– Еще бы. Все те годы отец возил меня к нему домой на машине, а это примерно час езды. Я проводил с Миллером три часа, и они пролетали, как одно мгновение. Отец мой был коммивояжером, так что он в это время чем-то торговал в окрестностях. Дома не все было благополучно: психическое расстройство матери обострялось, они с отцом постоянно ссорились, и это становилось невыносимым. Виндзор-Локс оказался для меня во всех смыслах отдушиной.
– И что же сталось в конце концов с Миллером?
– Когда мы познакомились, ему было лет семьдесят или около того. То есть через восемь лет дело шло уже к восьмидесяти. Мне было пятнадцать, и шахматы оказались единственным средством, способным усмирить мой буйный нрав. За воротами гаража Миллера я был импульсивным и дерзким подростком. Не знаю, как долго это могло продолжаться, ведь, по сути, во мне невероятным образом уживались два разных человека. Я был юным бунтарем, ненавидевшим родителей (я тогда практически не разговаривал с отцом, плохо учился в школе, всем дерзил и перечил), но в то же время оставался тем самым мальчиком, которому так нравилось проводить вечера с Миллером, слушать его истории, разбирать шахматные партии.
Тед замолчал. Даже с Холли он столько не разговаривал о Миллере и тем более не раскрывал того, о чем сейчас собирался рассказать. Он непроизвольно сглотнул.
– В день смерти Миллера я был у него. Раз или два в месяц мы играли друг с другом, это постепенно стало у нас традицией. Была как раз его очередь ходить. Обдумывая ход, он всегда сидел в одной и той же позе: опираясь локтями о стол и подпирая ладонями подбородок. А я держал обычно руки под столом и немного наклонялся вперед. Так мы и сидели, как вдруг Миллер рухнул прямо на доску. Руки его подломились, и голова упала, как стальной шар. Фигуры разлетелись во все стороны. Меня охватил ужас. Жена Миллера давно умерла, сын время от времени навещал его, но в тот день мы были в доме одни. Я настолько перепугался, что мне даже не пришло в голову подойти к нему, потрясти, попытаться привести в чувство, разобраться, что с ним. Знаю, что это ничего бы не изменило: Миллер умер мгновенно от внезапного приступа. Меня будто парализовало, я долго стоял у стола, тяжело дыша… В конце концов я выскочил из гаража, чтобы позвать на помощь. Я мог бы побежать в любой соседний дом, но непонятно, с какой стати решил, что должен найти отца. На шоссе его «мустанга» не было, так что я помчался куда глаза глядят. На перекрестке свернул куда попало, но совершенно случайно оказалось, что его машина припаркована метрах в двухстах у какого-то дома. Должно быть, отец продавал хозяевам свои энциклопедии, или записывал их на заочные курсы, или что он там еще делал… Ты уже догадалась, что было дальше, Лора?
– Думаю, да.
– Войдя в дом, я понял, что отец возил меня все эти годы к Миллеру не для того, чтобы я совершенствовался в шахматной игре, и даже не для того, чтобы сбежать от матери. Или по крайней мере не только для этого. Хозяйка дома была его первой любовью. Отец позднее пытался мне это объяснить.
– Что ты там увидел, Тед?
– Они были в спальне. Я их не видел. Но слышал. Я молча сидел в гостиной напротив выключенного телевизора. Слышал, как они смеются. Думал о Миллере, о том, как он валяется у себя в гараже, и мне пришла в голову ужасная мысль. Отчетливо помню ее до сих пор. Я пожелал, чтобы он действительно умер. Потому что, даже если он оказался бы жив, я все равно не смог бы никогда вернуться в этот городок. И виноват был мой отец. В этот миг я хотел только одного: ненавидеть его.
Тед и Лора одновременно вздрогнули от телефонного звонка. Ни разу до этого сеанс Лоры никто не прерывал.
– Извини, Тед, на этот звонок я должна ответить.
