Сутки спустя довольная и сытая пятёрка отдыхала на том же месте у озера. Поиски леопардов успехом так и не увенчались – эта часть джунглей была довольно мало заселена животными. Много было разве что сурикатов, которые весело шныряли между норками. Фуруфу поглядывал на них с тоской, Кианга неодобрительно косилась на него. Наконец львам повезло наткнуться на нескольких невесть как забредших сюда окапи, и угроза голода была ликвидирована. Остаток ночи заняла дорога обратно, и вскоре счастливые путешественники вернулись на полюбившееся им место у водопадов. Днём они отсыпались, а едва спала жара, снова запрыгнули в озерцо, где так же весело, как и вчера, брызгались и плескались в воде.
На закате они лежали на берегу, обсыхая и жадно вдыхая свежий и влажный воздух, совсем не такой, как в саванне. Кианга украдкой бросала взгляды на Вата. Ей не терпелось отправиться в путь. Наконец лев вздохнул и поинтересовался у Фура, что они намерены делать дальше. Тот грустно посмотрел на небо.
– Мы бы задержались тут надолго… Но увы, с едой тут капитальные перебои. Придётся выдвигаться в сторону холмов… Как думаешь, нам нужно возвращаться к Прайдленду или мы сможем обойти пустыню с этой стороны?
Самавати помолчал, вспоминая окрестности холмов, в которых он провёл свои скитания.
– Думаю, сможете обойти, – решил он. – Не такая уж она большая.
– Хорошо, – кивнул Фуруфу и повернулся к своим львицам: – Что скажете?
– Давайте переночуем здесь, – попросила Бариди. – Здесь так здорово…
Пола кивнула.
– Утром тронемся в путь, – добавила она.
– А вы сами что думаете? – спросил Фуруфу у Вата. Тот быстро переглянулся с Киангой. Они ждали этого вопроса и боялись его.
– Пожалуй, прогуляемся подальше в джунгли, – как можно более небрежно отозвался он. – Не хочется возвращаться.
Кианга замерла. Больше всего она боялась, что мини-прайд захочет пойти с ними… Тогда о востоке на время придётся забыть.
– Везёт вам, – вздохнул Фур, и у львицы отлегло от сердца.
– Значит, завтра мы расстанемся… – печально сказала Бариди. Кианга тяжело вздохнула.
– Давайте повспоминаем наше детство, – предложила она. Все радостно подхватили эту идею, и вскоре тишину темнеющих джунглей нарушали лишь голоса пятерых львов да временами их весёлый смех…
Ещё до рассвета, в покрытых утренним туманом джунглях Кианга и Ват прощались со своими друзьями. Бариди расплакалась, выступили слёзы на глазах и у самой принцессы. Остальные хмурились.
– Нам будет очень не хватать вас, – вздохнул Самавати. – Если что, возвращайтесь. Уверен, Кову с радостью примет вас. А когда мы начнём править, то и подавно.
– Мы будем навещать вас, – вздохнул Фуруфу. – Не думаю, что мы уйдём слишком уж далеко. Будем жить поблизости.
– Удачи вам, – горько вздохнула Кианга, обнимая подругу.
– И вам, – откликнулась она, всхлипывая. – Мы навсегда останемся друзьями… Ведь мы все вместе на нашей Стене дружбы…
– Обязательно, – улыбнулась Кианга. – Мы будем вспоминать о вас, глядя на неё. И вы нас не забывайте.
– Не забудем… – отозвался Фур. – Вы нас хоть на свадьбу пригласите.
– О, это всенепременно! – воскликнул Ват. Кианга смущённо хихикнула. – Ждите Зого или кого-нибудь из его связных.
– Будем ждать, – улыбнулся Фуруфу и поднялся. – Ну что же, пора в путь.
Бариди ещё раз обняла Киангу на прощание.
– Счастливого вам пути, – шепнула она.
– И вам, – отозвалась львица. – Удачи вам. Надеюсь, вы найдёте свой дом.
Кианга и Самавати с грустью наблюдали, как скрываются в джунглях силуэты льва и двух львиц.
Принцесса тяжело вздохнула и повернулась к Вату. В её глазах стояли слёзы.
– Не плачь, – сказал он. – Ничто не вечно. У нас своя дорога.
– Я знаю, – выдохнула она. – Я знаю…
– Ну что, в путь? – улыбнулся лев.
– В путь.
