– К счастью, сегодня ничего такого не было, – сказала Лора.
Тед направился к двери, все еще сжимая в руках подкову.
– Кармайкл был прав: психотерапия мне на пользу, – сказал он больше самому себе, чем терапевту.
Это было то самое место, где Тед нашел подкову. Тропинка, ведущая к дому Уэнделла. Дом уже показался вдали, был виден сквозь листву, и Тед поднял глаза, чтобы изучить его как следует. Он был уверен, что раньше бывал здесь. Понятно, что, если бы он подошел поближе, вошел в дом и обошел все его комнаты, прежние воспоминания перемешались бы со свежими впечатлениями, и невозможно было бы отделить одни от других.
Тед обещал Лоре никуда не выходить, но ему не терпелось во всем разобраться. Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, вызывая в памяти каждую знакомую деталь: частную пристань, огромную гостиную с панорамным окном, выходящим на озеро, площадку для игр позади дома. И тем не менее, если верить логике, никогда раньше нога его здесь не ступала.
Ну конечно, ты здесь побывал! Ты ведь застрелил Уэнделла. Узнав, что он любовник Холли, ты съехал с катушек и пристрелил его. Просто взял и укокошил. А уже после этого записался в клуб малахольных, чтобы не смотреть правде в глаза.
Если так и было, то прямо сейчас он сможет в этом убедиться. До дома Уэнделла оставалось около полутора сотен метров. Тед нарочно не стал брать с собой браунинг: в правой руке он сжимал подкову, которая вполне годилась для самозащиты, но пока только помогала собраться с духом.
«Ламборгини» стоял на своем месте, и это наводило на мысль, что Уэнделл сейчас мирно рыбачит посреди озера. Но нет. Сколько Тед ни осматривал участок от берега до причала, сколько ни всматривался в широкую водную гладь, нигде не было ни следа знакомого оранжевого спасжилета. Ни следа Уэнделла. Может, уплыл аж к тому берегу озера, подумал Тед. Подняв голову, он заметил одну из многочисленных камер видеонаблюдения и подмигнул ей.
Входная дверь была заперта. Вот и еще что-то не так, как в прошлый раз. Тед подошел к окну. Стекло было тонированное, так что пришлось сложить ладони биноклем, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Не важно, что Уэнделл мог его заметить: именно этого Теду и хотелось. На ковер в прихожей Тед смотрел, словно в трансе: именно сюда упал сраженный пулей Уэнделл, но, разумеется, сейчас никто бы и не подумал, что на этом ковре человек истек кровью. Подобные вещи и приводили в совершенное отчаяние. Еще можно было смириться с тем, что раньше он бывал в доме на озере, но забыл все напрочь, однако откуда он в таких подробностях помнит, как умирал на ковре Уэнделл?
Тед обошел дом в поисках другого входа. Можно было позвонить или постучать, но Тед предпочел перед встречей с Уэнделлом разведать обстановку. Если верить Линчу, этот тип – опасный злодей, и нетрудно было догадаться, как он прореагирует на появление мужа своей любовницы. На мгновение Теда охватила тоска по браунингу, однако решение не брать его с собой было разумным. Не убийца же он, в конце концов.
Уэнделл не рыбачил у противоположного берега озера: его лодка была привязана у причала. Тед зашел за дом и подергал дверь огромного гаража, рассчитанного на несколько машин. Она тоже не поддалась. Тед подумал, что можно было бы разбить подковой стекло, но тут заметил игровую площадку на пологом склоне позади дома. Там стоял розовый замок, такой, из крашеной фанеры, они еще стоят кучу денег. Дорожка, посыпанная белым гравием и окаймленная валунами, вела к воротам. Тед поднялся по склону и остановился, разглядывая замок. Он был высотой метра два, с четырьмя башнями по углам и с нарисованными на стенах принцессами из диснеевских мультиков: Белль, Тиана, Ариэль… Тед знал их всех. Он не устоял от соблазна подойти поближе и заглянуть в окошко. Внутри стоял пластмассовый столик с двумя стульчиками.
