Тед ждал Уэнделла на огромной парковке. Еще лет сорок назад на этом месте была знаменитая фабрика по производству пишущих машинок, от которой осталось теперь одно заброшенное здание.
– Ты что здесь делаешь? – Уэнделл остановился при виде Теда как вкопанный.
Тед пожал плечами:
– Мне надо было с тобой поговорить.
– Как ты меня нашел?
– Ты ведь хозяин этого участка, да?
Уэнделл действительно приобрел фабрику через подставное лицо. Он построил вокруг двухметровый забор с колючей проволокой, повесил на ворота огромные замки, здание фабрики стояло в самой середине участка и хорошо просматривалось, но все равно на парковке валялись битые бутылки, а стены были изрисованы.
– Что ты здесь делаешь, Тед? – спросил Уэнделл, видимо смирившись с неизбежным. Он стоял у двери своей машины.
– Я же сказал: мне надо с тобой поговорить.
Уэнделл как-то ухитрился посмотреть одновременно во все стороны.
– Ты явился с тем типом в халате?
– Я один.
Уэнделл кивнул и двинулся к одному из углов здания.
– Иди за мной.
Поколебавшись, Тед подчинился. Свернув за угол, он увидел, что Уэнделл стоит перед металлической дверью, чуть согнувшись и перебирая связку примерно из двадцати ключей. Когда очередной ключ не подошел и дверь не открылась, Уэнделл несильно пнул ее ногой и тихо выругался. Это напомнило Теду отца: тот делал точно так же в годы раннего детства Теда, когда ключ не подходил к двери сарая. Наконец Уэнделл нашел нужный ключ и вошел, оставив дверь открытой. Теду снаружи был виден лишь темный прямоугольник, черты лица Уэнделла едва угадывались. Когда глаза немного привыкли к темноте, обнаружилось, что это инструментальная кладовка размером чуть больше ванной комнаты. В ней был верстак, заваленный бог знает чем, и полки по периметру, на которых стояли какие-то бутылки, банки с краской и прочие вещи, покрытые слоем пыли. Еще не успев войти, Тед почуял запах плесени и растворителя и невольно сморщил нос. Уэнделл зажег единственную лампочку и приказал:
– Входи.
Что творится с этим типом? Что за мания разговаривать в самых нелепых и неудобных местах? В этой конуре мы едва уместимся стоя.
– Ты и дверь закроешь?
Вместо ответа Уэнделл протянул руку и взялся за щеколду. Прямоугольник солнечного света сузился и исчез. Почерневшей от копоти лампочке потребовалось некоторое время, чтобы восстановить смутный набросок интерьера.
К едкому запаху растворителя в качестве дополнительного неудобства добавилась жара. На Уэнделле была кожаная куртка, так что он, наверное, варился заживо.
– О чем ты хочешь узнать, Тед? – Он двигал одними губами, лицо оставалось каменным.
Они стояли в полуметре друг от друга. Тед облокотился о полку, боясь грохнуться в обморок.
– Давай сразу к делу. Я знаю, что ты мне солгал, и хочу выяснить почему. Вчера у себя дома ты притворился, что не знаешь меня. Но мы с тобой виделись раньше.
– Да? И где же?
– Тебе прекрасно известно, что ответа у меня нет. Ты потому и притворился, что мы не знакомы. Думал, этот номер прокатит.
– Жаль тебя разочаровывать, но ты ошибаешься.
– Нет, не ошибаюсь, – твердо ответил Тед. На самом деле ему нечего было возразить по существу, не было ничего конкретного, но, если уж устраивать Уэнделлу проверку, придется переть напропалую. Иногда в шахматах бросаешься в атаку, не зная точно, обеспечит ли она преимущество или приведет к провалу, но главное, что и твой соперник этого не знает. – Я начинаю что-то припоминать.
Уэнделл изменился в лице. И тем выдал себя.
