6000 лет до н. э. – люди заселяют территорию современной Никарагуа
1522 год – на территории современной Никарагуа появляются испанцы
1529 год – завершение завоевания Никарагуа испанцами
1821‑1838 гг. – Никарагуа является частью федерации центральноамериканских республик
1855‑1857 гг. – борьба никарагуанцев против попытки американских флибустьеров во главе с Уокером завоевать страну
1893‑1910 годы – либеральные реформы президента Селайи
1909 год – мятеж против Селайи, организованный американскими бизнесменами в Никарагуа
1910‑1912 гг. – масштабная военная интервенция США, после которой американская морская пехота остается в Никарагуа до 1925 года
1926‑1927 гг. – восстание против марионеточного проамериканского правительства и новая военная интервенция США
1927‑1933 гг. – борьба народной партизанской армии генерала Аугусто Сесара Сандино против американских оккупантов
1933 год, январь – вывод американских войск из Никарагуа
1934 год, 21 февраля – командующий созданной американцами национальной гвардии Анастасио Сомоса предательски убивает Сандино
1936‑1956 гг. – диктатура Анастасио Сомосы
1956 год, 21 сентября – молодой никарагуанский патриот Ригоберто Лопес Перес убивает Сомосу
1957‑1963 гг. – диктатура сына Анастасио Сомосы Луиса
1967‑1979 гг. – диктатура Анастасио Сомосы‑младшего (брата Луиса Сомосы)
1961 год – основание Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО)
1963, 1967 гг. – первые, неудачные попытки СФНО организовать партизанское движение в горах
1972 год, декабрь – мощное землетрясение, разрушившее Манагуа
1977 год, октябрь – удары СФНО по национальной гвардии во многих городах Никарагуа
1978 год, февраль – восстание против диктатуры в Масайе
1978 год, август – отряд СФНО захватывает в Манагуа Национальный дворец
1978 год, сентябрь – восстание против диктатуры, жестоко подавленное национальной гвардией
1979 год, апрель – май – СФНО активизирует боевые действия
1979 год, июнь – начало нового общенародного восстания против диктатуры
1979 год, 17 июля – Сомоса бежит в США
1979 год, 19 июля – отряды СФНО входят в столицу. Победа Сандинистской революции.
Часть II
Глава 1. Революция за работой. 1979‑1980 годы
Крах диктатуры Сомосы и победа революции 19 июля 1979 года вызвали в Никарагуа невиданный в истории страны всплеск эйфории. Улицы никарагуанских городов заполнили тысячи молодых людей с черно‑красными повязками Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО). Люди радостно палили в воздух изо всех видов оружия, многие партизаны и подпольщики встречали своих родных и друзей через много лет вынужденной разлуки. При этом весь этот кажущийся хаос не привел ни к мародерству, ни к самосудам против ненавистных соратников бежавшего в США диктатора Анастасио Сомосы. Казалось, что вся страна празднует в предвкушении новой свободной и обеспеченной жизни.
Однако экономическое наследие многолетней диктатуры и самой ожесточенной в истории Латинской Америки гражданской войны было просто ужасным. Прежде чем проводить давно назревшие реформы в интересах большинства, революционному руководству пришлось заняться полноценным восстановлением страны.
Из 2,3 миллиона никарагуанцев примерно 50 тысяч (2 % населения и 5 % экономически активного населения) погибли в 1978‑1979 годах в ожесточенных боях с диктатурой[676]. Если спроецировать эту цифру на тогдашнее население США, это было бы равносильно 4,5 миллиона убитых американцев[677](США до сих пор не потеряли столько человек во всех своих войнах, вместе взятых). Примерно столько же людей, в основном молодых, стали калеками и инвалидами. 100 тысяч человек были ранены и нуждались в срочной и подчас длительной медицинской помощи. Около 100 тысяч детей остались сиротами. Все крупные города страны подверглись артиллерийскому обстрелу и авиабомбардировкам со стороны национальной гвардии Сомосы. По оценкам ООН, только прямой ущерб от гражданской войны составил 481 миллион долларов. При этом Никарагуа была обременена чудовищным для этой маленькой страны внешним долгом в размере 1,6 миллиарда долларов[678]. В июле 1978‑го – июле 1979 года инфляция в Никарагуа достигла 80 %[679].