Она встала и подошла к письменному столу.
Тед кивнул.
Лора подняла трубку. На мгновение Теду показалось, что лицо ее напряглось, но сразу же расслабилось, и она улыбнулась.
– Да, конечно. Конечно, можешь. Разрешаю.
Она повесила трубку.
– Мой сын – бойскаут, – объяснила она Теду. – Забыл взять у меня письменное разрешение на поход, спасибо хоть догадался позвонить.
Лора снова села в кресло.
– Прости, что пришлось прерваться, Тед, – снова извинилась она.
– Ничего страшного. Ведь больше и сказать почти что нечего. Я с тех пор никогда не говорил об этом случае с отцом. Он по-прежнему удирал из дому так часто, как мог, а я оставался, ненавидел его и нянчился с матерью. Они развелись, а я навсегда бросил шахматы.
Тед опустился на колени за кустами. Только что ему пришлось пройти километр с лишним по лесу, полному комаров. Он тряхнул головой и попытался сосредоточиться на том, что происходило по ту сторону кустарника.
Там кто-то мелодично насвистывал, соревнуясь с пением птиц. Тед увидел озеро, а в нем лодку, в которой Уэнделл хладнокровно дожидался желанной участи. В руках у него была удочка, на лице – покой.
Тед прихлопнул комара и отвернулся от озера, чтобы изучить окрестность. И вдруг – яркий блеск в солнечном луче, пробившем хвою сосен: подкова. Она лежала всего в паре метров, и Тед даже не стал подниматься на ноги, чтобы взять ее: просто подполз и схватил обеими руками, пораженный ее несомненным сходством с той, что висела на стене у Миллера (в глубине души он был уверен, что это именно подкова Миллера и есть).
Откуда она здесь взялась? Он долго ее рассматривал, потом засунул в карман брюк.
Тропинка за кустарником вела к даче Уэнделла, современному сооружению из бетонных блоков с огромными окнами. Сбоку была пристроена деревянная эспланада, которая тянулась к озеру и оканчивалась небольшой пристанью. Тед взвесил варианты. Закончив рыбалку, Уэнделл, наверное, причалит здесь и пройдет по эспланаде к дому. Разумнее всего было ждать его внутри. По крайней мере, там комары не заедят. Он сделал молниеносное движение рукой и с довольным видом уставился на свой сжатый кулак. Разжав его, однако, ничего не обнаружил.
По дороге к дому Уэнделла никто не остановил Теда и не предупредил, что он находится в частных владениях. Чем ближе Тед подходил к сооружению из бетона, тем как будто массивнее оно становилось. Машина, припаркованная перед домом, оказалась двухместным «ламборгини» со съемным верхом. Тед не мог удержаться, чтобы не подойти и не рассмотреть ее как следует. О такой машине он всегда мечтал; Уэнделл нравился ему все больше. Когда Тед наклонился, чтобы заглянуть внутрь, пиджак распахнулся под тяжестью браунинга и напомнил о том серьезном деле, которое вот-вот предстояло совершить. Он запахнул пиджак, не застегивая его – жара стояла невыносимая, но с оружием под рукой было спокойнее, – и выпрямился как раз в тот момент, когда в окошке машины мелькнул какой-то блик. Сначала Тед подумал, что зажегся огонек на приборной доске автомобиля, но, слегка изменив позу, понял, что свет падает на стекло снаружи. Обернувшись, он заметил частично скрытый за деревьями фонарный столб. На самой его верхушке была закреплена видеокамера, направленная точно на то место, на котором сейчас стоял Тед. Красная лампочка то загоралась, то гасла. У Теда мороз пробежал по коже. В папке Линча с описанием дома не было ни слова об охранной системе, да и сам Линч о ней ничего не говорил. Вряд ли такая деталь могла ускользнуть от их внимания.
