Аутичный человек страдает от отсутствия смысла в его жизни. Следовательно, именно на это должна быть нацелена помощь в первую очередь. Люди, которые не чувствуют себя в безопасности, будут тратить большее количество энергии на ее поиски. А в это время они не смогут получать удовольствие от более простых вещей в жизни.
Любой человек может оказаться в такой ситуации. Представьте себе, что вас пригласи-ли на 3-х дневную конференцию в Болгарию. Вы не знаете болгарского языка, и следовательно у вас сразу возникнут проблемы с коммуникацией. Кроме этого, вам приходилось слышать, что болгары обычно кивают головой (вверх и вниз), когда хотят сказать «нет», и качают голо-вой (из стороны в сторону), когда нужно сказать «да». Это значит, что весь мир перевернут с ног на голову. Вы чувствуете себя как на иголках и постоянно нервничаете, предполагая, что и другие общепринятые социальные нормы окажутся не теми, что вы ожидаете. Таким образом, в Болгарии вы будете испытывать много трудностей в социальном взаимодействии.
Наконец, вы прилетаете в столичный аэропорт, т.к. 3-х дневная конференция, на кото-рой вас предстоит выступать, будет проходить в Софии. Попробуйте догадаться, какими будут ваши проблемы в коммуникации и социальном взаимодействии. Скорее всего, вопросы будут связаны с конкретными деталями вашего пребывания. Возможно, в первую очередь вы спро-сите о месте — вопросы, начинающиеся со слова «где»: «Где конференц-зал? Где я буду спать? Где я могу поесть?»
После того, как вы получите ответы на эти вопросы, вы будете чувствовать себя спо-койнее. Аутичные дети тоже нуждаются в подробной предсказуемости. Если они могут уста-новить прочную связь между событиями и местонахождением, они сразу успокаиваются.
Вторая группа вопросов будет касаться времени: вопросы, начинающиеся со слова «ко-гда». Из программы конференции вы узнаете, когда начнутся заседания, как долго они будут продолжаться, когда вы должны выступать, когда будут перерывы, и когда вы сможете поесть. Получив ответы на эти вопросы, вы сразу почувствуете себя спокойнее. Всем нужна предска-зуемость в жизни.
Вы находите вполне естественным то, что болгары отвечают вам в той форме, которую вы (с вашими проблемами в коммуникации и социальном взаимодействии) можете понимать: это показывает их гостеприимство. Все вышесказанное в равной степени относится и к людям с аутизмом, только их проблемы в коммуникации и социальном взаимодействии намного се-рьезнее. Им невероятно трудно адаптироваться к нашим условиям. Если мы приглашаем их жить и учиться рядом с нами, они наши «гости», значит, мы должны выступить в роли пере-водчиков для них. Мы должны предоставить им информацию относительно «где» и «когда» и в такой форме, которую они смогут понять. Только так мы сделаем их жизнь предсказуемой. И это не должно рассматриваться как великое дело: это лишь вопрос вежливости к этим людям.
Только вежливость болгар помогли нам чувствовать себя самостоятельными людьми в их стране. Только наше вежливое отношение к аутичным людям сделает их более самостоя-тельными в жизни.
ПЛАНИРОВАНИЕ ПРОСТРАНСТВА. СОЗДАНИЕ УСЛОВИЙ
ДЛЯ УЧЕБЫИ ПРОЖИВАНИЯ. ВОПРОСЫ, НАЧИНАЮЩИЕСЯ СО СЛОВА «ГДЕ»
Мы обедаем в столовой комнате, спим в спальной, умываемся в ванной. Для нас это звучит вполне логично: каждая комната имеет свое назначение. И такое естественное разделе-ние дома на комнаты имеется почти везде. С каждым местом ассоциируется определенное действие. Мы (обычно) не спим в столовой, и (обычно) не едим в спальной. Если это происхо-дит, то мы понимаем, что это исключение.
Тем не менее, родители, которые стремятся создать относительную стабильность в жизни детей, говорили нам, что они сами менее предсказуемы, чем им кажется. Иногда они одевают детей в ванной, иногда в спальной, а в другие дни это может происходить в гостиной или кухне.
