все поняли. Прямо под квартирой Аманды Эрдман (там, кстати, сейчас никто не живет) расположена прачечная. Главная вентиляционная труба как раз проходит под тем местом, где обнаружили труп. Так что горячий воздух согревал тело, и оно остывало не так быстро, как это бывает обычно.
– То есть он убил ее раньше.
– Вот именно. То ли на шесть, то ли на восемь часов раньше. Смерть наступила не вечером, а около полудня, до того, как Блейн отправился в бар.
– И никак нельзя было опять открыть дело?
– Приговор уже обжалован и подтвержден выше стоящей инстанцией. Мы не в претензии к судебной системе. Время от времени это случается: какому-нибудь подонку удается просочиться в щели, которые до сих пор не удосужились законопатить. К сожалению, бывают и противоположные случаи. Но одно ведь не уравновешивает другого, согласны?
Услышанного Теду было вполне достаточно.
– Вы хотите, чтобы я убил Блейна, так?
Линч сверкнул ровными белоснежными зубами. – Ну я же говорил, что вы умный человек.
Он остановился у холодильника. Магнитом в форме яблока к дверце была прилеплена фотография Холли, единственная, которую он забыл убрать. Девочки вставили ее в рамку из нескольких разноцветных прямоугольников из фольги. Холли выбегала из моря в красном бикини, которое долгие годы было у Теда любимым. Она смеялась, повернувшись в профиль, длинные светлые волосы развевались на ветру. Фотограф застал Холли в тот момент, когда одной ее ноги из-за колена не было видно, так что единственная опора, казалось, удерживала ее, нарушая все законы равновесия.
Фотография висела тут очень давно. Тед смотрел на нее, забыв, зачем, собственно, пришел на кухню. Потом он подцепил фотографию за угол и потянул. Почти как наяву он услышал смех Холли и тут же – ее плач и душераздирающие крики в дверях кабинета… Можно ли так поступить с нею?
Он выдвинул какой-то ящик и положил фотографию поверх каких-то неведомых ему предметов.
В холодильнике остались две бутылки пива. Он подхватил их за горлышки одной рукой, ногой захлопнул дверцу, но остановился, облокотившись о столешницу. Линч все еще сидел в гостиной, и Тед вдруг решил угостить его выпивкой, о чем уже жалел. Надо было поразмыслить в одиночестве. Дело в том, что, когда незнакомец намекнул на свой план, у Теда в груди неприятно защекотало. С одной стороны, самосуд – дело нехорошее, с другой – мир был бы куда лучше без паразитов вроде Блейна. Перспектива стать убийцей Теда не радовала, он вообще выступал против смертной казни – во всяком случае, всегда так говорил, если его спрашивали. Иногда на стрельбище, целясь в движущуюся картонную мишень и мечтая влепить ей заряд в башку, он воображал, будто расправляется со злодеем, с типом, совершившим какое-то зверство или мерзость. Он кивнул, соглашаясь с собственными мыслями. Линч, если и не был в прямом смысле торговцем, сумел затронуть некие струны в душе Теда и тем самым заставил отнестись к своему предложению серьезно.
Он не сводил глаз с магнитика в форме яблока. Теперь, когда там не было фотографии Холли, можно было хладнокровно все обдумать. Идеи Линча казались соблазнительными, в них было что-то глубокое, что-то важное: если Тед убьет злодея, то Холли с девочками будут считать его борцом за справедливость, а не трусом.
По пути в гостиную его посетила дикая мысль, что он никого там не обнаружит. Окажется, что Линч ушел, не простившись, или и того хуже: встреча Теду померещилась.
Но Линч был на месте, и перед ним лежали все те же две папки. Он встал, чтобы взять бутылку из рук Теда и кивком поблагодарил его. Потом надолго приложился к горлышку.
– Как вы узнали? – Тед снова сел за стол.
– О самоубийстве?
Тед кивнул.
– У нас свои методы, Тед. Было бы неблагоразумно делиться ими.
– Уж поделись. Такую-то малость я заслужил, раз ты уговариваешь меня убить человека.
Линч задумался.
– Это означает, что наше предложение принято?
– Это не означает ровным счетом ничего. Пока что я хочу, чтобы ты сказал мне, как вы обо всем узнали.
