У нее сегодня было четыре урока, а у Стаса — восемь. Она на продленке Стаську ждала. Потом Полине надо было к бабушке идти уроки делать, а Стасу — на курсы ехать… Они поднялись к бабушкиной квартире, а на звонок только Бес лает, дверь не открывается. Стас начал баб-Тоне звонить. А ее мобильник тоже в квартире один остался — сквозь дверь слышно, как он наперегонки с Бесом воет. Полина обрадовалась: бабы Тони дома нет, никто не станет ругаться на рейтузы намокшие.
Они на лестнице стояли, но Бес все время лаял. Из соседней квартиры чужая бабушка вышла. Она решила, что Стас с Полиной — воры. Полина объяснила, что так делать неправильно: если ты в глазок подозрительных людей видишь, надо в полицию звонить, а не самой их обезвреживать. Но соседка дверь закрыла. И велела собаку успокоить.
Они в верхнюю квартиру поднялись. Полина рейтузы сняла, с них лед уже стаял. Стас сказал в мобильник «озвереть» и «я все понял». Велел Полине уроки делать. А Полина никогда сразу за уроки не садится, тем более если баба Тоня не следит. И вообще, учебники в нижней квартире лежат, а она голодная.
Стас взял стакан растворимой лапши и начал ее из чайника поливать. Сразу такой запах начался! Полина не знала, что дома эта быстрая лапша есть. А ее, оказывается, стаканов пять. И все с разными вкусами! Можно есть всухую, так вкуснее — Стас может подтвердить. Он еще плавленый сыр достал и сказал, что они едят макароны с сыром, как приличные люди!
Полина два стакана лапши сгрызла, а потом вспомнила, может, баб-Тоня уже пришла, и весь третий стакан думала: сказать это Стасу, или не надо. С ним веселее, чем с баб-Тоней, а когда дедушка в больнице, Полине вообще в нижней квартире не нравится.
|
|
Стас свою лапшу на хлеб вывалил и сыром прикрыл — изобрел себе новый бургер. И сквозь лапшу, хлеб и сыр Стас профырчал, что баб-Тоня у деда в больнице и придет очень поздно. Полина снова обрадовалась: уроки никто проверять не станет! Жалко, бабушка раньше не догадалась к деду днем ездить, а не вечером!
Они со Стасом вдвоем очень неплохо жили. Он за ноутом сидел, а Полина с пластилином играла. А потом три мультика посмотрела на мамином компе, а один вместе со Стасом. Но он не считается, потому что для взрослых и не смешной. И они его смотрели с перерывами: Стасу позвонил сперва папа, а потом мама. Потом Стас Полинину математику проверил, и они еще один мультик посмотрели — надо же было после математики отдохнуть! Только им опять его досмотреть не удалось: Нелька в скайп полезла. Стас ей ответил «без понятия», «как только — так сразу» и еще слово дурацкое, которое можно перевести с русского на русский как «не бойся». Потом они снова смотрели мульты, только уже без вермишели — потому что Полина от нее икала опять. В общем, они вполне самостоятельные люди1 И никакие не подозрительные.
Обитатели водоема
Вообще сегодня папа должен первым домой прийти, но он тоже к дедушке в больницу поехал. А мама только в ноутбук свой смотрит и сердится:
— Ты все уроки сделала?
— Уже, — быстро говорит Полина.
У нее это «уже» не так классно звучит, как у Стаса, мама в него не верит. А Стасу зато досталось, что он Беса погулять не вывел, ведь знает, где ключи от бабушкиной квартиры. Полина тоже знает. И если бы Стас был младший, а она старшая, то она бы сейчас с Бесом пошла, а Стас бы сидел и учил этот Окружающий мир дурацкий. И если бы она старшей была, то ни за что бы в жизни не стала приносить своей сестре… брату учебник из нижней квартиры!
|
|
— Что дальше-то? — Мама учебник положила рядом с ноутбуком, а смотрит в экран.
— Карась — настоящая золотая рыбка.
— Вишня, ты бредишь? Читай абзац про этого карася несчастного!
— «Чешуя карася — золотистого оттенка. Это очень красивая рыба».
— Золотистого, а не золотого, понимаешь? Вишня ты ученая-моченая!
— «В проточных водах наших красавиц-рек водятся и другие пресноводные рыбы».
— «Вода», «водятся» и «пресноводные»! Все в одной фразе? — морщится мама. — Голову автору оторвать и на ее место ноги приделать, все равно разницы никакой. Полинка, дальше!
— «Насекомые пресноводных водоемов». Это я уже выучила!
Полина смотрит на обои: там ничего не написано, но она в тот раз на них смотрела, когда про насекомых запоминала. Если вот на этот серебряный лепесток смотреть, то сразу как будто внутри Полины кто-то читает: «Среди обитателей пресноводных водоемов много разных насекомых»…
— На воде… на поверхности… На блестящей поверхности воды! Можно разглядеть водомерок! Их лапки покрыты… У них на лапках такая штука, чтобы по воде ходить!
