— Ты не должен был увозить Исабель так далеко! — выговаривал Трэвис Райнарду, пока мы ехали назад. — Её могли похитить разбойники, укусить змея! А набеги кочевников? Ты забыл, что вчера они подобрались вплотную к оборонным рубежам?!
— Я присматриваю за ней, — хмуро отозвался Райнард. — Тебе это известно.
— Я посмотрю, как ты объяснишь это его светлости!
Райнард вскинул голову, и я поспешила вмешаться:
— Трис, Райнард заботится обо мне и не даст в обиду никому! Рай, Трэвис просто волнуется за нас. Не ссорьтесь.
— Когда на вас нападёт отряд разбойников, чтобы умыкнуть в гарем, твой братец ничего не сможет сделать один, — отрезал Трэвис. — На прошлой недели они напали на караван с пряностями, на этой — сожгли сторожевую башню!
— Я был там, пока ты отсиживался у отцовского трона, и не боюсь безоружных юнцов, в отличие от тебя!
— Да если бы не отец, ты бы сам трясся под юбкой у сестры! Может, ты там и отсиживаешься, пока я не вижу, а?
Я молча тронула свою кобылу, поднимая в рысь. Рай обещал ладить с Трисом ради меня. Следовало напомнить ему об этом, а заодно поговорить с женихом. Но точно не на глазах у отряда — второй такой ошибки я не допущу.
***
— Трэвис несправедлив к Райнарду, — попыталась я объяснить его светлости после того, как моего бедного брата заперли в покоях до ужина.
— Трэвис заботится о тебе, дорогая Исабель, — возразил князь. — Из Райнарда вырастет настоящий мужчина и отличный воин, но пока что он слишком молод и самонадеян. Трэвис же знает свой долг. С этого дня — никаких прогулок, кроме как в сопровождении телохранителя и вооружённого отряда. Я готов потерять несколько караванов, но рисковать тобой не имею права.
Я склонила голову, глуша раздражение. Как нарочно, в зале не было ни её светлости, ни Гилберта, чьё присутствие заряжало меня покоем и смирением. Только Трэвис сидел на подоконнике и щёлкал орехи. Гилберт… Я и забыла, что верному воину могло достаться за мою отлучку! Что же я наделала?
— Гилберт тоже не виноват, ваша светлость, — проговорила я.
— У тебя, Исабель, никто не виноват! — нахмурился князь. — Будь спокойна, Гилберт сам поднял тревогу, увидев вас со стены. Иначе я бы его не пощадил.
— Я уверена, что отец без колебаний доверил бы меня Райнарду, — упрямо прошептала я.
— Лет через пять — возможно. Но в девятнадцать рановато сражаться с пустынными разбойниками. Разговор окончен, Исабель.
«Почему вы не наказали тех, кто оставил его без защиты в тот день, когда мы приехали из Марсала?» — рвалось с губ. Но такую выходку его светлость не простил бы.
— Я обещал заботиться о тебе, пока ты не подрастёшь, а потом найти тебе надёжного защитника, и исполню слово, — заключил князь. — В память о твоём отце и его верной службе.
Я присела в реверансе. Стражники уже распахнули передо мной двери княжеских покоев, когда князь бросил мне вслед:
— Передай Райнарду, что его наказание окончено. Пусть в следующий раз он будет осторожнее.
— Благодарю, ваша светлость. — С плеч будто свалился тяжёлый груз.
— А я позабочусь, чтобы Рай не скучал нынче вечером, — вступил Трэвис. Ухмыльнулся и стрельнул глазами в мою сторону. — Неподалёку есть одно местечко...
Его светлость усмехнулся себе в бороду. Я опустила глаза и поспешила покинуть княжеские покои.
***
Вечером я сидела у окна. Ещё не стемнело, и я могла любоваться пустыней, на которой загорались редкие огоньки — кочевники останавливались на ночёвку. Я представила себе их лагерь, горький запах костра. Женщины в ярких одеждах жарят лепёшки на горячих камнях и варят похлёбку из ароматных кореньев. Мужчины рассёдлывают верблюдов и договариваются, кто будет нести стражу. Они казались свободными, вольными птицами — не то что мы с Райнардом, запертые во дворце.
Кивком головы отпустила служанку, помогавшую переодеться ко сну. Тонкий шёлк ночной рубашки пах цветами и травами. Окно было распахнуто настежь, и комнату наполняло дразнящее сочетание ароматов: ночной свежести, цветов, спелых фруктов. К ужину подавали жареную дичь и ломтики батата в меду, и эти ароматы так же вплелись в вечерний букет. Над горами догорал закат, на небе высыпали звёзды, и дыхание перехватывало от этой немыслимой красоты.