– Ну говори…
Уэнделл отступил на шаг и задел не слишком устойчивый стеллаж. Все на нем заходило ходуном, но чудом не рухнуло.
– Я знаю, что раньше бывал в твоем доме, – закинул наживку Тед.
По лицу Уэнделла было видно, что он ждет продолжения.
– И еще что-то произошло на террасе моего дома, – добавил Тед.
На этот раз реакция Уэнделла была очевидна: недовольная гримаса, поджатые губы, раздутые ноздри. И через секунду – взрыв: верстак чуть не хрустнул от удара кулаком.
– Тед, твою мать! Какого хрена ты создаешь проблемы!
– Ладно, Уэнделл, шутки в сторону. Я откровенно признаюсь тебе: у меня в памяти провал, как будто какие-то вещи встали не по порядку.
Уэнделл замотал головой:
– Кто это тебе сказал? Твоя докторша Хилл?
Теперь пришла очередь Теда удивиться:
– Ты ее знаешь?
– Тед, будь другом, давай оставим все как есть! Лучшее, что ты можешь сделать, – это открыть дверь и уйти. Поверь, это для тебя же лучше. Все это время я только и делал, что защищал тебя.
Они обменялись долгим взглядом.
– Хочешь, скажу тебе, что я думаю? – спросил Тед дрогнувшим голосом.
Уэнделл развел руками и поднял взгляд к потолку, показывая своим видом, что возражать бесполезно.
– Я думаю, что организация действительно существует, – продолжил Тед, – и что я был ее членом. Думаю, что Линч завербовал меня давно, когда был моложе…
– Хватит об этой дурацкой организации! – Вопль Уэнделла эхом отозвался в маленькой каморке. – Я уже сказал: ее выдумал Линч в студенческие годы и описал в идиотском рассказе, который сдал как домашнее задание преподавателю по писательскому мастерству. Мы к этому не имеем никакого отношения.
Тед рассматривал стену, где на щите были закреплены инструменты. Любым из них он мог бы выбить из Уэнделла всю подноготную.
– Ты что, собрался вогнать мне в шею отвертку?
Тед фыркнул:
– Выкладывай, что тебе известно, Уэнделл. Брось юлить. Скажи, от чего ты пытаешься защищать меня.
Уэнделл покачал головой.
– Вижу, что ты не сдашься. Иначе ты бы здесь не стоял. – Уэнделл помолчал секунду. – Ты помнишь того типа, который вчера появился у моего дома?
– Роджера?
– За тобой шпионят, Тед, он и доктор Лора Хилл, и ты, как последний идиот, перед ней распинался, выкладывал все, что знаешь. Но я тебя не виню, они тебе запудрили мозги.
– Погоди. Я ничего не понимаю. Кто такие они? И откуда ты знаешь Лору?
– Лора Хилл и Кармайкл – видимая часть айсберга.
– Кармайкл?
– Именно. Послушай, Тед, твоя амнезия или что там у тебя – это благословение. Ты прав, мы с тобой были знакомы, ты тысячу раз у меня бывал. И Линч тоже. Все шло неплохо, пока Линч не завел шашни с Холли. Тут и начались неприятности.
Уэнделл указал большим пальцем себе за спину. Тед был настолько погружен в то, что услышал, что не обратил на этот важный жест должного внимания.
– Чем мы занимались вместе с Линчем?
– Во всяком случае, не этой дурацкой организацией. Брось вообще думать о ней. Линч вечно носился с идиотскими идеями, бедняга… идея связаться с твоей женой – не единственная из них.
– Ты сказал носился.
– Линч для меня умер.
Тед кивнул.
– Пойми, Тед, у тебя вот тут, в голове компромат, – Уэнделл подался вперед и ткнул указательным пальцем Теда в лоб, – на тебя. Не стану скрывать, и на меня тоже. Ты был надежно защищен, беспокоиться было не о чем, но тут Холли изменила тебе с Линчем, ты узнал об этом… и из-за этого… ну, у тебя случился заскок.