— Молодец! Алло! Витечка, и тебе добрый! Нет, не смотрела, не в курсе. Слушай, у меня отец в реанимации, я вообще невменько! Спасибо, Витюш! Надо будет, обязательно займу! Ну хочешь, скинь файл сейчас на почту, но у меня голова чугунная, я накосячу. Как знаешь! Полина! Давай дальше про этих ложноножек!
|
|
— Про водомерок! А реанимация — это где у папы дети недоделанные лежат? Зачем туда дедушку Толю положили?
— Недоношенные. Дедушка же лечится. А в реанимации лечат сильнее всего. Он полечится и… Что там с водомерками? Они собрались в стаи и улетели на юг счастья искать?
Ну мама и сказала! Полина так смеется, что ее почти тошнит вермишелью. И мама тоже смеется — почти гавкает, как Бес. Полина никогда в жизни такого смеха не слышала. Стас заглядывает в комнату, ложится на папину сторону кровати и даже берет его планшет с игрушкой про монстров. Начинает их беззвучно убивать. И не смеется.
— Ну ты придумала… Водомерки… в стаи! Сейчас умру от смеха, мам! — Полина даже за живот держится.
— Ерунды не говори! — Мама смотрит в ноутбук. — Давай дальше про своих землероек.
— Там дальше про стрекоз. Ты про них тоже смешное можешь придумать?
— Нет. «Над зарослями камышей и осоки порхают красавицы-стрекозы». Дальше?
— Ну чего ты меня сбила, я хотела рассказать! У стрекоз крылья прозрачные, — Полина снова смотрит на обои — как в учебник подглядывает.
— Полинка, а ты стрекоз боишься? — Стас лежит на папином месте и точно так же чешет одну ногу об другую, как это папа делает.
— Нет! — Она уже забыла, что их боялась раньше. — Они красивые.
— Как это не боишься? — Стас головой качает: — Ты что?! Стрекозы — они такие страшные! Они же трещат! И кусаются! И щекотятся!
— Все равно не боюсь! А правильно надо говорить — «щекочутся»!
— А можно дискутировать где-нибудь еще? У меня сейчас голова взорвется! А ну стоять! Вишня! Окружающий! А ты тоже… Что ты тут залип? У тебя своих уроков нет?
— Уже, — обещает Стас и начинает быстро домачивать зомби второго уровня: — Щаз, вот того мертвяка урою. Мам, у тебя звонят!
— Слышу, не глухая! Вишня, не мешай! Нет, Нель, папа не звонил. Значит, без изменений.
Полина уже не помнит, что там в учебнике. Зато она вспомнила, как летом на даче взаправду стрекоз боялась. Думала, что они кусаются. Дедушка Толя говорил, что стрекозы не опасные. Он на пляже вынимал раскладную табуретку и сидел на ней так неподвижно, что стрекозы на него сами садились. Полина успевала на берег вылезти, помидор съесть, высохнуть и снова искупаться, а дедушка был как памятник самому себе. Он говорил, что это легко — не шевелиться. Полина попробовала: у нее сразу нога зачесалась, комаром ужаленная, и за ухом зачесалось, и в носу — хотя там ее никто не жалил. У табуретки был острый край, неудобно. Но на Полину никакая стрекоза не села.
— Вишня! «Особенности органов зрения у стрекозы?» Органы зрения — это глаза. У стрекозы они фасеточные. Ты о чем вообще думаешь, Полина?
— Мам, а дедушка Толя когда из больницы вернется?
Мама перестает печатать. Стас пропускает розового зомби, который сейчас сожрет персонажа. Мама качает головой, а Стас почему-то кивает.
— Мама не знает, Полин.
— А кто знает?
Мама молчит. Она сигареты взяла, но на лестницу не уходит. И здесь тоже не курит.
Полина снова смотрит на обои — на тот кусок, где раньше была подсказка. А теперь просто зеленые полоски и белые цветы с серебряными лепестками.
— А почему его папа не вылечит? Он же врач?
— У папы специализация другая, — говорит Стас.
— Папа не умеет лечить ту болезнь, которая у дедушки, — теперь мама тоже смотрит на обои. — Но он нашел знакомых врачей, которые умеют.
— А они помогут? Ну скажи, что помогут?
У Стаса в папиной планшетке квакает победивший зомби, у мамы в скайпе кто-то сообщение прислал. А они в компьютеры не смотрят. Мама к Стасову плечу прижалась: оказывается, он совсем высоченный, выше нее.
— Наверное, помогут, — говорит Стас.
У Полины в животе опять булькает вермишель растворимая. Это как перед контрольным тестированием. Пока Инга Сергеевна задания раздает, все страшным кажется. А когда читаешь, уже не боишься. Знаешь, как такое решать. Полина и сейчас тоже знает.
Бывает такое волшебство, которое перестает действовать, если рассказать. Потому можно только намекнуть:
— Надо за дедушку помолиться. И тогда его спасут.
У мамы рот приоткрылся, а Стас такое слово сказал, как «обалдеть», только грубое. И его никто не поправил.
