В конце получасовой медитации в больничном коридоре, Дерек окончательно убедился, что Стайлз общается с отцом какими-то, мать его, шифровками! Он весь взмок, прислушиваясь к их разговору, ведь из-за обморока Стайлз так и не смог ничего толком объяснить насчет Малии, но каждая долбанная реплика, которую удавалось расслышать (а стены в больнице были до безобразия толстыми!) абсолютно ничего не проясняла. Только больше запутывала. «Ты точно ел тот салат, что я для тебя приготовил? Не смей жульничать, пап, я все равно узнаю! Кстати, помнишь, Малию? Я решил назвать своего коня в ее честь. Она такая милаха, чуть Дерека не покалечила, когда решила, что он хочет мне навредить! Да, пап, того самого Дерека… ну, который привез меня сюда. Нет, приезжать не надо, Перриш сказал, что вы еще ловите того маньяка и даже сдвинулись с мертвой точки. Ты же у меня не жареный крысиный хвост, а федерал! И да, я подумал насчет тети Мэг, думаю, что готов ее выручить. Так что, как только выпишусь, улажу ее дела. Да, те самые. Ну, мы это уже столько раз обсуждали! Безусловно, будет лучше, если это сделаю я, и тебе не придется отрывать от работы своих парней. Ой! Да без проблем, пап!» – и так же дальше по тексту. Стайлз трепался обо всем на свете еще добрых минут двадцать, пока к нему в палату не вернулась медсестра, кстати, оказавшаяся матерью его соседа по комнате, который был, вроде как его лучшим другом, но почему-то до сих пор не появился у постели больного. Мелисса, так звали медсестру, отобрала у мальчишки телефон, категоричным тоном велела ему лежать и не рыпаться, пока не приобретет здоровый цвет лица, после чего коротко сказала в рожок: «Да, Джон, я о нем позабочусь». И снова никакой дополнительной информации, только какие-то невнятные огрызки. Ну знал теперь Дерек, что отца Стайза зовут также, как пару сотен тысяч других мужчин. Что у семейства Стилински есть какая-то тетя Мэг, которой Стайлз клятвенно обещал оказать всяческое содействие. Еще бы понять в чем. Почему-то казалось, что где-то здесь и зарыт клаксон, но на ум не приходило ни одной догадки. Как только медсестра покинула палату, Дерек вошел.
– Что ты сделал?
– Оу! Дерек, тебя не учили, что с больными надо обращаться бережно и нежно, а не врываться в палату, щелкая клыками… ты что делаешь? – продолжил Стайлз резко севшим голосом. Дерек был доволен. Еще бы! Только и сделал, что присел на краешек кровати, вместо того, чтобы нависнуть над пациентом, встав на фоне окна.
– Ты сказал «нежно»? – Дерек понял, что наслаждается пикировкой со Стилински, и это его немного отрезвило, правда, чтобы остановить «обмен любезностями», нужно было что-то большее, чем трезвый ум. В гляделки они могли играть вечно. Но Дерек знал, что Стайлз не умеет молчать. Он с самого своего возвращения из отпуска наблюдал за новым работником Изумрудного города, тот в принципе был не способен держать язык при себе дольше пары минут.
– Это была фигура речи, – нарушил молчание Стайлз.
– Неужели?
– Убери руку с моего одеяла.
– Как скажешь.
– Эй! Это не значит, что можно его отодвинуть и… стой-стой! Оставь же ты сорочку!
– Как скажешь, моя принцесса.
– И вовсе не твоя.
– Но очень хочешь.
– Да с чего ты… пф! Мф! Дерек, хватит!
– Твое тело реагирует на меня совершенно определенным образом.
– А сам я посылаю тебя далеко и надолго. Свали, Хейл!
– Пока ты не объяснишь, что там произошло, я никуда не уйду.
– Окей. Если коротко, у коняги Джексона были все признаки СОДы (синдрома отслоения души). Ты в курсе, что твой дом, долбанное Зазеркалье, я еле нашел выход? Да и тот оказался задней дверью!
– Прости, Алиса, кролик-привратник ушел… на обед.
– Чувство юмора, о Великий и ужасный? Мне следует пасть ниц?
– А ты все предпочитаешь тявкать, Тотошка?
– Да пошел ты! – видимо, Стайлз еще не до конца отошел от своих приключений, поэтому у его сарказма случались осечки, а без него он чувствовал себя беспомощным, из-за чего срывался.
– Повторяешься.