Глядя на мигающий красный огонек, Тед гадал, сидит ли кто-нибудь на том конце провода или это замкнутая система, то есть изображение автоматически записывается где-то внутри дома. Если так, то понятно, почему Линч не счел необходимым это комментировать. Они с коллегами, конечно же, позаботятся о том, чтобы запись была стерта. С некоторым облегчением он отвернулся от камеры и подошел к двери, которая, разумеется, была открыта. Квадратный ковер, скорее всего привезенный из Индии, манил сделать первые несколько шагов. Внутри все было так, как он и представлял: простор, террасы и перепады уровня, везде преобладает белый цвет, металлические перила, стекло, будто это вестибюль здания крупной корпорации, а не дача, где проводят выходные. Было несколько лестниц с гладкими деревянными ступенями, будто парящими в воздухе, и несколько тонких круглых колонн. Тед медленно зашагал направо к большому столу из темного стекла, за которым, казалось, никто никогда не сидел. Он сразу сообразил, что ждать Уэнделла лучше всего около арки, которая, скорее всего, вела на кухню.
Туда он и направился, как вдруг его пронзило ощущение, которое не спутаешь ни с чем: чувство, что за ним наблюдают. Он остановился и оглянулся по сторонам. В доме камер не было видно, но они наверняка где-то прятались. В другом конце помещения на стене висел огромный телевизор и рядом стояло два кожаных кресла. Там же был камин, а на нем несколько фотографий. Тед продолжал недоверчиво разглядывать обстановку. Когда ощущение слежки ослабло, он снова направился к арке, но полностью избавиться от неприятного чувства не удалось. Что-то было не так. Но что?
Вынося за скобки тот факт, что он вот-вот убьет человека.
Да.
Он помотал головой.
Еще одного человека.
Войдя на кухню, он тут же достал браунинг из кармана пиджака и, почувствовав его тяжесть, немного успокоился. Тут было огромное окно с видом на озеро, так что можно было заметить заранее, что Уэнделл возвращается. Тед подошел к окну и стал смотреть на воду подальше от пристани. Казалось, он смотрит на то же самое место, где недавно видел лодку, но сейчас и следа ее не было. Он забеспокоился, попытался разглядеть ее за шеренгой деревьев, но и там ничего не увидел. Зато услышал жужжание мотора. Уэнделл возвращался.
Тед заходил туда-сюда, постукивая рукояткой браунинга себе по лбу. Сколько у него времени? Наверняка мало. Хотя чем быстрее отделаешься, тем, казалось бы, лучше, приближение рокового мига вызвало ощущения, которые не удавалось игнорировать. Он уже не чувствовал прежней уверенности. А если Уэнделл его не ждет? А если и тут, как и с камерами наблюдения, все окажется не так, как говорил Линч? Он остановился и быстро прицелился в календарь, висящий на стене, прямо в фотографию аквалангиста, исследующего коралловый риф. Потом – в цифру пятнадцать в самом центре. Ну, смелее. Дуло ходило ходуном, даже когда он придержал левой рукой правую.
– Давай, – пробормотал он.
Рокот мотора становился все громче. Уэнделл вот-вот причалит и пойдет по эспланаде к дому, а значит, сможет увидеть его через окно кухни. Но Тед решил успокоиться и не двигаться с места, пока полностью не придет в себя. Пот, который было высох под кондиционерами, когда Тед вошел в дом, снова увлажнил лоб и ладони. Он пошевелил пальцами, примериваясь, чтобы удобнее было стрелять, как он каждый раз делал в тире. Закрыл глаза.
Уэнделлу эта пуля нужна так же, как и тебе.
Тед открыл глаза и отошел от окна. Он шел к арке, слыша, как, одышливо потрескивая, стихает мотор. У Уэнделла две минуты, чтобы дойти до входной двери. Тед убедился, что пистолет снят с предохранителя. Как только Уэнделл закроет за собой дверь, Тед выйдет из кухни, сделает два-три шага вперед, чтобы вернее попасть, и выстрелит. Если Уэнделл закричит, что, мол, не надо, Тед стрелять не станет.
