Ганс Рудольф Берндорф
Шпионаж
Издание Г. Р. Берндорф. Шпионаж. Перевод с немецкого. М. «Советский писатель» — «Олимп», 1991. — 128 стр.
Книга рассказывает о работе разведки и контрразведки европейских государств накануне первой мировой войны и в период военных действий.
Оригинал: Hans Rudolf Berndorff, «document.getElementById('img-not-available2').style.display = 'block'; Spionage!» Dieck & Co Stuttgart. 1929.
От издателя: Книга немецкого автора Г. Р. Берндорфа, написанная в конце 20-х годов, рассказывает о работе разведки и контрразведки европейских держав. События ее происходят накануне первой мировой войны и в период военных действий. Имена героев «Шпионажа» известны — Мата Хари, полковник Редль, Аннемари Лессер («мадемуазель доктор») и другие.
Каждый из рассказов Берндорфа строится на документальном материале. В годы, когда писалась книга, материал этот был ограничен. Автор многое домысливал сам. Со временем в печати появлялись новые публикации, новые свидетельства и документы. Переиздавая ныне в новой редакции книгу Г. Р. Берндорфа, мы сочли возможным в некоторых случаях уточнить и дополнить авторское повествование. Эти места в тексте выделены курсивом.
Книга написана живо и увлекательно. И хоть со времени ее рождения на свет прошло более шести десятилетий, мы уверены, что к ней с интересом отнесется и сегодняшний читатель.
Об авторе: Ганс Рудольф Берндорф (1895-1963) был немецким писателем, журналистом и киносценаристом. Участник Первой мировой войны, затем боец фрайкора. В 20-е годы работал актером, учился на режиссера, с 1925 года главный репортер издательства «Ульштайн», прославился сериями репортажей на темы криминалистики, путешествий, происшествий и т.д. В 1933 году вступил в СС. Пользовался большой популярностью в Третьем Рейхе, опубликовал с 1933 по 1940 год под своим именем и под псевдонимами Рудольф Ван Верт и Ганс Рудольф 19 романов и документальных книг, во время Второй мировой войны активный сотрудник министерства пропаганды у Геббельса, пользовался его поддержкой как писатель и киносценарист. После падения нацизма Берндорф спокойно продолжил свою журналистскую и писательскую карьеру, трудясь сначала на англичан (Немецкая служба новостей), а в 50-е годы написал как «писатель-призрак» псевдоавтобиографии выдающегося хирурга д-ра Фердинанда Зауербруха и немецкого банкира Хьяльмара Шахта.
До конца жизни Берндорф оставался самым популярным автором издательской группы «HÖR ZU», книги его переиздаются в Германии и в 2000-е годы.
«Шпионаж» был первой книгой Берндорфа, выдержавшей только в первые несколько лет более тридцати переизданий, несмотря на ужасающее множество содержащихся в ней ошибок и неточностей.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Вступление
Тайны Вильгельмсхафена
Генерального штаба полковник Редль
Мата Хари
«Идеальный шпион»
«Мадемуазель доктор»
Смерть Эдит Кавель
Шпионаж, решивший войну
Марта Морейль – шпионаж с парашютом
(Две последние главы взяты из сборника «Сети шпионажа», Л., 1989)
ВСТУПЛЕНИЕ
Год 1913-й... По стальным путям Европы мчатся железнодорожные составы, груженные углем, железом, лесом, нарядные экспрессы с роскошными салонами международных вагонов. Из Парижа через Варшаву в Петербург. Из Копенгагена через Берлин в Мюнхен. Из Амстердама через Базель в Италию...
Поезда минуют границы, проносятся мимо городов и селений, где люди рождаются, любят, работают, умирают...
Многое связывает этих людей, эти народы. Общий труд, общие заботы о существовании.
Кинотеатры европейских столиц показывали удивленным зрителям бешеные автомобильные гонки, строительство морских колоссов на верфях, торжественные парады армий разных стран.
Народы Европы были хорошо знакомы с этими армиями, их обмундированием, вооружением.
Но главного они не знали. Главное происходило за закрытыми дверьми генеральных штабов и военных министерств. Там тщательно изучались карты и секретные планы соседних стран, туда стекались сведения, полученные с помощью тайных шифров.