– Окей. Я рассказываю, что знаю, и ты убираешь отсюда свою мохнатую задницу и свои загребущие лапы от моей задницы… Упс! Слишком много задниц, – приглушенно пробормотал он. И Дерек окончательно убедился в правильности своих выводов. В груди что-то неприятно шевельнулось.
В тот момент в ангаре, когда Стайлз едва не поцеловался с полом, Дерек получил подтверждение тому, что его первоначальные оценки процентного соотношения их со Стайлзом совместимости недотягивали до реальных показателей процентов на двадцать. Чувство, которое Дерек испытал, когда Стайлз начал оседать на пол, не поддавалось контролю и осмыслению. Похоже, именно его обычные люди называли паникой. Оборотням оно было совершенно несвойственным, так как в мире существовало не так много явлений, которые могли напугать их до полной потери рассудка. Видимо, внезапная смерть даже потенциальной только на 70% пары, была из их числа.
Дерек вернулся на исходную позицию, с которой Стайлз его ненадолго все-таки согнал своим неуместным ерзаньем, и снова присел на кровати. Тот сразу же попытался отодвинуться как можно дальше.
– Если начнешь падать, я тебя поймаю, – сухо проинформировал Дерек.
– На что только некоторые не идут, чтобы полапать ближнего?
– Когда это мы успели стать близки?
– Не перебивай! Тогда, может, что-то полезное узнаешь. Короче, я оказался на твоем заднем дворе. Ваши с этим придурком Уитмором кони как раз поглощали манну. Ну и у Сильвера… я тебе уже говорил, что это дурацкое имя для стального порше?
– Мою камарро зовут Дженифер.
– Уф! Растешь в моих глазах, приятель. Э, нет! Это вовсе не означает, что ты можешь… Дерек!
– Ты этого хочешь. Думаешь, я не чую твою похоть? Или не видел, как ты смотрел на меня в Изумрудно городе, Стайлз?
– Тогда я еще не знал, что ты Хейл! – Стилински явно не собирался этого говорить, но он устал и был ослаблен, и Дерек буквально клыками (точнее, когтями, вжавшимися в бедро в опасной близости от паха) вырвал это признание.
– У тебя какие-то проблемы с моей семьей? – прозвучало грубее, чем он планировал, но Дерек уже понял, что Стайлз действовал на него просто волшебным образом. Буквально парой фраз мог заставить потерять контроль. Ходячее недоразумение, точнее, на данный момент, лежачее.
Прежде, чем ответить, Стайлз отвел взгляд, словно признавался в чем-то неприятном.
– Мой лучший друг Скотт. Ты, наверное, слышал, как ко мне заходила его мама.
Дерек вопросительно приподнял брови. Стайлз заметил это ни сразу, но, когда пауза затянулась, соизволил посмотреть на него. И снова взорвался.
– Скотт Маккол, ты, придурок! Это его укусил твой дядя, когда слетел с катушек прошлым летом.
– Я звал его в стаю! – Дерек мысленно отвесил себе затрещину, и с чего это он решил, что должен оправдываться. Но вообще, сам дурак, про Скотта он, конечно, знал, но не могло же быть в жизни столько совпадений! Почему тот оказался соседом Стилински?
– Да кому нужна эта твоя стая! Мы и сами прекрасно справились, я его тренировали ему удалось найти якорь, понятно? Только вот если бы он не был одним из вас, мохнатиков, у него бы не было столько проблем, ясно тебе?!
– А, может, проблемы не у него, а у тебя, Стилински? Твой друг вылечился от астмы, даже, как я слышал, завел себе девушку, в то время как ты…
– Дебил, - зло выплюнул Стайлз, резко сев на кровати, отчего они едва не стукнулись носами, но почти сразу упал обратно. Силы к нему еще не вернулись, и он устало продолжил, – Имя Элисон Аржент тебе ни о чем не говорит?
– Откуда ты знаешь Аржентов?
– Она его девушка.
– Наследница клана охотников?
– Теперь понял, кто из нас двоих идиот? – и тут же без перехода Стайлз продолжил недавно прерванный рассказ о последних событиях, закончившихся его госпитализацией, – Я отвел Сильвера в ангар, потому что знал, что там уже неизвестно сколько времени пылятся эти «веселенькие» доспехи. Думал, если душа начала отторгать капиллярную систему старой оболочки, то можно попробовать временно переместить ее в другое тело и укрепить капиляры манны девственной кровью, получится почти некроматический ритуал и душа задержится в этом мире, пока кто-нибудь более компетентный не разберется, почему капилляры не проводят манну, и починит ее предыдущее пристанище.