Для некоторых детей это создает дополнительную трудность — особенно для тех, кто взбирается вверх по занавеске вместо лестницы, кто прыгает на кровати вместо батута. Им трудно понять назначение комнаты и те действия, которые с этим местом связаны.
В классе детям с подобными проблемами, как правило, еще труднее, чем дома. Мало школ могут позволить себе иметь отдельные помещения для занятий, игр и еды. Значит, необ-ходимо в одном помещении определить места, где дети будут выполнять различные действия, так чтобы среда стала для детей более предсказуемой. В этом углу мы играем, а в том — обе-даем. При организации классной комнаты следует учитывать все виды деятельности в классе: сколько видов деятельности. Возможно ли каждому из них выделить свое место в классе? Ес-ли дети обедают, играют в настольные игры и занимаются за одним и тем же столом, это мо-жет показаться им слишком непредсказуемым и, следовательно, хаотичным. Это сбивает детей с толку, они не знают, что следует ожидать, и в конечном итоге это приводит к проблемам в поведении.
Как всегда в школе, только в моем классе я чувствовал себя в относительной безопасно-сти, однако все остальное — столовая, игровая площадка, залы и коридоры — были настоящим кошмаром для меня. Я не знал, как общаться с другими ребятами, они постоянно внушали мне страх. Я не мог понять, почему они так себя ведут, и что означает их поведение.
Шон Бэррон, 1992.
В каждом классе существуют минимум три вида деятельности: вы занимаетесь урока-ми, а значит вам нужен рабочий стол. Вы также играете здесь, следовательно, нужен уголок для игр в свободное время. Кроме этого, вы обедаете и учитесь мыть посуду, и для этого вам также понадобится специальное место.
Иногда можно услышать вопрос: зачем в классе для аутичных детей создавать отдель-ное место, где дети будут обедать? Почему бы им не ходить в общую столовую? Как показы-вает опыт, при хорошей организации в специализированном классе для аутистов дети чув-ствуют себя спокойнее. Но это спокойствие быстро исчезает, если во время игр или обеда они оказываются рядом с другими «непредсказуемыми» детьми. Несомненно, им нужно учиться есть и играть вместе с другими детьми, но это должно произойти только тогда, когда они бу-дут к этому готовы. Лучше всего сначала дать им максимальную защиту. Только после этого можно говорить об «интеграции».
Эти принципы «пространственного планирования» можно применять при проектирова-нии «профессиональных тренингов». Создание цикла практических занятий для специалистов равносильно созданию нового учебного класса. В ходе практического курса учителя и другие профессионалы учатся создавать предсказуемость времени и пространства для своих учени-ков. Далее основное внимание будет уделяться не вопросам обучения детей, а профессиональ-ной подготовке специалистов. Я объясню, как можно организовать подобные тренинги, чтобы они стали источником вдохновения для профессионалов, которые будут создавать условия для учебы и проживания аутичных людей, адаптированные к их особым нуждам.
Тренинговая сессия (на основе модели ТЕАССН) представляет собой практический курс для 20 участников, которые уже прослушали теоретический курс по вопросам аутизма и теперь в течение недели будут применять теоретические знания на практике, работая с аутич-ными детьми, подростками и взрослыми. За каждую тренинговую сессию отвечают не менее 5 кураторов-педагогов. Каждый из них в течение недели курирует одного ребенка, подростка или взрослого, страдающего аутизмом. Участники делятся на 5 групп по 4 человека в каждой группе (каждая группа имеет своего куратора-педагога). Каждый день они будут работать с новым учеником, страдающим аутизмом, так чтобы к концу недели они приобрели опыт рабо-ты с учениками разных возрастов и с различным уровнем интеллектуальных способностей.