Прайдленд жил дальше. Вернувшийся Зого вновь приступил к своим обязанностям мажордома. Весьма пополневшая Киара, давно уже отказавшаяся от охоты, теперь решила отдохнуть и от остальных дел. Все дни она проводила, лёжа на Скале и весело болтая с Налой и другими львицами. Почти весь прайд в свободное от охоты и дел время предпочитал находиться рядом с Королевой, с интересом обсуждая с ней будущего львёнка королевской пары. Они гадали, какого он будет пола, какой у него будет цвет шёрстки и глазок, в кого он пойдёт характером.
– Надеюсь, этот львёнок будет больше похож на Кову, – смеялась Киара. – А то Кианга наша от него разве что цвет глаз взяла.
– Ну не скажи, – улыбалась Нала. – Она и характером больше в него пошла.
И предположения продолжались…
В стороне от прайда по-прежнему оставались лишь Мбайя да Кусини, целыми днями проводившие в пещере. Вот и сегодня Мбайя лежала там, безучастно глядя в стену. Кусини лежала рядом. Мхиту задумчиво поглядывал в их сторону, а потом поднялся и подошёл к ним.
– Мбайя, Кусини, – сказал он. – Нам нужно поговорить.
Мбайя вскинула на него удивлённый взгляд. Впервые с того разговора, когда она сообщила ему о решении Симбы и Налы, он заговорил с ней.
– Нужно поговорить, – нерешительно повторил он. – Пойдёмте.
Львицы поднялись и двинулись за ним в саванну, на которую быстро падал вечер. Довольно долго они прошагали в тишине. Наконец Мхиту остановился и повернулся к ним.
– Кусини. Дочь. Я хочу поговорить с тобой, – грустно произнёс он. – Понимаешь, я говорил с Аджем…
Львица потупилась.
– Простите меня, – тихо сказала она.
– Простить тебя? За что? – изумился лев. – Это мы должны просить у тебя прощения. Я должен.
Мбайя переводила удивлённый взгляд с мужа на дочь.
– Мы виноваты перед нашей старшей дочерью, Мбайя, – печально произнёс старый лев. – В заботах о младших детях мы забыли о ней. Но… – он повернулся к дочери. – Я не знал, Кусини, честно. Если бы ты рассказала нам… Я… я не думал, что ты так страдаешь.
– А как же иначе? – тихо откликнулась львица. – Вы же мои родители…
– Прости, – повторил Мхиту. – Я виноват. Я признаю это. Я мог бы хоть раз навестить тебя… Но понимаешь, Кусини… В этом сложно признаваться… Я боялся, что приду и узнаю, что тебе хорошо без нас. Что мы не нужны тебе…
Кусини бросила на него обиженный взгляд. Мбайя, наконец-то понявшая, в чём, собственно, проблема, тяжело вздохнула.
– Не думай, что мы не любили тебя, дочка, – произнесла она. – Мы всегда любили тебя и любим сейчас. Просто мы, похоже, не поняли друг друга. Ты была уверена, что нам хорошо без тебя, с Марой и Лаем, мы же были уверены, что тебе хорошо без нас… Но, конечно, нашей вины, пожалуй, больше. Мы уделяли тебе недостаточно внимания, а ты всё равно продолжала любить нас… Я очень благодарна тебе, Кусини. Ведь из всех моих детей именно ты сохранила большую веру в меня и любовь ко мне… И я не забывала о тебе в скитаниях по южным землям. Никогда не забывала… Иди ко мне, – попросила она. Кусини молча подошла и прижалась к ней. В носу щипало. Обида на родителей, которую она носила в себе столько лет, упрямо скрывая её за другими чувствами и повседневными заботами, так остро вспыхнувшая в сердце во время разговора с сыном вчера, быстро таяла, уступая место чувству благодарности и вины. В груди разливалось тепло. Они любят её! Она нужна им! И, похоже, она сама виновата в сложившейся ситуации, потому что не сумела показать им, как они дороги ей…
– Я люблю вас, – всхлипнула она.
– И мы тебя, – ласково обнял её Мхиту. – И мы тебя. Прости нас.
– Вы простите меня, – выдохнула львица.
Родители и дочь посидели молча, крепко обнимая друг друга. Наконец Кусини осторожно высвободилась из объятий.
– Спасибо вам, – всхлипнула она. – Простите, я пойду… Мне нужно побыть наедине с собой.
– Конечно, дочка, – улыбнулся Мхиту. Отец и мать нежно смотрели ей вслед.
– Побыть наедине с собой… – тихо проворчал лев. – Точно не от меня она эту склонность унаследовала.
– Каждому из нас необходимо иногда побыть одному, – пожала плечами Мбайя. Мхиту помолчал.
– Да, – вздохнул он. – Вот, бывает и так. Бывает, что тот, кто проявляет меньше всего знаков внимания, на самом деле крепче других привязан к тебе… Даже среди наших собственных детей... О чём ты думаешь? – спросил он, переводя взгляд на супругу. Мбайя задумчиво смотрела вдаль.