– А сразу вызвать техпомощь ты не мог? Или хотя бы найти меня и рассказать о проблеме, а не просто сводить лошадь из загона?
Стайлз возмущенно засопел, но не ответил. Дерек в принципе понимал, почему студент факультета механики предпочел пойти по столь запутанному и даже опасному для всех участников пути. Стайлзу банально стало интересно, а что будет, если надавить вот на эту шестеренку, провернуть ключик и… завести в обратном порядке. Как-то так. Требовать рациональных решений от одержимого механикуса было глупо. Теперь картинка «преступления» начала проясняться.
– Как в Сильвере оказалась вторая душа?
– Ты меня спрашиваешь?
– Следователи не смогли восстановить последовательность действий, с помощью которых ты добился такого ошеломительного результата.
– Хочешь сказать, что меня заставят после выписки в подробностях вспоминать, что и как я делал? Да, проще умереть!
– Я отмажу тебя, если ты пообещаешь подумать над моим предложением, – Стайлз сходу не понял, на что он намекает, и Дереку пришлось пояснить, – Мы могли бы хотя бы попробовать быть вместе, Стайлз.
– Оу! Ну, конечно, вездесущие связи Хейлов. Это вообще преследование, ты в курсе? Уголовно наказуемое деяние, а мой отец…
– Федерал. Да, я знаю. Так что?
Стайлз долго колебался. Дерек видел, как непросто далось ему это решение.
– Я подумаю.
– Ты не пожалеешь, – Дерек на одно мгновение сжал его руку и тут же встал с кровати. Ему хотелось, чтобы это обещание Стайлз воспринял всерьез. После чего он коротко ухмыльнулся и негромко произнес: – Тащите сюда свои задницы.
Стайлз нервно сглотнул, как услышал, а уж когда в палату вошли Айзек и Джексон, окончательно слился по цвету с больничной простыней.
– Я, Дерек Хейл, Альфа свободной стаи, признаю право Стайлза Стилински на механического коня класса Пи-Джи по имени Малия. Произнесено в присутствии двух свидетелей, закреплено … – скрепить договор можно было по-разному, но обязательно через физический контакт. Обычно использовалось рукопожатие. Иногда, когда предмет сделки был очень важен для обеих сторон, сцеплялись мизинцами – жест считался более интимным, поэтому использовался реже. Когда объектом становилось нечто, настолько же ценное, как чужая жизнь, договаривающиеся стороны скрепляли его крепкими объятьями. Но оставались еще договоры между близкими родственниками или членами одной стаи. Дерек быстро наклонился и поцеловал. Тут же отстранился, но успел заметить, как мелькнул между губами кончик языка. Стайлз потянулся к нему в поцелуе, в этом он был уверен.
– Ты только что убил весь момент, Хейл, ты в курсе? – поспешил тот скрыть неловкость. – Иначе я бы уже скакал по палате и кричал «я-ху!».
– И сверкал перед моими бетами голым задом? – напомнил Дерек об особенности больничных сорочек.
Стайлз скорчил рожицу, и тут же со стороны Джексона раздался блюющий звук.
– Фу! Меня сейчас стошнит! – заявил Уитмор, стоило всем обратить на него внимание.
Дерек медленно скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на проштрафившуюся бету. Джексон скривился, но все понял правильно. Опустил руки и подставил горло. Похоже, даже этому напыщенному щенку удалось привить элементарные представления о правилах хорошего тона. Дерек сделал движение бровями, и обе беты испарились из палаты, словно их тут и не было. Но, стоило повернуться к Стайлзу, как его постигло разочарование. Тот просто отключился. Слишком богатым на впечатления выдалось утро.
Стайлза выписали на следующий день. Дерек никак не мог понять его отца, почему тот так и не появился. Предположим, службой в федеральном бюро расследований Скотланд-Ярда можно было объяснить занятость и все такое прочее, но чтобы настолько безразлично отнестись к проблемам сына… это было выше его понимания. Хейлы были дружной семьей. Всегда. Дереку тоже случалось оступаться, делать ошибки или попадаться в неприятности, но стая всегда была на его стороне. Сначала стая родителей, теперь и его собственная.