— Это очень просто сделать. Я в сериале видела, — Полина сейчас правду говорит, но на самом деле врет немножко. — Надо Богу рассказать про то, какой дедушка хороший. Чтобы Бог все понял и ему помог.
— А если бога нет? — говорит Стас и в планшет смотрит. Там давно зомби победили с разгромным счетом на втором уровне.
Полина не знает, что ответить. Ей свою тайну выдавать нельзя.
— Мам, ну скажи ему, что Бог есть?
— Мне кажется, что есть. Просто его по-разному называют, кто Всевышним, а кто судьбой.
— А волшебством его можно называть? — тихо спрашивает Полина.
— Конечно, — кивает мама. — А некоторые говорят, что он — любовь.
— А некоторые… — Стас снова начинает игру проходить, — …думают, что жизнь — это квест компьютерный. Если прошел правильно, то победил. А если нет, у тебя душа сгорает.
— Я придумала! Давайте, мы каждый у своего Бога попросим, чтобы дедушка выздоровел. Если за него сразу три бога заступятся, это… Как в игре, когда ты меч находишь, потом лук дополнительный.
— Набор бонусов, — подсказывает Стас.
— Вишня, мы уже молимся, наверное… Но ты молодец у меня, ужасный молодец.
— Не у тебя, а у дедушки, — поправляет Полина. — Чур, я в той комнате молиться буду.
Полина закрывает дверь, включает иллюминацию на елке: иглы уже обсыпаются, лапки на рыбные косточки похожи. На полу (и на забытых Полининых тапках) много иголок, будто там ежики дрались. Она отворачивается от иголок — чтобы не придумывать про битвы зеленых ежиков прямо сейчас. Ей надо попросить Толика, чтобы он в реанимацию пробрался и врачам помог. И с самим дедушкой тоже бы поговорил, рассказал ему, как все хотят, чтобы он выписался. Полине кажется, что такая игра — не понарошку. Мама же сказала, что можно по-разному верить!
— Ты все понял, что я подумала? — шепотом спрашивает Полина.
Она знает, что Толик кивнул. И что он сейчас переместился сразу в больницу, чтобы времени не терять. Он там главврачу подскажет, какое лекарство может помочь. Или поделится с дедушкой здоровьем — как в мультиках энергией меняются. В общем, теперь чудо обязательно произойдет, и никто не удивится, потому что все его ждали.
— Спасибо, — говорит Полина. И добавляет громко, так, чтобы Толику, пока он в пространстве перемещается, все было слышно: — Я в тебя очень верю!
Им Инга Сергеевна так говорила перед контрольным тестированием. Это помогает.
В квартире тихо: наверное, Стас и мама со своими богами молча разговаривают. Гирлянда на елке мигает сперва зеленым и красным, а потом синим и золотым. Синие огоньки самые противные, они как на машинах «Скорой помощи». А золотые — наоборот, самые нарядные. Они как чешуя у карася из учебника. И как те солнечные рыбки с елочки старухи Паулины, про которых дед Толя в Новый год рассказывал.
— Слава, алло! — кричит вдруг мама в телефон. — Ну конечно, снимай все. Я у шефа займу!
— Это папа звонил? Он чего сказал? Чудо уже получилось?
— Еще нет, Вишня.
— Еще, наверное, рано для чуда, — Стас снова разрывает зомби на клочки.
— И ничего не рано! — Полина опять смотрит на узор обоев. — Просто мы про рыбок забыли. Без них не получится ничего!
— Вишня, ты про свои уроки с карасями? Я Инге Сергеевне записку напишу!
— Да нет же!
Неужели мама ничего не понимает? Она же дедушкина дочка!
Общие боги
Мама села искать в сети фотографии старинных елочных игрушек. Там были космонавты, матросы с пулеметами, красные звезды, чтобы на макушку вешать вместо ангела. А рыбки не нашлось! Хорошо, что Полина запомнила дедушкин рассказ.
— Значит, рамка из серебряного картона, а сама рыбка золотая? — Мама быстро печатает Полинины слова в своем блоге. — Стаська, ты все сделаешь?
— Уже, — кивает Стас и разматывает тоненькую проволоку.
Золотая фольга нашлась от шоколадных медалей: Полина забыла фантики из елочного подарка выкинуть. Картон тоже есть — и серебряный, и фольговый… Знать бы еще, какой нужен.
Мама к себе в блог объявление пишет: может, у кого-нибудь есть игрушечная старинная рыбка? Им только фотографию посмотреть! Это как с японскими журавликами какими-то, она потом Полине это сказку расскажет.
— Да все логично: в сказках золотая рыбка желания исполняла, — сказал Стас и начал картон резать.
А мама рисовала на фантике рыбку в профиль. Рыбка улыбалась.
Потом мама позвонила начальнику Витечке и попросила какие-то штуки в долг, а потом помогла фольгу разглаживать — колечком ножниц. А Полина из проволочек косичку плела, по-настоящему золотую!