Так было в Германии, Англии, Франции, России...
До начала мировой войны оставался год...
В мае 1913 года по Унтер ден Линден в Берлине шел молодой человек в форме майора генерального штаба.
Два офицера, шагавшие навстречу, дружески ему кивнули:
— Поздравляем.
То был Вальтер Николаи, только что назначенный начальником военной разведки.
Вступив в исполнение своих обязанностей, он подобрал группу умелых, надежных людей. Благодаря им деятельность германской разведки, работавшей до того без всякой системы, стала более организованной.
Да, агентов у Николаи немного, но зато они прекрасно подготовлены и умеют собирать лишь самые существенные сведения.
Огромные трудности представляет их работа. Особенно во Франции. Это страна классического недоверия к малейшим попыткам проникнуть в ее тайны. Забронированы они необычайно крепко. Секреты французской армии хранятся столь тщательно, что выведать их можно лишь с помощью исключительно ловкого маневра.
Другие сложности — в России. Конечно, среди гражданского населения приграничной полосы можно найти людей, поставляющих за германские марки необходимые сведения. Но бесконечные пространства этой страны, удаленность ее гарнизонов друг от друга не дают возможности развернуть шпионаж с полной силой. Поэтому германской разведке волей-неволей приходится ограничить свою деятельность зоной, близкой к границам.
А в Англии? Здесь вообще много неясностей.
За год до начала войны, когда положение этой страны в политической коалиции было весьма неопределенным, германская разведка содержала там лишь нескольких агентов. Николаи настаивал на расширении агентуры в Англии, но убедить в этом высшее командование ему так и не удалось.
Так обстоит дело с германской разведкой.
Франция относится к этому делу иначе.
Достаточно сказать, что в 1913 году по подозрению в шпионаже германскими властями было арестовано 345 человек, и большинство из них работало на Францию.
Сама эта цифра внушительно свидетельствует о размахе шпионской деятельности французов.
Вот, к примеру, история с французским разведчиком Томсом.
Он был родом из Мюнхена, где его отец торговал винами — главным образом бургундским и бордоским. Томс постоянно ездил во Францию, и никому это не казалось подозрительным: все думали, что он привозит оттуда вино.
В действительности же все обстояло не так.
В Мюнхене у Томса был целый штат подруг, во всем ему преданных. То были по большей части скромные танцовщицы, хористки, воспитанницы театральных школ. Он рассылал их по всей Германии с определенными заданиями.
Обязанностью этих девиц было заводить знакомства с молодыми офицерами и стараться выведать от них как можно больше.
Полученную информацию Томс аккуратно вывозил во Францию.
Методы, которыми действовал Томс, вообще были характерны для работы французской разведки. Не случайно на службе у нее состояло так много женщин.
Шпионская деятельность французов отличалась еще и тем, что свои разведывательные бюро они перед войной разбросали по многим странам Европы. Так в Женеве, в Швейцарии, устроился полковник-лейтенант Паршет, со штатом в 90 человек. Бюро Паршета работало под вывеской какой-то торговой фирмы, и его служащие свободно шныряли по всей германской территории. Отделение этой «фирмы» было открыто и в Базеле для наблюдения исключительно за баварской армией.
Так работала французская разведка.
Что касается англичан, то они проявляли порой чудеса изобретательности.
Всем известно, к примеру, что в Бельгии широко используется голубиная почта.
Английская разведка, одна из штаб-квартир которой располагалась в Брюсселе, в начале 1914 года усовершенствовала эту почту оригинальным нововведением.
Англичане выяснили, что почтовые голуби летят обычно либо вдоль Рейна, либо над большими железнодорожными линиями от Амстердама до Торна. И им пришла в голову смелая мысль: что, если снабдить голубей микроскопическими фотокамерами?
Камеры эти имели часовой механизм, приводящий в движение катушку с пленкой. Так как голуби обычно выпускались целыми стаями, то на крохотных снимках, которые потом увеличивали, получался целый ряд изображений тех мест, над которыми пролетали птицы.
Это было похоже на фильмовую ленту.
В случае войны такие съемки становились бесценными: они позволяли иметь полную картину передвижения войсковых частей и обозов.
Главное руководство российской разведкой было сосредоточено в руках офицера генерального штаба Батюшкова (Н. Батюшина, разумеется, – прим. В.К.) и находилось в Варшаве.