Впрочем, после того случая, десять лет назад, никто не верил, что из него вырастет альфа. Ошибка, которую он допустил в неполные шестнадцать лет, едва не стоила жизни почти всем членам стаи. После такого волку почти невозможно оправиться, но мама сделала все, чтобы из Дерека, несмотря на душевную травму, вырос достойный член общества. Когда три года назад его глаза впервые окрасились в красный цвет, она была счастлива, пусть радость истинной альфы разделили не все. Самым большим скептиком в стае его матери изначально был Питер. Он не простил племяннику почти-смерть. Поэтому Дерек до сих пор не понимал, чем он руководствовался, когда при разделе стаи (два альфы в одной стае уживались редко) Питер ушел с ним. С Корой хотя бы было понятно. Естественной преемницей силы матери считалась Лора – их старшая сестра. И она, определенно, не позволила бы их младшенькой вести себя так свободно, как Дерек, которому всегда было трудно отказать младшей сестренке. К тому же, Кора изначально была близка с братом, в то время как категоричную и властную Лору едва терпела. А вот Питер ушел с ним неспроста, Дерек был в этом уверен. Но вывести дядюшку на чистую воду даже Талии Хейл удавалось не всегда.
Дереку пришлось обратиться за помощью к матери, когда Питер сошел с ума. Причина этого сумасшествия была погребена под их обоюдной клятвой. Когда один альфа клялся кровью и стаей хранить молчание и второй отвечал ему тем же, только такую клятву разрешалось скрепить дыханием. И вдыхая часть силы матери, Дерек кое-что понял о себе, его сила волка была неполноценной. Словно разделенной с кем-то надвое. И мать это тоже поняла, когда приняла часть этой силы.
– Ты с кем-то уже клялся на дыхании, Дерек?
– Нет.
– А тот мальчик…
– Если это он, то ни ты, ни я не сможем этого вспомнить, даже если я позволю твоим когтям впиться мне в затылок.
– Да. Как мы теперь знаем, когда дитя пятой стихии хочет остаться неузнанным, вспомнить о нем хоть что-то невозможно, – с сожалением согласилась мать. И Дерек вдруг признался, хотя не собирался(!повторение) хоть с кем-то делиться своими проблемами, так как воспринимал их как наказание.
– Иногда он мне снится.
– О, милый… – мама подошла к нему и положила руку на плечо. Дерек не мог смотреть ей в глаза. Она поняла его смятение, его… боль. И попыталась облечь в слова свою любовь, возможно, к самому запутавшемуся из своих детей:
– Сны имеют силу над живыми и мертвыми, но не больше, чем ты позволишь им забрать.
– Мои глаза сменили цвет в ту ночь, – Дерек не умел говорить вслух о том, что его действительно беспокоит, но когда мама так к нему прикасалась, всей сущностью, всем теплом, что-то ломалось внутри, прутья клетки, в которой он запер страхи, боль и… стыд. Последний был самым страшным врагом, потому что его оружием было отчаяние.
– И остались такими же прекрасными, – мама убрала руку с плеча и прижала теплую, раскрытую ладонь к щеке, – как и ты, мой сын, мой альфа. Красный цвет смыл память о той ночи из твоих глаз. Душа очистится вслед за ними. – И тут же виртуозно сменила тему, осторожно уточнив. – Ты видишь… его в человеческом облике?
– Как-будто у него может быть другой. Просто лица никак не могу запомнить. Просыпаюсь и… помню ощущения, помню… почти помню запах. Точно знаю, что это он, но не помню ничего, ни единого признака, по которому его можно было бы найти.
– Я не знала, что Клавдия костяная флейтистка. Для меня она была просто первой флейтой небольшого провинциального оркестра и моей подругой.
– Думаешь, это из-за нее он…
– Я верю, что однажды вы встретитесь, и ты сам у него спросишь. Твое неполное дыхание тому подтверждение. Я думаю, он занимает у тебя силу, время от времени.
Дереку показалось, что он ослышался. Но, когда по глазам матери понял, что нет, внутри поднялась такая ярость, что он повысил голос и выпустил когти.
– Что?!
– Такое случается с… ты же знаешь, милый, что мы с твоим отцом совместимы лишь на семьдесят восемь процентов.
– Только с истинными парами со стопроцентной совместимостью, ты это хочешь сказать? А если я вообще больше никогда его не встречу? – он сам не понял, откуда в груди разлились эти тоска и боль.
– Это невозможно.
Дерек не понимал, откуда в ней такая уверенность, она прочитала эти его сомнения во взгляде.
– Вы связаны крепче любых уз. Он не смог вернуть свою маму, ведь Клавдия все-таки ушла на перерождение. Но вернул тебе всех нас. Ты очень ему дорог.
– Тогда почему он так со мной поступил? Почему стер память и вам, и мне? Почему сбежал?