Тед решил подыграть ему:
– Был момент, когда я, кажется, хотел застрелиться. Но не из-за романа Холли. У меня опухоль мозга, Уэнделл. Этот заскок, о котором ты говоришь, – это чертова опухоль.
Если Уэнделл удивился, узнав про опухоль, то ему отлично удалось это скрыть.
– Лора Хилл ищет в твоей голове компромат, – произнес Уэнделл вполголоса. – Именно этим она занимается на каждом сеансе. Они боятся, что ты сам его обнаружишь, потому и следят за тобой.
– Так почему ты мне всего не расскажешь?! Если эта истина могла бы защитить меня от них, было бы логично открыть мне ее, нет?
– Я же не говорил, что ее знаю.
Несколько секунд они молча сверлили друг друга взглядом. Наконец Уэнделл проговорил:
– Лучше оставить все как есть, Тед. И мой тебе совет: брось общаться с Лорой Хилл, не доверяй ей ни секунды. Знаешь, что она сделает, как только почует, что ты ее подозреваешь? Упрячет тебя в «Лавендер Мемориэл» к законченным психам. У нее на это полномочий хватит, уж ты поверь. Сюда ко мне приходить было рискованно. Возможно, они уже слишком далеко зашли.
– Откуда ты столько знаешь про нее?
– Потому что секрет, запертый у тебя в черепной коробке, может уничтожить и нас с Линчем. Мы делали все, чтобы до этого не дошло. Но вот не удалось.
Тед коснулся рукой лба. Ну уж головные-то боли не померещились, подумал он и только собрался что-то сказать, как характерный звук тормозящего автомобиля отвлек его. Тед и Уэнделл обменялись растерянными взглядами, и тут же стало ясно, что ни один из них не ожидал визита. Уэнделл приоткрыл дверь на несколько сантиметров, и в кладовку хлынул поток света. Они вышли, прикрывая глаза согнутыми в локте руками, но Уэнделл не пошел к стоянке, где одновременно хлопнули по меньшей мере три автомобильные дверцы. В нескольких метрах был люк, прикрывающий наружный вход в подвал. Уэнделл начал искать в своей огромной связке нужный ключ. Если неизвестные решили не входить в дом, а обойти вокруг, они могли застукать Уэнделла с Тедом у люка, но так не случилось, и меньше чем через минуту оба спускались по шаткой лестнице, вновь погружаясь в царство теней.
Подвал представлял собой кладбище пишущих машинок, некоторые из них стояли на столах или на полках, целые и невредимые, но грязные и в паутине, другие валялись слегка или сильно поломанные. Еще тут имелись тиски, балансиры и другой допотопный инструментарий. Вытянутые окна под самым потолком были такие грязные, что практически не пропускали свет.
Они пробирались почти на ощупь по этому лабиринту, то и дело обо что-то спотыкаясь, разрывая паутину и чихая от пыли. Не слушая возражений Уэнделла, Тед взобрался на стол у стены, чтобы дотянуться до окна. Рукавом он, как мог, протер стекло. Оно стало ненамного прозрачнее, но все же снаружи обозначились две человеческие фигуры, движущиеся вдоль здания. На них были белые халаты, и, по крайней мере, тот, что шел впереди, был чернокожим.
– Это Роджер, – прошептал Тед.
– А я что говорю! – Уэнделл дернул его за рукав. – Спускайся и больше не высовывайся.
После нескончаемого похода по душному футуристическому городу с мрачными пейзажами и экстравагантной архитектурой они подошли к деревянной лестнице.
Уэнделл поднялся первым, в рекордные сроки отыскал нужный ключ и открыл дверь, но прежде, чем переступить порог, обернулся и вытянутой рукой остановил Теда:
– Ты лучше останься здесь. Я сейчас решу один вопрос в заднем помещении, а потом разберусь с твоими друзьями.
Тед вспомнил жест Уэнделла в кладовке для инструментов, когда, говоря о Линче, тот указал в сторону внутренних помещений фабрики.