Основное свое внимание разведка обращала на германские военные силы в приграничных районах. В распоряжении Батюшкова были сотни тысяч рублей, предназначавшихся на подкуп добровольных шпионов из местного населения. То были по преимуществу мелкие торговцы, согласно пограничным обычаям, имевшие право беспрепятственного перехода границы. Многие из них состояли на постоянном жалованьи у разведки.
Интересные сведения о работе российской разведки накануне первой мировой войны приводит в своей книге «Разведка и контрразведка» Макс Роте, офицер австрийского генерального штаба, занимавший тогда пост начальника разведбюро.
Ронге пишет, что варшавский центр работал с массой людей — вербовщиков, руководителей групп, рядовых агентов. Среди них было немало женщин.
«Эти последние, — пишет Ронге, — особенно охотно использовались в качестве посредниц и вербовщиков, причем те, которые попадали в наши руки, как, например, Мария Тромпчинская, Ева Войчик и др., особенной красотой не отличались. По установившейся у нас традиции мы, по крайней мере, в мирное время, не использовали для работы женщин, возможно, из-за недостатка денежных средств, а также из опасения разного рода неизбежных женских историй...
Возможно, что русские женщины, вследствие внутриполитических условий, обладают особой склонностью к агентуре, и я до сих пор помню о многолетней докучливой деятельности жены русского ротмистра Иванова в Сосновицах».
Но как ни широко была поставлена эта разведка, результаты ее работы были все же ограниченными.
Расширяя сеть шпионов, русские думали больше об их количестве, нежели о качестве каждого. И получалось, что иные агенты, на которых тратились колоссальные суммы, будучи людьми, весьма слабо подготовленными в военном смысле, приносили множество сведений, не имевших никакой цены, или даже ложных.
«Это массовое использование сил, — добавляет Ронге, — имело тот недостаток, что слишком много народа было знакомо с работой, и они могли, в случае нужды, выболтать все за деньги...
Чересчур одинаковое снаряжение агентов также вредило русской разведывательной службе.
Все собиравшие сведения о крепостях, например, получали американский карманный фотографический аппарат «Экспо».
Лишь перед самой войной русский шпионаж был преобразован и избрал другие пути.
Все свои усилия он направил теперь на подкуп лиц, состоящих на германской военной службе, и в особенности — в генеральном штабе.
Приемы шпионажа, засылка агентов, обработка перебежчиков и пр. есть не что иное, как элементы военной техники, у них свои особенности, свои законы.
Общий же интерес, не лишенный своеобразной романтики, представляют судьбы и поступки людей, мужчин и женщин, рискующих жизнью ради проникновения в тайны чужой страны.
Некоторым из этих судеб мы и посвящаем наши рассказы, основанные на подлинных фактах.
ТАЙНЫВИЛЬГЕЛЬМСХАФЕНА
Своим существованием город Вильгельмсхафен был обязан расположенной возле него военной гавани. Непривлекательный этот городишко был особенно тосклив во время дождей, которые здесь, на побережье, льют порой целыми неделями.
Трудно себе представить, чтобы кто-нибудь по доброй воле захотел поселиться в Вильгельмсхафене надолго...
Ничего нет унылее его ночей: мокрые улицы тускло освещены, кругом ни души, разве лишь какой-нибудь подвыпивший матрос одиноко бредет из кабачка в казарму.
В такую вот дождливую летнюю ночь 1910 года вдоль забора на самом краю города прохаживался человек в поношенном плаще. За забором был запущенный сад, в глубине которого виднелся силуэт небольшого дома. Ближайшее строение — богатая, нарядная дача — находилось метрах в ста от этого дома. И его укрывали густые заросли сада.
Человек в плаще уже не первую ночь бродил по этой улочке, тайком заглядывая за забор. Он знал, что в этом скромном домике живут очень состоятельные люди. Сюда приезжали великолепно одетые мужчины, а с ними — дамы с дорогими кольцами на пальцах. Порой его удивляло, как мог этот дом вместить такое количество людей.
В последнее время — он это отметил — здесь жили четверо: трое мужчин и одна дама.
Час назад, притаившись в темноте, человек видел, как все они вышли из дома, закрыли садовую калитку и направились в город.
