О Научности и социальной значимости теологии




Теология сегодня по стандарту закреплена, она скорее наука.(А.Е. Себенцов, Правительство РФ) У богословских и научных дисциплин, в привычном для нас смысле, разное место в жизни. Является ли философия в таком же смысле наукой, как химия или астрономия? Алхимия и астрология — классические примеры лженаук, а насчет богословия, как и литературоведения, судить надо аккуратнее

С математикой или с физикой проще, там есть предмет, который можно привязать к объективным явлениям, и метод, результаты применения которого можно на практике проверить. Что касается теологии — это намного сложнее. В старинных документах, которым по 2000 лет, содержится много интересного и полезного для современной жизни. А главное то, что богословы и священнослужители, религиозные организации, работая с громадными массами людей, вырабатывают современную интерпретацию того, что в этих документах содержится. Это очень важная, и я бы сказал, общественно необходимая, сложная и даже опасная в определенной мере функция. Потому что в этих старинных книгах, которые были написаны в совершенно другие времена, отличающейся и моралью, и важными особенностями массового мировоззрения, всегда можно найти разное, порой противоположное.(А. Е. Себенцов, правительство РФ)

 

 

Теология как система знания и отрасль гуманитарных наук

Обсуждение проблем теологии в современном российском обществе неизбежно наталкивается на психологию, сформированную советской властью в ХХвеке (пишет Владимир Воробьев ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета)

Тоталитарная система обязательной коммунистической и атеистической идеологии являет свои плоды — представители старшего поколения большей частью воспринимают теологию как религиозный предрассудок, хотя ровным счетом ничего о ней не знают.

В то же время, в западноевропейских странах теология является полноправной наукой, представленной многочисленными богословскими кафедрами, факультетами, библиотеками, обширными учеными сообществами. Выходят многотомные научные труды, проходят конференции и т.д. — теологические исследования занимают свое полноправное место, которое никому не приходит в голову оспаривать. Более того, теология считается одним из четырех фундаментальных научно-гуманитарных направлений — наряду с филологией, историей и философией, причем самым древним из них.

Теологическое образование высоко ценится в западном обществе, — например, министр образования Германии является доктором теологии.

Не вдаваясь в подробное обсуждение предмета и метода теологических исследований, можно констатировать, что в этой ситуации отрицать научность теологии невозможно и противоестественно. Тем не менее, в российском обществе имеются многочисленные высказывания такого рода, и на сегодня самым известным из них стало «письмо десяти академиков», написанное летом 2007 года

С философской точки зрения — это слепая вера, своего рода религия. Перед религиозным мировоззрением у материализма нет абсолютно никаких преимуществ, есть только недостатки. Поэтому говорить о том, что мы живем в материалистическую эпоху и в эпоху атеизма — некорректно.

Неверно и то, что наша наука основана на материализме, как пишут десять академиков. Они имеют в виду здесь только определенную часть наук, естественные науки, которые изучают наш обычный, земной, телесный опыт. Но существует еще духовный опыт, у человека есть духовная жизнь, есть культурная жизнь. И есть гуманитарная наука, которая изучает этот опыт. Если считать априори, что все гуманитарные науки не являются науками, то этот грубый обскурантизм слишком уж претит своей узостью и недостатком культуры.

Духовные учебные заведения также получили право на государственную аккредитацию на основе государственного поликонфессионального стандарта по теологии, который оправдал себя и был признан одним из лучших гуманитарных стандартов.

В то же время теология продолжает подвергаться дискриминации, т.к. не включается в номенклатуру научных специальностей -, отмечает ректор В. Воробьев и это так обосновывает: Такая ситуация противоречит, прежде всего, принципу единства федерального образовательного пространства (п. 2 ст. 2 Закона Российской Федерации «Об образовании»). После того, как Министерством образования (за 15 лет) было выпущено более 12 правовых документов, регламентировавших включение Теологии в образовательную систему Российской Федерации и позволивших открыть теологическое образование в нескольких десятках российских вузов, нет никаких оснований отказывать во введении юридической и практической возможности защиты теологических диссертаций.