На момент победы революции в резервах Национального банка осталось лишь три миллиона долларов, которые диктатор в самый последний момент хотел перевести в США. По счастливой случайности он не успел этого сделать, но реальных валютных резервов у страны не было.
Бегство частного капитала из Никарагуа в последний год пребывания Сомосы у власти достигло громадной, по местным меркам, суммы в 1,5 миллиарда долларов.
При этом к власти в Никарагуа пришла очень небольшая, до недавнего времени глубоко законспирированная революционная организация, которую возглавляли молодые люди, бесспорно, умные и смелые, но не имевшие абсолютно никакого опыта управления страной.
В подавляющем большинстве учредителями Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) стали в 1961 году студенты, придерживавшиеся марксистских взглядов. Многие из них состояли в «официальной» компартии Никарагуа – Социалистической партии Никарагуа, но ее позиция казалась лидерам СФНО вялой и догматической. Из‑за жестоких репрессий диктатуры и особенностей подпольной и партизанской борьбы СФНО никогда не был и не мог быть массовой организацией. Почти все отцы‑основатели СФНО погибли в боях (в 1976 году был убит лидер фронта Карлос Фонсека Амадор), и к моменту победы сандинистской революции в живых оставался лишь один из них – Томас Борхе.
К тому же до марта 1979 года очень небольшой по количеству членов СФНО был расколот на три группировки:
– фракция «длительной народной войны», которая по примеру Китая и Вьетнама ориентировалась на длительную партизанскую войну в горах с опорой на крестьянство;
– «пролетарская фракция», которая, как и коммунисты, делала упор на кропотливую работу среди городских обездоленных слоев и считала, что только массовыми демонстрациями и кампанией гражданского неповиновения можно расшатать диктатуру;
– сторонники «третьего пути» («терсеристы» – от испанского слова «tercero», «третий»). Эту фракцию еще называли «повстанческой», так как она уповала на неожиданное восстание в городах.
Все три фракции к 1978 году имели в Никарагуа свои собственные боевые организации, действовавшие почти безо всякой координации друг с другом, даже во время сентябрьского восстания против диктатуры Сомосы в том же 1978‑м.
Лишь в марте 1979 года при посредничестве Кубы (Фидель Кастро обусловил предоставление оружия СФНО достижением организационного единства фронта) сандинисты формально объединились и образовали Национальное руководство (директорат) из девяти членов, по три человека от каждой фракции. От лидировавшей в то время благодаря ее главной роли в сентябрьском восстании 1978 года фракции «терсеристов» в Национальное руководство СФНО вошли братья Даниэль и Умберто Ортега, а также мексиканец по происхождению Виктор Тирадо. «Пролетариев» представляли Хайме Уилок, Карлос Нуньес и Луис Каррион. Фракцию «длительной народной войны» – Томас Борхе, Байардо Арсе и Хенри Руис.
Хотя организационное единство было формально достигнуто и все члены Национального руководства являлись убежденными марксистами, то есть не имели идеологических разногласий, их связывали очень непростые отношения, что неудивительно после многих лет раскола и ожесточенных взаимных нападок. Но все же во время пребывания СФНО у власти (1979‑1990 годы) Национальное руководство оставалось единым и высшим органом принятия решений в Никарагуа. Какими бы жаркими ни были споры на заседаниях директората, вовне все его члены выступали с согласованных позиций и не поддавались на многочисленные провокации по взаимной критике (в том числе организованные американцами). Состав директората СФНО в 1979‑1990 годах не претерпел никаких изменений.
«Первыми среди равных» по своему влиянию и авторитету в Национальном руководстве, по сути, были Даниэль Ортега, Умберто Ортега и Томас Борхе.