– Ты кто? – прозвучало за спиной.
Тед все еще стоял, просунув голову в окошко замка, когда услышал вопрос. Это был Уэнделл. Тед ни разу в жизни не слышал его голоса, но было в нем что-то на удивление знакомое, говорившее больше, чем внешность. Тед поднял руки вверх в знак отсутствия агрессивных намерений и медленно вытащил голову наружу.
– Я Тед, – произнес он, оборачиваясь. Пояснений не требовалось, Уэнделл должен был узнать его, едва увидев, если еще не узнал и не решил поиграть в кошки-мышки.
Но Уэнделл удивленно поднял брови. Он стоял у калитки, ведущей в лес, и был одет так, как Тед его запомнил: джинсы, рубаха в синюю клетку и оранжевый спасжилет. Зачем ему в лесу понадобился спасательный жилет?
– Что ты делаешь на моем участке? Ты один пришел? – Растерянность, похоже, была вполне натуральная. Что-то такое слышалось в его голосе.
Почему он мне так знаком?
– Да, один.
Снова та же растерянность на лице Уэнделла. И быстрые взгляды по сторонам.
– Тебя Линч прислал?
Тед усмехнулся. Похоже, взаимопонимание налаживалось.
– Слушай, Тед, – продолжал Уэнделл, – не знаю, что ты за гусь, но, если Линч прислал тебя, чтобы меня убить, он кретин. Ты и мухи не обидишь.
Непонятно, как в его правой руке возник пистолет. Тед все смотрел Уэнделлу в лицо, но стоило опустить глаза, пистолет тут как тут.
– Холли – моя жена, – сказал Тед, будто оправдываясь. Это было первое, что пришло ему в голову.
Лицо Уэнделла мгновенно изменилось. Он помял свободной рукой подбородок.
– Интересное кино… Ну заходи.
Тед указал на замок.
– Сюда?
– Именно. Не в дом же тебя впускать. А это так, для страховки, – сказал он, имея в виду пистолет. – Если мы договоримся, уйдешь отсюда на своих двоих. Мне совсем не улыбается рушить замок собственных дочерей.
В двустворчатые ворота замка маленькая девочка могла войти, не нагибаясь, Теду же пришлось чуть не на коленях вползать. Пол в замке был резиновый. Внутри, кроме пластмассового стола и двух стульчиков, висела полка, а на ней стоял чайный сервиз. Уэнделл вошел следом, и оба взгромоздились на стулья, будто великаны-захватчики. В замке температура была на несколько градусов выше, чем снаружи, при этом – ни сквознячка. Уэнделл положил оружие на стол.
– Смешно, – сказал Тед.
– Выходит, Холли – твоя жена, – произнес Уэнделл с тем же недоумением, что и раньше. – И Линч отправил тебя убивать меня. Дай-ка я угадаю. Он сказал, что мы с твоей супругой – любовники. Так?
– Он мне еще кое-что сказал.
– Оно и видно.
Уэнделл на несколько секунд задумался.
– Выкладывай все, что Линч тебе наговорил обо мне.
– Не дождешься.
– Забавно, – сказал Уэнделл. – На секунду мне показалось, что это не у меня пистолет.
Тед вздохнул. В голове стучало. Он пришел к дому Уэнделла, чтобы убедиться, что тот жив, а теперь, когда Уэнделл собственной персоной сидел напротив, не знал, что делать. Единственное, в чем он не сомневался, так это в том, что, если этот тип опасен, стоит в этом убедиться ради Холли.
– Линч рассказывал мне об организации, призванной исправлять ошибки судебных органов и вершить правосудие. Он мне говорил, что ты сбился с пути, что начал действовать на свой страх и риск, не придерживаясь протокола. И попросил меня устранить тебя.
Уэнделл замотал головой. Черты его исказились от гнева.
– Сукин сын! – пробормотал он себе под нос.
– А что не так?