– Мне это не известно, ты же знаешь, но… Джон, его отец, был шерифом. И мы не знаем, где и в какой ситуации он встретился с Клавдией. У ее сына оказался редкий дар. Настолько редкий, что с трудом удалось найти упоминание о таком костяном инструменте, понимаешь? Ему едва исполнилось девять лет, личность сформировалась не окончательно, Джон мог испугаться, что потеряв недавно жену, может лишиться и сына. Ты же понимаешь, его бы не оставили в покое.
– Если бы они со Скарамушем вошли в стаю…
– Возможно такое решение для них было не очевидно, и они оба не оставили мне шанса озвучить это предложение.
Дерек знал, что мать права во всем, но бороться с собственным стыдом за содеянное было трудно. После этого «неудачного» обмена дыханиями, он почти все лето провел далеко от больших городов. Медитировал, подпитывался силой живой природы. Эволюционировал. А, вернувшись, обнаружил в студенческом кафе, управляющим которого Питер уговорил его стать, нового сотрудника. У мальчишки было нелепое имя, большие карие глаза и улыбка, от которой внутри что-то екало. И Дерек вспомнил слова матери, хотя вряд ли она рассчитывала, что именно они больше всего западут ему в душу после того разговора. Их с отцом совместимость недотягивала даже до восьмидесяти процентов. Зачем все время гнаться за дельтапланом, когда можно догнать и перегнать поезд? Дерек сам усмехнулся проведенной аналогии. Наверное, в ней тоже был виноват Стайлз, пусть и косвенно. Мальчишка оказался удивительным механикусом. Уж на что Финсток – повар Изумрудного города, ненавидел студентов с их факультета, но к Стайлзу проникся даже некой симпатией. Особенно, после того случая с распределительным щитком и перегоревшей плитой, которую тот вдруг смог починить буквально за полчаса. Посетители даже не заметили, что в кухне в тот день случилась подлинная катастрофа.
Дерек не понимал, почему Стайлз так яростно сопротивляется. Притяжение между ними было очевидно. И все аргументы на тему недостаточной совместимости казались глупыми в исполнении человека. Это он, оборотень по рождению, мог позволить себе привередничать и отказываться принять не полностью совместимую пару, люди же куда проще относились к таким вещам. Это не им грозило в случае объединения в пару защищать от бед и невзгод заведомо более слабое и беспомощное существо, не им предстояло рисковать своей жизнью, а в случае потери пары, еще и рассудком. Не им. Так с чего Стайлз вдруг решил встать в позу? Дерека это злило, но он старался себя контролировать. В больничной палате это у него не очень получилось. Всему виной был страх, который он испытал в ангаре. Страх за Стайлза. Теперь он был уверен в восьмидесяти процентной совместимости – это во-первых, а во-вторых, не понимал, почему отец Стайлза так и не объявился рядом с сыном ни в день происшествия, ни в день выписки, ни через два дня.
– Дерек! – Кора влетела в его квартиру над Изумрудным городом, но он только бровь приподнял, и не подумав захлопнуть книгу, над которой размышлял уже какое-то время. Он еще полтора года назад отчаялся отучить Кору так к нему врываться. Он скучал по тем временам, когда младшая сестренка еще училась в школе и на территории университета могла появиться только по приглашению и под присмотром.
– Прекрати изображать из себя диванный коврик, – возмущенная сестрица сорвала с Дерека клетчатый плед. – Поднимайся! – Дерек вопросительно посмотрел на нее с кушетки, на которой расположился. – Да вставай ты! Стайлз подал прошение об академическом отпуске!
Дерек рыкнул и в одно мгновение оказался на ногах. Какого хрена надо было тут устраивать рыки и крики, а не сказать все еще с порога? Но вслух он этого не произнес. Накинул кожаный пиджак, вставил ноги в начищенные до блеска ботинки и вышел, громко хлопнув дверью. До квартиры, в которой жил Стайлз вместе со своим приятелем Скоттом, Дерек добрался очень быстро. С камарро можно было не волноваться о превышении скорости. Металлические доспехи с живыми душами легко пресекали любые транспортные происшествия. По городу до сих пор ходила легенда о черной молнии, которая лет пять назад предотвратила столкновение двух поездов, которое едва не произошло из-за оплошности помощника диспетчера. Тогда ту лошадь так и не нашли, хотя и видели многие. Она была без всадника, в этом очевидцы сходились. Механические кони не были собственностью своих так называемых хозяев. Они обладали свободой воли, поэтому сами выбирали того, с кем связывали свое посмертие.