Национальное руководство СФНО собиралось на свои заседания обычно раз в неделю (что не исключало чрезвычайных заседаний по мере необходимости). Как правило, заседание начиналось в пятницу в 8 часов утра и продолжалось вплоть до принятия решений по всем пунктам повестки дня (обычно до 14:00–16:00)[680]. Перерывов «на обед» не было – члены Национального руководства прямо в зале подкреплялись напитками и бутербродами. Присутствие всех девяти членов директората было строго обязательным. Единственными оправданиями для отсутствия были болезнь или заграничная командировка. Как и на заседаниях советского Политбюро, присутствовали, в зависимости от обсуждавшихся вопросов, сотрудники министерств и других государственных органов, которых заслушивали для прояснения той или иной проблемы.
В отличие от советского Политбюро, Национальное руководство СФНО обязательно начинало свои заседания с критики и самокритики отдельных членов директората. Например, братьев Ортега критиковали за частые опоздания на сами заседания (это рассматривалось как заносчивость и неуважение к коллегам), но с годами и Даниэль, и Умберто преодолели эту привычку. Борхе (лучшему оратору партии) иногда доставалось за излишнюю публичную активность, которую некоторые члены директората трактовали как стремление заработать дешевый авторитет.
На заседаниях Национального руководства царила полная демократия – каждый мог высказываться свободно и неограниченное количество раз. Часто вспыхивали горячие споры. Решение принималось простым большинством голосов. Обычно на каждом заседании активно выступали Даниэль Ортега, Борхе, Каррион и Уилок.
15 сентября 1979 года Национальное руководство объявило о создании ряда вспомогательных органов, призванных систематизировать работу высшего политического органа власти в стране. Исполнительная комиссия Национального руководства, состоявшая из Даниэля Ортеги, Байардо Арсе и Хайме Уилока (по одному представителю от каждой из бывших фракций), собиралась раз в неделю для формулирования повестки дня предстоявшего заседания Национального руководства[681]. Она же следила за выполнением решений директората. Комиссия могла принимать и самостоятельные решения, но только в рамках уже определенной директоратом генеральной линии в том или ином вопросе. До 1985 года координатором комиссии был Байардо Арсе, потом его сменил ставший президентом страны Даниэль Ортега.
Военная комиссия Национального руководства отвечала за оборону и безопасность. Ее координатором был министр обороны Умберто Ортега. В состав комиссии входили также Томас Борхе (министр внутренних дел), Луис Каррион и высшие военные руководители армии и МВД. По мере активизации необъявленной войны США против Никарагуа начиная с 1981 года комиссия приобретала все большее значение, так как вся внутренняя жизнь страны фактически свелась к отражению вооруженного нападения контрреволюции.
Государственная комиссия Национального руководства отвечала за работу и реформу правительственного механизма. Помимо координатора, Даниэля Ортеги, в нее входили Уилок и Руис.
Национальный секретариат Национального руководства координировал деятельность высших органов СФНО. Деятельность самого секретариата координировали Тирадо и Нуньес. Секретариат курировал работу Департамента международных отношений СФНО, Департамента финансов и Департамента агитации и пропаганды. Также секретариат координировал работу местных организаций СФНО.
Департамент международных отношений поддерживал связи СФНО с идеологически близкими фронту партиями и организациями за рубежом. К таковым относили социалистические, социал‑демократические, христианско‑демократические и коммунистические партии.
Комитет руководства департаментами отвечал за деятельность организаций СФНО в каждом из 16 департаментов страны.
Что касается местных организаций, то СФНО имел таковые на зональном (шесть зон), региональном (16 департаментов) и местном (первичные организации) уровнях. Координаторы (то есть руководители) зональных и департаментских организаций вместе с членами их исполнительных комитетов назначались Национальным руководством. Обычно эти координаторы одновременно являлись представителями правительства (позднее – президента) на местах.
Первичные организации по образцу коммунистических партий создавались не по месту жительства, а по месту работы, чего никогда не было ранее в истории Никарагуа. Политического секретаря первичной организации утверждало зональное руководство фронта.