– Нет никакой организации, Тед, – прорычал Уэнделл в ярости. – Я знаю Линча со студенческих лет, и он тогда еще носился с этой дурацкой идеей. В то время мы дружили. Лет двадцать назад. С тех пор мы еще виделись от случая к случаю, хотя дружба шла на убыль. И вдруг несколько месяцев назад он вздумал шантажировать меня одной историей из прошлого, не важно какой. Большая глупость с его стороны, ведь ничего не стоило и на него накопать что-нибудь. Он не дурак, но тут не сообразил прикрыть свою задницу. Ты понял?
– Нет.
– Это не я, а Линч крутит шашни с твоей женой.
– Что?
– Я нанял двух типов, чтобы они на него что-нибудь нарыли, – объяснил Уэнделл. – Они обнаружили, что он встречается с замужней дамой, и нащелкали кучу фотографий. Я послал их ему и написал, что, если ему еще когда-нибудь вздумается шантажировать меня, я этим не ограничусь. С тех пор он не кажет носа.
– Опиши мне эти фотографии.
– Зачем?
– Прошу тебя.
– Да я их особо не рассматривал.
– Была там сцена в ресторане?
– Да. Была целая серия фотографий, сделанных снаружи через стекло. Они сидели за столом друг напротив друга, и он ее чем-то угощал.
Тед помнил фотографию, но видел он ее не целиком. Если Уэнделл говорил правду, то мужчина, сидевший за столом с Холли, – сам Линч.
– Не улавливаешь? – спросил Уэнделл. – Линч отправился к тебе, навешал на уши лапши про организацию, чтобы достичь сразу двух целей.
Смысл в этом был, но все же Тед не готов был слепо верить. Он уже поверил Линчу, и ничего хорошего из этого не вышло.
– Зачем ему нужна была твоя смерть? – спросил Тед, пытаясь удобнее устроиться на детском неудобном стуле.
– Какой бы он еще отхватил бонус, кроме того, что не надо было бы больше скрывать шашни с Холли? Объясняю. Джастин Линч только и знал, что завидовал мне с тех самых пор, как мы познакомились. Завидовал все более страстно и явно. Его обида подтачивала нашу дружбу, пока совсем ее не съела. Посмотри на дом, в котором я живу, на машину, которую вожу, на мою семью. Оборот моей фирмы – сотни миллионов долларов в год, а где он работает, ты, наверное, видел: грязный офис, где он занимается делами обиженных жен и прочей ерундой. И разве я ему не помогал поначалу? Но после каждого правильного решения, которое принимал я, он принимал неправильное. Как по-твоему, у него достаточно оснований, чтобы убить меня? Но этот трус даже не решился сделать это сам. Он обратился к тебе и набрехал про какую-то организацию.
Тед задумался. Оставалось еще несколько непроясненных вопросов. Как Линч узнал о задуманном самоубийстве? Было маловероятно, что он сочинил всю эту брехню про организацию на ходу. Он должен был знать про самоубийство заранее. Вопрос, откуда. И если он знал, что Тед планирует самоубийство, то почему бы не дать ему совершить его, чтобы освободить себе дорогу к Холли?
Ты не хотел убивать себя.
– О чем ты думаешь? – спросил Уэнделл.
– Все слишком запутанно.
– Да нет, все просто, поверь мне. Джастин никогда бы не решился встать передо мной и нажать на спусковой крючок, у него кишка тонка. Ему нужен был кто-то, а ты оказался под рукой. Странно, что он решил, будто ты справишься. Еще и выбирать не умеет.
Теду даже как-то обидно стало. В своей фантазии он застрелил Блейна и самого Уэнделла, как настоящий профессионал. Даже подсыпать снотворного собаке догадался!
К сожалению, наяву ни в кого Тед не стрелял, если не считать черных силуэтов на стрельбище. Уэнделл был прав: он не способен застрелить человека.
Только одно не сходилось в теории Уэнделла: если они действительно не были раньше знакомы, то почему Тед помнил, будто раньше бывал в этом доме?