– Не выглядывай в окна, – напомнил Уэнделл, прежде чем скрыться за дверью.
Было слышно, как он изнутри задвинул засов. Тед не стал ни пробовать дверь на прочность, ни звать во весь голос Уэнделла, требуя, чтобы тот его впустил. Он просто повернулся и медленно пошел вниз по лестнице, держась за перила. Что-то привлекло его внимание, и он на полпути остановился.
В углу вдруг рухнула гора металлолома, и какие-то болванки оглушительно загрохотали по цементному полу. Тед не ошибся: в полумраке что-то шевелилось.
Он сошел по оставшимся ступеням, не сводя глаз с того угла, где случился обвал, и сделал несколько шагов в сторону от лестницы, в страхе от того, что, как он знал, должно было вот-вот произойти. Он подошел к тому, что, видимо, в прошлом было токарным станком, но не рискнул заглянуть за него. Просто ждал, перепуганный и сломленный, пока не случилось неизбежное… Опоссум высунул из-за станка остроносую мордочку, понюхал воздух, зевнул и пошел, волоча свое круглое пузо, навстречу Теду.
Зверек шарил повсюду глазами, хвост его извивался.
Тед отшатнулся и налетел на стол, на который раньше вставал, чтобы выглянуть наружу. Взобрался на него снова. Опоссум смотрел на него снизу взглядом, полным безграничного терпения.
Что?
Тед обернулся. Через стекло он увидел Роджера и второго типа, но не там, где раньше, а гораздо ближе. Они разговаривали между собой и, казалось, чего-то ждали. Тут к ним присоединился третий силуэт, в котором нельзя было не узнать Уэнделла. Они пожали друг другу руки и коротко о чем-то переговорили. Уэнделл указал на здание и сделал какой-то жест рукой.
Роджер и его спутник кивнули.
Ноги у Теда подкосились. Опустившись на корточки на столе, он обхватил голову руками и заорал во все горло. Опоссум устроился поудобнее, чтобы внимательно наблюдать за Тедом, и это уже было выше сил. Тед зажмурился.
Он увидел свой кабинет. Почувствовал тяжесть браунинга в руке. В дверь застучали.
Тед открыл глаза.
Опять полутемный подвал. Опоссум.
Он сунул руку в карман брюк. Достал подкову и стал смотреть на нее, сжимая ее изо всех сил обеими руками.
Дверь открылась. Вошел Роджер со вторым санитаром. В руке – шприц. Опоссум чуть подался в сторону, чтобы пропустить их.
Часть третья
В психиатрической больнице «Лавендер Мемориэл» города Бостона содержались сорок опасных пациентов. Им выделили корпус С, недавно выстроенный современный флигель. Туда и привезли Теда Маккея в кресле-коляске. Он сидел, свесив голову, из угла рта вытекала тонкая струйка слюны. Старший медбрат Роджер Коннорс толкал кресло, а впереди шагал один из его доверенных сотрудников, тощий парень с суровым взглядом по имени Алекс Макманус. Палаты располагались в восточном крыле, и, чтобы туда попасть, надо было пройти через контрольнопропускной пункт. Когда охранник, отвечающий за безопасность в этом секторе, увидел всю компанию, он удивленно вскинул бровь и жестом остановил их.
– Это еще кто?
– Теодор Маккей, – ответил Роджер.
Охранник положил на стол газету, которую как раз читал, бросил взгляд на мониторы камер наблюдения, как ему и полагалось делать, перед тем как он покинет помещение, вышел из будки и через решетку стал рассматривать пришедших.
– У меня нет никакого распоряжения о госпитализации, Роджер, – проговорил он, чувствуя себя слегка не в своей тарелке. В больнице он работал меньше года, и за это время протокол ни разу не нарушался.
– Доктор Хилл как раз сейчас договаривается с Маркусом.
Маркус Грант заведовал отделением С.