Им Нелька звонила, и снова папа, и тетя Нина, которая тоже за дедушку волнуется. Потом мама Беса к ним в квартиру привела. Принесла его миски, поводок и даже подушку с кресла. Полина сказала, пусть Бес в ее кровати спит. А Бес спать не хотел, он начал играть с той плюшевой Зайцей, которую дед Мороз на балконе оставил. Ночь была снова как новогодняя. Елка огоньками мигала, никто не спал, и все желания загадывали, только без подарков. Полина решила, что до утра спать не будет. А то вдруг без нее чудо случится?
Стас сделал трех золотых рыбок из фольги от шоколадных медалей, одну пестренькую из сине-серебрянного фантика от конфеты, одну из бумаги, которая в маминой сигаретной пачке. Получилось похоже! Полина лучше всех в рыбках разбирается, потому что дедушка ей одной про это рассказал. А мама и Стас могли только рассматривать фотки маминых френдов.
Там разные рыбки были. Не поймешь, какая из них волшебная. Одна жила в Америке, в штате Мичиган у маминого однокурсника. Другая сейчас прямо на елке висела в квартире одной женщины из Новосибирска. Она, наверное, тоже не любит игрушки убирать. Еще один мамин френд рыбку не нашел, но у него были цветок и звездочка в рамках. А четвертый френд в скайп позвонил. Он как раз сейчас в той стране живет, где дедушка после войны жил. И эта рыбка досталась френду от старой соседки, очень давно. Наверняка этой соседкой была Паулина!
Френд не только рыбку на экране показал. Он еще подарил ее деду Толе! Сказал, что рыбка теперь его! Он найдет кого-нибудь, кто в Москву летит, и передаст посылку!
Полина долго рассматривала рыбок на фотографиях: так упорно на них смотрела, что у нее даже глаза заслезились и спать захотелось. Но сразу было нельзя. Они с мамой и Стасом рыбок на елку вешали (хорошо, что всем некогда ее выкидывать!).
Мама, когда свою рыбку из папиросной фольги повесила, то потом перекрестилась, хотя рыбка — не икона. У Полины одна рыбка была золотая, а другая серебристо-синяя. Можно было два желания загадать. Но Полина честно про дедушку думала. Про то, как в больнице Толик и еще те боги, которые есть у Стаса и мамы, кружат под потолком палаты и совещаются — как врачи.
В школу они пошли сразу на третий урок, так что по Окружающему можно было вообще не учить. А после физры к Полине Стас прибежал. Он такой красный был, будто тоже сейчас в вышибалы играл. Стас расцепил Эдьку с Вазгенчиком, а Полине сказал, что с дедом Толей все нормуль, ему вентилятор скоро из легких вынут. Опять Стаська с шутками своими дурацкими! Никакого вентилятора в человеке не бывает!
Новогодняя рыбка маминого френда до них добралась только через неделю, когда елку давно выкинули. Она, между прочим, не золотая оказалась, а розовая, и у нее хвоста почти нет. Но мама ее все равно к дедушке в больницу отвезла, к тем рыбкам. Дедушка уже в простой палате жил и ждал, что Полина к нему приедет в субботу.
15.
Море во дворе
У Ленки Песочниковой в ее новой школе каникулы совсем другие, не в марте, а в феврале и апреле. Но в апреле — это далеко. А февральские уже начались. Полина из школы со Стасом выходит, а ей с горки кричат:
— Поля! Поля!
Это Ленка стоит и варежкой машет. И ее мама тоже машет, с верхней скамейки стадиона (а нижние превратились в сугроб). Полина Стасу рюкзак и сменку сунула и помчалась, зажмурившись: солнце в глаза бьет. На земле сейчас зима, а в небе уже будто лето, облака легкие, словно всякие шарфы и комбинезоны с себя скинули.
— А давай играть, как будто это море! — говорит Ленка и показывает на дорожку через двор.
Там грейдером расчистили середину, а по краям огромные куски снега валяются. Ленка сказала, что на валуны похоже — это такие камни рядом с пляжем, с которых взрослые парни ныряют. Со снежных валунов тоже можно нырять — и руками размахивать, как будто ты плаваешь, и снежинками брызгаться, и даже руку сквозь сугроб просунуть, снежок слепить и кричать:
— Я нашла ракушку!
— Лена! Поля! Идите сюда! — Ленкина мама машет им журналом. Он блестит на солнце, как кусочек волны.
Полина идет с закрытыми глазами — не потому, что солнце в лицо светит, а из-за снега. Он скрипит и хрустит. Если не видеть, где ты идешь, можно представить, что это камушки хрустят. Или песок — такой белый-белый.
— Девочки, не надо там прыгать. Или ножку сломаете, или головой ударитесь, — Ленкина мама качает головой, как будто сама себе не верит: — И вообще, там собаки бегали.
— Фууу! — кричит Ленка и заранее зажимает нос.
Полина возит сапогом по снегу — все равно на пляж похоже.
— На качелях покачайтесь! — Песочниковская мама показывает в сторону детской площадки, а сама смотрит, как старшеклассники на стадионе прямо по льду мяч пинают.