Не видел ты этого дома. Ты здесь сегодня впервые.
Опять эта приводящая в отчаяние мысль. Он хотел уцепиться за те ощущения, которые испытал, когда пришел сюда пешком по тропинке, что вела к дому, и смог вспомнить дом во всех деталях, еще не подойдя к нему. Так и было на самом деле. За это и надо было держаться. Вдруг он вспомнил о подкове. Ему показалось, что если сжать ее покрепче, все сомнения рассеются. Он сунул руку в карман.
Уэнделл насторожился. Рука его, как молния, метнулась к оружию.
Но Тед почти сразу понял, что дело не в том, что он потянулся за подковой. Целясь в Теда, Уэнделл смотрел в одно из окошек замка.
– А я, дурак, поверил, что ты один пришел! – с упреком произнес Уэнделл, не отводя взгляда от окна.
– Я и пришел один.
– Значит кто-то шел за тобой.
Со своего места Тед не мог видеть, о ком говорит Уэнделл. Он чуть наклонился и посмотрел… И его как громом поразило. Чернокожий в белом халате шел вдоль стены дома. Это был Роджер, странный тип, которого он встретил в доме Блейна, в гостиной, когда собирался уходить.
– Знаешь его? – Уэнделл все еще держал Теда на мушке. – Что этот тип делает у меня дома?
– Не уверен, что мы с ним знакомы.
– Не уверен?
Роджер беспечно шагал, засунув руки в карманы. Дойдя до угла, он свернул к озеру, удаляясь от Теда и Уэнделла.
– Похоже, он уходит.
– Куда? Тут за три километра ничего нет. Что этот тип делает у меня на участке?!
Роджер, расхаживающий по участку Уэнделла, оказался вторым связующим звеном между фантазией (Теду это название не ложилось на душу, да какая разница) и явью. Первым была подкова и записка, найденная на письменном столе.
Уэнделл буквально вытолкал его из замка.
– Так ты знаком с этим парнем или нет?
– Да, думаю, я его откуда-то знаю.
Уэнделл вздохнул, подняв глаза к небу, будто искал там объяснений поведению Теда, а потом встряхнул его за шиворот.
– Сосредоточься! – Уэнделл приблизил свое лицо к лицу Теда и заглянул ему в глаза. – Ты думаешь, этот тип следил за тобой или просто ищет тебя наугад?
– Думаю, второе.
Уэнделл выпустил его воротник. Помял себе подбородок, бросил взгляд на боковую стену замка и погрузился в размышления, созерцая белый гравий игровой площадки.
– Иди за мной.
Они вошли в лес.
– Куда мы идем?
– У меня в машине есть одна вещь. Хочу ее тебе показать. Но лучше, чтобы этот тип нас не видел.
Они скрылись за деревьями и обошли дом, оказавшись наконец на тропинке, ведущей к нему. В это время Роджер, должно быть, находился за домом и не мог их видеть. Они подошли к машине сзади. Багажник открылся автоматически еще до того, как они приблизились.
Внутри аккуратными рядами стояли коробки. Уэнделл выбрал одну, поднял крышку, вынул папку и протянул ее Теду.
– Что это?
– Бери, – велел Уэнделл. – У меня вокруг дома бродит посторонний, времени нет рассусоливать.
Тед взял папку. Она была точно такая же, как та, что показывал ему Линч. Открыв ее, он тут же увидел фотографию со сценой в ресторане. Уэнделл не солгал. На фотографии явно было видно, что спутник Холли – Линч, и именно он протягивает ей что-то в ложке, предлагая попробовать. Не было сомнений, что фотография сделана недавно: короткая стрижка и более светлый тон волос Холли служили тому доказательством. Тед стал рассматривать другую фотографию. Холли и Линч шли среди прохожих по тротуару… взявшись за руки! На третьей…
Уэнделл вырвал папку из рук Теда:
– Хватит с тебя.
Тед так и замер с протянутыми руками, будто держащими невидимую папку.