Охранник не находил слов. С тех пор как он начал дежурить в дневную смену, было очень немного госпитализаций, причем обо всех сообщали заранее, за несколько дней.
– Без распоряжения пропустить не могу. Извини.
– Мы подождем здесь.
Охранник недовольно кивнул и чуть внимательнее присмотрелся к Теду, который сидел все так же, чуть наклонив голову, полуопустив веки, с ниточкой слюны, свисавшей с подбородка уже сантиметров на пять. Он был в серой больничной пижаме и с цепями на руках и на ногах. На мгновение показалось, что его зрачки сфокусировались на охраннике, но транквилизатор, который ему ввели, явно должен был продержать его в трансе еще несколько часов.
– А что с ним? – спросил охранник.
Некоторые пациенты этого отделения были убийцами, насильниками или теми и другими сразу. Случалось, что пресса поднимала по их поводу шум. Охраннику имя Теодора Маккея ничего не говорило.
– Можем мы его хотя бы в палату завезти? – спросил Макманус, явно раздраженный. Он только сейчас впервые открыл рот. Роджер, все еще держась за ручки кресла-коляски, обернулся и бросил на помощника неодобрительный взгляд.
– Он пациент доктора Хилл, – весьма лаконично объяснил Роджер охраннику.
– Вот это придется оставить снаружи, – сказал охранник, показывая на подкову, которую Тед сжимал в руках.
– Там видно будет.
Пятидесятилетний Маркус Грант заведовал отделением С и имел все шансы со временем встать во главе больницы, ради чего упорно трудился изо дня в день. Он был холост, бездетен, и все указывало на то, что детей у него так и не будет, поэтому пост генерального директора «Лавендер Мемориэл», к несчастью, стал для него единственной реальной целью. Нет, он не окончательно распрощался с надеждой встретить когда-нибудь достойную женщину и создать семью, но – стоит ли обманывать себя – эта перспектива становилась все более туманной. Временами он готов был сдаться, сосредоточиться на повседневных заботах… но порой его охватывало чувство невыносимой пустоты. Семейная жизнь у него не сложилась. То ли он сам был в этом виноват, то ли просто ему не повезло, а может, сыграло роль и первое, и второе. У него случались длительные романы, которые впоследствии он признавал ошибкой, но порвать с женщиной, даже если он понимал, что рано или поздно это придется сделать, ему всегда было нелегко. Взять хотя бы его нынешнюю подругу Кармен. На год моложе его, разведенная. Двое детей – обоим по двадцать с небольшим, оба учатся в другом городе. У Кармен был веселый нрав и горячий темперамент. Зрелая женщина, не отягощенная особыми заботами: ипотека за дом давно выплачена, работа в парикмахерской не отнимает много сил… Казалось бы, кому, как не ей, брать от жизни все, наслаждаться каждым мигом, экспериментировать? Но Маркус не чувствовал к ней настоящего интереса. Их объединял только секс и редкие совместные развлечения. Кармен обо всем судила поверхностно, была начисто лишена честолюбия и, что хуже всего, не понимала, какое место в жизни Маркуса занимает работа. «Ты слишком много работаешь, дорогой! Тебе надо брать пример с меня. Я вот все успеваю, еще и свободное время остается». Связь без будущего. Сколько их уже было в жизни Маркуса. И вот опять. Просто наступает момент, когда тебе становится ясно: ничего не выйдет. И это в полной мере относилось к Кармен.
– Можно к тебе? – спросила, заглядывая в дверь, Лора Хилл.
Грант отвлекся от грустных мыслей; лицо его просветлело.
– Какой приятный сюрприз! Заходи.
Он поднялся из-за стола, собираясь чмокнуть Лору в щеку, но она встала так, что ему не удалось к ней подобраться, и пришлось лишь отодвинуть для нее стул. Маркус всегда вел себя с дамами учтиво, но Лора явно подавала ему определенный знак.
– Ты уже обедал? – поинтересовалась она. Маркус, еще не успевший вернуться к себе за стол, замер в надежде:
– Нет еще. Сходим куда-нибудь?