В ходе тренинга возникает много ситуаций, которые могут вызвать у детей проблемы в поведении: «Люди, страдающие аутизмом, не любят перемен и всего нового...», но что мы ви-дим на этом курсе? Встречаются вместе пять учеников, страдающих аутизмом, которые рань-ше не знали (или почти не знали) друг друга. Они также не знают педагогов. В течение недели с ними будут еще 20 незнакомых людей — участники курса. Они впервые оказались в здании, где проходит тренинг. У них будет непривычный распорядок дня, и они будут выполнять но-вые задания. Но, несмотря на все это, проблем с поведением возникает очень мало. Иногда нас спрашивают, не «отбираем» ли мы наших учеников, приглашая только тех, у кого не будет проблем с поведением. На это мы отвечаем: нет, не отбираем. Однако, мы просим учеников с серьезными проблемами в «сближении» не участвовать в наших треиинговых сессиях. Таких учеников можно интегрировать в класс для аутистов, но на тренинговой сессии им пришлось бы столкнуться с необходимостью «сблизиться» со слишком большим количеством незнако-мых людей. Для них это была бы неделя полная отчаяния в окружении 30 незнакомых взрос-лых людей.
Секрет нашего успеха очень прост. Необходимо создать предсказуемую для детей сре-ду, состоящую из установленных привычных действий и скомбинировать это с заданиями, с которыми ученики в состоянии справиться хорошо или почти справиться.
АДАПТАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА
Организация пространства для тренинговой сессии имеет много общего с организацией нового класса для аутичных учеников или созданием условий для их проживания в группе. Во всех этих случаях учителя используют одинаковые принципы, и обычно начинают с основ, как мы и сделаем.
Рассмотрим пример. В одной из тренинговых сессий принимали участие следующие ученики, страдающие аутизмом: Лука, 5 лет; Макс, 10 лет; Кэтрин, 15 лет; Поль, 21 год; Пи-тер, 25 лет. Предварительно мы собрали самую основную информацию об этих учениках: коммуникативные навыки, способность справляться с трудностями, учебные навыки работы, особенности поведения во время занятий, умения, реализуемые в свободное время и социаль-ные навыки. Нас интересовал уровень определенных навыков: навыки были «приобретены», или только «появлялись», или ученики «потерпели неудачу» в освоении этих навыков. Иногда указанный уровень достижений не соответствовал действительности. Так, например, было указано, что одна девочка умела накрывать на стол. Но в понедельник, в первый день тренин-говой сессии, мы обнаружили, что она могла поставить лишь один предмет на стол, и то с по-сторонней помощью. Согласно полученной информации, один взрослый человек мог работать в библиотеке. В действительности, оказалось, что единственное, что он мог делать — это наклеивать марки на конверт, но даже и в этом он нуждался в реальной помощи.
Эти комментарии говорят только об одном: человек делает только то, что умеет. Все, что возможно, следует подготовить заранее к началу тренинговой сессии. И предварительная работа ведется такая же, как если бы мы готовились открыть новый класс для аутистов или новую группу для совместного проживания. Однако, только на практике мы сможем увидеть, как наши принципы работают. Ученики с аутизмом очень скоро покажут нам своим поведени-ем, соответствуют ли задания их возможностям. Оценка результатов в ходе любого образова-тельного процесса должна быть непрерывной. Нам часто приходилось уже с самого первого дня сессии менять задания для учеников. Впервые помещение для тренинга мы увидели в суб-боту утром. В одном конце комнаты были огромные окна, занимающие все пространство сте-
ны от потолка до пола. Окна выходили в сад. И было бы вполне логично не использовать эту часть комнаты для работы — лучше всего она подходила для отдыха в свободное время и бы-ла достаточно большой для этого. В противоположном конце комнаты была стена без дверей и окон. Эту часть пространства можно было использовать для работы. Рядом с зоной отдыха можно было бы организовать место для еды. Таким было первоначальное грубое планирова-ние пространства.
Теперь давайте более детально рассмотрим место для работы. Как мы рассуждали, определяя, где наши ученики будут заниматься? Сначала рассмотрим наше стремление дать им как можно больше самостоятельности. В конечном итоге, это и была самая главная цель при планировании пространства.