Он взбежал по лестнице и распахнул дверь без стука, потому что еще внизу почувствовал чужое присутствие. Другого альфу. Сильного, опытного и очень опасного. На пороге Дерек застыл уже с полным набором клыков и когтей. Дюкалиона он узнал по запаху, у матери были общие дела с альфой альф, но даже заочное знакомство не могло бы удержать Дерека от агрессии по отношению к оппоненту. Тот стоял рядом со Стайлзом, его Стайлзом. Даже прикасался к нему – рука альфы лежала на плече подростка. Глаза застила красная пелена. Дерек зарычал и кинулся вперед, Дюкалион не остался в долгу. Отшвырнул. Дерек сполз по стене, кажется, на последней осталась довольно внушительная вмятина. Подобрался и снова бросился в атаку. Дюкалион тоже собирался продолжить начатое, но тут между двумя комками ярости и смертельной угрозы встал человек. Стайлз раскинул руки в стороны и замер спиной к Дюкалиону и лицом к Дереку.
– Прекратите сейчас же!
Оборотни ответили почти синхронным рычанием. И тут… человек зарычал в ответ. Глаза Стайлза на мгновение окрасились красным, но почти сразу потухли. Только Дерек уже осознал, что лишился и когтей, и клыков, и даже бакенбардов. А вот на Дюкалиона это не произвело столь пагубного впечатления. И тот, видимо, быстрее понял, что это означало.
– О, – протянул альфа стаи альф, – кажется, я действительно поторопился с выводами. Вот, оказывается, чью силу ты заимствуешь, Стайлз.
Дерек впился в лицо парня, но тот поспешил отвернуться. Опустил руки и повернулся к Дюку.
– Дай мне полчаса.
– Ты мой альфа, Стайлз, можешь делать, что захочешь.
– Вы меня этим альфством уже достали! – в сердцах бросил Стилински.
– Неужели, даже он? – Дюкалион кивнул на Дерека, но не стал дожидаться ответа, подобрал отброшенную в пылу схватки трость и удалился.
Дерек слышал, что он вышел из дома, но сила альфы все еще ощущалась где-то неподалеку. Наверное, Дюкалион устроился в маленьком уличном кафе через улицу. Оттуда окна квартиры Стайлза просматривались великолепно. Дерек и сам пару раз там завтракал. Слушать, как просыпается его мальчик, было до неприличия приятно, ведь пробуждение для Стайлза было сродни некому ритуалу. Как он выключал будильник, бормотал в полусне бессвязные глупости, возился и мял подушку, чтобы устроиться поудобнее, спохватывался, подрывался и… плелся в ванную. Дальше начиналась целая процедура, с отфыркиванием, причмокиванием и даже… избавлением от утренних мальчиковых проблем. Дерек наслаждался каждым стоном, надеясь однажды услышать свое имя на выдохе сквозь шум воды из душа. Даже то, как легко его слух настраивался на Стайлза на таком довольно существенном расстоянии от него, говорило в пользу теории о более чем шестидесяти процентной совместимости. И вот, что Дерек получил на выходе.
Он приблизился к Стайлзу, который с преувеличенным интересом рассматривал собственные ботинки. Что тут можно было сказать? Спросить, почему ты так поступил со мной? Почему спас всю мою семью после того пожара, но чуть не свел меня с ума своим последующим исчезновением? Почему не признался в том, кто ты, когда снова встретились? Или, как трепетная барышня, ждал, что Дерек сам догадается, что перед ним не кто-нибудь, а его истинная пара?
– Почему, Стайлз? Или мне называть тебя настоящим именем?
– Не смей! – Стайлз ухватил его за отворот пиджака, – Если ты кому-нибудь проболтаешься, особенно, кому-то типа Джексона или Айзека, клянусь, я…
Дерек резко перехватил его руку и стиснул с такой силой, что еще немного и застращали бы кости. Стайлз наградил его за это тяжелым взглядом, но заткнулся. Именно на это и был расчет.
– Хочешь сказать, что тебя волнует не то, что я могу рассказать о тебе, как о потенциальном некромане, а то, что эти придурки узнают, как по-идиотски звучит твое настоящее имя?
– Эй! Между прочим, так звали маминого дедушку!
– Стайлз! – рявкнул Дерек, этот мальчишка всегда умел вывести его из себя – Как я должен был тебя узнать, если ты сделал все, чтобы моя семья забыла твой облик? Все мы. Дитон, наш Советник, вообще никогда не слышал, что память можно стирать так… избирательно, – на последнем слове Дерек все же сорвался на рычание, но не позволил Стайлзу отшатнуться. Напротив, притянул еще ближе.