– Ну же, Уэнделл, открывай дверь, – прошептал Тед.
Прошло не меньше минуты, и только тогда Тед услышал шаги по деревянному настилу.
Ну же, Уэнделл…
Дверь захлопнулась.
Три, два, один.
Тед выскочил из-под арки, обогнул стол и поднял оружие.
Уэнделл, стоя спиной, вешал что-то на вешалку. Услышав шаги, он обернулся. Выражение его лица изменилось, возможно от удивления, но он не сказал ни слова. Идеальный кружок появился у него на лбу, и он рухнул.
Тед так привык стрелять в наушниках, что громкий звук выстрела заставил его с силой сжать зубы. Он медленно подошел к телу. Уэнделл лежал на ковре, раскинув руки с застывшим на лице удивлением. И при этом вид у него был такой, будто он повалился в траву отдохнуть. Однако Тед знал, что выстрел был идеальный, и пуля разворотила Уэнделлу мозги так, что он почти не почувствовал боли.
Тед уже было собрался уходить, когда в кармане Уэнделла запищал телефон. У Теда на его собственном мобильнике была установлена та же мерзкая мелодия, так что ему стало немного не по себе. Он наклонился и достал айфон из нагрудного кармана. На экране засветилось имя: Лолли, и Тед чуть не вскрикнул от ужаса. Этим прозвищем он называл Холли в начале их романа. Слишком значительное совпадение, но не это было главным. Главным было то, что, по словам Линча, у Уэнделла не имелось ни жены, ни подружки… Линч уверял, что у этого субъекта нет никого!
Мобильник замолчал.
Кто такая эта Лолли? Почему Линч ни слова о ней не сказал?
Ответ пришел, как по заказу. Тед почувствовал, как телефон в руке завибрировал. Это была эсэмэска от Лолли:
Мы уже подъезжаем. Завязывай на сегодня с рыбалкой ☺
Мы?
Тед выронил мобильник, как будто его ударило током. Телефон упал на грудь Уэнделла.
– Кто такая Лолли? Думай. Думай. Думай.
И тут он понял, или ему показалось, что понял. Уф, какое облегчение.
Уэнделл собирался устроить интимную вечеринку, и гостьи должны были явиться с минуты на минуту. Недолго думая, Тед поднял телефон и ответил на сообщение:
Визит отменяется. Я занят. Извини.
Пришла новая эсэмэска:
Шутник. Ты знаешь, как я не люблю чатиться за рулем. Через две минуты будем, зайчик.
Зайчик …
Выходит, у Уэнделла таки была подружка. Вряд ли эту деталь Линч мог посчитать не стоящей упоминания.
Кровавое пятно на ковре расплылось красным нимбом вокруг головы Уэнделла.
– Черт!
Лолли написала, что будет через две минуты.
Лолли Холли
Тед сунул мобильник Уэнделла к себе в карман и браунинг туда же. Как ни крути, надо поторопиться. Спрятать тело, чтобы выиграть время до того, как женщина сообщит в полицию, и сматываться чем скорее, тем лучше. Если это удастся, для него лично мало что изменится. Но злило то, что ему не сообщили заранее о подружке, хотя, возможно, именно по этой причине Линч о ней и умолчал. Надо было прежде всего иметь в виду, что это сам Уэнделл хотел умереть, как и Тед. Однако Уэнделл без сомнения подумал о потрясении, которое ждет его близких, как и Тед взвесил то, как его исчезновение отразится на…
Лолли Холли
Хватит! Надо сосредоточиться на том, как избавиться от тела. В доме его прятать или снаружи? Трудная задача, если учесть, что он не знал, сколько у него времени. Он оглянулся, будто ища ответа в воздухе. И вдруг замер, как будто спиной почувствовал дуло пистолета, хотя, разумеется, в доме, кроме него, никого не было.