— Полиночка, это Стасик бегает? Такой жених стал! А у бабули с дедушкой как дела?
Ленка давно висит на лазилке, а Полина рассказывает про бабу Тоню и деда Толю, и как Нельку замуж выдавали, и про сказочную елку с подснежниками. Еще она хочет про золотых волшебных рыбок рассказать, но тут на скамейку садится тетя Элла, мама Настьки Огневой, и тоже начинает всякие вопросы задавать. Значит, Настька тоже на площадке, сейчас Песочникова с ней пойдет играть, а не с Полиной.
Она теперь не слушает, как снег скрипит. Некогда.
Пять конфет
— На-а-асть, — Песочникова отталкивается одной ногой и раскачивает свои качели еще сильнее, — а ты чего мне так мало смайликов в блоге поставила? Я же тебе на все фотографии поставила!
— А мне твои фотографии не очень-то понравились! — Настька Огнева тоже отталкивается от снега и пробует раскачаться выше Ленки: — Мама сказала, у тебя там купальник неудачный!
На детской площадке всего двое качелей. Так что Полине досталась перекладина сбоку: оттуда можно смотреть, как тени Ленки и Настьки по снегу прыгают.
— А вот и нет! — кричит Ленка.
— А вот и да! — кричит Настька: — Поль! Скажи, у Ленки купальник дурацкий!? С феечками только в детском садике носят! В ясельной группе!
Полина смотрит на почти летнее небо:
— Не скажу!
— Ну вот, я же говорила! — кричит Ленка и спрыгивает с качелей.
— А ты ее фотки видела вообще? — Настька тоже спрыгивает. Еще дальше, чем Ленка.
— Нет, — вздыхает Полина.
— Она не видела, у нее вообще блога нет! — говорит Песочникова и почему-то смеется. И Настька тоже смеется. А потом кричит:
— Мам! Мы с Ленкой вот дотуда и обратно! — и машет в сторону гаражей.
— Настя, нельзя! — тоже кричит мама Настьки.
А мама Песочниковой снова зовет их к себе. Может, опять расспрашивать будет. Полина приходит к скамейкам последняя. А это, оказывается, конфеты раздавали, фруктово-шоколадные, с ягодкой внутри. Конфет было пять, а пять на троих по-честному не делится. И Ленка с Настькой уже успели по две свои в рот запихнуть.
— На самом деле надо было на всех пятерых делить, чтобы поровну, каждому по одной, — Полина засовывает свою одинокую конфету в карман: — Мы дома всегда так делим!
— Молодец, Полечка, — говорит Настькина мама: — Я своих девок тоже так учу, пусть уже сейчас друг другу помогают.
«Девки» — это Настька и ее старшая сестра Юлька. Она сильно старшая — класса из восьмого. Но все равно малявка, если со Стасом сравнивать. Надо конфету Стасу отдать: он-то ей обрадуется!
— Девочки! — строго говорит Ленкина мама. — Не надо никуда бегать, ни за какие гаражи не надо прятаться. Идите обратно на площадку! По телевизору вчера рассказывали, в нашем районе мальчик шел в музыкальную школу с бабушкой, убежал от нее по дороге, и его до сих пор не нашли!
— Я про этого мальчика знаю! — сразу кричит Настька: — У нас в раздевалке про него объявление висит. Мы сегодня с Полькой видели! Полька, скажи?
Вообще Полина на доску объявлений совсем не смотрела — потому что раньше там конкурс рисунков про Масленицу был. А Инга Сергеевна ее рисунок не взяла. Но если Полина опять скажет «нет», Ленка с Настькой снова хихикать станут. Так что уж… Она кивает, но девчонки не замечают. Они слушают, как их мамы на два голоса объясняют:
— Нельзя с чужими людьми!
— Обязательно будет говорить, что он тебя знает, что маму знает, папу!
— Может пообещать котят показать или щеночков!
— Набираешь мой номер и говоришь, где ты!
— Девочки, все поняли?
— Давно уже! — отмахивается Ленка. — Мам, мы с Настькой до школы и обратно! Мы быстро!
— А еще можно один-один-два набрать, — говорит Полина чужим мамам. Она бы это и своей сказала, если бы та сейчас была на скамейке у стадиона. Тут много места.
— Молодец, Полечка!
Ленка с Настькой катаются на школьной калитке. Одна с одной стороны, другая с другой. Парни гоняют мяч на льду. Жирафы не видно.
— Передайте, пожалуйста, Стасу, что я пошла за собакой! — Полина тянет за рукав Песочниковскую маму. Той так интересно разговаривать с Настькиной, что она и не заметила, как села на свой журнал.
— Ты чего будто мешком пристукнутая? Двойку получила? — У бабы Тони руки в муке, и жареной курицей пахнет на всю квартиру.
— Там Ленка с мамой гуляет, и Настька с мамой гуляет. Бабуль, а мама может работу опять бросить, чтобы тоже так?