Выждав еще немного, человек, озираясь, подошел к калитке. Она поддалась без труда. Осторожно ступая по мокрому газону, человек проскользнул к дому. Ставни его были наглухо закрыты.
Человек обогнул дом, прижимаясь к стене. Одно окно наверху оказалось без ставен. Добраться до него по стене было невозможно. Чуть правее окна находилась крыша сарая. Затянув потуже пояс плаща, человек взобрался на бочку с водой и, ухватившись за край крыши, влез на нее. Отсюда ему уже ничего не стоило дотянуться до окна.
Рама оказалась незапертой. Человек распахнул ее и через секунду оказался внутри дома.
Под ногами его было что-то мягкое, очевидно, ковер. В непроницаемой тьме он ничего не мог разглядеть. Вытащив из кармана электрический фонарь, он нажал на его пружину.
Но едва узкий луч прорезал темноту, сильный удар по голове свалил человека наземь.
Сколько времени он был без сознания? Человек едва ли мог ответить на этот вопрос.
Когда он пришел в себя, вокруг по-прежнему стояла тишина. С трудом открыв глаза, он увидел себя лежащим на полу небольшой, уютно обставленной комнаты, — по-видимому, спальни. Горел свет.
Возле него с папиросой в руке сидела в кресле молодая женщина.
Он хотел приподняться, но с ужасом обнаружил, что его руки и ноги связаны.
Еще больший страх сковал его, когда он увидел что женщина внимательно рассматривает содержимое его собственного бумажника.
— Как вы себя чувствуете, господин... Глаус? — спросила женщина.
Человек промычал нечто несвязное.
— На этой фотографии вы очень на себя похожи.— Женщина разглядывала его служебный пропуск. — Но признаюсь, полицейский мундир идет вам куда больше, чем этот заношенный дождевик.
Глаус закрыл глаза. Нестерпимо болела голова, ему казалось, что сознание вновь покидает его.
— Вам еще многому нужно учиться, Глаус. Я уже не одну ночь наблюдаю, как вы шныряете возле дома. Видела, и как вы крались по саду. Когда вы лезли по стене, я стояла у окна. Надеюсь, мой удар не отшиб у вас память? Ведь я могла просто выбросить вас в окно, чтобы вы сломали себе шею. И поверьте, я сделаю это, если вы не скажете мне, кто вас сюда послал...
Глауса била дрожь, он с трудом воспринимал слова женщины. А она продолжала:
— По вашим документам я вижу, что вы вахмистр Вильгельмсхафенской полиции. Я не знала, что у местных полицейских есть обычай залезать в чужие дома, да еще ночью. Видимо, вас направили сюда с каким-то особым заданием. Что вам здесь нужно, ответьте мне...
Еле-еле ворочая языком, Глаус выговорил:
— Меня никто не посылал... Я сам...
— Сам? Зачем же?
— Просто... просто хотел поживиться. Нужда заставила. Прошу вас,— в глазах его появились слезы, — прошу, не доносите на меня. Если вы сообщите в полицию, я погиб. Ради бога, отпустите меня. Клянусь, я сделаюсь честным человеком...
Женщина улыбнулась, небрежно сбросила пепел с папиросы.
— Значит, вы считаете, что я должна вам поверить? Иными словами, вы простой воришка? И ничего больше?
— А что может быть... больше? — мольба в глазах Глауса сменилась недоумением.
— Вы хотите сказать, что забрались в этот дом совершенно случайно?
Глаус не понимал, на что намекает женщина. Он по-прежнему лежал связанный на полу, руки и ноги ныли, голова раскалывалась пополам. Все происходившее виделось ему словно в тумане.
— Интересно, интересно, — задумчиво проговорила женщина, снова перебирая документы Глауса. — Старший полицейский занимается заурядным грабежом. Странная история. Скажите, Глаус, давно ли вы живете в этом городе?
И Глаус, собрав силы, стал рассказывать о себе. О трудностях жизни, о долгах, о растрате в кассе, которую ему необходимо немедленно погасить.
Искренний и жалобный рассказ Глауса сделал свое дело. Женщина поверила ему;
Снизу послышался звук отпираемой двери. Обитатели дома возвратились из города. Глаус занервничал.