Как мы узнали от отца, Лука, самый младший ученик (его возраст — 5 лет), был неве-роятный непоседа. Он так и не смог научиться сидеть спокойно за столом. Кроме этого, он не понимал, что заниматься (т.е. делать то, о чем тебя просят) нужно в одном месте, а играть в свободное время (когда ты можешь делать почти все, чего ты сам хочешь) совершенно в дру-гом. Его внимание было рассеянным. Для того чтобы научить его обращать внимание на самое важное во время занятий — его собственное задание, вокруг него были с трех сторон (сзади и по бокам) непрозрачные панели. Таким образом, он словно был помешен в «коробку», где бы-ла возможность смотреть только вперед. Все, кроме его задания, было необходимо убрать из его поля зрения. Ему было крайне трудно концентрировать внимание и выделять главное из второстепенного, даже в такой значительно адаптированной для него среде. Более того, время его занятий было очень коротким, и он чаще, чем другие ученики, переходил в зону игр. Та-ким образом, рабочее место Луки было тщательно закрыто, но при этом оно находилось рядом с местом для игр, которое было скрыто от его взора, т.к. ассоциировалось с «игровой манерой поведения».
Нас часто спрашивают про эти «коробки». Вопрос о них вытеснил другой вопрос, кото-рый нам постоянно задавали 10 лет назад — это был вопрос об «ограниченном использовании речи». В то время многим казалось очень странным, что учитель так мало разговаривает с бедными аутичными детьми, и часто, давая указания детям, использует только ключевые сло-ва. Это действительно напоминает суровую военную обстановку. Несомненно, что популярная в то время идея о «строгой матери» сыграла свою роль. Но в то время люди еще не понимали, что дети, страдающие аутизмом, имеют серьезные проблемы в коммуникации. Сейчас уже ни-кто из профессионалов не выступает за логорею. Когда речь идет о «коробках» не следует за-бывать, что это не имеет ничего общего с изоляцией детей. Это связано только с трудностями аутичных людей при концентрировании внимания на определенные раздражители.
Ограничение поля зрения — это средство научить детей не отвлекаться в то время, ко-гда от них требуется концентрация внимания. Это не является конечной целью. Это только ис-ходная точка. Посмотрите внимательно на следующие рисунки перед тем, как вы начнете чи-тать пояснения. Это даст вам возможность лучше понять значение правильной адаптации сре-ды. (Обратите внимание на большое отличие этого класса от традиционной классной комнаты. У каждого ученика свой рабочий стол для самостоятельной работы. Ученики не могут выпол-нять задания, требующие совместной работы всей группы).
Рис. 2.4.
На рис. 2.4 мы показали, как бы нам хотелось спланировать рабочее место для ученика: его стол должен быть обращен в открытое пространство. Его полка, где он складывает свою работу, находится в нескольких метрах позади него. Он сам может дойти до полки и вернуться обратно к столу.
Рис. 2.5.
Ученик на рис. 2.5 сидит за столом, обращенном к стенке. Полка находится в несколь-ких метрах слева от него. Подойти к полке и вернуться к столу не представляет для него ника-кой трудности. Он сам относит свою работу и сам забирает ее с полки.
Рис. 2.6.
На рис. 2.6 можно заметить, что данный ученик менее самостоятелен, полка располо-жена так близко к рабочему столу, что ученику не приходится вставать, чтобы взять или по-ложить свою работу. Как только он покинет свой стол, он сразу испытает чувство растерянно-сти.
Рис. 2.7.
Ученик, изображенный на рис. 2.7, привык работать слева направо. Для него слишком трудно брать работу слева и там же складывать выполненные задания. Ему пришлось бы при-лагать слишком много усилий, чтобы организовать работу подобным образом. В то время как выполнение действий слева направо происходит для него без усилий, автоматически, и это де-лает его более самостоятельным. Но подняться на следующую ступеньку самостоятельности он еще не готов.
Это может произойти через некоторое время.
Рис. 2.8.