Сандинистская ассамблея[682](105 членов) была консультативным органом при Национальном руководстве. Если сравнить структуру СФНО с КПСС, то Сандинистская ассамблея играла роль Центрального комитета при Национальном руководстве (аналоге советского Политбюро). Однако если ЦК КПСС избирался съездом партии, а потом, в свою очередь, выбирал Политбюро, то Сандинистскую ассамблею назначало само Национальное руководство. Съездов СФНО вплоть до 1991 года не проводилось. В отличие от советского ЦК, Сандинистская ассамблея собиралась на свои заседания раз в год (при необходимости – чаще). Обычно ассамблею созывало Национальное руководство, чтобы познакомить ее со своими важнейшими решениями.
СФНО создал также Институт изучения сандинизма, который должен был исследовать жизнь и труды Сандино, Карлоса Фонсеки и других лидеров фронта.
Примечательно, что сразу же после прихода к власти Национальное руководство фронта строго запретило вывешивать в государственных учреждениях и партийных организациях СФНО портреты здравствующих лидеров революции.
Выдающихся и видных командиров отдельных отрядов и фронтов СФНО официально именовали «партизанскими команданте», в то время как члены Национального руководства носили титул «команданте революции».
К 19 июля 1979 года, на момент победы Сандинистской революции насчитывалось всего лишь около 150 членов СФНО со стажем не меньше пяти лет[683]. Примерно 500 человек вступили в СФНО до 1977 года (когда фронт перешел к активной вооруженной борьбе). 1400 человек вступили в ряды сандинистов во время восстания в 1978 году. Столь малая численность фронта была обусловлена и особенностями глубоко законспирированной многолетней подпольной работы, и самоидентификацией фронта, который всегда рассматривал себя как небольшой передовой авангард народа, не ставивший задачу увеличения рядов организации любой ценой.
Таким образом, новая правящая партия Никарагуа была крошечной, да и формальной партией в целом не являлась. Не было ни массовых первичных организаций, ни стройной системы партийной учебы, ни формализованной структуры принятия решений и контроля над ними. Не было у фронта ни молодежной, ни профсоюзной, ни женской организации. Все это пришлось создавать в ускоренном темпе, и Национальное руководство СФНО справилось с задачей блестяще.
После победы революции Национальное руководство СФНО продолжало рассматривать фронт как авангардную партию, и условия приема в него оставались суровыми, похожими на аналогичную практику коммунистических партий, но абсолютно уникальными в условиях Никарагуа.
Фронт привлекал в свои ряды только «лучших рабочих и крестьян»[684]. Заявление о приеме в СФНО подлежало предварительному утверждению местной, зональной (вся страна, как уже говорилось, была разделена на шесть крупных зон), департаментской и центральной организациями фронта. После этого начинался кандидатский стаж (от 12 до 18 месяцев). Если кандидат хорошо себя проявлял, то решение о принятии его в полноправные члены фронта, опять же, утверждали партийные организации всех уровней.
Как и Коммунистическая партия Советского Союза в первые годы после победы революции, СФНО делил своих членов на ряд категорий («призывов») в зависимости от партийного стажа. Причем, как и в КПСС, особым уважением и доверием пользовались те, кто вступил в партию задолго до революции. «Первым призывом» считались те члены СФНО, кто вступил во фронт еще в годы жизни его основателя Карлоса Фонсеки Амадора, убитого в 1976 году в бою с карателями. Таких было в 1979 году менее тысячи.
Чтобы стать членом «второго призыва», требовалось доказать свое участие в вооруженной борьбе против диктатуры Сомосы (необязательно с оружием в руках – достаточно было быть, например, связным или членом городского подполья).
Члены первого и второго призывов и составляли костяк руководства СФНО от местного до национального уровня после 1979 года.
Но, прежде всего, народу и собственным новым кадрам СФНО следовало объяснить саму идеологию победившей революции, из которой вытекали все тактические и стратегические задачи правящей партии.