– Я думаю о том, что в очередной раз провинилась перед детьми. О том, что вся моя жизнь была чередой ошибок…
– И моя, – вздохнул лев.
– …Кроме одного. Кроме тебя. Ты и наши дети – единственное, чему я рада, чем горда и счастлива. Это единственное хорошее, что было в моей жизни. Те спокойные мирные годы были лучшими в моей жизни… Неужели ты думаешь, что я не готова была измениться ради этого? Вспомни, в каком возрасте я совершила своё страшное преступление… Я была так юна, ведома страстью и чувством долга перед Зирой… Но я изменилась, когда встретила тебя. А как же иначе? Я научилась искренне любить и дорожить теми, кого люблю. Только тогда я осознала, насколько дороги собственные дети… Я уже рассказывала тебе, как я каялась… Я изменилась, Мхиту. Я сама удивлялась переменам в себе. Я знала, что проклята, но чувствовала в себе трепет души… Запятнанной страшным грехом, но живой… И она жива до сих пор, Мхиту. Она по-прежнему тянется к тебе и детям.
Лев печально молчал, опустив голову.
– Не молчи, Мхиту. Скажи что-нибудь. Ты же сам только что видел, к чему нас привела недосказанность с нашей дочерью… Слова для того и даны нам. Без них мы не можем понять друг друга. Или можем понять неправильно… Скажи. Я постараюсь понять.
Мхиту тяжело вздохнул.
– Те годы в моей жизни тоже были самыми лучшими. Я был счастлив. По-настоящему. Наверное, поэтому я не растерял чувства к тебе окончательно. Не скрою, они охладели. Из-за прошедших лет, из-за всего, что случилось… Но они живы, как и твоя душа.
– Спасибо, – тихо ответила львица. – Это всё, что я хотела услышать.
Она поднялась и пошла к Скале. Мхиту с грустью смотрел ей вслед.
– Так… Фур с прайдом пошли на север. Значит, нам придётся обойти Прайдленд с юга, – задумчиво сообщил Ват. Кианга грустно рассматривала оставшиеся позади джунгли.
– С юга? – встревоженно переспросила она. – А если там ошивается кто-нибудь из гиен?
– Сомневаюсь, – пожал плечами лев. – На месте гиен я бежал бы как можно дальше и дальше, пока не свалился бы от усталости. Тем более там пустынные земли.
– А мы-то там чем будем питаться? – усмехнулась львица.
– Ночью дойдём до границы Прайдленда и поохотимся.
– А нас не заметят?
– Ночью – вряд ли, – усмехнулся Ват. Кианга вздохнула.
– Да ладно тебе, не грусти, – ласково улыбнулся лев. – Мы ещё обязательно увидимся с ними. В дороге развеешься. Всё-таки путешествие – отличное средство от тоски.
Львица улыбнулась ему в ответ.
– И ты не грусти, – она на секунду прижалась лбом к его подбородку и выпрямилась, готовая продолжать путь. – Идём.
Ещё раз напоследок обернувшись на джунгли, они пошагали на юго-восток.
Глава 61. Путешествие.
Они шли и шли на восток. Давно уже остался позади горный перевал, отделяющий Прайдленд от восточных земель. Перейдя его, они взяли ещё немного южнее, чтобы случайно не наткнуться на прайды Тоджо и Малки. Свидетели были им совсем ни к чему.
Они шли довольно быстро, но всё же стараясь не перенапрягаться, чтобы силы для продолжения пути успевали восстановиться за время сна. Чаще всего шли ночами, днём спасаясь от палящего солнца в тени деревьев, которых пока попадалось предостаточно. С охотой проблем не было – местность изобиловала стадами. Не было пока и тоски по покинутому дому: дорога, неизвестная и манящая, звала юную пару за собой. И они шли туда, куда она вела их – прямо на восход солнца.
К исходу четвёртого или пятого дня пути, когда далеко позади остались земли восточных прайдов, Кианга, перед тем как тронуться в путь, наконец решилась обернуться. В глубине души она надеялась, что сможет разглядеть на горизонте крошечный Прайдрок, но, конечно, это было невозможно. Вид за их спинами мало отличался от того, что расстилался перед ними: мягкая зелёная трава, вздымающиеся над ней деревца, десятки и сотни животных, неспешно бродивших по саванне.
Самавати тоже остановился и обернулся. Солнце позади них уже готовилось спуститься за горизонт, щедро поливая равнину оранжевыми лучами.