Международные соглашения в области образования и в области защиты и обеспечения прав и свобод человека, участником которых является Российская Федерация: Европейская культурная конвенция (Париж, 19.12.1954), Лиссабонская конвенция о признании квалификаций, относящихся к высшему образованию в Европейском регионе (от 11.04.1967, подписана Российской Федерацией 07.05.1999, вступила в силу 01.07.2000), Руководство по признанию в Российской Федерации документов об образовании, полученных в других европейских странах, признанию российских документов об образовании в других европейских странах (Хельсинки, 11.06.1997) — требуют признания ученых степеней докторов теологии и их дипломов государственного образца, которые присуждаются и выдаются всеми европейскими государственными университетами, имеющими факультеты теологии. В частности — более чем двадцатью теологическими факультетами во Франции, Швейцарии и Германии. Российская сторона обязана признавать дипломы всех европейских стран-участниц Болонского процесса, российские дипломы также являются конвертируемыми.

В этих условиях отсутствие российских дипломов доктора и кандидата теологии приводит к дискриминации отечественной теологии и специалистов-теологов, ненормальной и необоснованной с правовой точки зрения. Нарушаются, в частности, как отмечает автор, их права, установленные Конституцией и законами Российской Федерации (а также международными соглашениями):

В качестве довода против теологии очень часто говорится о невозможности на практике отделить всякую ерунду от науки, — но это постоянная проблема всех наук. Физики знают, сколько поступает бредовых диссертаций, посвященных, например, «перпетуум мобиле», — это та же самая проблема. Вопрос здесь в том, как составить экспертный совет, — и в области теологии мы имеем серьезных ученых, которые могут быть членами экспертного совета. Для полноценного экспертного совета кадры у нас есть.

Еще говорится о том, что государственное образование и наука должны быть светскими. Здесь встает вопрос о том, что называется светским? Если считать, что светский — это атеистический, то тогда действительно светская теология недопустима. Первый стандарт по теологии был написан с позиций атеизма, и такая теология, конечно, не должна иметь права на жизнь. Но ныне действующий государственный стандарт по теологии — поликонфессиональный. Он имеет одно общее основание, на котором каждая конфессия может сделать свою ветвь стандарта по теологии. Этот стандарт по теологии будет вполне религиозным, и в содержательном смысле будет соответствовать тому, что преподается, например, в духовных школах.

О предмете науки. Очень часто мы одним и тем же словом обозначаем совершенно разные вещи. Когда мы говорим «механик», нередко имеется в виду человек, который чинит машины, но одновременно можно применить это слово к выпускнику мехмата, который занимается теоретической механикой. Так же теологом мы называем Иоанна Богослова — апостола, автора четвертого Евангелия, и одновременно называем так современных ученых. Сегодня мы не имеем в виду тех тайнозрителей, которых называют богословами в самом высоком смысле слова, сегодняшняя теология — это наука, которая изучает религиозный феномен.

Никто не будет отрицать, что религиозный феномен занимает в жизни очень большое место и достоин изучения, как и всякий другой феномен такого масштаба. Но неверно думать, что теологию может заменить религиоведение. Это так же невозможно, как нельзя заменить математику историей науки, музыку музыковедением и т.п.

Теология — это очень большая система знания, целая отрасль гуманитарной науки (можно сказать — укрупненная специальность). В нее входит история вероучения, история церквей, религиозное искусство и археология, патристическая письменность, церковное право и многое другое. Достаточно познакомиться с содержанием Православной энциклопедии, чтобы в этом убедиться. Неправильно думать, что по всем этим предметам можно защищать диссертации в других гуманитарных Ученых советах. Уже достаточно много случаев, когда такие диссертации были отклонены.