– Ну, убедился? Нет никакой организации, все гораздо проще. Линч обманул тебя, он хотел убрать тебя с дороги, обвинив в том, что ты убил МЕНЯ. Мы еще займемся Линчем. Но не сейчас.
Тед молчал. Уэнделл опять встряхнул его, чтобы вернуть к жизни.
– Послушай. Иди вон в ту сторону. Пройдешь через лес и выйдешь на шоссе. Эта дорога чуть длиннее, но я не хочу, чтобы тот тип тебя заметил. Знаешь, как его зовут?
– Роджер, – пробормотал Тед. – Кажется, Роджер.
– Отлично. Я займусь нашим общим другом Роджером. – Уэнделл достал пистолет.
Тед вытаращил глаза.
– Ты что собрался с ним делать?
– Он нарушил границы моих частных владений. – Уэнделл усмехнулся. – Не волнуйся, шугану как следует, да и все. Я тебе потом позвоню.
Тед двинулся в сторону леса. И всего раз оглянулся через плечо на удаляющегося Уэнделла. Вспомнил, что Уэнделл обещал позвонить, а он не давал ему номера своего телефона. Подумав, от души рассмеялся. Что-то подсказывало, что позвонить это не помешает.
В гостиной на месте большой застекленной двери оказалась деревянная стена с маленьким окошком. И хотя Тед не мог этого видеть, он знал, что снаружи эта стена розовая и на ней нарисованы диснеевские принцессы.
Идти приходилось почти на ощупь. Было темно, и только квадратик света служил ему ориентиром. Не было слышно ни звука, кроме гипнотизирующего почмокиванья волн в саду. Как и во владениях Уэнделла, пришлось нагнуться, чтобы выглянуть в окошко.
Океан облизывал склон пенными языками. Белые барашки, сверкая, пробегали по поверхности воды под синеватой вуалью лунного света. Тед высунул наружу руку и тряс ею до тех пор, пока не сработал датчик движения и фонарь не осветил террасу. Не было ни опоссума, ни Холли. Однако рядом с мангалом все так же валялись шахматы в деревянной коробке.
Тед вытянул руку как можно дальше, пальцы коснулись крышки, но, когда он попытался нажать на нее, чтобы подтащить поближе, вышло наоборот: она оказалась на несколько сантиметров дальше. Он стоял на коленях. Пришлось сменить позу, чтобы просунуть в окошко плечо, правда, края оконного проема впились в шею и в ребра. Он попытался подтащить шахматы к себе снова, на этот раз вслепую, ведь голова оставалась внутри, и он, кроме темноты, ничего не видел. Пальцы дотянулись до уголка коробки, поцарапали крышку и подтащили шахматы чуть ближе. Он не дал себе передышки и не задумался, зачем ему, собственно, эта коробка с шахматами. Ясно было одно: открыть ее абсолютно необходимо. Коробка как будто была уже ближе, однако, когда он пытался ухватить ее кончиками пальцев, она оказывалась все на том же месте. Ему пришла нелепая фантазия, будто коробка удаляется, будто она плавает в необъятном море, подступившем к самому дому. И каждый раз, когда он касался коробки, собственная рука представлялась ему эластичной, способной неимоверно вытягиваться в длину от окна замка до отплывшей коробки. И сколько бы он ни прилагал усилий, как бы ни вытягивал руку, коробка каждый раз удалялась ровно на такое расстояние, что он едва мог ее коснуться.
Тед отчаянно загребал рукой, словно сумасшедший пловец, пытаясь поймать коробку, кисть его превратилась в когтистую лапу, и каждый раз когти впивались в угол крышки, но не могли удержать ее. Он ощущал свое бессилие, рама окна все так же давила на его истерзанное тело, щека начинала неметь.
В изнеможении он уронил руку, и она тут же сократилась до нормальных размеров. Еще некоторое время он висел на окне: рука снаружи, а тело внутри, давая себе время отдышаться. Потом выглянул и увидел, что коробка с шахматами все так же лежит у мангала, и на крышке ни одной царапины.