— Умоляю, отпустите меня. Я больше никогда, никогда не буду... Клянусь памятью матери...
— Ну хорошо, — вздохнула женщина. — Я выпущу вас. Надеюсь, мы больше не встретимся.
Она развязала веревки, распахнула окно.
— Возьмите свой бумажник и ступайте тем же путем, как вы сюда пришли. И смотрите, следующий раз вы меня уже не разжалобите.
Глаус схватил документы, улыбнулся с робкой благодарностью и бросился к окну. Через несколько секунд он был уже внизу. Миновав сад, он выскочил на улицу и быстрыми шагами двинулся к городу.
Обрадованный счастливым исходом, он не заметил, что вслед за ним из калитки вышли двое, и, прижимаясь к забору, зашагали в том же направлении.
Пробежав метров четыреста, Глаус остановился у Дерева, чтобы перевести дух.
В дальнем конце улицы послышались шаги. Глаус свистнул. Шаги участились. Оглядевшись, Глаус
снова двинулся вперед.
Навстречу ему быстро шел полицейский в полной форме.
— Тсс, — Глаус прижал палец к губам. — Говори тихо.
— Что случилось?
— Глупая история. Оказывается, там был человек. Женщина. Едва я влез, она так шарахнула меня по башке, что я до сих пор не могу прийти в себя.
— И что же дальше?
— Она меня связала и стала мучить допросом. Самое скверное, что она вытащила мой бумажник и теперь знает обо мне все.
— Да ведь она донесет, черт возьми!
— Надеюсь, что нет. Я так долго объяснял ей, какой я несчастный, что она едва не прослезилась.
— А потом?
— Потом? Как ты видишь, я здесь. Она отпустила меня. Считай, что нам повезло.
— Дай-то бог. Ты молодец, Глаус.
Увлеченные разговором, полицейские не заметили, как один из преследователей перелез через забор, возле которого они стояли, и притаился в нескольких метрах от них.
— Хорошо, что все окончилось благополучно. Но что нам делать, Глаус? До утра нужно достать денег. Если в кассе обнаружат пропажу, нас посадят как растратчиков.
Из дальнейшей беседы двух полицейских преследователь все понял.
Оказывается, Глаусу и Енике (так звали второго полицейского) была доверена касса, в которую они запустили лапу. Утром должен был явиться ревизор. Из разговора выяснилось, что Глаус и Енике не раз уже занимались грабежами.
На эту ночь у них был намечен «запасной» вариант. Это была контора ближайшего пивоваренного завода. После недолгого обсуждения они договорились сперва на предварительную «рекогносцировку» отправится Енике, а затем... затем они быстро провернут это дело.
Наутро в городе стало известно: контора пивоваренного завода обворована. Исчезло несколько сотен марок. Все прочее осталось в целости и сохранности.
Объявленный тут же полицейский розыск не дал никаких результатов. Преступники действовали смело и аккуратно, не оставив малейших следов.
Примерно через неделю Глаус и Енике в полной форме шли по улице, выходящей на ту, что вела к злополучному дому.
Была суббота, и гарнизонное начальство распорядилось, чтобы в этот день полицейские дежурили парами. В субботние вечера пьяные матросы нередко позволяли себе нарушать уличный порядок.
Глаус и Енике дошли до конца улицы и уже развернулись, чтобы идти обратно, когда на их пути возник высокий широкоплечий мужчина.
Глаус вздрогнул: он узнал в нем одного из обитателей знакомого ему дома.
Добрый вечер, господа, — проговорил мужчина. — Не хотите ли заглянуть ко мне?
Простите, с какой целью? — недоуменно спросил Енике.
Глаус незаметно дернул его за рукав, и Енике понял, что дело неладно. Одолев растерянность, он напустил на себя строгий тон.
— У вас что-то случилось? Вы хотите сделать официальное заявление?
Высокий мужчина улыбнулся.
— Вот именно, господа. Я желал бы указать вам имена и местожительство тех взломщиков, что очистили кассу пивоваренного завода. Об этом писали в газете, а у меня есть довольно точные сведения.
Глаус побледнел.
Енике, не теряя самообладания, вытащил из-за борта своего мундира записную книжку.
— Если вы действительно знаете преступников, ваша обязанность заявить об этом, — деловито проговорил он. — Мы будем вам крайне признательны, если вы назовете их.