Он наконец понял, что было не так. Он упустил деталь, которая противоречила информации, полученной им о человеке, который сейчас валялся мертвый у его ног. На камине в другом конце огромного зала стояли фотографии. Он со всех ног бросился туда, огибая стулья и прыгая по ступеням всяких помостов, которых тут было полно. Не добежав метра четыре, он остановился. Видеть все подробности ему не хотелось. Уэнделл с женщиной сидят обнявшись в лодке, Уэнделл верхом на лошади (Тед ощупал подкову в кармане). На других… две девочки, примерно ровесницы его собственным дочерям. Теду стало дурно, он ухватился за ближайшую колонну. Все вокруг стремительно завертелось.
Мы подъезжаем.
У Уэнделла были дочери? Линч – обманщик!
Тут послышался шум машины. Секунд десять Тед переводил взгляд с фотографий на тело Уэнделла, потом на входную дверь и снова на фотографии. Все еще не в силах двинуться и осознать, что с ним происходит. Потом вернулся к двери и, чуть приоткрыв ее, в щелочку глянул наружу. Семейный пикап медленно полз по грунтовой дорожке, ведущей к дому, пока не остановился позади «ламборгини». Все происходило слишком быстро. Ну, шевелись же! Но Тед не двинулся с места. Три дверцы пикапа раскрылись одновременно. Лолли появилась со стороны водителя. Из задних дверей вышли две малышки, одетые в платья в цветочек с розовыми рюкзаками за спиной. Они бежали к двери со всех ног. Папа! Мы приехали!
Тед протер глаза. Его рассудок, похоже, сыграл с ним злую шутку.
Когда Тед задумал лишить себя жизни – план, надо сказать, сложился в его уме с пугающей быстротой, – он понял, что надо найти кого-нибудь, кому более или менее доверяешь, чтобы с его помощью привести дела в порядок. Кого-нибудь, кто не принадлежал бы к кругу близких. Имя Артура Робишо почти сразу всплыло в памяти. Они не виделись целую вечность, и, хотя три года проучились в старших классах одной и той же школы, практически совсем не общались. Как раз то, что нужно. К тому же Тед знал, что адвокатская контора Робишо – одна из лучших в городе. Зайдя к нему, Тед понял, что их объединяло нечто более существенное, чем договор о конфиденциальности между адвокатом и клиентом. Возможно, речь шла о чем-то въевшемся в подсознание таких, как Робишо, ничем в школе не отличившихся, игнорируемых популярными одноклассниками, получавших, как милостыню, место в крошечных группках из двух-трех человек, а то и прозябавших в одиночестве и убедивших себя, что так и придется влачить жалкое существование, терпеливо снося насмешки и отчуждение. И не важно, что со временем все переменилось, что удалось сделать карьеру и ценой упорных усилий в тренажерном зале хоть отчасти согнать жирок… Ничто не могло отменить наиважнейшего факта: неудачники типа Робишо, словно подчиняясь невидимому механизму, склоняли голову перед Тедами Маккеями этого мира. И механизм этот, заключавшийся в жажде того, чтобы с тобой считались, в желании быть одним из, дремал до поры, как затаившийся вирус, чтобы проснуться и заставить пресмыкаться, как когда-то в школьном дворе, ради секунды внимания.
Тед снова отправился к Робишо после инцидента в доме Уэнделла.
В дверях его встретил сам хозяин в стильном поло и с бокалом мартини в руке.
– Тед, так ты пришел!
За спиной адвоката в глубине гостиной несколько человек обернулись, чтобы взглянуть на вновь прибывшего. Кто-то из гостей стоял у барной стойки, другие сидели в креслах. В основном – семейные пары. У Теда напрочь вылетело из головы, что у Робишо день рождения, а ведь в последние недели тот не раз об этом напоминал. Но стоило ли думать о мероприятии, которое состоится после твоей смерти?
– Мне надо поговорить с тобой, Артур. Наедине. Это важно.