Шум заставил его поднять глаза. В море вырастал темный протуберанец, истекающий водой панцирь чудовища, оказавшийся крышей автомобиля. Тед узнал его сразу: это был красный «мустанг», который водил отец, когда Тед был еще маленьким. Задняя часть машины постепенно показывалась из воды, это был ржавый остов, покрытый водорослями, но все еще узнаваемый. Машина перестала всплывать, хотя была еще наполовину в воде. Багажник вдруг открылся сам собой, и Тед ощутил животный ужас. Он не хотел видеть, что там внутри.
Из-за угла дома вышел Роджер, подойдя к багажнику «мустанга», он протянул руку, будто приглашая кого-то на танец. Навстречу потянулась другая рука, ладонь легла в руку Роджера. Не без труда из багажника выкарабкалась Холли. Еще бы! У нее ведь не хватало одной ноги. На ней было то самое любимое Тедом бикини, что на фотографии с холодильника, только немного выцветшее. Кожа у Холли была белая и скользкая, лицо осунулось, она практически потеряла человеческий облик. Казалось, даже будь ее нога на месте, она все равно ковыляла бы еле-еле. Роджер вел ее за руку. Они подошли к террасе и с трудом взобрались на две ступеньки. Именно в этот момент Холли вроде бы заметила, что перед ней розовая стена. Рассматривая и узнавая одну за другой диснеевских принцесс, она слабо заулыбалась. Но радость ее угасла при виде окна и Теда в окне. Под ее обвиняющим, полным упрека взглядом ему захотелось сжаться, укрыться в темноте, но не в его власти было решать, что делать. Холли приговорила его к пытке долгим взглядом, а потом заковыляла к мангалу, опираясь на Роджера, который, казалось, не проявлял к Теду никакого интереса и был занят исключительно исполнением обязанностей поводыря.
Холли указала Роджеру на коробку с шахматами, он наклонился и осторожно поднял ее обеими руками, а потом торжественно вручил Холли, которая приняла ее на руки, как новорожденного. Она обняла коробку жадно и ревниво и бросила на Теда взгляд, который явно говорил: коробка – моя! А потом повернулась и медленно побрела под участливым взглядом Роджера. Теда пронзила боль при виде этого костлявого и жалкого остова, не имеющего ничего общего с роскошным упругим телом, которое помнил он.
Холли и Роджер вернулись в океан, и она снова полезла в багажник «мустанга», который все это время на прежнем месте ждал, разинув пасть, будто жестяное чудовище. Прежде чем багажник захлопнулся, Холли обернулась и бросила на Теда еще один безжалостный взгляд.
Теду ничего не оставалось, как спрятаться. И проснуться.
– В детском игрушечном замке? – потрясенно переспросила Лора.
– Да, – подтвердил Тед, удивляясь, что именно эта подробность привлекла внимание психотерапевта. – Я подошел, сам не знаю зачем, видимо, замок бросился мне в глаза и я подумал, как бы мои дочки были рады иметь такой же. Тут появился Уэнделл и предложил войти. Почему это тебя так заинтересовало?
Лора улыбнулась:
– Не знаю. Думаю, в том, что он не пригласил тебя в дом, есть свой резон: он ведь не знал, зачем ты явился.
– Конечно.
– Ты можешь описать мне замок?
Тед наморщил лоб.
– А надо?
– Хочу понять, почему ты в первую очередь подошел к замку. По твоим словам, он стоит не так близко к дому.
– Да, метрах в пятидесяти, наверное. Там игровая площадка у самого леса. Замок бросается в глаза: он розовый, а на стенах нарисованы диснеевские принцессы, как будто они водят вдоль стен хоровод. По углам четыре остроконечные башни, над окнами козырьки и много мелких интересных деталей.
– Ты только что сказал, что твои дочки рады были бы иметь такой же и что ты, подходя, думал об этом. Как ты считаешь, почему у них такого замка не было?