 


Теология и обновление государственных образовательных стандартов (Т.Э.Петрова Минобрнауки)

 

Президент нашей страны подписал новый федеральный закон, в соответствии с которым духовные образовательные учреждения имеют право реализовывать образовательные программы на базе государственных образовательных стандартов. Это принципиальное положение, которое было внесено в образовательное законодательство. И коль скоро эти образовательные программы будут реализовываться на базе государственных образовательных стандартов, то возможна аттестация именно этих образовательных программ. И, соответственно, на её основе государственная аккредитация. Но подчеркиваю, что эта процедура возможна только тогда, когда наступает первый выпуск по этой образовательной программе.

То есть, если сегодня духовное образовательное учреждение получит дополнение к своей лицензии, что оно будет реализовывать, скажем, образовательную программу по теологии, то возможность аттестации и аккредитации наступит при условии, что это направление подготовки бакалавра через 4 года, а при условии, что это специальность, — через 5 лет. Это в соответствии с ныне действующими государственными образовательными стандартами. Понятно, что это некий паллиатив, потому что в Законе РФ «Об образовании» записано, что государственная аккредитация есть установление типа, вида и категории образовательного учреждения.

В случае с духовными образовательными учреждениями это была труднопреодолимая ситуация, потому что они регистрируются в соответствии с Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях» в качестве религиозных организаций. И я думаю, что надо поблагодарить А.Е. Себенцова, потому что без него этого бы не произошло. Он много лет собирал специальную рабочую группу при Комиссии при Правительстве по вопросам религиозных объединений, и это плод собственно многолетнего труда этой рабочей группы. Мы пошли по пути аналогично тому, как действуют научные организации. В прошлом году был принят Федеральный закон 59 ФЗ, который установил, что научные организации, скажем, научный институт Российской академии наук, Российской академии образования также имеет возможность реализации образовательных программ, но при аккредитации ему не устанавливается, тип, вид и категория образовательного учреждения. Его не называют университетом или академией.

Точно так же происходит аттестация и аккредитация этих образовательных программ. Таким образом, если духовное образовательное учреждение начинает реализовывать программы на базе стандартов, то выпускники этих программ получают возможность иметь диплом государственного образца. Там будут какие-то внешние отличия, но это следующий шаг. Мы будем вносить необходимые изменения в наши приказы, которые зарегистрированы в Минюсте России, какие отличия будут в самих этих документах, которые будут вручаться выпускникам. И в этой ситуации мне кажется, что растёт ответственность тех, кто сейчас разрабатывает новые образовательные стандарты.

Этот год Министерство образования и науки РФ объявило годом новых образовательных стандартов. Сейчас идёт интенсивная разработка образовательного стандарта общего образования, в прошлом году был принят Федеральный закон 309 ФЗ, в соответствии с которым сегодня образовательные стандарты принципиально по-другому формируются. Сегодня образовательный стандарт — это единство трёх «Т». Это требования к условиям реализации образовательного процесса, для школы это все санитарные и эпидемиологические, пожарные нормы, плюс к этому обеспеченность кадрами, библиотеками. То есть всё, что создает условия для учеников получить качественное образование. Это требования к результатам освоения образовательной программы, требования к выпускнику, что выпускник на выходе из образовательного учреждения должен показать аттестационной комиссии, не просто какие он получил знания, а что он умеет, к чему он готов. И третье требование — это требование к структуре образовательной программы. Какая доля естественнонаучных предметов, какая доля гуманитарных, технологических, физкультуры, внеучебной воспитательной деятельности и т.д. То есть, стандарт перестает мелочно регламентировать содержание образования, всё это переходит в структуру примерных основных образовательных программ. И сейчас тендер на разработку стандарта общего образования выиграла по конкурсу Российская академия образования, а разработкой стандартов профессионального образования занимаются те, кто выигрывает конкурсы в рамках Федеральной целевой программы развития образования (ФЦПРО).

Вот теология в рамках классических университетов уже абсолютно готова к участию в этих тендерах. И хотелось бы, чтобы как можно шире было число участников разработки стандартов. Сегодня очень развиты информационные технологии, и проекты стандартов общего образования все находятся в Интернете (есть такой сайт standart.edu.ru, на котором есть и форум для тех, кто хочет пообсуждать и вывешиваются результаты всех обсуждений в регионах, в каких-то организациях). Вот хотелось бы тоже, чтобы разработки по стандарту по теологии тоже находились в доступе для всех желающих изложить свое мнение.