Лицо высокого мужчины стало очень серьезным. Он пристально посмотрел в глаза Енике, оглядел Глауса и четко произнес:
— Пожалуйста, пишите. Ограбление совершили вахмистр полиции Глаус и его сообщник, вахмистр Енике.
Ошеломленные полицейские вытянулись, как на параде. Рука Енике с записной книжкой судорожно опустилась вниз.
— Так зайдемте же ко мне, — спокойно продолжил незнакомец,— потолкуем об этом неприятном для вас деле. Может быть, мы о чем-нибудь и договоримся...
И, круто повернувшись, он направился в сторону дома, с которым у Глауса были связаны столь неприятные воспоминания. Оба полицейских понуро последовали за ним.
Миновав калитку и сад, они вошли в дом. Дверь из прихожей вела в большую, богато обставленную комнату.
Глаус сжался: в комнате сидела с книгой в руках та самая женщина. Она кивнула ему, как старому знакомцу, и Глаусу пришлось ответить ей робким поклоном.
Мужчина пододвинул полицейским кресла, налил пива и предложил по сигаре.
Дрожащими руками Глаус долго разминал свою сигару. Енике пытался держаться достойно, но наружное спокойствие дорого ему давалось.
Долгая пауза выматывала силы. Незнакомец не спешил с разговором. Наконец он произнес:
— Прежде всего, господа, разрешите представиться. Я — инженер Петерсен, а эта дама — моя сестра. В списках здешних жителей вы нас не найдете: своих паспортов мы не сдавали, поскольку в Вильгельмсхафене находимся временно: у нас транзитные визы. Говорю это с тем, чтобы вы не рылись в своих полицейских досье. Через неделю мы уедем. Моя сестра, господин Глаус, рассказала мне, как недавно вы пытались нас ограбить. Когда она вас отпустила, я пошел вслед за вами и прекрасно слышал весь разговор, который вы вели со своим коллегой на улице. Таким образом, я знаю, какие грабежи вы вдвоем с ним совершили в городе. И уже этих сведений мне вполне достаточно, чтобы упрятать вас в тюрьму на весьма продолжительное время.
Глаус, ни жив, ни мертв, в отчаянии закрыл рукой глаза.
Но Енике, вспыхнув при последних словах Петерсена, вскочил и, заикаясь от волнения, громко заговорил;
— У вас нет никаких улик, вы ничего не докажете! С Глаусом нас ничего не связывает, кроме общей службы. Никаких грабежей мы не совершали, это ложь! А говорили мы о взломах на улице единственно потому, что наша обязанность — выслеживать преступников. И к ограблению пивоваренного завода, которое вы нам приписываете, мы не имеем ни малейшего отношения! Знаете ли вы, что за оскорбление полиции вам придется отвечать?
Петерсен встал, спокойно положил руку на плечо разбушевавшегося вахмистра и, вздохнув, проговорил:
— Что ж, хорошо. Тогда я сейчас же иду к телефону и вызываю уголовную полицию. Но, — он понизил голос почти до шепота, — вместе со своими показаниями я предъявлю вот эту штучку...
Он сунул руку в карман и вытащил оттуда небольшую фотографию.
— Посмотрите, вам это будет интересно... Енике схватил карточку.
Это был снимок двора, где помещалась взломанная контора пивоваренного завода. Изображение было не очень четким, и все же на нем ясно были видны две фигуры — одна в штатском, другая в полицейской форме. Лица можно было узнать безошибочно — это были Енике и Глаус. Глаус вылезал из окна, Енике протягивал ему руку.
— Ну как, неплох мой аппарат, а? — усмехнулся Петерсен. — Ведь это ночная съемка. К счастью, помогла луна, а то бы ничего не получилось.
Енике бросил карточку на стол. Глаус ее разглядывать не стал.
— Итак, господа, я предлагаю продолжить наш разговор...
...Полицейские вышли от Петерсена лишь под утро. Они получили гарантию, что об их ночных похождениях никто не узнает. В кармане у каждого было по пяти тысяч марок. За это они обязались выполнить поручение, последствия которого в тот момент были им еще не очень ясны.
На следующий день, в воскресенье, одевшись в штатское, Енике отправился в гавань. Ему нужно было повидать старшего сигнальщика Элерса, служившего на крейсере «Фон дер Танк».