– У моих дочек много чего было. Дела мои шли неплохо.
– Но такого замка не было. Почему?
Раньше во время сеансов беседа обычно не принимала подобного оборота. Тед растерялся.
– Давай я сформулирую по-другому, – сказала Лора. – Ты человек обеспеченный, и я уверена, что ты покупал Синди и Надин много всяких игрушек. Тем не менее когда ты увидел замок, то сразу подумал о том, что у них такого не было.
– Не понимаю, почему это так важно. Я просто увидел замок и вспомнил о них… Я соскучился, так что, думаю, подошел для того, чтобы почувствовать себя к ним ближе, вообразить, что бы они сказали, если бы увидели его. По-моему, вполне логично.
Лора промолчала.
– В общем, не знаю, Лора. Я думал, мы поговорим о другом, о Линче, о Холли. – Тед помотал головой. – Надеялся, что ты поможешь мне разобраться.
– Да, ты прав. Поговорим об этом. – Лора улыбнулась своей фирменной безжалостной улыбкой. – Так, значит, Уэнделл тебе сказал, что вся эта история с организацией – просто одна из дурацких идей, которые они с Линчем вынашивали в студенческие годы, и что отношения между ними со временем становились все более натянутыми.
– Да. Похоже, что Линч пытался его чем-то шантажировать, не знаю точно, чем именно, поэтому Уэнделл устроил за ним слежку и выяснил насчет Холли.
– И ты ему поверил? Судя по твоему описанию, Уэнделлу едва ли стоит доверять.
– Мне не пришлось принимать это на веру. Когда мы вышли из замка, он повел меня смотреть фотографии. Они не оставляют сомнений.
– Так он впустил тебя в дом?
– Нет, они у него были в машине.
Лора помолчала. Потом спросила:
– И что ты по этому поводу чувствуешь, Тед?
– Гнева не испытываю, если ты это имеешь в виду. Я сам виноват, что наш брак рухнул к чертям. Вчера она мне опять снилась.
И Тед рассказал сон о террасе за домом. Когда речь зашла о розовом замке, Лора заинтересовалась. В глазах ее вспыхнул блеск, без сомнения означавший: вот видишь, я оказалась права, замок важен. Тед пропустил только одну деталь из сна: он не рассказал о мужчине, который сопровождал Холли, когда она вышла из моря. О Роджере он не готов был говорить. Пока не готов.
– Интересно появление коробки с шахматами, – сказала Лора. – Это предмет, тесно связанный с твоим прошлым. Ты говоришь, что Холли взяла коробку и посмотрела на тебя с опаской, будто хотела ее от тебя защитить.
– Да. И ощущение было ужасное.
– Что именно ты почувствовал?
– Как будто коробка с шахматами – ее, и она меня застукала, когда я пытался ее присвоить. Холли ни разу в жизни ее не видела. Я сам ее много лет не видел. Но ты права: мне тоже кажется, что она тут – представитель моего прошлого, того меня, каким я был в определенный момент, и Холли беспокоится о чем-то, что меня символизирует, о том, что очень важно для меня. Но это во сне. Боюсь, наяву сейчас все совсем иначе.
Он был так увлечен беседой, что только в этот миг окинул взглядом кабинет. День был ясный, и утреннее солнце нагло ломилось в окна. Большой квадрат света занимал половину комнаты. Лора на этот раз не задернула занавески. Тед задержал взгляд на окне, и отблески на стекле ослепили его. Посмотрев на Лору, он увидел на ее лице медленно тающий черный квадрат.
– Так что? Ты собирался рассказать мне о коробке с шахматами.
Тед кивнул.
– Шахматы принадлежали моему деду Элуолду. Прямоугольный футляр вот такого размера, – Тед показал размер руками, как будто действительно держал коробку на коленях. – Он был из очень тонкой древесины, темной и гладкой, и на каждой стороне изображалась половина шахматной доски. Футляр раскрывался, как книжка, и тогда из двух половин составлялась целая шахматная доска.