– Нет. Я обедать не иду. У меня к тебе срочное дело. Маркус разочарованно кивнул. С Лорой всегда так.
Поманит издали морковкой и тут же ее спрячет. Она проделывала этот трюк сотню раз, и Маркус неизменно попадался на ее уловку. Впрочем, не исключено, что морковки ему мерещились.
В последнее время в их отношениях появилась некоторая напряженность. Маркусу нравилась Лора, хотя открыто он никогда не признавался ей в своих чувствах, которых она, судя по всему, не разделяла. Роман с Кармен зашел в тупик, и Маркус начал потихоньку подкатываться к доктору Хилл; жаловался, как ему не повезло с нынешней подругой, делал другие намеки. И Лора вроде бы к нему переменилась: то улыбнется, то невзначай коснется локтем, то похлопает его по плечу и не торопится убирать руку… Раза два-три он пытался продвинуться чуть дальше, приглашал ее поужинать или куда-нибудь сходить вместе, но она, не отказывая ему напрямик, всегда находила предлог отклонить предложение. Маркус решил, что ее заигрывания объясняются желанием поскорее забыть о бывшем муже. Клин клином. Роль утешительного приза его не устраивала, но он убедил себя, что она не просто кокетничает с ним, а дает ему понять, чтобы он ждал.
Что еще это могло означать?
На самом деле было кое-что, чего Маркус Грант предпочитал не замечать. Лора использовала их хорошие отношения для продвижения по карьерной лестнице. Маркус действительно постоянно хвалил ее перед главврачом доктором Сарой Макмиллз.
Лора пристально смотрела на него:
– Ты можешь сделать мне колоссальное одолжение, Маркус.
Он вздрогнул. Она и раньше просила его об одолжениях, но никогда не использовала эпитета «колоссальный».
– Если это в моих силах…
– Мне надо положить в отделение С одного пациента, – без предисловий выдала она.
Маркус облегченно вздохнул:
– Это не проблема. У нас пять свободных палат. Отправлю Саре документы, и…
– Мне надо положить его прямо сейчас.
Лора сверлила его взглядом, ни дать ни взять Медуза Горгона.
– Что значит «прямо сейчас»?
Процесс оформления нового пациента обычно занимал несколько дней. Маркус мог подготовить документы в рекордно короткий срок, но даже при этом условии…
– Старший медбрат уже в отделении, с пациентом. Надо, чтобы ты распорядился о госпитализации.
Не оплошай, Маркус. Не ошибись с ответом. Иначе обратишься в камень…
– Лора, ты с ума сошла? Как это, уже в отделении?
– В вестибюле. Твой охранник их не впустил, хотя они и сослались на меня.
– Разумеется, их не впустят! – Маркус встал из-за стола. – Я ушам своим не верю. Одно их присутствие уже ставит меня под удар. Прошу, сейчас же убери их из отделения.
Маркус подошел к единственному окну кабинета и с высоты второго этажа осмотрел двор главного здания, пустой в этот час, если не считать санитара, подметавшего сухую листву. Маркус потер лоб. Он не хотел оборачиваться, потому что знал: если обернется, уступит. То, о чем она просила, звучало как полный бред и сулило ему серьезные неприятности. Он услышал, как Лора встает со стула, и ждал, что сейчас хлопнет дверь, но вместо этого ощутил легкий аромат ее духов.
– Посмотри на меня, Маркус, – шепнула она ему на ухо. – Пожалуйста… Я тебе все объясню.
Он обернулся.
Вот оно, опять: долгий взгляд, мягкое касание пальцами – еще не ласка, но обещание ласки…
– Я понимаю, что прошу о невозможном, – промурлыкала Лора. – Я бы ни за что не осмелилась, если б не знала, что ты – моя единственная надежда.
О чем это она?