С Элерсом Енике был знаком уже несколько лет и считал его как бы родственником, поскольку тот был женихом его свояченицы. Не могли они до сих пор пожениться лишь потому, что ни у Элерса, ни у невесты не было за душой ни гроша.
Прежде чем идти на корабль, Енике заглянул к свояченице. Обо всем с ней договорившись, он явился к Элерсу. Условились к вечеру встретиться в городе.
Когда все трое собрались, Енике объявил, что у него есть три билета в варьете. Признаться, это немало удивило его будущего родственника — откуда у вахмистра появились деньги?
Это удивление возросло еще больше, когда после представления Енике потащил всех в дорогой ресторан. Здесь он совсем разошелся, заказал роскошные закуски и вина, — словом, устроил настоящий кутеж.
К кутежу вскоре присоединился оказавшийся тут же его приятель, вахмистр Глаус.
Когда все были навеселе, Енике завел разговор о будущем своей свояченицы и Элерса. Ему хочется, чтобы они скорее поженились, а ведь это не такая уж несбыточная мечта.
Элерс не соображал, куда клонит Енике. И лишь когда тот небрежно положил перед ним тысячемарковый билет, Элерс понял, что разговор принимает серьезный оборот.
— Дарю тебе на счастье! — заявил разгулявшийся Енике.— Пусть эти деньги станут, как говорится, фундаментом твоего благополучия.
Старший сигнальщик со страхом смотрел на купюру. Он отлично знал, что Енике вечно нуждался в деньгах. Что произошло?
В душе у Элерса шевельнулось дурное предчувствие. Но вино сделало свое дело: долго не раздумывая, матрос сунул деньги в карман и весело обнял за плечи свою невесту.
С того дня Енике ежевечерне являлся за Элерсом к кораблю, и, едва кончалась вахта, они направлялись в очередное кафе или ресторан. В попойках неизменно участвовал Глаус.
Элерс несколько раз пытался выяснить, откуда у приятелей столько денег, но те только посмеивались и отшучивались. Тогда Элерс махнул на все рукой и решил больше не приставать к ним с расспросами.
Тысячи марок, которую вручил ему Енике, хватило на то, чтобы снять квартиру, обставить ее мебелью. Расплачивались по счетам, и это очень нравилось невесте. У нее появился азарт к приобретению вещей, она уже не могла пройти мимо красивой посуды, заказывала себе модные шляпки, шила платья у дорогих портных.
Пришел, однако, день, когда Элерс, подсчитав свои расходы, с ужасом увидел, что потратили они с невестой значительно больше, чем у них было. В тот же вечер он признался в этом своим приятелям. Енике на мгновение помрачнел.
— Гляди-ка, так ты меня разоришь. Впрочем, не скрою: ведь я получил большое наследство. Правда, наличных у меня мало, но я попрошу того, кто этим наследством распоряжается, чтобы он дал тебе еще пару тысяч. Ладно, не огорчайся, все будет в порядке.
Элерс вздохнул с облегчением.
На корабль он вернулся в ту ночь счастливым и пьяным.
..Раз в неделю Енике и Глаус под покровом ночи являлись на свидание к Петерсену. Естественно, он знал об их кутежах с Элерсом, но в дальнейшие свои планы их не посвящал.
Вскоре Глаус получил отдельное задание.
Был у него приятель, чиновник, служивший на водопроводе. Глаус пригласил его в трактир и, между прочим, спросил: не может ли тот достать планы городской водопроводной сети?
Приятель вытаращил на него глаза:
— Ты что, с ума сошел? Ведь они за семью печатями. Забыл, что у нас военная гавань? Кто мне их даст? А зачем они тебе нужны?
Глаус объяснил: об этом просит его один знакомый инженер. Он придумал какое-то изобретение, значительно уменьшающее расходы по водоснабжению, и хочет продать свою идею Вильгельмсхафену. Вот ему и требуются эти планы, чтобы быть, так сказать, во всеоружии перед городским управлением в случае каких-нибудь сомнений с его стороны. И нужны-то они ему ненадолго — всего на каких-нибудь полчаса. Между прочим, он обещал за это две тысячи марок. Их можно разделить пополам.