Теология находится в перечне специальностей и направлений подготовки с 1994 года, то есть уже второй десяток лет. Поэтому никто не сомневается, что это направление подготовки в высшей школе такое же, как философия, история и т.д. Поэтому я и призываю всех как можно быстрее заняться именно формированием стандарта.

 

Религии и теология - достояние истории человечества (А.Н. Павленко Институт философии РАН)

 

Вопрос о том, «Является ли богословие наукой?» с моей точки зрения поставлен очень резко. В связи с этим, я хотел бы обратить внимание участников круглого стола в Общественной палате РФ на три возможных способа ответа.

Первый способ — логический. Обращаясь к логическому способу, следует обратить внимание на два момента.

Момент первый. В самом деле, прежде чем обсуждать проблемы, является ли теология наукой, как совершенно правильно заметил ведущий, нужно, хотя бы, в самом общем виде дать определение таким понятиям как «наука» и «теология». До тех пор пока мы этого не сделаем, обсуждение сформулированной проблемы будет беспредметным. Далее, если мы в самом общем виде условимся понимать под «наукой» некоторую область знания, которая получает свои результаты с помощью а) математических доказательств и б) с помощью опытно-экспериментальных способов исследования, то в этом смысле, конечно, теология наукой не является.

Но в таком случае возникает другой вопрос: означает ли это, что в теологии отсутствуют компоненты связанные с доказательным способом обоснования, и можем ли мы говорить, что богословие в тех или иных контекстах не прибегает, допустим, к каким-то опытным исследованиям? Конечно, можем, и богословы часто на это обращают внимание. Что это может означать? Это может означать, что эти две формы знания, то есть «наука», в её современном понимании и «теология», в её современном понимании, не совпадают по смыслу и объёму, но они имеют область пересечения, то есть имеет некоторый общий компонент.

Второй логический момент не менее важен для ответа на заданный вопрос. Действительно, когда мы спрашиваем: «Является ли богословие наукой?», мы совсем упускаем из вида, что задаем, с логической точки зрения, некорректный вопрос. Некорректность состоит в том, что мы сравниваем два несравнимых понятия — «богословие» и «науку».

Причина несравнимости заключается в том, что мы употребляем понятия разной степени общности. Поясню сказанное. Мы можем, например, сравнить «африканского слона» и «индийского слона». Но сравнение «хобота африканского слона» с «индийским слоном» будет некорректным и, соответственно, вопрос «является ли хобот африканского слона индийским слоном?» лишенным смысла. В нашем случае имеет место то же самое.

Богословия является «теоретической частью религии» и, безусловно, религия не сводится к одному только богословию, но мы ведь не спрашиваем «Является ли религия наукой?» — на этот вопрос однозначно будет дан отрицательный ответ. Вопрос организаторами ставится, как им кажется «тоньше» и по-иному. Но, понимая под «религией» только ее теоретическую часть — «богословие» мы и вопрос должны были бы задать корректно: «является ли богословие (как теоретическая часть религии) — теоретической частью науки?». Но этого не произошло. Это можно понять, поскольку на заданный таким образом вопрос должен опять быть дан отрицательный ответ. Еще раз хочется отметить, что причина такой критичности состоит не в «логической придирчивости к словам», а в существе обсуждаемого вопроса.

Второй способ — исторический. Существуют исследования — здесь будет неуместным приводить их перечни и списки — которые говорят о том, что возникновение современной науки исторически связано именно с непосредственным влиянием католического богословия. Если хотите — это хорошо установленный факт историко-научных исследований. Это означает, что современная наука исторически восходит ко многим христианским богословским положениям: о «бесконечности мира», о «разодушевленности природы», о «неразделенности мира на надлунный и подлунный» и т.д..