Маркус отстранился. Его мозг отказывался связно мыслить, когда его пьянила близость Лоры, ее духи, ее чарующий взгляд…
– Лора, не надо, – сказал он, отступая в другой конец кабинета, под защиту письменного стола. Она проследила за ним взглядом, продолжая с потерянным видом стоять у окна, будто напрашиваясь на утешение. Хватило доли секунды, чтобы кокетка превратилась в беззащитную страдалицу.
– Как обидно, что ты мне не доверяешь.
– Я тебе доверяю! Скажи хотя бы, кто этот пациент. Почему тебе так срочно нужно положить его ко мне?
– Это особый пациент.
– Не понимаю. Какой-нибудь твой знакомый?
– Нет. – Лора снова села на стул. – Я не могу рассказать тебе о нем. Это заняло бы слишком много времени, а Роджер и так давно ждет, чтобы их пропустили. Но для успеха лечения мне необходимо положить его к вам прямо сейчас. Иначе я не ручаюсь за последствия.
– Боже, Лора. – Маркус тоже опустился в кресло, поставил на стол локти, обхватил голову руками и замотал ею.
Когда он поднял глаза, то заметил на лице Лоры улыбку, которую она тут же стерла.
– Что тут смешного, Лора?
– У тебя сейчас такой вид… Не важно, это личное.
– Твой пациент ведет себя так же.
– Точно.
Маркус почувствовал себя увереннее. Не следовало поддаваться на манипуляции Лоры. Если она смеет просить его о таких вещах, то потому, что в прошлом он слишком много ей позволял. Что же будет дальше?
– Если твоего пациента нельзя положить в обычное отделение, что, скорее всего, соответствует действительности, – ведь у меня нет оснований сомневаться в твоем профессионализме, – то Сара непременно пойдет тебе навстречу. Давай прямо сейчас поговорим с ней. Обещаю тебе всяческую поддержку, но о большем не проси.
Лора молчала, взвешивая его слова.
– Сара никогда не разрешит поместить больного в отделение С без заключения медицинской комиссии. И тебе это отлично известно.
– Но что я могу? У меня связаны руки.
Лора встала, обошла стол и приблизилась к Маркусу. Теперь она могла смотреть и в окно, и на него.
– Вот как мы поступим, – сказала она серьезно. – Дай мне чистый бланк. Я сама его заполню и отнесу в отделение. Если кто-нибудь что-нибудь пронюхает, скажу, что я украла бланк из твоего кабинета.
Маркус остолбенел:
– Зачем ты это делаешь?
– Ты знаешь, как я отношусь к работе, Маркус. Меня не волнуют ни бюрократические закорючки, ни карьера в этой хреновой больнице. Для меня важнее всего пациенты. А этот – особенно. Если я сейчас же не положу его в отделение С, все, чего мне удалось с ним добиться, пойдет прахом. А этого я допустить не могу.
– Если он будет лежать в моем отделении, тебе придется все мне о нем рассказать.
– Обязательно. Дай мне пару часов, и я расскажу тебе все, что захочешь.
– Когда ты сходишь к Саре?
– Как только смогу. Где бланки?
Они вместе вышли из кабинета. Секретарша Маркуса отлучилась на обед, так что Лоре повезло.
– Вот, – сказал Грант, вынимая из папки лист бумаги. – Поняла, где они у нас хранятся?
Она кивнула и положила бумагу на стол.
– Мне надо, чтобы ты его подписал, Маркус.
– Что?! Ты только что сказала, что подделаешь подпись.
– Нет, я скажу, что подделала ее, если придется давать объяснения. Но сейчас мне надо, чтобы охранник внизу ничего не заподозрил. Я не сумею изобразить твою подпись. Подпиши, чтобы было более или менее похоже. Этого будет достаточно.
Маркус почувствовал, что его затягивает в западню.
– Но эксперт…
– Маркус, я же тебе уже сказала! Я признаюсь, что подделала подпись! Зачем ты все усложняешь? Я прошу тебя об одолжении, я рискую своей задницей, а не твоей. Подробности изложу позже. А ты так трясешься за свою карьеру, что превратился в бюрократа.