— Еще накаркаешь! — Баб-Тоня помогает затянуть Бесу ошейник. — Вокруг дома и обратно! И Стасу скажи, чтобы шел обедать! Вот выдумала! Мы в долгах, как в шелках, Славка чуть машину не продал!
Баб-Тоня бежит на кухню, шипит своей курицей и уже оттуда кричит:
— Не копайся! Будет кто звать, сразу домой беги! Или к Стасу!
И тоже рассказывает (то есть раскрикивает) про пропавшего мальчика. Полина уже это знает, но приходиться стоять, ждать, пока бабушка не закончит ругаться. А Бес ждать не хочет, он прямо сейчас готов по ступенькам вниз скатиться. Вот интересно, когда Бес со своими собачьими друзьями играет, ему не обидно, что они без него между собой дружат?
За гаражами
Ленка с Настькой уже домой пошли: на скамейках нет ни их мам, ни рюкзаков. Стас тоже куда-то убежал. Во дворе никого. Даже дворника Али-Бабы. Полина ведет Беса вдоль тех снежных камней, на которых они с Ленкой в море играли. Они идут за гаражи. Ленке с Настькой сюда не разрешают, а ей можно, потому что она ответственная и с собакой.
Слышно, как на углу скрипит береза, а на березе скрипит ворона. Они как будто хором… Может, у них там дружба такая, и ворона каждый день прилетает к своей подружке поскрипеть и на ней покачаться…
— Бес, фу! Я сейчас тебе намордник надену, Бесятина несчастная!
Бес лает и рвется с поводка, а вороне хоть бы что!
А однажды ворона забыла… или заболела… или ее ветром унесло далеко, и она не прилетела к березе. А та ее очень ждала и…
— Девочка! — Голос тоже такой скрипучий, будто и вправду береза заговорила. Или ворона человеческий выучила. — Здравствуй, моя хорошая!
У стены гаража стоит лохматая женщина без шапки и в мокрой куртке. Около ее ног сумка спортивная. Женщина одной рукой за стенку гаража держится, а другой сигарету взяла и ею размахивает.
— Как у вас с собачкой дела? — женщина не скрипит, а просто кашляет. А рот, между прочим, не прикрывает.
— Спасибо, — Полина тянет поводок на себя.
— Ты меня не помнишь, наверное? А я тебя знаю. У тебя собачку Бес зовут, да? — Женщина вдруг лицом так дергает странно и всхлипывает немножко. Корчит рожи, как Максим или Вазгенчик на уроке музыки.
— Да. — У Полины булькает в животе, как после вермишели растворимой.
Это очень страшная и интересная тетенька. Может, она немножко ведьма? Но Бес рвется к ней и лапами по ее сапогам задевает. Значит, перед Полиной хороший человек, и бояться не надо. Почти не надо: женщина наклоняется, чтобы Беса погладить, хватается ему за шею так, словно хочет задушить, и вдруг всхлипывает:
— Хороший какой! Верный, да? Ты хорошая собака, Бес?
— Очень хорошая, — отвечает Полина и сквозь бульканье в животе свой голос почти не слышит. — Только нам домой уже пора, извините, пожалуйста!
— Ладно, ладно! Сейчас отпущу! — снова всхлипывает женщина и садится на корточки, чтобы Бес ее в лицо лизнул. А он до этого мимо помойки шел, между прочим!
— Хорошая собачка! У такой хорошей девочки и должна быть хорошая собачка! — тетка шмыгает своим красным носом.
Бес совсем не вырывается, только виляет хвостом. А Полине очень страшно. Она же знает, что с незнакомыми людьми нельзя разговаривать! Ей как раз сегодня про это говорили: мамы чужие и собственная бабушка. Два раз предупреждали, как в сказке. А на третий раз — вот! Пришла злая ведьма! Или злая мачеха! Или злая бомжиха!
— Да ты не бойся меня. Я сейчас сама себя боюсь… — снова всхлипывает тетка: — Ты ж меня видела уже! У меня собачка была, с красным бантиком. Доллечка!
— А, это вы мне тогда невкус… жвачку мятную дали! — вспоминает Полина: — А где ваша собачка? У нее еще куртка красная была, да?
— И куртка была, и собачка была. А теперь покушала Доллечка на улице и отравилась!
— У нас Бес тоже отравился! Осенью болел! Это дог-хантеры отраву рассыпали!
Женщина не страшная. Просто она может сказать кое-что плохое.
— Как ваша Долли себя чувствует? — спрашивает Полина голосом Настькиной и Ленкиной мам. — Что говорят врачи?
— А что они мне скажут? Печень отмерла, кремация — три штуки! — Женщина опять Беса обнимает: — Я ее в клинику принесла, она тепленькая была еще… А потом все!
И она машет в сторону своей сумки. Это просто спортивная сумка, как у Нельки на фитнесе была. Это не собачья переноска. Но оттуда поводок видно и кусочек простыни. А еще — красный бантик, развязанный.