Третий способ — культурологический. Он связан со следующим. Если мы будем всю сферу человеческой культуры строго делить на «науку» и «не науку», а всю «не науку» отождествлять с «лженаукой», то мы также окажемся в затруднительном положении. Дело в том, что в случае такого деления в «не науку — лженауку» попадут и искусство, и религия, и философия, и многие другие области человеческого бытия.

Конечно, такое разделение тоже не является корректным. Оно некорректно потому, что как совершенно справедливо заметил один из выступающих, мы же не станем, допустим, запрещать преподавание философии в вузах только на том основании, что философия относится к «донауке», то есть является ещё более древним способом объяснения мира, чем христианское богословие. Другими словами, вопрос о том, допускать ли преподавание богословия в вузах не должен решаться в плоскости — является ли богословие наукой, а если не является, то не допускать!

Религии, как и их теоретические области — различные формы богословия, являются достоянием истории человечества. Следовательно, доступ к этому достоянию должен быть равный для всех, в том числе и для студентов вузов. Вот на этом я бы и хотел закончить.

 

О проблемах интеграции теологии в системе образования и академических наук (В.К. Шохин Института философии Российской академии наук )

 

Давать определение теологии было бы, наверное, нерационально — это всё равно, что попытаться в двух словах определить философию, культуру и т.д. Это целый многомерный мир знаний, а те эпохи, когда на самые сложные явления духовного мира считалось уместным наклеивать ярлычки однозначных дефиниций, надеюсь, ушли в историю.

Сказать, является ли теология наукой, тоже достаточно затруднительно, но тут проблема уже не теологии, а самого науковедения, потому что существует множество конкурирующих определений науки, которыми занимаются и философы науки, и представители многих междисциплинарных специальностей. Потому я предпочитаю пользоваться таким немного тяжеловесным словосочетанием, как теоретическая рефлексия.

Здесь тоже есть разночтение. Некоторые считают, что наука включает в себя любое теоретическое знание. Я разделяю другую позицию, в соответствии с которой, наоборот, наука является частью теоретического знания. Ведь никто не будет возражать против того, что представительницей теоретического знания является и философия, но вряд ли так же кто-нибудь будет однозначно настаивать на том, что в философии нет ничего кроме науки.

Что же касается теоретического знания, то также, при всех прочих разночтениях, наверное, никто не будет возражать против того, что у него есть некоторые родовые признаки. Например, что здесь предполагаются некоторые исходные основания, фундаментальные понятия, идеализированные объекты, логика, то есть множество допускаемых правил выводов и способов доказательства, равно как и некоторая совокупность законов и утверждений, выводимых из основоположений. Я думаю, что если мы обратимся к классическим памятникам теологической мысли, таким, например, как, «Сумма теологии» Фомы Аквинского, то мы без всякого труда обнаружим все эти признаки.

Что касается предметности теологии, то тут тоже дело обстоит достаточно ясно. Здесь есть пропедевтические дисциплины, системообразующие и прикладные теологические дискурсы. К пропедевтическим я бы отнёс естественную (она же рациональная) теологию, или апологетику в широком смысле, а также библиологическое, патрологическое и историко-церковное источниковедение. К системообразующим — догматическое богословие, нравственное (хотя правильнее его было бы называть теотетика, или учение об обóжении), литургическое, каноническое право и, наконец, герменевтическое богословие, которое отличается от источниковедения тем, что здесь речь идёт не о критике библейского текста, а об иерархизации его смыслов. Ну и, наконец, к прикладным дискурсам относятся сравнительное богословие, а также то, что на Западе, например, именуется как практическое богословие (катехетика, гомилетика, пасторское богословие и т.д.) и другие дисциплины, соответствующие самым разнообразным потребностям церкви.

Эта система дисциплин, мне кажется, исключает, наряду с перечисленными мною родовыми признаками теоретической рефлексии, возможность сомневаться в том, что теология относится к теоретическому знанию. А также вполне подтверждает тезис о. Владимира Шмалия о том, что ее специфическая предметность не сводима к объектам других дисциплин.