– Если хочешь знать, то я сам не в курсе, ясно? – глаза Сталйза влажно блестели в полумраке комнаты. Они ведь с Дюком явно собирались уже уходить, на кровати стояла набитая до отказа сумка. По крайней мере, Дерек очень надеялся, что именно поэтому свет был выключен. И старался не вспоминать о том, как близко стоял к его истинной паре другой альфа. Сейчас ему нужна была трезвая голова и вся выдержка, на которую он только был способен. Со Скарамушем никогда не было легко, со Стайлзом, видимо, тоже уже никогда не будет. – Я пытался с мамой. Я так этого хотел, я даже доспехи выкрасил в синий цвет сам. Она так его любила. Они бы ей понравились, очень понравились, так мне казалось, но… она ушла, сказала, что самая великая ценность в жизни, это свобода. И ушла, понимаешь ты? Взяла и ушла на перерождение, не захотела остаться со мной, с отцом… а эта сучка Кейт, кстати, я надеюсь, вы ее все-таки прибили, потому что если ты даже после того, что она сделала, нашел ей оправдание…
– Я убил ее. Принес в жертву Номентону, чтобы тот указал мне на тебя. Потом осознал, как глупо было просить у древа смерти открыть пути, по которым могут ходить только одержимые ей, но было уже поздно.
– Твои глаза… – это было так знакомо, то, как у Стайлза скакало настроение. Когда этому мальчику было девять, было так же. Наверное, это было одно из проявлений силы пятой стихии.
– Да. Они были голубыми, пока три года назад не стали красными. Как я теперь понимаю, из-за тебя. Это ты вытянул наружу силу альфы. С тобой что-то произошло три года назад?
Стайлз отвернулся. Дерек уже думал, что ошибся, и он ему не ответит.
– В городе, в котором мы с отцом жили, объявился маньяк. Я тогда был одержим идеей, что должен помогать своему отцу. Ну, насколько могу. Поэтому, когда услышал, что полиция ищет в лесу очередной труп…
– Дело черного кицуне, – вспомнил Дерек, – его вел твой отец?
– Да, – Стайлз криво ухмыльнулся. – Громкое было дело. После этого его и пригласили из обычных инспекторов на должность в федеральное бюро, круто, да?
– Я видел его фотографию в газете, и мне показалось, что мы уже встречались.
– Вот поэтому я и запретил ему приходить ко мне в больницу. Если бы ты увидел нас с ним рядом…
– Твое заклятье спало бы.
– Ну, вообще-то, смерть не признает силу, обличенную в пустые слова. Последнее слово всегда остается за ней и это слово… – договорить Стайлз не смог, Дерек поцеловал его, сразу протолкнув в рот язык, чтобы точно не смог договорить. Стайлз попытался отбиться, принялся без разбора молотить по плечам и спине, но Дерек был настойчив и отстранился, только когда они оба оказались на кровати, и Стайлз окончательно сдался под его напором, отвечая на поцелуй.
– Ты снова попытался это сделать, стереть мне память, – негромко сказал Дерек, поглаживая его по щеке. В груди больше не было злости, только печаль и сожаление.
Стайлз медленно моргнул, радужка в его глазах едва просматривалась за расширенными зрачками.
– Хотя бы на время, Дерек. Мне надо…
– Чтобы я забыл о тебе? Чтобы понятие не имел, что ты одалживаешь у меня силу альфы, когда попадаешь в переделки и оказываешься на грани жизни и смерти? Позавчера ты позвал меня в тот ангар, хотя в больницу тебя могла доставить и Лидия. Почему?
– Да не знаю я! Но это моя свобода, понимаешь? Свобода! Думаешь, я не в курсе, что оборотни просто одержимы идеей заполучить в свою стаю такого, как я? Думаешь, что я изменю свое мнение, если ты каждый раз будешь затыкать меня таким приятным способом?
– Приятным? Значит, тебе понравилось.
– О! Только не смей выглядеть так самодовольно, - Стайлз стукнул его кулаком в грудь, но беззлобно, и такое проявление небезразличия Дереку даже понравилось. – Ты вообще слушал, что я сказал, волчара? – так называл его когда-то девятилетний Скарамуш, Дерек на мгновение прикрыл глаза, чтобы справиться с эмоциями.
– Мы совместимы друг с другом на сто процентов, Стайлз. В таком процентом соотношении это всегда обоюдно. Зависимость, я хочу сказать. Так дорожишь своей свободой? Хорошо. Свободным из нас двоих будешь ты, а я…
– Нет! Я так не хочу, ясно? Даже не думай, что ты навесишь мне лапшу на уши о том, что в наших отношениях я буду главным… да прекрати ты это! – взвыл Стайлз, когда Дерек снова попытался отвлечь его поцелуем. – И вообще, – он принялся выдирать из объятий, – хватит меня тут лапать! У меня есть дела поважней!