Формально идеология победившей революции и ее руководства основывалась на трех китах – революционном национализме и антиимпериализме Аугусто Сандино, марксизме и христианской «теологии освобождения», крайне популярной тогда среди низшего духовенства Латинской Америки[685]. Однако и сандинизм, и «теология освобождения» были для Национального руководства СФНО вещами вторичными, средством привлечения малограмотных (как в политическом, так и в прямом смысле) никарагуанцев – прежде всего, на селе – к участию в сандинистской революции.
Сандино являлся символом борьбы никарагуанцев против империализма США, и это было понятно каждому жителю страны.
«Теология освобождения» была данью глубоким корням, который пустил католицизм в никарагуанском обществе, в основном среди крестьян. Сами же руководители СФНО были атеистами, но понимали, что навязывать атеизм всему обществу не следует.
Сердцевиной же взглядов всех руководителей и многолетних членов СФНО был марксизм. При этом они никогда не считали никарагуанский марксизм особым, как, например, китайский. Взгляды всех членов Национального руководства СФНО были не просто марксистскими, а марксистско‑ленинскими, то есть ориентированными на строительство в Никарагуа социализма по образцу Кубы и СССР. Но СФНО вовсе не стремился механически копировать опыт социалистических стран, тем более что этого не советовали делать ни Москва, ни Гавана.
Если конечная цель революции – социализм – виделся Национальному руководству СФНО как общество, основанное на общенародной и коллективной собственности и централизованном планировании (то есть как в СССР или других социалистических странах), то путь к этому обществу сандинисты стремились всячески привязывать к конкретным условиями Никарагуа.
Например, СФНО не ставил задачей проведение немедленной и массовой национализации, так как считал мелкую и часть средней буржуазии союзником (или хотя бы попутчиком) на первом этапе революции. Не советовал проводить национализацию и Фидель Кастро, который говорил членам Национального руководства СФНО, что на Кубе национализация была скорее вынужденной мерой, вызванной американской интервенцией и блокадой. К тому же сандинисты опасались, что в случае официального объявления курса Никарагуа на строительство социализма на основе марксизма‑ленинизма США воспользуются этим для прямой военной интервенции на начальной стадии революции, когда она еще не успеет привлечь на свою сторону подавляющее большинство народа.
Поэтому официально заявленная идеология революции в Никарагуа выглядела социал‑демократической и базировалась на трех китах:
– смешанная экономика (сосуществование государственного и частного секторов);
– политический плюрализм (допущение оппозиции, в том числе и антисоциалистической, то есть внесистемной – ничего подобного в социалистических странах не было);
– внешняя политика неприсоединения, то есть равноудаленность как от США и НАТО, так и от СССР и Варшавского договора.
Фактически именно таких принципов придерживались в то время социал‑демократические правительства скандинавских стран, особенно Швеции. Именно эту страну в первые годы революции сандинистские лидеры часто публично называли примером для Никарагуа. Не случайно также, что СФНО подал заявку на вступление в Социалистический интернационал – международное объединение социалистических и социал‑демократических партий западных и развивающихся стран. Ни одна из правящих коммунистических партий социалистического лагеря не была членом Социнтерна.
При этом все члены Национального руководства СФНО, как и большинство членов компартий по всему миру, не любили социал‑демократов, видя в них, в общем справедливо, предателей социализма, вписавшихся в капиталистическое общество и не желавших, несмотря на официальные программы своих партий, никакой системной трансформации. В 1988 году в интервью итальянским журналистам Томас Борхе (которого считали самым ортодоксальным марксистом‑ленинцем среди руководителей СФНО)[686]сказал: «Да, мы считали себя марксистами‑ленинцами, и в наших умах было коммунистическое общество. Мы не любили социал‑демократов»[687].
Как и большинство марксистов‑ленинцев, члены Национального руководства СФНО с некоторым пренебрежением относились к «буржуазным» выборам, однако вовсе не потому (как утверждали американцы), что боялись их проиграть. Нет никакого сомнения, что на любых выборах в Никарагуа в 1979‑1981 годах сандинисты получили бы как минимум 70 % голосов, и это прекрасно понимала и правая буржуазная оппозиция, особенно не настаивавшая на выборах в первые годы революции. Просто, как и Ленин, руководители СФНО считали, что демократия должна быть повседневной и доступной для участия широких масс населения в противоположность буржуазной демократии, где мнение людей спрашивали раз в несколько лет, а всю реальную политику проводил профессиональный и подчас идейно никак не связанный с народом депутатский корпус.