Значительно большие проблемы связаны с реализацией этого теоретического знания в нашей системе образования и в академической системе. Имеются два яруса возможности реализации этого потенциала, а именно: уже существующая университетская, вузовская теология и проектируемая, я бы даже сказал, лоббируемая сейчас ВАКовская теология, которой ещё нет, но которую некоторые очень хотят как можно скорее видеть.

Что университетская вузовская теология является востребованной, представляется совершенно очевидным. Хотя бы потому, что 70 лет государственного атеизма нанесли большой ущерб всему нашему образованию, которое необходимо должно иметь и духовную составляющую.

Что же касается проектируемой ВАКовской теологии, то здесь приводились в большом количестве, прежде всего, правовые обоснования ее возможности у нас, которые производят солидное впечатление. Я не правовед, и судить о силе этих аргументов не берусь. Но в другом выступлении правильно подчеркивалось и значение духовных памятников, «в которых говорится о Боге, о религиозной традиции, о религиозном измерении человека». Так вот в одном из них, притом самом авторитетном, предлагается решительно разграничивать понятия позволительно, с одной стороны, и полезно и назидает — с другой (1 Кор 10: 23, ср. 6:12).

Посмотрим в этой связи, многое ли ждет нас назидательного от осуществления данного проекта в наших условиях.

Что, собственно, мы хотим видеть в ожидаемых теологических диссертациях — изучение существующего богословия или собственное богословствование соискателей? Если первое, то я как член двух специализированных советов (по истории философии и по религиоведению-антропологии, культурологии) могу твердо заверить (с авторефератами в руках), что вряд ли в настоящее время есть такая вообще тематика из области классической патрологии, исихазма, новейшего православного богословия, истории церкви или современных государственно-церковных отношений, которая была бы существующими специализированными советами отклонена.

Что же касается богословствования, то опять-таки сошлюсь на собственный опыт: он всегда нагляднее. За время своего заведования сектором философии и религии Института философии РАН (всего с 2005 г.) я успел получить на лицензирование следующие темы: «О познаваемости Божественной сущности» (автор, видимо, не знал, что воспроизводит Евномия), «Новое учение о Святой Троице» (автор тоже, видимо, не знал, что воспроизводит Савелия), «Социальная теология», а затем и трактат «О причинности», который состоял из двух частей. Этот трактат меня очень впечатлил. В первой его части доказывалось математически, что есть Первопричина мира, во второй выяснялись… причины греховности священнослужителей.

Потому, положив на весы, с одной стороны, те маргинальные случаи, когда в каком-то совете у кого-то еще не принимают диссертацию на теологическую тему, и «небольшую экологическую катастрофу» в системе гуманитарной академической науки вследствие всего того, о чем я говорил, можно предположить, что торопиться с этой инициативой пока никак не следует. И совсем не убедителен приведенный довод о том, что мы должны оказываться в неблаговидном положении перед лицом западных теологов по причине «поражения в правах». Западные теологи вполне могут знать, что в Европе университетская теология развивается уже по крайней мере с 1136 г. (открытие Пьером Абеляром школы на холме св. Женевьевы), а на территории нынешней РФ — лишь с 1990-х годов, и догадаться, что мы не можем в одночасье пройти все те стадии, на которые в не самых отсталых странах ушли века[10]. Но те же западные теологи вовсе не обязаны знать, что теология при ее «институциализации» в наших условиях не сможет не стать политической реальностью, притом весьма «острой», тогда как для них она уже давно является реальностью чисто академической.

Неверно и то, что не стоит беспокоиться о последствиях прежде самого дела. Рациональность людям для того и дана, чтобы прогнозировать некоторые сценарии. Потому апробированная латинская мудрость «В сомнении воздерживайся» вполне должна быть применима и к данному случаю. Церковь многого в настоящее время может добиться от государства, которое видит в ней большой ресурс решения самых разнообразных своих задач. Однако эти возможности следует использовать для пользы и государства и церкви, а не во вред и одной и другой стороне. А вот над проблемами уже существующей вузовской теологии полезно поработать. Я уже обозначил некоторые из них. Но эти назревшие уже проблемы вполне могли бы стать предметом отдельного круглого стола — и не одного. Я бы предложил не откладывать в очень долгий ящик их обсуждение.