Сквозь голоса служанок и звон посуды на кухне вскоре удалось различить стук стрел о мишени. Я накинула на плечи вышитое покрывало, закуталась на манер жительниц пустыни, чтобы не было видно, что я разгуливаю в одной рубашке, и вышла посмотреть, кто упражняется в такой поздний час.
На площадке для упражнений стоял молодой человек с луком. Мне хватило двух мгновений, чтобы узнать Райнарда. Я залюбовалась разворотом его плеч и ловкими, отточенными движениями. Опустошив колчан, он собрал стрелы, обернулся и увидел меня.
— Ты не пошёл с Трэвисом? — спросила я. Почему-то на сердце стало легко и спокойно.
— Что мне с ним делать? — усмехнулся Райнард. — А ты что, знаешь, куда он меня звал?
Вместо ответа я загадочно улыбнулась и присела на скамеечку рядом:
— Стреляй, Рай. Стреляй метко, чтобы защищать меня, когда вырастешь. И отомстить проклятым драконам.
— Я всегда буду тебя защищать, — серьёзно ответил Райнард. Крепче сжал лук и потянул из колчана очередную стрелу.
***
Райнард прекратил упражняться, когда на улице совсем стемнело.
— Трис писал, что ты стреляешь демонски хорошо, — улыбнулась я. — Вижу, он не лгал!
Я не видела лица Райнарда — он вытаскивал стрелы и стоял ко мне спиной — но знала, что он тоже улыбается. Алые оперения стрел трепетали точно напротив середины мишени. Выдернув все, Райнард подхватил лук и, ласково кивнув мне, направился в оружейную.
В небе висела огромная круглая луна, заливавшая окрестности своим колдовским светом. В ветвях оглушительно трещали цикады. Пахло чем-то сладким, с едва уловимой нотой кислинки — верно, абрикосы в саду уже начали падать на землю. Я зажмурилась от удовольствия, представив, как к завтраку подадут мягкие от спелости фрукты.
— О чём мечтаешь, красотка Исабель?
От испуга я обернулась так резко, что едва не упала со скамейки. Прислонившись к стене, Трэвис стоял и смотрел на меня. Взгляд выхватил из полумрака расстёгнутый камзол, взлохмаченные светлые вихры, мутные глаза… Мой жених был пьян! Вихрем промелькнули жуткие, постыдные образы, где и с кем пил Трэвис в последние часы. И не только пил. Щёки запылали.
— Ступайте спать, княжич Трэвис, — подчёркнуто вежливо проговорила я. — Время позднее.
— Сперва провожу невесту в спальню, — усмехнулся Трэвис. Отлип от стенки и сделал широкий шаг ко мне, опасно качнувшись. — Что ты делаешь здесь одна, милая Исабель?
— Вышла подышать воздухом, — сказала я самым успокаивающим тоном, каким могла. — Трис, иди спать. У тебя был трудный день.
Райнард, верно, не спешил, раскладывая стрелы по местам, и мне отчаянно не хотелось, чтобы они с Трэвисом встречались снова. А он ухмыльнулся и оглядел меня откровенным и дерзким взглядом. Я осознала, что стою перед ним в покрывале, под которым лишь полупрозрачная ночная рубашка. И Трэвис смотрел на меня так, будто тоже об этом знал.
— Ты же моя невеста, Ис, — произнёс он, приближаясь ещё на шаг. — Понимаешь, что это значит? Ты принадлежишь мне, а не этому ублюдку. А ты хорошенькая…
Он шагнул ко мне, запутался в собственных ногах, пошатнулся. Я кинулась подхватить его и осела на клумбу под тяжестью его тела. В следующий миг меня обдало запахом вина и пряностей, на щеке расплылся влажный, горячий поцелуй, а ещё я с ужасом ощутила пятерню Трэвиса на своём колене. Я рванулась, но он, даже пьяный, был сильнее.
— Да не трону я тебя, глупая, — прошептал он мне на ухо и рванул покрывало, которое я судорожно стягивала на груди. — До первой брачной ночи не трону. Но надо же знать, что получу через два года! Я только посмотрю, Ис, да не будь ты такой трусихой!
От ужаса и омерзения я почти не понимала, что он говорит. Я отчаянно отбивалась, пытаясь одновременно не выпустить покрывало на груди. Горячая, влажная рука легко развела мои ладони и зашарила по тонкому шёлку рубашки.
В следующий миг хватка ослабла. Я шарахнулась, отползла назад, поднялась было на ноги и снова рухнула, запнувшись о невидимую во тьме щербинку плитки. Подняла глаза и обмерла от ужаса.