Объяснять, что он здесь не ради праздника, не пришлось. Лицо его было более чем красноречиво.
– Ну конечно, проходи.
Тед на секунду замешкался. Гости уже поняли, что причина его появления иная, чем у них, и теперь молча ждали хоть намека на то, что его привело в дом адвоката. Богато одетые, каждый с бокалом вина в руке, они, казалось, сошли с плаката, рекламирующего алкогольные напитки, и аж исходили снобизмом. Теду стало мерзко. Присмотревшись повнимательнее, он с удивлением обнаружил множество одноклассников из той самой старшей школы. Боже мой, прямо тебе встреча выпускников.
Он вошел, натянуто улыбаясь. Робишо следовал за ним, не в силах скрыть распиравшей его гордости. В этот день ему стукнуло тридцать восемь, он был ровесником Теда, но голова его уже несколько лет как рассталась с остатками волос. Он был весьма упитан, слишком маленький подбородок маскировал бородкой, объединенной с усами, напоминающей по форме амбарный замок, а по фактуре – кучу ржавых железных опилок. На носу его уже не было тех очков, со стеклами, будто сделанными из донышек бутылок, как в школьные годы, но и без них казалось, что он опять превратился в подростка, взирающего на Теда с прежним обожанием и восхищением: сам Тед Маккей снизошел до него в день рождения!
После нескольких общих приветствий Тед вместе с Робишо прошел в кабинет в другом конце дома. По дороге Робишо представил ему супругу, которая, судя по тому, как она при этом разволновалась, без сомнения была наслышана о Теде. Тед рассеянно пожал ей руку, тут же забыв, как ее зовут.
– Что случилось, Тед? Я вижу, ты не в своей тарелке, – сказал адвокат.
Они уселись в кожаные кресла рядом со стеллажами, полными ценных книг. Кабинет был невелик, но обставлен довольно роскошно. Тед не отводил глаз от окна за спиной бывшего одноклассника. Оно выходило в сад, там носились туда-сюда какие-то дети. Ближе к дому на дереве болталась автомобильная покрышка, приспособленная под качели. Какой диссонанс с общим дизайном, Артур.
– Тед, ты здоров?
Он никак не мог отвести взгляд от покрышки. Неужели всего лишь потому, что она была здесь так некстати?
– Да. Но мне нужна твоя помощь.
Адвокат поудобнее устроился в кресле. На миг на его лице появилось то прежнее благодарное выражение.
– Всегда рад тебе помочь, Тед.
– Твои услуги нужны мне снова, но на этот раз речь не идет о завещании. Тут все сложнее. С этой минуты ты мой адвокат, и все, что будет сказано, подпадает под действие договора о конфиденциальности.
Робишо не встревожился, и это радовало. Приятнее иметь дело со взрослым адвокатом, чем с пугливым подростком.
– Слушаю тебя.
– Я только что убил человека.
Несколько секунд не было слышно ни звука, кроме гомона гостей, приглушенного дверью кабинета. Робишо непроизвольно поднес указательный палец к переносице. Но очков, которые срочно надо поправить, на ней не обнаружилось.
– Несчастный случай?
– Не совсем. Знаешь, Артур, я пока не готов излагать все подробности. Скажу только, что через двое суток все разъяснится.
Робишо нахмурился.
Тед явно терял адвоката: тот смотрел на него как на сумасшедшего. Тед наклонился вперед, и положил ладонь на колено собеседника. Робишо проследил за его жестом тем же ошарашенным взглядом.
– Артур, – сказал Тед, – я понимаю, что это звучит дико. Но прошу тебя мне поверить.
– Тед, я не смогу тебе ничем помочь, если ты не расскажешь, в чем дело.