 

 

Избавлять науку от «теологофобии» и проявлять критичность (М.О. Шахов РАГС)

 

Мы уже несколько лет обсуждаем проблему соотношения между научным и религиозным знанием, вопрос о том, где кончается наука и начинается ненаучное знание. Пока к единой точке зрения учёное сообщество не приходит. На мой взгляд, дискуссия на тему различий между наукой и теологией осложнена тем, что общественное сознание в какой-то мере отстаёт от развития философии науки. Многие участники споров ещё руководствуются устаревшими классическими лапласовскими представлениями XVIII века о науке, о критериях научности. Между тем в философии науки эти классические представления о том, где проходит грань между наукой и «не наукой», остались в прошлом, а в XX веке произошло значительное переосмысление критериев научности.

Иногда даже говорят, хотя это весьма радикальная точка зрения, что научным является то, что считает «научным» сообщество учёных и никакого другого критерия, в общем-то, нет. В этом есть определенный резон, потому что все прежние попытки определить научное знание как рационально доказуемое, экспериментально проверяемое, свободное от принимаемых на веру догматов и аксиом оказались несостоятельными. Философия науки XX века показала, что на самом деле, в научном знании присутствует и доля метафизики, и элементы догматизма и принятие на веру некоторых недоказуемых фундаментальных аксиом, подобных религиозным догматам. Всё это в скрытом виде присутствует в научном знании.

Устранить эти компоненты знания, ранее считавшиеся присущими только теологии и якобы отличавшие последнюю от науки — невозможно. Поэтому ответ на поставленный вопрос, является ли теология наукой, соответствует ли она критериям научности, будет неоднозначен. Есть авторитетное мировое научное сообщество, которое признаёт теологию наукой, и есть другое авторитетное научное сообщество, которое категорически отрицает возможность признать теологию наукой.

Поэтому, естественно, говоря о классической христианской, исламской теологии я, может быть, согласился бы с тем, что как систему логически связанных представлений об устройстве мироздания, включающую истину о бытии Божием, об отношениях между Богом и миром, теологию можно приравнять к системе научных представлений.

Должны ли мы любой набор только что появившихся на свет фантастических измышлений также признавать «теологией» только потому, что породившее их новое религиозное движение считает их таковой? И не повергнет ли это нынешнюю систему, в которой более-менее ясно, где наука, а где фантазии, в хаос?

Поэтому, на уровне теоретических дискуссий в области философии науки, теории познания, проблему демаркации между научным и ненаучным знанием, можно и нужно проявлять определённую широту взглядов. Нужно освобождать науку от определённой «теологофобии». Недавно я давал отзыв на работу по истории европейского религиоведения, написанную светским, я бы даже сказал антиклерикальным по взглядам автором. Помимо воли автора из этой истории становления религиоведения четко проявлялось, что оно зарождалось и формировалось, отмежевываясь от теологии в борьбе с теологией, изгоняя из себя теологию. И поэтому субъективный комплекс «теологофобии» присутствует в нашем светском религиоведении, и вообще отчасти в «светской» науке. От него надо избавляться.

Но если мы переходим в правовое поле, начинаем заниматься поиском некоего правового статуса для теологии — здесь нужна благоразумная, осторожная критичность. У нас в России, как присутствующие знают, зарегистрировано множество различных конфессий, вероисповеданий. И что тогда? Все эти вероучения автоматически смогут обрести статус науки теологии, или кто-то это будет решать: мы будем вынуждены признавать дипломированными специалистами и учеными теологов языческих шаманов, наука рискует превратиться в печальное зрелище.

Ещё один важный момент всплыл в ходе нашей дискуссии. Мы с самого начала должны были разграничить, ставя вопрос о науке и теологии, теологию-богословие и теологию, по которой утвержден государственный образовательный стандарт для вузов.