– Не стоит оборачиваться на пройденный путь, – вздохнул он. – Захочется вернуться. А мы ведь решили идти до конца, верно?
– Верно, – улыбнулась Кианга. – Идём.
И они вновь тронулись в путь, весело стараясь наступить на скользившие перед ними собственные тени. Солнце садилось.
Далеко на западе Симба задумчиво разглядывал опускающийся ослепительный диск светила. Нала лежала на траве рядом с ним, глядя, как весело резвятся неподалёку львята. Прижавшаяся к ней Киара тоже наблюдала за ними с улыбкой. Ей уже не терпелось увидеть, как играет с ними её собственный малыш, как когда-то давно Кианга… Интересно, где она теперь?
– Симба, – грустно сказала Королева-Мать. – Мхиту скоро пойдёт домой вместе с Мбайей и Кусини. Нам нужно пойти с ними.
Старый лев молчал, продолжая задумчиво следить за солнцем.
– Ну неужели так скоро? – обиженно протянула Киара. – Неужели вы не хотите увидеть своего нового внука или внучку?
– А она права, – не оборачиваясь, бросил Симба. Нала нахмурилась.
– Ну разумеется, мы дождёмся этого события. Возможно, даже удастся уговорить Мхиту дождаться возвращения Кианги. Но потом… Симба, больше нельзя откладывать. Мы уже совсем не молоды, ты ведь сам понимаешь. Если мы хотим идти, нужно идти. Иначе все мечты и планы так ими и останутся. Что же в этом хорошего?
Лев ещё немного помолчал.
– Мы каждый день можем менять свою жизнь, – наконец пожал плечами он.
– Да. Но наши дни не бесконечны, Симба. Да, со следующим восходом солнца у нас будет новый день. Но о нём стоит помнить во имя счастья, как противоядие отчаянию, а не как потакание собственной лени и боязни перемен. Их, наших дней, может и не хватить на всё, что мы хотим. Глупо бесконечно откладывать исполнение своих планов. Глупо делать недосягаемой мечтой то, чего можно достичь за несколько дней.
Тряхнув тёмно-красной гривой, достигшей уже небывалой густоты, лев вновь вздохнул. Нала печально смотрела на него.
– Если ты не хочешь уходить, так и скажи, – тихо произнесла она. – Но ведь ты же не имел ничего против…
– Я и сейчас не имею ничего против, – так же тихо отозвался он. – Но, понимаешь… Мне тяжело покинуть землю моих предков.
– Понимаю, – кивнула Нала. – Но мы же не деревья, Симба. У нас нет крепко вросших в землю корней. Нам дана свобода передвижения.
– У нас другие корни. Корни рода, памяти, прежней жизни. Дерево, вырванное из земли, засыхает и погибает.
Львица улыбнулась, и осторожно, чтобы не толкнуть Киару, поднявшись, подошла к нему. Присев рядом, она склонила голову на его плечо.
– Недавно я видела, как Мванга садил маленькое деревце, которое принёс откуда-то из другого места. И знаешь что? Оно прижилось. Его корни оказались в иной земле, но она сумела напитать его не хуже прежней. Увядшие листочки вновь налились силой, показались даже новые веточки… Необязательно обрывать корни. Можно пересадить дерево на другое место вместе с ними.
Симба сосредоточенно молчал, обдумывая.
– Жизнь не стоит на месте, – продолжала львица. – Она подобна реке. Точно так же она не может повернуть свои воды вспять. Она то спокойно и неторопливо катит свои воды по равнине, то бушует в узких ущельях, то падает с головокружительной высоты в водопадах. Погляди на реку – разве она может стоять на месте? Даже в спокойных на первый взгляд озёрах вода не неподвижна. Ветер создаёт на ней рябь, постоянно перемешиваются более тёплые и более холодные слои, втекают в него подземные источники, вытекают подземные стоки… Мы живём, как и вода. А жить – значит не стоять на месте. И не нужно бояться идти вперёд.
Симба ласково склонил свою голову на голову любимой.
– И почему ты всегда права? – улыбнулся он.
Дни проходили за днями. Они давно уже потеряли им счёт. Они просто шли и шли вперёд, веря, что идут не напрасно, и радуясь, что каждый новый день приближает их к цели. Теперь они шли и днём, и ночью, укладываясь спать, лишь когда совсем уже уставали лапы и начинали сами закрываться глаза. Иногда Кианга что-то тихо напевала, с восторгом оглядываясь по сторонам. А посмотреть было на что: мир вокруг постоянно менялся. Равнины сменялись горами, горы – равнинами. Один раз дорогу им пересекла широкая и бурная река, кишащая крокодилами. На то, чтобы найти брод, ушёл целый день. В другой раз они наткнулись на быстро несущееся куда-то огромное стадо антилоп. Ещё полдня пришлось пережидать, пока они пройдут, освободив львам путь.