Ох.
– Я подпишу.
Маркус схватил со стола секретарши ручку.
Теперь на документе стояла его подпись.
– Я знала, что могу на тебя рассчитывать, – сказала Лора, улыбаясь. Она стояла так близко, что их лица оказались сантиметрах в двадцати. Неужели она его поцелует? Ее зрачки заметались, изучая лицо Маркуса.
Не поцеловала.
Лора Хилл на ходу сунула заполненный документ охраннику. Тот заикнулся было, что его сначала надо отнести в администрацию, но не успел он договорить, как она его перебила, сказав, что сделает это позднее, а сейчас необходимо срочно доставить больного в палату. Охранник больше не возражал.
Лора, Роджер и санитар Макманус направились в то крыло, где располагались палаты. По пути пришлось миновать еще два контрольно-пропускных пункта и общий зал; собравшиеся в нем пациенты проводили их заинтересованными взглядами. Старший медбрат отделения С Роберт Скотт, старый приятель Роджера, поприветствовал их и объявил, что палата готова. Роберт был в курсе происходящего и не задавал вопросов. Если доктор Хилл и доктор Грант договорились обойти некие правила, то это исключительно их дело, не относящееся к его компетенции.
Палаты были оборудованы по самым современным стандартам. Одна стена была полностью стеклянной. Дверь могла открываться и дистанционно, и введением специального кода. Скотт вставил в щель удостоверение, набрал несколько цифр, и дверь, тихонько чмокнув, отворилась. Лора втолкнула кресло-каталку внутрь, Роджер и Макманус подхватили Теда под мышки и усадили на кровать. Подкова свалилась у него с колен и загремела по плиткам пола. Лора нагнулась, подняла ее, на секунду задумалась, но все же вернула Теду. Действие транквилизатора уже начало проходить, так что Тед сумел согнуть пальцы и ухватить подкову за конец.
– Оставьте меня с ним на минутку.
Мужчины тревожно переглянулись и нехотя согласились. Руки и ноги Теда были скованы наручниками, и он едва мог шевелить пальцами.
Роджер и Макманус вышли в коридор и присоединились к Скотту. Тот внимательно наблюдал за происходящим в палате. Если с доктором Хилл что-то случится, то отвечать ему, а он, по правде говоря, ничего не знал об этом типе. Тот вполне мог прикинуться сонным, а потом наброситься на женщину и задушить ее. В отделении были пациенты, способные и не на такое, дай им только волю.
Сквозь стекло было видно, как Лора подошла к Теду.
– Завтра поговорим, – сказала она ему. – Постарайся отдохнуть. Тебе будет здесь хорошо.
Тед сидел с полузакрытыми глазами, глядя в пустоту. Когда Лора повернулась, чтобы уйти, он слегка двинул зрачками, провожая ее взглядом.
Макманус вскоре вернулся с еще одним санитаром, и они переодели Теда в новую серую робу. Тед кулем завалился на бок. Кровать была довольно удобная.
Ночью он несколько раз просыпался и не мог понять, где он. С кровати был виден полутемный коридор и палата напротив, откуда мужчина лет пятидесяти смотрел на него полным ненависти взглядом.
– Эй! Черт, да подойдет ко мне кто-нибудь, наконец, или нет?
Тед снова застучал ладонями по стеклу. Вспомнился Линч, который так же отчаянно колотил в его дверь.
Тед обернулся. На кровати лежала подкова: он спал, вцепившись в нее, как ребенок в любимую игрушку. Ясно, что разбить ею стекло не удастся, оно наверняка бронированное, но шуму от нее будет больше, чем от ударов ладонями и криков. Он сходил за подковой и только размахнулся для первого удара, как вдруг обитатель палаты напротив, который все это время сидел на кровати, уткнувшись в книгу, так что лица не было видно, приподнял голову и заговорил.