— Я-то все жаловалась, что никого у меня не осталось, одна собака. А теперь и собаки нет! Нет моей девочки! — И женщина вытирает слезы прямо об голову Беса.
Если бы Полина могла сейчас делать чудеса, то она обязательно бы оживила собаку Долли. Взмахнула бы палочкой, и женщине сейчас бы на телефон врачи позвонили:
— Мы ошиблись! Ваша собака не умерла!
Или в сумке бы вдруг загавкали!
Полина почти не помнит, какой была собака Долли. Только вот бантик красный… Он трясся и подпрыгивал. А теперь в сумке лежит. И его никто больше никогда не наденет.
— Испугала я тебя? Извини, извини… — Женщина поднимается со снега, перестает чесать Беса и берет свою сумку. Это очень большая и очень пустая сумка.
— Ничего страшного, — тихо говорит Полина. — Если хотите, можете еще Беса погладить. Вы когда в окно нас увидите, то выходите гулять. Я вам могу поводок дать.
— Спасибо, моя девочка. Спасибо, родная, — женщина мотает лохматой головой.
— До свидания, — вздыхает Полина и вытирает лицо варежкой.
Женщина с сумкой идет в сторону Полининого дома, а они с Бесом — наоборот, к остановке и магазину запчастей. И там у подъезда Ленки Песочниковой стоят Ленка, Настька и их мамы.
— Поля!
— Вот она!
— Ну слава Богу! Тебя брат ищет!
— Акимова, тут твой Стас бегает и тебя зовет!
— Поленька, ты что, без мобильника? Какой у брата номер?
— Господи, ну это ж надо, восьмилетнего ребенка одного с собакой отпускать!
— Полька, твой Стас в ту сторону побежал, — Ленка показывает туда, где школа. А Настька молчит, слушает, как Полину ругают.
— Поля, срочно иди домой!
— Давайте мы ее проводим?
— Не надо, я уже. Бес, ко мне! — Полина тянет на себя поводок.
— Ой! Мам, а Полька не в ту сторону пошла, скажи ей?
— По-ли-ноч-ка!
Она снова бежит за гаражами. И снег опять скрипит по-летнему, пляжному, морскому!
Хорошо, что женщина с сумкой идет так медленно, будто тяжелое несет.
— Подождите! — кричит Полина. — Подождите!
Бес снова пытается запрыгнуть на чужие сапоги. Нос у женщины стал совсем красный, как собачкина лента.
— Я вам забыла важное сказать. У меня есть брат, он скоро станет ветеринаром, когда в академию поступит. А сейчас он на конюшне с лошадьми работает!
Женщина снова кивает лохматой головой.
— Да, моя родная! Только нам ветеринар не поможет уже.
— Вы погодите, не перебивайте! Там, где у Стаса конюшня, там еще собакин приют есть. Собачий! Оттуда иногда щеночков забирают, а иногда — взрослых собак. У вас Долли была взрослая или щеночек?
— Спасибо, моя золотая. Взрослая была. Три годика!
— Пойдемте со мной! Мы моего брата найдем! Он вам скажет, куда ехать надо! Он меня как раз ищет! А вы можете Беса подержать, мне варежки надеть надо?
Полина протягивает поводок. Теперь они идут вдоль гаражей втроем.
— Скажите, пожалуйста, а если мы сейчас не найдем Стаса, вы можете меня до подъезда проводить? А то вдруг мне незнакомый маньяк встретится?
О детях и собаках
Вечером Нелька в гости снова приехала. Она прямо в коридоре закричала «Ура, палтус жареный!», и мама ей туда кусок принесла на вилке. Нелька жевала и раздевалась, а мама стояла рядом и говорила «Осторожно, там косточки! Жуй медленно, она горячая». А Нелька мурчала, потому что ей вкусно было.
— А помидорка есть? Мам, я тебя обожаю!
— Есть, есть… Неля, руки! Полотенце возьми, я тебе чистое повесила. Ой, куда ты с вилки-то, там скелет один остался!
— Я сейчас лопну от обжорства, и это будет счастливая смерть! Полинка, привет!
— Полина, ты русский дописала? Шевели лапами, а то все остынет! Нель, как у Максима дела? Я чай уже заварила, пошли скорее!
— Не дописала, — Полина уходит обратно. В совсем свою комнату.
Забирается на Нелькину полку с ногами и начинает обои отщипывать — от того места, где раньше висел плакат Нелькиного любимого фильма про вампиров. Теперь там только выгоревшая тень осталась.
Полине иногда кажется, что у Нельки с Лысиком никакой своей комнаты нет. Что Нелька от них уезжает в институт или в кафе, где раньше работала. И там ночует. На парте или на столе, где посетители кофе пьют. И Лысик тоже так ночует — в своем ирландском пабе. А своего дома у них нет. И вещи просто где-то лежат, в камере хранения. Если думать, что Нелька — бомж, то почти не обидно, что она и мама на кухне хохочут и лбами сталкиваются, и еще чай пьют, и что мама Нельке самое лучшее место уступила, на диванчике в середине. И что рыбой этой жареной на всю квартиру пахнет. Самой гадкой на свете противной рыбой!