Поэтому сразу же после победы революции сандинисты стали создавать широкую сеть массовых организаций, которым передавались реальные властные полномочия. Также эти организации были призваны поддерживать политику фронта среди широких масс населения.
Самой массовой организацией новой Никарагуа (не имевшей аналога в СССР) стали Комитеты сандинистской защиты. Они сложились стихийно во время народного восстания 1978 года для помощи бойцам СФНО и организации повседневного управления освобожденной территорией, прежде всего в городах. Комитеты формировались на уровне городского квартала (или крупного жилого дома) либо деревни и должны были отвечать за решение всех местных проблем – от озеленения и уборки мусора до освещения улиц. После победы революции комитеты организовали людей на добровольный труд для ликвидации последствий уличных боев в городах. Затем комитеты стали перестраивать разрушенные кварталы и возводить новое жилье для бедных слоев населения.
Но главной функцией комитетов была все же политическая – их члены разоблачали контрреволюционеров и саботажников, передавая их властям. После введения революционным правительством предельных розничных цен на социально значимые товары члены комитетов следили за соблюдением торговцами этих предписаний.
В крупных городах несколько квартальных комитетов образовывали районный комитет. Обычно Комитеты сандинистской защиты собирались на свои заседания раз в неделю.
СФНО считал Комитеты сандинистской защиты главной формой политического творчества масс. В первые годы революции в комитеты вступили десятки тысяч никарагуанцев, причем принимали всех, кто был старше 14 лет[688]. В рамках комитетов впервые за всю историю Никарагуа сотни тысяч людей стали участвовать в государственных делах, причем в таких, отдача от которых немедленно ощущалась ими самими. Поэтому утверждения американской пропаганды и правой оппозиции о насильственной записи никарагуанцев в комитеты были абсолютно ложными.
Другое дело, что жители многих деревень, не пострадавших от гражданской войны, сначала не понимали, зачем такие комитеты нужны. Ведь перестраивать свои деревни эти люди не хотели, да и никаких общих задач у крестьян‑единоличников не было – каждый отвечал за свое поле и дом. Поэтому в деревнях комитеты обычно активно агитировали крестьян в пользу образования производственных и сбытовых кооперативов. А это было многим не по вкусу.
Таким образом, если в городах комитеты были популярны, то в деревнях к ним часто относились настороженно. За десятилетия диктатуры Сомосы сельские жители привыкли ждать от любой правительственной организации только плохого. Часто комитеты на селе организовывали «чужаки» – молодежь из городов тихоокеанского побережья. Консервативно настроенные крестьяне, особенно в отсталых горных районах, их не принимали. К тому же католическая церковь с первых дней революции относилась к сандинистам негативно, и священники в селах (имевшие, как правило, большой авторитет среди неграмотных в своей массе крестьян) клеймили сандинистов и их комитеты как «безбожные».
Но несмотря на все противодействие явной и тайной оппозиции, к 1984 году в 15 тысяч Комитетов сандинистской защиты вступило 600 тысяч никарагуанцев (40 % всего взрослого населения)[689]. Никогда, ни до, ни после в истории Никарагуа не было столь активного вовлечения простых людей в процесс повседневного государственного руководства страной, пусть и на местном уровне. Комитеты активно поддерживали развернувшуюся борьбу против неграмотности и за демократизацию системы здравоохранения.
Кадровым резервом СФНО была Организация сандинистской молодежи 19 июля. В 1984 году в нее входили примерно 30 тысяч человек, в основном студенты и военнослужащие[690].
Мощнейшим социальным сдвигом для католической страны было активное участие женщин Никарагуа как в самой революции, так и в защите и углублении ее завоеваний.