– Думаю, это справедливо. – Линч сделал еще глоток и поставил бутылку на стол. – Мы отбираем кандидатов двумя способами. Первый дает нам большее их количество, однако он не так эффективен, как второй. К сожалению. Связанные с нашей организацией психологи предоставляют нам информацию о потенциальных самоубийцах. Разумеется, это не совсем этично: они идут на частичное нарушение профессиональной тайны. Однако мы никого не неволим. Просто приходим домой к кандидату, как я к вам, и делаем предложение. Если кандидат его не принимает, исчезаем, не оставляя следа. В вашем случае, вынужден признать, появление мое было более бесцеремонным, чем обычно. Мне показалось… что я опоздал.
– Ты шпионил за мной?
– Не то чтобы шпионил. Перед тем как явиться домой к кандидату, я обычно осматриваю его дом и участок. Хотя в вашем случае мы знали, что супруга и дочери в отъезде, всегда можно нарваться на неожиданно нагрянувшего родственника или друга. Или на собаку, которая терпеть не может гостей. Обходя дом, чтобы убедиться, что все спокойно, я заглянул в окно кабинета и увидел, что вы собираетесь делать.
– Понятно. Значит, все-таки шпионил.
– Простите. Обычно мы стараемся как можно меньше лезть в чужие дела.
– Каков второй способ отбора?
– Ах да. Видите ли, Тед, немало людей испытывают благодарность к организации, чувствуют, что они в долгу. Многие из тех специалистов, о которых я говорил, также относятся к этой категории. Но в основном речь идет о…
– О тех, кто имеет какое-то отношение к жертвам.
Тед указал на папки.
Линч, похоже, был из тех, кто гораздо уютнее чувствует себя, беседуя намеками, чем называя вещи своими именами. На мгновение на лице у него промелькнула недовольная гримаса.
– Так и есть, – признал он, желая поставить на этой теме точку. – Теперь позвольте объяснить, что в другой папке.
Линч отложил досье Блейна в сторону и раскрыл другую, гораздо более тонкую папку. Поверх прочих бумаг лежала цветная фотография мужчины лет сорока, стоящего на палубе небольшого катера в спасательном жилете и с удочкой в руках, на крючке которой болталась огромная рыба.
– А это кто?
– Его фамилия Уэнделл. Возможно, вы о нем слышали. Известный бизнесмен.
– Не знаю такого.
– Тем лучше.
Тед отодвинул фотографию. Под ней было несколько машинописных страниц и несколько планов местности с адресами. Намного меньше информации, чем в первой папке.
– А бизнесмен-то кого прикончил? Жену?
– У Уэнделла жены нет. И никого он не прикончил. Он не такой, как Блейн. Он – как вы.
Тед удивленно поднял брови.
– Он тоже хотел покончить с собой, – сказал Линч. – И он, как вы, осознает, какую боль и непонимание вызовет это у близких. Ваше дело, Тед, убить Блейна и тем самым принести мир и осознание того, что справедливость восторжествовала, родным Аманды Эрдман, а мы в благодарность позволим вам стать частью цепочки, где Уэнделл – звено, за которым следуете вы.
Тед на минуту задумался. И быстро все понял.
– Убив Блейна, я потом должен убить и Уэнделла?
– Совершенно верно. Он уже знает об этом и ждет вас. Так же, как вы потом дождетесь здесь у себя дома появления очередного звена цепочки. Подумайте, Тед. Подумайте, насколько легче будет вашим родным, если они обнаружат, что кто-то вломился в дом и застрелил вас, чем если вы покончите…
– Не продолжай.
– Знаю, вы уже обо всем подумали, – сказал Линч, не обращая внимания на просьбу Теда. – Например, о том, что застрелиться лучше, чем пропасть без вести. Но теперь вам предоставляется наилучшая из всех возможностей: остаться в памяти жертвой преступника, жертвой слепой судьбы. Подумайте, насколько легче вашим дочерям будет пережить это. Не знаю, известно ли вам, что многие дети так никогда и не могут оправиться от…
– Хватит! Я все понял.
– Так что вы скажете?
– Мне надо подумать. Уэнделл ни в чем не виновен.
– Послушайте, Тед! Я с вами не с первым беседую. Поверьте. Дело не только выгодно для вас, но и для Уэнделла, который ждет в доме у озера, чтобы исполнилась его последняя воля.
– Почему бы вам не взять это на себя?
Линч не был обескуражен. Его улыбка убедительно подтверждала, что он и в самом деле вел подобную беседу далеко не в первый раз. Ни один вопрос не ставил его в тупик. У него, как у сотрудника колл-центра торговой фирмы, казалось, была шпаргалка на все случаи жизни.