Городской телефон валяется на подоконнике. Там в «батарейке» одно деление осталось, надолго не хватит. Но можно папе на работу позвонить или дедушке Толе в больницу. У дедушки телефон долго не отзывается. А когда звучит дед-Толино «але?», Полина нажимает красную кнопку. Она вспомнила, как дедушке сказку обещала в микрофон наговорить.
— Вишня! Ты русский делаешь?
— Уже!
— Как допишешь, тащи на кухню, я проверю!
Обои над Нелькиной полкой рвутся с тихим шуршащим звуком. Как будто понимают, что им запрещено отрываться, и их за это обругают потом.
— Пап, это я тебе звоню. Ты рад?
— Очень. Ребенок Полина, ты чего кислая такая?
— А ты меня можешь завтра из школы забрать, чтобы я с тобой была, а не с баб-Тоней?
— Ты с бабушкой поссорилась?
— Я просто с тобой хочу. Чтобы только ты и я, вдвоем.
— Секунду. Не знаю, у Константиныча возьми! Алло? Хорошо, так и сделаем.
— И мы с тобой куда-нибудь пойдем?
— За игрушками? Сейчас подойду, да!
— Не знаю. Я с тобой хочу. Понимаешь?
— Конечно, понимаю. Да, Акимов — это я. Уже бегу! Ребенок Полина, я потом вам наберу. Маме передай большой чмок.
— Пап, а Нельке чмок тоже передавать?
— А к нам Нелька приехала? Тогда ей два больших чмока! И пока их будешь передавать, чмоки по дороге не растряси и не потеряй, они очень хрупкие. Поняла?
— До свидания.
Нелька опять начала свою рыбу есть. Кусков сто, наверное, съела! Может, у нее в животе на самом деле никакой не ребеночек, а целая куча еды?
— Полинка, ты чего делаешь? Мам, она меня чехочет! Щекочет!
— Вишня, не щехо… чехо… Не трогай Нельку!
— Я ее хохочу!
— Перестань меня хохотать! Из меня сейчас вся рыба обратно выпрыгнет!
— Полина, ты немецкий сделала?
— Уже. У бабы Тони!
— А если я проверю? Ладно, рюкзак собери, и свободна!
— Уже. Нельк, а как получается, что в тебе ребеночка раньше не было, а теперь он есть?
— Упс! Мам, ты ей объяснишь?
— Вишня, ну, понимаешь, чтобы ребеночек родился, нужны двое. Потому что ребенок — как паззл. У него половина кусочков от мамы, а половина от папы. И эти кусочки собираются в животе, ну и вот…
— Я знаю, как дети делаются. Я про то, где они раньше были, до того, как в животе расти начинают? Ну не понимаешь, что ли? Их же не было, этих детей, а потом их родили. А где они были до того?
— Мам, она, кажется, про душу спрашивает?
Мама делает из пальцев шалашик и ставит на него подбородок.
— Вишня, мне кажется, что дети, в этом смысле, берутся из вечности. Где-то есть бесконечная вечность, там те, кто не родился еще, ждут, когда их очередь наступит.
— Мам, это правда, или это сказка? — У Полины не получается точно так же руки сплести.
— Это теория.
— Только ты папе про нее не говори, — чавкает Нелька и машет рукой, чтобы ей дали дожевать и сказать, — а то он в такое не верит. Кажется.
— Угу. А те души, которые уже не нужны стали, они куда деваются? Их тоже хоронят, или они обратно улетают?
Мама точно не знает. У нее еще одна теория есть, но она не очень точная… Пока не умрешь — не проверишь. А Полине надо сейчас знать. Чтобы было понятно и не страшно.
— Мам, как ты думаешь, если у одной женщины умерла собака, и эта собака уже в рай попала… Собаке одной страшно не будет ждать, когда женщина умрет?
Мама опять из пальцев шалашик сделала. Оказывается, это просто, надо сперва пальцы друг против друга поставить, а потом сдвинуть чуть-чуть:
— Думаю, нет. Там же, наверное, времени нет. Собака не успеет испугаться.
— И ее другие собаки будут веселить и защищать, — всхлипывает вдруг Нелька.
Нелька из-за этой своей беременности опять маленькая стала. Меньше Полины. Маму обнимает, будто ей страшно. И собачку Долли жалеет, хотя ее не видела никогда.
— Вишня! Ты чего кряхтишь? Живот болит?
— Я про смерть думаю. Про то, как мы все там встретимся потом.
Нелька позвонила своему Лысику, сказала, что у Полины теперь тоже есть блог, и чтобы Лысик Полину зафрендил. Лысик согласился, а еще их сосед-свидетель тоже пошел френдить Полину. У него блог смешной, как будто не сам сосед пишет, а черепаха Танк. Сам Танк по-настоящему в спячке, но сосед все равно пишет за него в блог. А еще блоги есть у Стаса и Даши, и у Лысикова младшего брата Димы, который, кажется, тоже во втором классе учится.