До революции участь женщины в Никарагуа была очень незавидной. До половины детей рождалось вне брака и, как правило, бедные матери‑одиночки (которых не брали замуж как раз по причине отсутствия приданого) были вынуждены перебиваться случайными заработками. Устроиться даже на фабрику или завод в городе женщине было очень трудно, и единственной доступной «карьерой» была работа домашней служанки или няни в богатых семьях. Там женщины часто становились объектами сексуальных домогательств со стороны хозяев дома.
При этом согласно закону на служанок не распространялась система социального страхования, а также положение о 8‑часовом рабочем дне и 48‑часовой рабочей неделе. Обычно домашняя прислуга работала по 14 часов в день при 84‑часовой рабочей неделе.
Согласно законам диктатуры лишь один «акт неверности» со стороны жены был для мужа достаточным основанием для развода. В то же время содержание мужем любовницы законом не наказывалось и официально классифицировалось не как «неверность», а как «сожительство». Жена могла требовать развода, только если муж приводил любовницу жить в супружеский дом или жил с ней в «публичной и скандальной манере». Любовница могла наследовать имущество любовника.
Больше половины женщин (особенно на селе) рожали детей без всякой врачебной помощи. Неудивительно, что младенческая и детская смертность в Никарагуа была просто ужасной даже по меркам Латинской Америки того времени – от 140 до 200 человек на 1000 родившихся (по разным оценкам).
Средняя продолжительность жизни женщин из бедных слоев общества не превышала 50 лет, и большинство из них либо не учились совсем, либо заканчивали только начальную школу.
Излишне говорить, что никакой политической или общественной активности женщин при диктатуре Сомосы и не могло быть, так как никарагуанскому слабому полу отводились лишь роли домохозяек и матерей.
Еще в ходе борьбы против диктатуры Сомосы в 1977 году была образована первая общенациональная женская организация[691](испанская аббревиатура АМПРОНАК; формальный перевод – Ассоциация никарагуанских женщин перед лицом национальных проблем). С самого начала своей подпольной деятельности СФНО активно привлекал в свои ряды женщин, так как стоял на твердых позициях равноправия, что было удивительным для такой зараженной «мачизмом» и католическими предрассудками страны, как Никарагуа. До 30 % бойцов фронта были женщинами – в основном студентками и выходцами из городского среднего класса. Еще больше женщин варили еду для бойцов во время восстания 1978 года, шили форму, черно‑красные флаги, банданы и шейные платки СФНО.
Женщины захватывали церкви и государственные учреждения, устраивали марши с требованием освобождения политзаключенных.
Давали женщинам и самые ответственные задания в ходе вооруженной борьбы. Например, 19‑летняя девушка по имени Анна‑Мария ракетой должна была дать сигнал к началу наступления против национальной гвардии Сомосы 17 июля 1979 года в городе Хуигальпа[692].
Из 32 «партизанских команданте» (высшее военное звание СФНО) три были женщинами (9 %)[693]. После образования на базе СФНО Сандинистской народной армии Никарагуа (СНА) среди ее офицеров впервые в истории Никарагуа появились женщины. На уровне командиров бригад (18 человек) и капитанов (24 человека) представительниц прекрасного пола не было, зато из 96 «первых лейтенантов» СФНО пять были женщинами. Столько же их было и среди 61 «второго лейтенанта»[694]. Очень много женщин служили в Сандинистской полиции и резервных батальонах сандинистской милиции (отряды добровольцев, проходивших начальную военную подготовку без отрыва от учебы или работы), принимавших активное участие в боях против контрреволюции.
В 1978 году перед АМПРОНАК (в руководстве которой первоначально преобладали образованные женщины из средних городских слоев, стремившиеся ограничить деятельность организации феминистской повесткой дня) встала дилемма – присоединиться ли к Единому народному движению (испанская аббревиатура МПУ; политическое крыло СФНО, блок левых организаций) или к Широкому оппозиционному фронту (правая буржуазная организация, стремившаяся путем переговоров добиться от диктатуры ряда уступок). Выбор был сделан в пользу МПУ, что сразу привело к бурному росту рядов АМПРОНАК.