Тед встряхнул головой. Шел он сюда, надеясь раскрыть как можно меньше, но теперь понял, что не сможет рассчитывать на помощь Робишо, если не выложит конкретных фактов. Насколько можно доверять ему? Оценивать риск не было времени. Ни на что, честно говоря, не было времени. С того момента, как он в панике бежал из дома Уэнделла, в мыслях его царил хаос. Он не мог не думать о дочерях того человека, о том, как они радостно топали к дверям, такие белобрысенькие, с розовыми рюкзачками за спиной. Хотя Тед выскочил через боковую дверь и не мог видеть того момента, когда они обнаружили бездыханное тело отца на ковре в прихожей, он прокручивал эту воображаемую сцену в голове снова и снова, как бесконечную кинопленку. Позднее, мчась через лес так, будто его преследовала свора разъяренных псов, он увидел ту же сцену в слегка измененном виде. Теперь не дочери Уэнделла обнаруживали труп с идеальным отверстием меж бровей, а Синди и Надин, его собственные дочки. И лицо у трупа было не Уэнделла, а его собственное. Неужто он заставит девочек пережить подобный ужас? Надо было застрелить человека, чтобы понять, какой удар он им нанесет?
– Тед, ты здоров?
Робишо успел задать этот вопрос дважды, хотя не прошло и минуты.
Тед сидел, обхватив голову руками и уставившись в пол. Он сам не помнил, сколько времени провел в такой позе. Робишо наблюдал за ним с явным беспокойством.
– Я здоров, Артур. У меня к тебе просьба.
– Какая?
– Мне надо встретиться с одним человеком. Его зовут Джастин Линч. Ему чуть больше двадцати, возможно, он адвокат или что-то в этом роде.
– Он как-то связан с инцидентом или…
– Связан, но не могу сказать как.
– Ты искал в интернете? Довольно тупой вопрос, но там гораздо больше информации, чем может показаться.
– Там я ничего не нашел, – солгал Тед, – посмотрим, вдруг тебе повезет больше. Ты наверняка можешь воспользоваться помощью детективов, которые с тобой сотрудничают.
– Разумеется. Завтра же с утра подниму по тревоге всю свою команду.
Тед помолчал секунду.
– Мне надо, чтобы ты начал прямо сейчас, Артур.
Он сказал это твердо, причем намеренно: именно так можно было запустить те глубинные механизмы, которые заставят Артура стараться во что бы то ни стало угодить ему. Адвокат оказал слабое сопротивление, сославшись на очевидное: сегодня его день рождения, в гостиной ждут гости, собравшиеся, чтобы провести вечер с ним. Но Теду даже не пришлось настаивать. Артур сам заявил, что несколько звонков сможет сделать сразу: кое-кто ему чем-то обязан, можно через этих людей навести справки об этом Линче. Если он начинающий адвокат или детектив, то сразу же выяснится, где он.
– Ты не представляешь, как я тебе благодарен, – сказал Тед и снова положил ладонь на колено одноклассника.
– Не за что.
Дверь кабинета открылась.
– Ты еще долго? – спросила госпожа Робишо, бросив на Теда испепеляющий взгляд.
– Нет, дорогая, всего несколько минут.
Исчезая за дверью, лицо дамы до последней секунды выражало горький упрек.
– Норма очень хорошая жена, – сказал Робишо, будто извиняясь.
Тед сделал успокаивающий жест.
– Мы вот как поступим, – сказал Робишо. – Прямо сейчас я сделаю несколько звонков. Если твой Джастин Линч – адвокат, связанный с местной системой юстиции, мы тут же об этом узнаем. Еще я проконсультируюсь с несколькими частными детективами и с моими собственными сотрудниками. Некоторые из них там, в гостиной. Ты уверен, что имя настоящее?
– Не уверен.
– Это осложняет дело, Тед.
– Знаю.
Робишо почесал в затылке.
– Завтра тебе придется немного прояснить для меня картину. Это была самозащита? Хотя бы на этот вопрос ты мне можешь ответить?
– Извини. Обещаю завтра тебе все объяснить.
Робишо кивнул.