Стайлз оказался на ногах. Дерек же подпер голову ладонью и остался лежать на кровати. Он чувствовал, что слова Стайлза идут в резонанс с его желаниями. И решил дать ему возможность самому это осознать.
– Например, Дюк?
– Именно.
Такого Дерек уже не стерпел. В одно мгновение снова оказался рядом. Стайлз отшатнулся, но Дерек обвил руками его талию и никуда от себя не отпустил.
– Что он имел в виду, назвав тебя своим альфой?
Стайлз смотрел ему в глаза и не отвечал. В его взгляде было столько всего, что Дерек потерялся в нем. Молчание обложило их со всех сторон стекловатой. На первый взгляд мягко, а с другой стороны, колется, свербит, не дает покоя.
– Предположим, в деле с ногицуне, я занял у тебя слишком много силы и выиграл у него.
– Что? – Дерека трудно было обвинить в проявлении недоверия, то, о чем сказал Стайлз, просто не могло быть! Чтобы не оборотень победил альфу стаи альф, просто смешно!
– Да знаю я, что звучит неправдоподобно. Дюк сам офонарел тогда, серьезно тебе говорю. А, когда еще Итана убили, а я сыграл для него, как тогда для твоей стаи, ну и успел до того, как душа ускакала на перерождение… короче уже трое из их стаи оказались мне крепко должны, сам понимаешь. Кали и Энис еще порывались скалиться и все такое, но потом мои глаза поменяли цвет еще раз, через пару месяцев после первого случая… короче они тоже заткнулись.
Дерек помнил тот раз, он укусил Джексона и сразу после укуса лишился всех своих сил. Испугался, но на руках у него уже была новообращенная бета, и пришлось скрыть правду о непостоянстве своей силы в том числе от матери. Иначе даже Талия не позволила бы ущербному альфе обзавестись полноценной стаей. Но мама все равно узнала. Не нужно было тогда соглашаться на обмен дыханием, с другой стороны, тогда бы не было того разговора, и Дерек еще долго бы соображал, что произошло между ним, Стайлзом и Дюкалионом получасом ранее.
– Теперь я все знаю и уже не позволю заставить меня забыть, ты это понимаешь? – Стайлз только вздохнул. Отсутствие прямых возражений придало Дереку уверенности в том, что он правильно расставляет акценты. – Зачем теперь тебе сбегать?
– Вообще-то я вовсе не от тебя бежал, когда писал прошение об академе, – насупился Стайлз.
– Тогда в чем дело? Ну же, Стайлз, я могу помочь.
– Дело не в том, что я тебе не доверяю или что-то типа того, просто… позавчера я случайно узнал, почему слетел с катушек Питер. И, судя по тому, что он рассекает по студгородку весь такой респектабельный и ехидный, даже на занятия ходит исправно - профессор, тоже мне!..
– Стайлз.
– Да-да, сейчас дойду до сути. Вы с Талией провели ритуал изъятия воспоминаний. Аналогичный тому, что провел я тогда, десять лет назад, только с когтями. Считается, что на такое способны только истинные альфы.
– И что?
– Ты знаешь, как звали его незаконнорожденную дочь, или Талия тебе не сказала?
– Он сам узнал о существовании девочки, лишь когда та при первом обращении чуть не убила свою мать и младшую сестру-человека. А потом она пропала. Я сам ее не видел, но звали ее, по-моему, Малия. – Только назвав имя, он понял, что совсем недавно уже слышал это имя.
– Вот поэтому я и не хочу брать тебя с собой.
– Нет. Вот теперь ты это сделаешь, хочешь ты того или нет.
– Ну и где обещанная мне свобода? – сарказм в исполнении Стайлза был восхитителен, если бы не злой взгляд его сопровождавший.
– Если бы я попытался скрыть от тебя, что твой отец попал в передрягу и пришел ко мне за помощью, потому что я старше и могу оказать серьезную силовую поддержку, как бы ты отреагировал?
– Не простил бы. Ладно. Я объясню, но если подвяжешься, значит, будешь милым, – Стайлз пальцами обозначил кавычки, – с Дюком и его ребятами. А еще мне нужна будет вся твоя стая. Морды из стаи Дюка уже примелькались, даже под гримом могут провалить все дело, если их узнают. А команду нашего Изумрудного города никто пока не знает.
– Кора будет в восторге.
– Спаси нас, механический бог!