– Мы в этой истории – «хорошие парни». Тот, кто убивает, по нашему мнению, должен умереть. Мы всего лишь устанавливаем связь между людьми, ухитрившимися обмануть правосудие, и теми, кто готов отдать жизнь за правое дело. Мы выбрали вас. Это ваш шанс. Боюсь, что последний.
Тед опустил глаза. Из кармана брюк выглядывал краешек записки, которую он нашел на письменном столе и сам не помнил, как сунул в карман. Он вытащил ее и развернул под столом – так, чтобы Линч ее не видел. Тот сидел и ждал окончательного ответа.
ЭТО ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС, прочел Тед.
Линч только что произнес практически те же слова.
Эдвард Блейн был одинок и жил в районе, населенном людьми среднего достатка. Соседи терпеть его не могли. Он был неприветлив, занимался какими-то тайными делишками, так что отношения с соседями постепенно портились и в конце концов стали и вовсе натянутыми и едва выносимыми. Блейн был настоящим подонком, и хуже всего, что сам этим чуть ли не гордился, судя по тому, как нахально сверкал он очками с зеркальными стеклами и самодовольно ухмылялся каждому встречному. С ним пытались поговорить по-хорошему, пытались пригрозить, но без толку. Словно трудный подросток – а между тем ему уже перевалило за тридцать, – он хамил любому, кто подходил к нему с добром, желая хоть как-то договориться. Блейн упорно пренебрегал нормами общежития: запустил сад, дурно обращался со своим псом, грозным ротвейлером по кличке Магнус, долгими часами сидящим на цепи и встречающим оглушительным лаем всякого, кто проходил мимо. Добавьте к этому пьянки с друзьями, оглушительную музыку, грохот мотоцикла… Стоит ли говорить, что Блейн часто возвращался домой пьяным или под кайфом, приводил с собой проституток, которых потом полуголыми выставлял на улицу, и они в таком виде топтались на тротуаре, ожидая такси.
Когда стало известно, что Блейна обвиняют в убийстве, многие обрадовались и даже вызвались заявить в суде о непотребном поведении своего ныне знаменитого соседа. Некоторые сокрушались, что Блейн замочил подружку у нее, а не у себя дома: тут нашлись бы неопровержимые свидетельства, а то и очевидцы, так что он уж точно загремел бы в тюрьму на несколько лет. Никто не сомневался, что бедную девушку именно Блейн и убил. Соседи заранее ликовали, потому что были абсолютно уверены: Блейн предстанет перед судом, и его признают виновным в гибели Аманды Эрдман. Мечты сбываются.
Да вот только прокурору пришлось отпустить Блейна. Железобетонное алиби. Несколько человек видели сукина сына в каком-то баре как раз в час, когда произошло убийство. И записи с нескольких камер наружного наблюдения подтверждали, что Блейн не мог быть убийцей. Соседей, понятное дело, это не убеждало. Они в толк не могли взять, как подлецу удалось обвести правосудие вокруг пальца. Может, у него был брат-близнец или что-то в этом роде. Как бы то ни было, ему удалось выйти сухим из воды. Теперь приходилось жить по соседству не с мелкой шпаной, а аж с убийцей. Многие задумывались о переезде.
Тед внимательно изучил оставленное ему Линчем досье, жуя гамбургер за самым дальним столом какого-то фастфуда. Об Эдварде Блейне никто не пожалеет, думал он. Можно было смело входить в дом с парадного крыльца: соседи не сдадут. Тед постарался запомнить все, что могло пригодиться. Например, то, что типчик прячет под половиком дубликат ключа. А собака? Собака – не помеха.
Кусая гамбургер, он составил в уме простой план. Ему удалось – как ни странно – отвлечься от собственных проблем, глотая кока-колу и закусывая горстями жареной картошки. Фотографии Аманды Эрдман и кое-какие мерзкие подробности из жизни Блейна вызвали у Теда настоящее желание убить его. Наконец он понял, что имел в виду Линч под щелями в системе правосудия. Мысль о том, что его миссия – исправить роковую ошибку, придавала Теду сил.
Он спрятался в шкафу в гостевой спальне на нижнем этаже, удобно устроившись между коробками, для чего пришлось их слегка передвинуть. Над его головой с нижней стороны полки поблескивала наклейка с изображением звездного рейнджера Базза Лайтера из «Истории игрушек». Тед представил себе ребенка, который наклеил светящуюся картинку на полку, чтобы закрываться в шкафу, как он сам в эти минуты, и смотреть, как она сверкает. Ему взгрустнулось и стало жаль старину Базза, брошенного хозяином и вынужденного сиять в одиночестве.