Потом саванна сменилась частым, довольно высоким кустарником, в котором юным львам посчастливилось наконец-то узреть целую семью леопардов. Их пятнистые шкуры привели путников в настоящий восторг. Кианга долго ещё вздыхала, грустно оглядывая собственную, без малейшего пятнышка, золотистую шерсть. Ват лишь посмеивался. Он был горд своей гривой, какой не могла похвастаться больше ни одна крупная кошка.
Земля кустарников постепенно вновь перешла в саванну, очень похожую на земли Прайдленда. Редкие деревца бросали скупую тень на быстро выгоравшую на солнце траву, по которой неспешно бродили стада, которых, впрочем, было куда меньше, чем в землях восточных прайдов. Над равниной вздымались довольно высокие холмы, местами покрытые жёлтой травой, а местами совсем голые. Поднимаясь на каждый из них, путешественники с замиранием сердца задерживали дыхание в ожидании того, что откроется им по ту сторону. Но всё было по-прежнему: залитая светом луны или солнца саванна, кусты, трава, деревья…
На рассвете они подошли к очередному холму. Он ничем не отличался от остальных. Переглянувшись, Кианга и Ват двинулись наверх. Переходить холмы поверху нравилось им куда больше, чем обходить, да и времени это занимало меньше. Кианга старалась экономить время; мысль о Киаре и Кову неотступно грызла её, голоском совести зудя в голове перед сном. Хорошо бы родители не слишком волновались их долгому отсутствию…
Путь до вершины холма занял несколько минут. Дойдя до неё, шедший впереди Самавати остановился и глухо охнул. Кианга быстро подбежала к нему, щурясь от бьющего в глаза солнца.
– Ого, – только и пробормотала она, взволнованно окидывая взглядом лежащую за холмом огромную жёлтую пустыню, раскинувшуюся до самого горизонта. Песок, песок, кучи песка… Ни дерева, ни былинки. Только песок, загадочно поблескивавший в свете утренних лучей. Ват нахмурился.
– Какая-то она уж очень большая, – задумчиво пробормотал он. – Не припомню, чтобы дядя Матлай или Витани упоминали о ней.
– Они шли другой дорогой, – высказала Кианга мысль, давно уже созревшую в её голове. – Мы взяли намного южнее, помнишь? Их тропа севернее.
– А ведь правда, – вздохнул лев. – Ну, и что будем делать? Обойдём?
Кианга ещё раз окинула взглядом горизонт.
– Слишком много времени займёт, – с тревогой произнесла она. – Мы и так уже слишком задержались. А ведь ещё предстоит путь назад… Мама с папой будут беспокоиться.
– Ага, а значит, о том, что их дочь шатается по пустыне, они не будут беспокоиться? – хихикнул лев, но, увидев серьёзность подруги, умолк.
– Ладно, через так через, – пожал плечами он. – Она не должна быть больше той, что между Прайдлендом и джунглями Симбы. Надеюсь, за пару дней осилим… Нужно только всё же прихватить с собой еды и как следует напиться.
– Тогда пошли поохотимся и поищем воду, – усмехнулась львица, поворачивая назад и начиная спускаться с холма. – Заодно и отоспимся. Выступим вечером, чтоб не по жаре тащиться.
– Ну да, стучать зубами от холода куда приятнее, – рассмеялся Ват, сбегая следом и обгоняя её. – Надо потренироваться, как будем это делать! Догоняй!
Солнце быстро поднималось над Прайдлендом, согревая землю, разгоняя лежащий в низинах туман, высушивая капельки росы на траве. Кову и Симба, как обычно, отправились на обход. Потягиваясь, собирался на охоту охотничий отряд. Ушли на прогулку Екунда с Аджуади.
Щурясь от утреннего солнца, Киара лежала на главном выступе, задумчиво устремив взгляд вдаль. Прошла уже почти целая луна с тех пор, как ушла Кианга с остальными. Где же они с Самавати ходят так долго? Почему не возвращаются? Зого ведь сказал, что они только хотели сходить до джунглей… Размышления львицы прервал толчок внутри живота. Опустив взгляд, Королева ласково погладила живот лапой. Ещё один толчок, сильнее первого. Киара успела заметить, как вспух на золотистой шерсти небольшой бугорок.
– Ты уже скоро, мой милый, правда? – нежно промурлыкала она. – Мамочка и папочка тебя очень ждут…
Ответом послужил ещё один толчок. Львица счастливо рассмеялась.