– Иди выпей там с остальными. Я пока займусь звонками… и Нормой, которая скоро вернется и начнет читать мне мораль, – и тут же добавил: – Но ты не беспокойся, я с ней управлюсь.
Выходить из кабинета Теду совсем не хотелось. Ему было не до общения, к тому же он предпочел бы, чтобы Артур разговаривал по телефону при нем, но у адвоката, понятно, могли быть свои секреты, и Тед не стал на него давить.
Тед надеялся забиться в самый дальний угол гостиной Робишо и сделать вид, будто что-то внимательно разглядывает в окно. Однако, выйдя из кабинета Артура, он понял, что план его провалился. К нему тут же подошла Норма, с несколько вымученной любезностью предложила стакан пива и подвела его к столику, у которого вели оживленную беседу две семейные пары, к счастью показавшиеся ему незнакомыми. В голове смутно забрезжил вопрос: и с чего это жена адвоката решила, что эти люди для него самая подходящая компания?
Говорили в основном женщины, причем разговор выглядел очень личным: при появлении незнакомца они вдруг ненадолго замолчали. Мужчины, чье участие в беседе ограничивалось кивками, подняли глаза и опять же кивнули, приветствуя Теда, который стоял, не пытаясь занять ни один из свободных стульев. Именно в этот момент за густой бородой Тед, похоже, разглядел в одном из мужчин очередного однокашника. Его голубые глаза подтвердили догадку окончательно, и не только потому, что Тед их смутно помнил, но в первую очередь по мимолетной искре подобострастия, похожей на ту, что он заметил совсем недавно в глазах Робишо. Боже, да был ли хоть один в этой гостиной, кто не учился бы с Тедом в одной школе! Он ощутил укол зависти к этой компании ущербных, до сих пор проводивших вечера вместе, тогда как он сам с друзьями не встречался уже много лет.
– Он вышел сухим из воды, потому что пол был теплый, – сказала одна из женщин. Это была супруга бородача с голубыми глазами. Фраза мгновенно привлекла внимание Теда, он глотнул пива и сделал шаг вперед, чтобы оказаться поближе к говорящим.
– При чем тут пол? – удивилась вторая.
– Объясни ей, Бобби.
Бобби Пендергаст! Воспоминание прилетело внезапно, словно стрела, пущенная из прошлого. Тед узнал бородача. Этот парень был чем-то вроде вундеркинда, у него на все находился ответ. В пятом классе, помнится, его перевели в специальную школу для одаренных.
– Ты Пендергаст, – сказал Тед, больше из гордости, что вспомнил фамилию, чем по другим причинам.
Все четверо обернулись к нему в испуге. Бобби молча кивнул. Когда это ты стал таким безответным, а, Бобби? Тед решил занять единственный свободный стул у столика. Гул голосов остальных гостей смягчал неловкость молчания.
– Тед Маккей, – представился он, протягивая руку.
Бобби принялся знакомить его со всеми по очереди.
– Это Ланселот Файерстар.
Тед был уверен, что слышит это имя впервые: такое и с одного раза не забудешь. Он пожал веснушчатую руку тощего рыжего Ланселота. Потом пожал руки и дамам.
– Это Тереза и Трейси.
Рука Трейси была мягкая, как губка, и по какой-то причине – по какой, можно было догадаться и без Бобби Пендергаста – мысли Теда мгновенно перенеслись к бездыханному телу Уэнделла. Убрали его уже из гостиной, или оно так и лежит на ковре?
– Мы с Тедом вместе учились в школе, – сказал Бобби.
Тед не хотел, чтобы разговор уходил в сторону.
– Вы только что… говорили о том полицейском расследовании… Не подумайте, что я специально подслушивал, но…
Трейси наморщила лоб, но через секунду вспомнила:
– Ах да! Парня оправдали, и теперь родственники жертвы выдвигают гипотезу о том, как это могло случиться. Хотя для апелляции уже поздно. Не могу поверить, что ты, Тереза, об этом ничего не слышала.