Ученик, изображенный на рис. 2.8, работает точно так же, как и ученик в предыдущем примере. Но пространство за его спиной необходимо закрыть, поскольку он отвлекается каж-дый раз, как только кто-нибудь входит в класс, или если другой ученик проходит в зону игр мимо него.
Рис. 2.9.
На рис. 2.9 мы видим, как организовано в виде «коробки» рабочее место Луки. Он еще не достиг того уровня самостоятельности, который позволил бы ему брать задание на полке справа и класть выполненную работу на полку слева. Он все еще постоянно нуждается в (фи-зической) помощи во всем, что он делает. Учитель должен поставить три задания на его рабо-чий стол и дает ученику эти задания по одному. Когда Лука выполнит эти задания, учитель поможет ему положить их справа на столе. Луке придется пройти еще долгий путь, прежде чем он сможет работать так же, как ученик на рис. 2.4. Не зная конечную цель, трудно понять необходимость «коробки», ограничивающей пространство. Достичь конечной цели можно, только двигаясь постепенно, маленькими шагами. Если вы хотите пройти расстояние в 5 мет-ров, то вам следует начинать с миллиметров.
Питер (25 лет) также очень легко отвлекается. Его уровень самостоятельности такой же, как у ученика на рис. 2.6. Если что-либо приведет его в замешательство, сразу начинаются проблемы с поведением. Привести его в замешательство может любое движение. Как только он начинает идти, он забывает, что от него ждут. Он не помнит, что он делает. Отсутствие уверенности в себе и страх потерпеть неудачу заставляют его нервничать. Питер живет дома с родителями. Ни одно учреждение не согласится взять его из-за проблем в поведении. Родите-ли не хотят поместить его в традиционную психиатрическую клинику, где с ним будут обра-щаться как с психически больным пациентом, а не с человеком, у которого есть проблемы в развитии. Однако, если вы попытаетесь адаптироваться к нему, сделать мир вокруг него пред-сказуемым и дадите ему здания, соответствующие его уровню, то вы обнаружите, что в дей-ствительности он хороший парень. Если у него возникнут проблемы, он предупредит вас об этом. В таком случае он может ударить рукой по столу и сказать: «Ты ударил». В другой раз в такой же ситуации (когда его проблема не слишком велика) он может сказать: «Ты хочешь пойти домой».
Кэтрин (15 лет) представляет собой особый случай. Конечно, все аутичные ученики особенные. Но Кэтрин, в отличие от других, может говорить... Иногда она говорит очень мно-го. Проблема в том, что многие окружающие ее люди думают, что она понимает все, что гово-рит. Они считают ее аутисткой с высоким уровнем интеллектуальных способностей, только основываясь на том факте, что она разговаривает. В действительности, несмотря на эту спо-собность, Кэтрин имеет большие трудности в поведении и совершенно несамостоятельна. Мы знаем Кэтрин, т.к. она принимала участие в последней тренинговой сессии. Из нашего опыта мы предполагаем, что участники нового курса обязательно спросят нас о том, почему рабочий уголок Кэтрин также надежно закрыт от других учеников. Она может брать задания слева и (как на рис. 2.5.) там же складывать выполненную работу. Но за ее спиной стоит защитный экран. Дело в том, что Кэтрин очень легко отвлекается, и когда это случается, неизбежны про-блемы в поведении.
Макс (10 лет) и Поль (21 год) с работой справляются лучше. Их рабочее места находят-ся в более открытом пространстве, и расстояние напротив друг друга, как показано на рис. 2.10. Макс имеет слабые вербальные навыки; говорит он тихим и хриплым голосом. В не-адаптированной среде он будет вести себя хаотично, яростно кивая головой. Однако, как толь-ко он садится за свой рабочий стол и получает четкие визуальные объяснения, он сразу ожива-ет. И выглядит почти нормальным.
Рис. 2.10. Планирование учебного пространства
Поль участвовал в наших курсах на протяжении трех лет. Сначала его считали необуча-емым. Последние два года он живет с родителями. Большинство учреждений отказались его взять, ссылаясь на тяжесть его проблем. Он немного похож на Питера, приблизительно одина-ковый возраст, тяжелая степень нарушений, аутизм, способность к взаимодействию, если даны объяснения, которые он может понять, и задания, соответствующие его уровню. Но если зада-ния непонятны или слишком трудны — берегитесь!