С одной стороны — теология, которая действительно существует на протяжении многих веков в христианстве, в исламе, в других конфессиях, которой занимаются верующие люди и которая включают в себя систему представления о Боге, Его свойствах и отношениях с миром, об отношениях человека с Богом. С другой стороны — светский стандарт по теологии, который не является религиозно нагруженным, а, наоборот, представляет собой нечто близкое к прозвучавшему здесь определению: «Что такое теология — это наука, которая изучает памятники религиозного наследия, религиозные тексты, но не является религиозно нагруженной».

Для того чтобы продолжать разговор, надо определиться, о какой теологии мы говорим? О светском стандарте по теологии или о богословии, которым занимаются верующие учёные богословы, которые имеют многовековую научную традицию? На мой взгляд, та теология, по которой утвержден образовательный стандарт и которая позиционирует себя не как богословие, изучающее сверхъестественное, а как наука о религии и памятниках религиозной культуры, это, в определённой мере, клон государственного стандарта по религиоведению. Его отмежёвывание от религиоведения было связано с определённой внутринаучной борьбой кланов и группировок в системе образования. Атеистически настроенные учёные группируются под вывеской вузовского госстандарта «религиоведение», верующие учёные группируются под вывеской образовательного стандарта «теология».

Здесь речь идёт не о каком-то глубинном философском конфликте двух научных дисциплин, но, на мой взгляд, о порожденной субъективными мотивами борьбе в сфере образования.

 

 

Система мусульманского образования в современной России (Р.М.Мухаметшин, РИУ)

Появление первых мусульманских учебных заведений в России в постсоветский период относится к концу 1980-х годов. Это был период спонтанного появления мусульманских учебных заведений, которые еще до конца вписались в правовое и образовательное пространство России, не имели постоянных источников финансирования. Эти учебные заведения создавались в основном по инициативе различных зарубежных мусульманских благотворительных фондов. Они же их финансировали и поставляли преподавательские кадры. Именно благодаря их деятельности в поволжско-уральском регионе возникли довольно мощные центры мусульманского сепаратизма, которые, действуя самостоятельно, сумели создать влиятельные очаги исламского радикализма. Среди них особо выделялись медресе «Йолдыз» в Набережных Челнах и «Аль-Фуркан» в Бугуруслане. Особенностью радикализации ислама в этих учебных заведениях и в регионе в целом стала ее богословская нацеленность. В этом процессе практически отсутствовали попытки использования политических инструментов. Мусульманские радикалы через систему образования распространяли учение ханбалитского мазхаба, постепенно вытесняя из обихода традиционный для региона ханафитский мазхаб. Эти учебные заведения формально находились в подчинении тех или иных духовных управлений, но, на самом деле, занимали более чем самостоятельную позицию по отношению к ним.

Это был период эмоционального религиозного подъема, активного возвращения религиозных ценностей в нашу жизнь. Тогда считалось, что после 80-летнего атеизма очень важно возвращение религии в нашу жизнь. Но в какой форме? Этим вопросом тогда задавались немногие. Многие считали что, любые религиозные знания лучше атеистических представлений. Но жизнь показала, что все намного сложнее. И государство в этот период занимало позицию постороннего наблюдателя, особо не выстраивая внятной политики в сфере государственно- религиозных отношений, в том числе и в области мусульманского образования.

Но первые проблемы в сфере мусульманского образования, точнее первые результаты деятельности мусульманских учебных заведений возникли после появления выпускников этих медресе в мусульманских приходах России. Оказалось, что богословски вполне образованные выпускники, довольно далеки от традиций российских мусульман. Молодые имамы искренне убеждали своих прихожан в том, что истинные духовные ценности находятся за пределами традиций наших предков. Поэтому в тех приходах, где были еще носители религиозных традиций российских мусульман, там возникали разногласия между старшим поколением мусульман и молодым имамом. А где имамы сами создавали новые приходы, там чужие традиции уже воспринимались как истинно верные отрицались и отрицались обычаи и обряды россий



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-15 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: