Сопровождаемые гулом дальнего извержения огромные удушливые тучи, рассекаемые грохочущими молниями, закрыли непроницаемым пологом долину, принося с собой гибель десяткам тысяч людей. Кошмар продолжался день, другой, третий. Трудно представить себе весь драматизм этих беспросветных суток. Естественно, что в мятущихся толпах все больше должна была зреть жажда увидеть диск Солнца, олицетворяемый единственным богом – богом Солнца – Атоном. Обеты, жертвы, моления, клятвы. И вот наконец сквозь тучи прорезается багровый солнечный диск, что вызывает неописуемый восторг и покаянное стремление покончить с двоеверием. Аменхотеп IV стал Эхнатоном, началось строительство новой столицы, посвященной Атону, где Эхнатон клятвенно обещал построить «дома ликования в небосклоне». Выбор места для новой столицы – Ахетатона – вполне можно объяснить, например, тем, что именно здесь фараон увидел выглянувшее из‑за туч Солнце или до этого места докатились волны разбушевавшегося моря. Все трагедии завершились. Жизнь вошла в нормальную колею. Вскоре фараон узнает, что вулкан, грозивший гибелью Египту, угас.
Последняя вспышка усиления культа Атона – на двенадцатом году правления Эхнатона – могла иметь самые разные причины: это и слабые остаточные извержения, следы которых не дошли до наших дней; и желание Эхнатона логически оформить свое учение о «Солнечном диске». А может быть, было что‑то совсем иное… Как бы то ни было, Эхнатон, «спасший Египет от гибели», окружен почитанием. На него все надежды: а вдруг все начнется сначала?! Он – гарантия солнечного света, без которого все живое гибнет…
И действительно, последующие за взрывом Санторина одиннадцать лет, до окончания его царствования, протекали без потрясений. Наступило время наследников – опять спокойно. Но затаившиеся служители Амона поднимали головы. Ведь прошло много лет, выросло новое поколение, для которого все случившееся – почти сказка, а вот непрерывные потери земель на востоке и юге страны – реальность. С этим надо бороться. Но кто же был богом‑воителем, защитником Египта? Амон! А как с ним обошелся Эхнатон? Может быть, вообще все напасти на Египет навлек этот еретик? Скорее предать его проклятию, вырвать с корнем все, созданное им… Многие знали, как было все на самом деле, но об этом теперь следовало молчать…
|
|
Сказанное выше, конечно, гипотеза. Но кажется маловероятным, чтобы между извержением Санторина и переворотом Эхнатона не было связи. В тогдашнем Египте – стране высочайшей культуры должны были наиболее явственно «отпечататься» следы катастрофы, даже если на официальное упоминание о ней существовало «табу».
Исследование исторических последствий взрыва Санторина – фундаментальная проблема древней истории. Она касается крито‑минойской цивилизации, по‑видимому, переворота Эхнатона, основ греческой религии, событий, так или иначе отраженных в Библии. Не будет преувеличением сказать, что не случись на Санторине взрыв, наш сегодняшний мир был бы существенно иным.
Археология сумела приблизить к нам эпоху фараона‑еретика и, ответив на некоторые вопросы, поставила перед нами новые. В 1887 году женщина из маленькой деревни Телль‑эль‑Амарна, расположенной на Среднем Ниле, примерно в двух километрах от восточного берега, случайно нашла несколько глиняных табличек с непонятными знаками. За них можно было выручить несколько медяков, а чтобы выручка была больше, женщина разломала таблички на несколько частей, продав их поодиночке. Торговец древностями, купивший обломки табличек, сразу понял, что в его руки попал какой‑то древний текст, и предложил таблички нескольким музеям Европы. К этому времени бум по поводу египетских древностей уже прошел – прежде всего из‑за того, что наряду с подлинными предметами старины Европу наводнили более или менее ловкие подделки. Поэтому ученые довольно скептически отнеслись к предложенным им табличкам, тем более что текст на них оказался написанным на вавилонском языке.
|
|
В общем, таблички из Телль‑эль‑Амарны оказались никому не интересны, и их обломки постепенно разошлись по рукам туристов‑любителей либо осели в лавках торговцев древностями как заведомый неликвид. Лишь несколько фрагментов попало в один из берлинских музеев.
Берлин конца XIX – начала XX века был крупнейшим в мире центром ассириологии. Здешние специалисты быстро установили подлинность амарнских табличек, и вскоре из Берлина последовало указание германским агентам в Египте скупать все таблички подобного рода. Разрозненные фрагменты амарнских текстов искали и по всему миру. Когда наконец остатки архива были собраны и было установлено местонахождение недостающих частей (некоторые из них попали даже в США), ассириологи приступили к изучению «писем из Амарны».
Это был архив фараонов XVIII династии Аменхотепа III и его сына и преемника Аменхотепа IV (Эхнатона), правивших в XIV веке до н. э. Он содержал их переписку с царями Хеттии, Месопотамии и других областей Передней Азии. Перед потрясенным научным миром открывались новые, совершенно неизвестные дотоле страницы истории. Ученые поняли, что холмы Телль‑эль‑Амарны должны скрывать и другие подобные таблички. Возможно, там будут сделаны и еще более интересные находки.
|
|
В 1891 году разведывательные раскопки в Амарне начал знаменитый английский археолог У. Питри. Работы продолжались два сезона, после чего Питри прекратил исследования – никаких сколько‑нибудь значительных открытий ему сделать не удалось. И лишь 16 лет спустя, в 1907 году, в Амарну приехала экспедиция Германского восточного общества, которой руководил Л. Борхардт – выдающийся немецкий археолог, ученик известного египтолога А. Эрмана. Борхардт хорошо разбирался в египетских древностях, архитектуре и изобразительном искусстве, был отличным организатором и умелым руководителем. Раскопки Телль‑эль‑Амарны, планомерно проводившиеся им на протяжении семи лет, можно считать образцовыми. После Первой мировой войны работы в Амарне продолжила экспедиция английского Фонда исследования Египта.
Так постепенно, сантиметр за сантиметром, из земли стали подниматься руины Ахетатона – столицы фараона Аменхотепа IV, «солнечного города», который в надписи на одной из гробниц прославлялся как «могущественный город лучезарного Атона, великий в своем очаровании… полный богатств, с жертвенником Атона в центре его».
Сегодня большая часть огромной резиденции Эхнатона раскопана и облик города можно представить себе в общих чертах: это широкие главные улицы с домами знати и богачей и узкие переулки с лачугами солдат и ремесленников в тех кварталах города, которые можно считать первыми в мире гетто для бедняков. Известен также громадный район, где обитало «солнечное» жречество, с роскошными улицами для процессий, с молельнями, украшенными колоннами, скульптурами, рельефами и символами Солнца.
В близлежащих горах археологи обнаружили 24 каменные усыпальницы. Многие из них остались недостроенными. Эти усыпальницы благодаря их прекрасным рельефам, фрескам и надписям дают нам возможность получить представление об Эхнатоне и его времени. Амарнский период был кратким, но чрезвычайно ярким этапом древнеегипетской истории и имел важные последствия для всех сфер египетской культуры. В этот период писалось множество сочинений светской литературы на новоегипетском языке, и среди них – любовная лирика, «песни услаждения сердца». Для искусства периода Амарны характерны яркий реализм, светскость, что особенно отчетливо проявилось в целой галерее скульптурных шедевров – портретов Эхнатона и членов его семьи, созданных в совершенно новой, свободной манере. Самый известный из них – знаменитый бюст царицы Нефертити, созданный в мастерской неизвестного скульптора из Амарны.
В Телль‑эль‑Амарне археологами были обнаружены мастерские скульпторов, создававших портреты по гипсовым маскам, снятым с живых и мертвых людей. Среди них – мастерская «начальника скульпторов» Тутмоса, в которой оказался еще один портрет Нефертити – судя по всему, незаконченный. Очевидно, скульптор работал с натуры. Сегодня эта небольшая (33 сантиметра в высоту) головка царицы Нефертити, сделанная из песчаника, хранится в Каире, в Египетском музее. На царице головной убор, низко надвинутый на лоб и двумя закругленными концами плотно закрывающий уши. Нежный овал лица, удлиненные глаза и красиво очерченные губы полны бесконечного очарования.
В 1907 году, когда экспедиция Борхардта лишь приступала к раскопкам в Амарне, другая экспедиция, которой руководил американец Т. Дэвис, обнаружила в Долине царей таинственную гробницу. Вход в нее был замаскирован и выглядел, как обычная расселина в скале. Начав ее расчищать, археологи увидели грубо высеченные каменные ступеньки, которые шли вниз. Там, где они кончались, брал начало лабиринт подземных ходов, заваленных землей и камнями. Постепенно разбирая их, археологи все глубже и глубже продвигались в толщу горы. Неожиданно перед ними предстала стена, сложенная из огромных каменных блоков. Пришлось разбирать и эту стену. За ней открылся узкий проход, заваленный камнями.
Среди этих камней Дэвис обнаружил стенку роскошного деревянного гроба. По мере дальнейшей работы археолог все более и более утверждался во мнении, что некогда здесь в большой спешке вскрывали гробницу, а потом замуровывали вновь.
Устранив последние препятствия, археологи добрались до погребальной камеры. Здесь находились остальные части гроба. Он был сделан из кедрового дерева и покрыт золотом, все части гроба скреплялись золотыми гвоздями. На стенке гроба была вырезана надпись: «Он сделал это для своей матери». Несомненно, что этот гроб был извлечен из саркофага, принадлежащего некоему знатному лицу. Надпись на стенке гроба и другие тексты, найденные в гробнице, в совокупности показали, что речь идет о царице Тэйе – матери Эхнатона. Она была не египтянкой, а происходила из какого‑то другого азиатского народа. Может быть, подобное происхождение и объясняет странные, с точки зрения египтян, религиозные воззрения Эхнатона. Кроме разбитого гроба, стоявшего когда‑то в саркофаге, в погребальной камере археологи нашли дорогую посуду из алебастра и фаянса, сосуды для косметики, цветные чаши и т. п. Саркофага не было. Судя по тому, что большинство драгоценных предметов осталось на месте, в гробнице побывали не грабители. Здесь произошло что‑то другое.
Начав внимательно осматривать камеру, археологи обнаружили в ее задней части небольшую нишу, в которой находился сделанный в форме человеческого тела гроб. Его крышка сдвинулась с места, открыв голову мумии. На одной из глазных впадин лежал амулет в виде золотого орла: по‑видимому, он свалился туда с груди мумии, когда крышка соскользнула с гроба. На верхней части крышки сохранились иероглифы: «Прекрасный властелин, единственный избранник Ра, царь Верхнего и Нижнего Египта, живущий в правде, господин обоих царств… Прекрасное дитя здравствующего Атона, имя которого будет жить всегда и вечно». Неужели это Эхнатон?
Тело загадочного покойника было обернуто тонкими золотыми пластинками и забальзамировано. Однако сырой климат гробницы сделал свое дело: за несколько тысячелетий влага в конце концов справилась с бальзамом, и извлеченная на поверхность мумия оказалась в чрезвычайно плохом состоянии. Лишь после многих месяцев кропотливой работы ученые сумели получить первые представления о возрасте и конституции тела покойного.
Состояние, в котором оказалась мумия – сорванная крышка гроба, распеленатая часть головы, – говорит о том, что после погребения в гробницу кто‑то наведался. Цель у этих людей была одна: уничтожить некое ненавистное имя. Из золотых пластинок, которые крест‑накрест лежали на груди покойника, были вырезаны иероглифы выгравированного на них когда‑то имени. На четырех кувшинах из алебастра – канопах, в которых хранились извлеченные при бальзамировании внутренности, были видны следы какой‑то надписи, но и она была старательно стерта. И лишь на четырех кирпичах, служивших опорами гроба, сохранилось имя фараона Аменхотепа IV – Эхнатона.
Убедительная находка? Как оказалось, нет. Исследования самой мумии показали, что она не может быть телом Эхнатона. Этот фараон, хотя и умер молодым, все же был старше того человека, чья мумия найдена в этой гробнице. Тем не менее, гроб, скорее всего, являлся гробом Эхнатона. Возможно, что фараон был похоронен в нем со всеми почестями. Но несколькими годами позже его останки заменили на мумию его зятя – фараона Семнехкара. Что случилось с вытащенной из гроба мумией Эхнатона, неизвестно – скорее всего, ее просто уничтожили. Неясно также, куда делся саркофаг с мумией матери Эхнатона – царицы Тэйе. Несомненно, что его вынесли из погребальной камеры – но куда и зачем? Может быть, ее останки где‑то перезахоронили? Может быть, она лежит вместе со своим сыном – Эхнатоном? Или ее прах также уничтожили? Как бы то ни было, остатки царской мумии, обнаруженные Дэвисом, породили уйму вопросов, на которые специалисты и по сей день не нашли окончательного ответа.
Не менее интересна и загадочна судьба одного из наследников великого египетского реформатора – юного фараона Тутанхамона, заслуга которого лишь в том, что он умер и был похоронен, естественно, по‑царски. История любит парадоксы. Тутанхамон – фараон, наиболее известный широкой публике, а для египтологов он самый незначительный монарх во всей египетской истории. Популярность Тутанхамона – дело случая. Открытие Говардом Картером его гробницы в 1922 году принесло Тутанхамону всемирную известность.
В ноябре 1922 года на египетский городок Луксор обрушилось настоящее нашествие, сотни журналистов, ученых и просто любопытных со всего мира. Газеты пестрели сообщениями о сенсационной находке – в Долине царей англичанин Говард Картер обнаружил неразграбленную могилу фараона.
Г. Картер не получил никакого образования. Отец‑художник надеялся, что сын пойдет по его стопам – способности у мальчика были. Но сына не вдохновляла перспектива рисовать семейные портреты соседей и их домашних любимцев – лошадей и собак.
Когда Картеру исполнилось 17 лет, он отправился в Египет. Там он копировал на бумагу обнаруженные древние рисунки и надписи. Вспоминают, что он мог работать весь день и заснуть прямо в гробнице в компании летучих мышей. Картер полностью посвятил себя изучению Египта. Археологом он стал под руководством Ф. Петри, о котором говорили, что тот «просеял» весь Египет. Через восемь лет Картер уже занимал должность главного инспектора Службы древностей Верхнего Египта и вел раскопки в окрестностях Долины царей.
Второе действующее лицо этой истории – лорд Карнарвон V. Наследник огромного состояния был виднейшим коллекционером египетских древностей. Злые языки утверждали, что историей великой страны лорд впервые заинтересовался, увидев древнеегипетский гроб для кошки. В начале XX века Карнарвон на свои средства начал раскопки и через несколько лет выкупил концессию на исследования в Долине царей. В 1907 году Картер увлек его идеей найти могилу молодого фараона Тутанхамона. Казалось, эра великих открытий в Долине царей навсегда закончилась. Все здесь было перекопано вдоль и поперек. Среди входов в опустошенные гробницы высились горы щебня и обломков горной породы – настоящий лунный пейзаж.
Но чутье подсказывало Картеру: нужно копать дальше. Ему не давали покоя находки, сделанные в Долине царей Дэвисом. В одной из шахтовых гробниц американский исследователь нашел покрытый золотом разбитый деревянный ларец. На его крышке было написано имя Тутанхамона. Дэвис решил, что это и есть гробница малозначительного и почти забытого фараона XVIII династии.
Но Картер считал иначе. Осенью 1917 года они с лордом Карнарвоном начали раскопки на участке между гробницами Рамзеса II, Мернептаха и Рамзеса VI. Эти гробницы находятся на расстоянии примерно 60 метров друг от друга. Около захоронения Рамзеса VI археологи довольно скоро наткнулись на следы хижин для рабочих. «Несколько лачуг, – писал Картер, – были построены на куче обломков кремния, что, как известно, всегда служит в Долине верным признаком близости какой‑либо гробницы». Но пять лет работы не дали никаких результатов. Нераскопанным оставался только клочок земли, на котором стояли сами хижины. Разочарованный лорд Карнарвон готов был прекратить работы. Картер отправился к нему в Англию и уговорил дать денег на еще один, последний сезон раскопок в Долине царей.
28 октября он вернулся в Луксор и привез с собой клетку с канарейкой. Египетские рабочие почему‑то решили, что это добрый знак. А 4 ноября, когда Картер приехал в Долину, египтяне взволнованно сообщили ему: под лачугой строителей видна вырубленная в скале лестница. Ее расчистили, и показалась верхняя часть замурованного входа.
«Запечатанная дверь! Наконец‑то мы были вознаграждены за все годы терпеливого труда», – писал Картер. Однако он сразу заметил, что в двух местах кладку входа разбирали, а потом снова аккуратно заделывали. Неужели и эту гробницу успели опустошить еще в древности?
Картер осмотрел печати. На них был изображен шакал и девять пленных – знаки царского некрополя. За дверью был заваленный камнями короткий коридор. Его расчистили и добрались до второй замурованной двери. Напряжение возрастало. Картер пробил отверстие в каменной кладке и заглянул внутрь. Сначала он ничего не видел. Но пыль улеглась, и «детали комнаты начали медленно выплывать из темноты. Здесь были странные фигуры зверей, статуи и золото – всюду мерцало золото! На какой‑то миг – этот миг показался, наверное, вечностью тем, кто стоял позади меня, – я буквально онемел от изумления».
Комната была доверху наполнена: инкрустированная мебель, одежда, самые разные бытовые предметы. Помимо прочего, здесь стояли три больших ложа. Под одним из них Картер увидел отверстие в стене. Осветив его лампой, он обнаружил небольшую боковую камеру, также беспорядочно заполненную вещами. «Не было ни одного предмета, который не носил бы на себе следов разгрома… На крышке одного из сундуков отпечатались даже следы ног последнего вора».
Поднявшись с колен, Картер увидел, что две стоящие у стены позолоченные статуи охраняют третью запечатанную дверь – в усыпальницу фараона. Там его ожидали главные находки. Но сначала нужно было подготовить все необходимое для того, чтобы с невероятной тщательностью извлекать сотни хрупких предметов. «Мы ни к чему не могли притронуться до тех пор, пока не будут сделаны подробные фотографические снимки высшего качества», – писал Картер. Он принял решение законсервировать гробницу.
Археолог пригласил нью‑йоркского фотографа Г. Бертона, работавшего в Долине царей с Т. Дэвисом. Бертон сделал множество снимков, добиваясь нужного освещения. Он придумал, как обойтись без вспышки. В те времена, фотографируя при недостатке света, поджигали магниевый порошок. Это было чревато пожаром, а помещение заполнялось едким дымом. Бертон с помощью системы зеркал направлял солнечные лучи в гробницу, на глубину до 30 метров. Тени почти отсутствовали, и фотографии получались очень четкими. Бертон гордо именовал эту технику «световой живописью».
Лишь убедившись, что очередная фотография передает все детали находки, Картер продолжал работу. В середине февраля 1923 года первая камера гробницы была очищена. 34 ящика с 700 драгоценными находками были отправлены к берегу Нила. Тем же путем, но в обратном направлении эти предметы попали в Долину – три тысячи лет назад, в сопровождении торжественной похоронной процессии.
17 февраля 1923 года Картер начал разбирать замурованный вход в погребальную камеру. Он пробил дыру в кладке, поднес фонарь и увидел, как что‑то блеснуло. «Это был вход в усыпальницу фараона, а то, что преграждало путь, оказалось одной стороной гигантского позолоченного ковчега, сооруженного для защиты и сохранения саркофага». Дрожащими от волнения руками Картер открыл створки ковчега и увидел еще один обитый золотом ящик. Печать на нем была цела! Впервые в Долине царей была найдена неразграбленная усыпальница фараона.
Но не все шло гладко. В Каире скоропостижно скончался лорд Карнарвон. Без его финансовой помощи работы застопорились. Кроме того, у Картера возникли неожиданные проблемы с египетскими властями. Обидевшись на то, что ученый провел на экскурсию в гробницу Тутанхамона жен своих коллег, отказав делегации каирских чиновников, египтяне решили отстранить археолога от работы. Однажды вечером к нему домой явились солдаты с требованием отдать ключи от решетчатой двери, которой на ночь закрывали вход в гробницу. Картеру пришлось подчиниться. Он был в отчаянии…
И все же власти поняли: другого специалиста такой квалификации, способного провести работы в гробнице Тутанхамона, просто нет. Картера пригласили снова. Следующий сезон начался с разборки погребальных ковчегов. Их оказалось четыре, и каждый последующий был украшен искуснее предыдущего. «Как в этом ограниченном пространстве отделять и передвигать весившие от четверти до трех четвертей тонны части ковчегов, не причиняя им чрезмерных повреждений?» – писал Картер. 84 дня археолог разбирал ковчеги и выносил их из камеры.
Разобрав четвертый ковчег, он увидел саркофаг, сделанный из цельного куска желтого кварцита. На нем лежала гранитная плита. Ее подняли, и Картер остолбенел. «Возглас удивления вырвался из наших уст. Выполненное с исключительным мастерством золотое изображение юного царя заполняло внутренность саркофага. Это была крышка чудесного гроба в форме человеческого тела, длиной около 2,25 метра».
В скрещенных руках Тутанхамон держал посох и опахало – символы царской власти. Лицо на крышке гроба казалось живым. Оно было сделано из золота, глаза из арагонита и обсидиана, брови и веки из синего стекла. Столь же прекрасными были изображения молодого фараона на крышках остальных гробов.
Картер с величайшей осторожностью разобрал второй гроб и обнаружил под ним третий. Он весь был сделан из чистого золота. Толщина стенок достигала нескольких миллиметров, весил гроб ПО килограммов. В полной тишине Картер и его помощники начали медленно снимать тяжелую крышку…
Это было, пожалуй, единственное разочарование за все время кропотливой работы исследователя в этой гробнице. Бальзамировщики слишком сильно умастили мумию Тутанхамона ароматическими смолами и благовониями. Поэтому она плохо сохранилась. «Ирония судьбы заключается в том, – с горечью писал Картер, – что мумии, которые побывали в руках грабителей и жрецов, сохранились лучше, чем эта нетронутая». Именно извлечение из замкнутого пространства саркофагов спасало мумии от разъедающего действия ароматических смол. Голову и плечи мумии скрывала золотая маска – удивительно красивый портрет юноши с тонкими аристократическими чертами лица. Осторожно сняв маску и вглядевшись в лицо мумии, Картер был поражен тем, как точно древний художник передал облик молодого фараона.
До того как была найдена эта гробница, о существовании Тутанхамона знали лишь немногие египтологи. Благодаря Говарду Картеру в наши дни имя юного фараона известно больше, чем имена великих завоевателей, правителей Египта – Хеопса и Рамзеса Великого.
Правивший с 1333 по 1323 год до н. э. Тутанхамон, видимо, был младшим (возможно, приемным) сыном «фараона‑еретика» Эхнатона. И одновременно – его зятем, поскольку был женат на дочери Эхнатона (фараоны, как правило, женились на своих близких родственницах, чтобы сохранить чистоту царской крови).
Царевич Тутанхамон жил при дворе в Амарне. В возрасте девяти лет он стал царем, а умер в возрасте восемнадцати. Был ли он сыном Эхнатона, Аменхотепа IV, или простолюдином? На этот счет имеется множество теорий, но все они остаются в области гипотез. Значение его имени точно неизвестно. «Атон, даватель жизни», «Живой образ Атона» или даже «Сильна жизнь Атона». При дворе Эхнатона он – личность сравнительно независимая, поскольку помимо Атона поклоняется и другим богам, в частности Атуму, великому создателю начала начал. И тем не менее, Тутанхамон становится мужем третьей дочери Эхнатона. В общественной жизни он не играл никакой роли. Может быть, он делил свое время между Амарной и Фивами, где находилась резиденция царицы Тэйе, которую некоторые ученые считают его матерью.
Как показали медицинские исследования мумии, Тутанхамон умер примерно в 18–19 лет. Среди версий о причинах его смерти отравление, убийство, последствия плохо залеченной раны, полученной во время охоты. О личности «мальчика‑фараона» мы можем судить по многочисленным портретам и рельефам на стенах его гробницы и по вещам, находившимся в ней. О событиях его царствования почти ничего не известно.
Кое‑какие детали его смерти все же дошли до нас. Изучив остатки венков и гирлянд, которые были возложены на гробы, археологи установили: Тутанхамон умер в середине апреля – конце мая. Именно тогда в Египте цветут васильки и созревают плоды мандрагоры и паслена.
Эта усыпальница, поражающая нас своим содержимым, видимо, была значительно скромнее гробниц других царей. В книге «Боги, гробницы, ученые» К. Керам писал: «Если этот восемнадцатилетний ничем не примечательный фараон, не совершивший ничего значительного, был похоронен с такой роскошью, то как же должны были хоронить Рамзеса Великого или Сети I? Какие же погребальные дары были собраны в их гробницах?»
Ответов на эти вопросы мы не узнаем. Если, конечно, новый Говард Картер не отыщет в Египте неведомую гробницу, которая вновь потрясет человечество.
Открытие гробницы Тутанхамона поразило весь мир. Когда и как возник миф о «Проклятии фараона», сегодня уже трудно сказать. Но в двадцатые годы прошлого столетия вся мировая пресса неоднократно посвящала ему свои страницы. Поводом для легенды о «Проклятии» послужила, вероятно, преждевременная смерть лорда Корнарвона, который умер от укуса москита после трех недель тяжелой борьбы с болезнью. Сразу же после его смерти прозвучали слова о «покарании богохульника».
Вскоре появилось новое известие о «жертве Тутанхамона» – статья под заголовком «Месть фараона», а потом заговорили о «второй», «третьей», «седьмой», «девятнадцатой жертве». Об этой девятнадцатой жертве сообщалось, в частности, в телеграфной депеше из Лондона, датированной 21 февраля 1930 года и опубликованной в одной из немецких газет: «Сегодня семидесятивосьмилетний лорд Вестбурн выбросился из окна своей квартиры в Лондоне и разбился насмерть. Сын лорда Вестбурна, который в свое время как секретарь известного археолога Картера принимал участие в раскопках гробницы Тутанхамона, в ноябре прошлого года был найден утром мертвым в своей постели, хотя вечером был совершенно здоров и не жаловался на недомогание. Причина его смерти так и не была точно установлена».
«Страх охватил Англию…» – писала одна из газет после того, как умер А. Рейд, который собирался сделать рентгеновский снимок мумии. Двадцать первая «жертва фараона» – египтолог А. Вейгалл: он умер от «неизвестного вида лихорадки».
Потом сообщалось о смерти А. Мейса, того самого, который вместе с Картером раскрыл погребальную камеру. В сообщении, правда, не упоминался тот факт, что Мейс был уже давно и серьезно болен; он все‑таки помогал Картеру, но вынужден был прекратить работу именно из‑за болезни.
Наконец, «покончив с собой в состоянии сердечной депрессии», умер сводный брат лорда Корнарвона Обри Герберт. И – действительно, звучит ошеломляюще – в 1929 году от укуса какого‑то насекомого умерла леди Корнарвон. К 1930 году из тех, кто принимал непосредственное участие в раскопках, в живых остался только сам Картер.
«Смерть быстрыми шагами нагонит того, кто нарушит покой фараона», – так звучит один из многих вариантов надписи, которую якобы нашли в гробнице Тутанхамона и назвали «Проклятием фараона». Когда в один прекрасный день появилось сообщение о том, что в Америке при загадочных обстоятельствах умер какой‑то мистер Картер и что фараон таким образом предостерегает самого первооткрывателя, расправляясь с членами его семьи, в дело наконец‑то вмешались несколько известных археологов, которых возмутили все эти газетные небылицы.
Первым выступил сам Картер. Как исследователь, он, конечно, относился к своей работе с трепетом и чувством полной ответственности, но без мистического опасения или страха, которых жаждет падкая на сенсацию толпа. Он говорил о «смехотворных выдумках» и «разновидности обычных церковных историй», а затем перешел к существу самого вопроса. Во все сообщениях утверждалось, что каждый, кто переступил порог гробницы, подвергает свою жизнь опасности. Абсурдность такого утверждения легко пояснить научно – стерильность гробницы доказана путем специального исследования. Горько звучали его заключительные слова: «В этой глупой болтовне поражает полное отсутствие элементарного понимания вещей. Мы, вероятно, совсем не так далеко продвинулись дорогой морального прогресса, как полагает большинство людей».
В 1933 году немецкий профессор Г. Штейндорф обратил особое внимание на те сообщения, происхождение которых еще нужно было уточнить. Он констатировал, что погибший в Америке Картер не имел со знаменитым исследователем ничего общего, кроме фамилии. Он утверждал также, что оба Вестбурна никоим образом не были связаны ни с гробницей, ни с мумией. И после целого ряда доказательств он привел решающий аргумент: «Проклятия фараона» вообще не существует: оно никогда не было произнесено, его не содержит ни одна надпись. Штейндорф подтвердил то, что мимоходом заметил Картер: «В египетском погребальном ритуале вообще не существует подобных проклятий, он требует только проявлять к покойнику благоговение и уважение». Стремление же представить некоторые охранительные формулы заклинаний, которые встречаются на некоторых магических вещах в погребальных камерах, в качестве каких‑то «проклятий» нельзя расценивать иначе, как грубую фальсификацию, как прямое искажение их смысла. Эти формулы только «должны были отпугивать врагов Осириса (покойника), в каком бы облике эти враги не появились».