На рис. 2.10 вы видите, как мы спланировали рабочий уголок. Но только на практике можно проверить правильность нашего выбора. Мы сделали все, что могли. Все остальное — зависит от результатов оценки обучения. Иногда в ходе тренинговых сессий первоначальный план приходится кардинально менять. Мы не считаем это неудачей — это вполне нормальное явление.
Во время тренинга больше всего изменений было сделано в зоне игр и отдыха. На ри-сунке можно увидеть, что она очень хорошо организована, с помощью шведской мебели. Гра-ницы, отделяющие место для игр и отдыха от кухни и рабочего уголка, очень четко определе-ны с помощью различных предметов. В зоне отдыха мы решили создать дополнительные условия: уголок для Поля, где бы он мог посидеть, так он очень любит слушать музыку, а так-же тихое место, где можно заняться складыванием картинок или поместить журналы.
Уже в понедельник нам стало ясно, что зона отдыха нуждается в корректировке, осо-бенно для Питера и Луки, но также и для Кэтрин, у которой стали возникать трудности из-за отсутствия четкой планировки пространства. Если мы не сможем все предусмотреть, то гипер-активный Лука будет сталкиваться с Питером, для которого очень важно, чтобы ему не меша-ли. Это может привести к «инциденту». Питер не сможет понять, почему на него натолкнулся Лука, и поэтому даже может ударить маленького беспомощного Луку. Предупредить легче, чем исправить. Здесь также находится Кэтрин, которая не способна самостоятельно проявить
никакой инициативы во время игр и отдыха. Она бесцельно бродит и (возможно от скуки, т.к. нет ничего более интересного) набрасывается на любого, кто окажется слабее, чем она. По-этому нам приходится поставить для нее еще один стол и стеллаж, чтобы ей было чем занять-ся, поскольку, очевидно, что проявить инициативу самой ей очень трудно. Часть «свободного времени» также будет проходить согласно расписанию. Не следует забывать, что речь идет о двух главных задачах: предсказуемость и предотвращение проблем в поведении.
Когда возникают нарушения поведения, одним из основных педагогических методов является адаптация среды. И при этом должен соблюдаться индивидуальный подход.
ОЩУЩЕНИЕ ВРЕМЕНИ: СОЗДАНИЕ ВИДИМОСТИ ВРЕМЕНИ. КУРСЫПО ПЛАНИРОВАНИЮ ВРЕМЕНИ
Жизнь — это борьба; если ты испытываешь неуверенность в отношении вещей, которые другим людям кажутся обыденными, то это приводит к сильнейшему стрессу. Например, если кто-то дома говорит: «Мы, может быть, отправимся за покупками завтра» или «Посмотрим, что произойдет», — он, вероятно, не осознает, что неопределенность вызывает огромное отчаяние, и мне приходится постоянно прилагать огромные усилия, чтобы понять, произойдет что-то или нет. Неуверенность в отношении событий переходит и на предметы, например, куда следует положить данный предмет, или где его можно найти. Все это приводит к неуверенности в том, что от меня ожидают другие люди.
Растерянность, которая возникает от моей неспособности понять окружающий мир, яв-ляется, как мне кажется, главной причиной страха. Этот страх делает меня замкнутой. Все, что поможет уменьшить растерянность (и некоторые люди могут быть в этом очень полезны), од-новременно с этим уменьшится страх, изоляцию и отчаяние. И жизнь тогда станет более снос-ной. Если бы люди могли представить хоть на мгновение, что такое аутизм, они вероятно тогда бы знали, как помочь таким людям.
Тереза Жолифф и др., 1992
В определении аутизма говорится о качественных нарушениях в развитии в области со-циального взаимодействия, коммуникации и воображения. Лично я бы к этому еще добавил и нарушения в «ощущении времени». Аутичным людям трудно понять абстрактные аспекты нашего социального взаимодействия и коммуникации. Они не могут понять, что «стоит за» информацией, которую они получают, они видят только ее «буквальное» значение. Как же можно ожидать, что они поймут, что такое «невидимое время»? Мы можем понять серьез-ность проблем аутичных людей, но объяснить это только одним низким уровнем развития нельзя.
Давайте посмотрим на себя. Как мы контролируем «время»? Мы делаем его «зримым» с помощью дневников, календарей, часов. И сделав время зримым и исчисляемым, нам удает-ся таким образом его контролировать. Некоторые частные компании проводят курсы для сво-их сотрудников по планированию времени для его более эффективного использования. Я нахожу термин «планирование времени» уместным, когда речь идет о детях, страдающих аутизмом: им тоже необходимо научиться контролировать время. И если им это не удается сделать, это часто приводит к проблемам в поведении.
Отрывок, приведенный выше, показывает, к какому страху или панике приводит неуве-ренность в том, что может произойти. Этот пример был взят из жизни аутичного взрослого че-ловека с высоким уровнем интеллектуальных способностей.
Другой отрывок представляет собой рассказ аутичного мальчика, который неоднократ-но участвовал в наших тренингах. Его уровень интеллектуальных способностей настолько вы-сок, что он смог выразить словами свои чувства о том, как помогли ему визуальные средства во время курса (распорядок дня, расписание занятий, планирование конкретных заданий и т.д.):
Мне жаль, что мой учитель не принимает участие в этом курсе. Расписание делает мою жизнь намного легче. Но мои учителя не хотят его использовать в моем обычном классе.
Джонатан, 12 лет.
Если у аутичных детей с высокими интеллектуальными способностями возникают по-добные проблемы, можно предположить, что для людей с более низким интеллектом эта про-блема стоит достаточно остро, только они не в состоянии это выразить. Вспомните, как много родителей говорят, что их аутичные дети совсем не могут ждать.
Если он почувствует запах еды, ему сразу захочется съесть ее — немедленно — даже, если мясо только что положили на сковородку. Если мы начинаем объяснять ему, что ему при-дется подождать — у него происходит яростная вспышка раздражения.
Проблема планирования времени. Как объяснить детям, страдающим аутизмом, такое абстрактное понятие как продолжительность? Мы можем помочь им, если сделаем продолжи-тельность конкретной, слышимой, видимой для них. Таймер на кухне может творить чудеса. Как долго должен ребенок ждать, пока еда не будет готова? Пока не услышит сигнал таймера на кухне. Для Мэри большую трудность представляет перейти от одного вида деятельности к другому. Где бы она ни оказалась, ей хочется там остаться. Если она не была подготовлена за-ранее, то смена места или деятельности непременно вызовет у нее вспышку ярости. Таймер на кухне может ей помочь. Он даст ей возможность подготовиться к смене событий. Через 3 ми-нуты прозвучит сигнал. Теперь она готова. Сколько времени ребенок может оставаться в зоне игр и отдыха? Он слушает кассету, на которой записаны 4 песни. Как только музыка прекра-щается, пора идти заниматься. Часы также помогают нам сделать время зримым. Дети, стра-дающие аутизмом, могут воспользоваться песочными часами. Как только песок закончился, пора...
Отец одного аутичного ребенка превратил музыку в полоску света. Когда вы только начинаете ее слушать, полоска света очень длинная. Но постепенно она уменьшается. Это также можно назвать «часы для аутистов».
Дети могут понять последовательность событий с помощью картинок или других сим-волов. Уже обед? Еще нет. Посмотри, карточка показывает, что тебе надо идти в зону игр и отдыха. Карточка, обозначающая обед, стоит после карточки свободного времени.
Слово «нет» представляет для таких детей одну из самых больших проблем. «Нет» зву-чит для них категорично, как окончательный отказ. Они не могут понять, что, если сейчас ска-зано «нет», то немного позднее будет «да». Карточки, расположенные друг за другом, делают более позднее «да» зримым, а «нет», сказанное сейчас, становится только временным «нет».