Тед вспоминал каждую мелочь, блаженно грезя наяву.
– Фигуры лежали внутри, каждая в своей бархатной выемке, точно подогнанной так, что фигура плотно входила в нее, если чуть нажать. Помню, что одна из выемок почему-то стала шире. Туда вставлялась белая пешка. Я знал, что надо открывать коробку так, чтобы сторона, где лежат белые фигуры, оказывалась внизу. Эту пешку я вынимал первой. Она была второй в правом ряду.
– У тебя лицо светлеет, когда ты говоришь о шахматах.
– Да. Думаю, это потому, что они у меня ассоциируются с ранним детством, когда я был счастлив. После смерти Миллера я бросил играть совсем, а дома был ад. Мать все больше погружалась в болезнь, а отец обращался с ней все хуже. Он ушел жить к любовнице, а я остался с матерью именно тогда, когда болезнь особенно обострилась. Я остался один в самом трудном возрасте. Перемена была очень резкой.
– Отец перестал тобою заниматься?
– Практически перестал. Сначала он стремился видеться со мной, но я отказывался. Я был строптивым подростком, злым на весь свет. Хуже всего, что матери моей было глубоко начхать на то, злой я или добрый. Она жила в своем мире. Видно, тоже когда-то взбунтовалась, как я, но по другим причинам. Мне всегда казалось, что измена отца заставила ее сдаться, уступить болезни и потерять контроль над своей жизнью. Это были ужасные годы. Позднее пришлось ее отправить в больницу.
Тед помолчал. Потом загадочно улыбнулся.
– Ты отличный профессионал, Лора, – похвалил он ее по-братски. – Знаешь, на какие рычаги нажать, чтобы язык развязался.
Она тоже улыбнулась:
– А куда за эти годы подевались шахматы?
– Помню, что сначала они хранились где-то в доме. Но однажды, возвращаясь из школы, я обнаружил на улице кучу выброшенного барахла, и коробка с шахматами была там же. Многие из вещей еще пригодились бы в хозяйстве, но матери приспичило от них избавиться. Она часто такое устраивала, говорила, что в барахле заводятся насекомые и тому подобное. Я забрал шахматы и спрятал их где-то у себя в комнате, чтобы она не нашла. Наверное, она их позже все-таки обнаружила, потому что с тех пор я их не видел.
– Ты сказал, что мать госпитализировали.
– Да. Чуть раньше, чем мне исполнилось восемнадцать, в жизни наступило некоторое равновесие. Я бросил играть роль малолетнего хулигана и хронического нонконформиста, поступил в университет. Вдали от дома мне удалось преодолеть заразу тех злосчастных лет, взяться всерьез за учебу и даже помириться с матерью. Когда я приходил к ней в больницу, все было по-другому: там за ней следили и заставляли принимать лекарства.
– Не помнишь, снилась ли тебе раньше эта коробка с шахматами?
– Нет, раньше точно не снилась. А теперь не в первый раз снится одно и то же или почти одно и то же. Думаю, у меня на террасе что-то случилось… что-то такое, чего я не помню.
Тед невольно понизил голос. Дело явно было не только в сегодняшнем сне, за ним скрывался более глубокий смысл.
– Почему ты так решил?
– У меня провал в памяти, Лора. И рассудок как будто заполняет его повторяющимися воспоминаниями, обрывками реальности, чем попало. – Тед схватился руками за голову и застонал от бессилия. – Что-то случилось на веранде моего дома, и думаю, это связано с Уэнделлом. Я бывал раньше в его доме, уверен. Мне надо…
– Успокойся, Тед. Я помогу тебе расставить по порядку эти воспоминания.
Тед похолодел. Поднял глаза и взглянул на Лору, как громом пораженный.
– Что я сказала?
– Расставить по порядку, – повторил за ней Тед. – Именно в этом дело, я чувствую. Ты думаешь, опухоль?..
Лора взглянула на часы.
– Я думаю, что на сегодня достаточно.