Трэвис лежал, скорчившись на плитах дорожки а над ним стоял Райнард. Он не успел переодеться после тренировки, рубашка была расстёгнула на груди, а рукава засучены, обнажая мускулистые руки. И этими руками он наносил удар за ударом, буквально вбивая Трэвиса в пыльные плиты.
— Рай, во имя богов, остановись, — Я металась вокруг, но где мне было разнять двух парней, дерущихся не на шутку! — Ты убьёшь его! — закричала я, заметив, что плитки обагрили капли крови.
Я разрыдалась от беспомощности, и Рай наконец опомнился. Нанёс последний удар и выпрямился. Костяшки пальцев были сбиты, глаза метали искры.
— Только ради Ис, — прорычал он, стиснув зубы. — Только ради неё!
— Рай, умоляю, идём, — пролепетала я, судорожно стягивая на груди покрывало. Следовало бежать, пока на шум не примчались слуги, но я боялась подойти к брату — чужому, грозному, излучавшему силу и ярость.
— Ты просила защищать тебя, — выдохнул Райнард сквозь сжатые зубы. — Трис давно нарывался. Одного мне жаль — что ты это видела.
Он ещё раз пнул Трэвиса и отступил. Постоял немного и поднял на меня прояснившийся, трезвеющий взгляд.
— О боги, Ис, — ахнул он и устремился ко мне. — Ты цела?
Я поспешила увести его в тень кипарисов. С другой стороны слышались обеспокоенные голоса слуг, а я совсем не хотела, чтобы Райнард получил вторую выволочку — и снова из-за меня.
— Скажешь хоть слово против Рая, — бросила я Трису, — доложу его светлости, что ты хотел надругаться надо мной до брака.
— Прикоснёшься к ней — убью, — лаконично пообещал Райнард.
— Она моя невеста, — прорычал Трис, поднимаясь на колени и сплёвывая кровавую слюну. — Рано или поздно прикоснусь к ней так, как тебе и не снилось.
— Не тебе знать, что мне снится, — огрызнулся Райнард. — Пока вас не благословили в храме, Исабель — моя сестра. И я буду защищать её от всех, даже от тебя!
Из-за куста жасмина показались слуги, и я поспешила увлечь Райнарда в тень. За спиной отчётливо шипел Трэвис:
— Я тебе этого не забуду, ублюдок.
***
— Ты просто поразительно беспечен!
Я распекала Рая на все лады, укрывшись на балкончике с южной стороны дворца. В разгар дневной жары сюда никто не заглядывал. Мы сидели на полу, прячась за резными перилами. Я прихватила пузырёк целебной мази и врачевала синяки и ссадины — после ночной драки они налились и отекли.
— Ис, прекрати, это даже не царапина, — Рай морщился и отворачивался.
— Хвались ранами, полученными в бою, а не пьяной драке — шикнула я. — Да не вертись ты! Я бы давно закончила, если б ты не крутился, как уж на сковороде!
Трэвису досталось куда больше: я видела его утром, когда зашла проведать. Он гордо отказался от помощи и попросил не ждать к завтраку. Глядя на синяки, расплывающиеся по скуле и подбородку, я понадеялась, что совсем без лечения он не останется, иначе не казать княжичу носа из покоев ещё недели две. Зря боялась — выходя, едва не столкнулась с Агатой, несущей лекарскую сумку на отлёте. Мы разошлись в узком проёме, не коснувшись друг друга. По справедливости я должна была быть рядом с женихом; впрочем, я быстро подавила ревность. Не иначе как её светлость мудро распорядилась, чтобы рядом с Трэвисом была именно Агата, которой не так стыдно было показывать поражение.
Всю свою жажду лечить я обрушила на брата — как телесно, так и душевно.
— Хочешь, чтобы весь город судачил, что Райнард ван Дейль задира и драчун? — ворчала я, нанося мазь.
— А ты хочешь, чтобы мужская половина двора обсуждала твои прелести?
Меня всё ещё трясло от воспоминаний о вчерашнем вечере. По правде говоря, утром мне пришлось собраться с духом, прежде чем войти к Трэвису. С другой стороны, он же не причинил мне вреда. Напугал изрядно, но… это просто я была не готова к близости! Стоило даже гордиться, что будущий муж так меня любит, что едва терпит до брачной ночи. Можно представить, как трудно ему было не пойти дальше, но сдержался же! Я хотела объяснить это Райнарду, но не могла найти правильных слов.
— Рай, — я решила зайти с другой стороны. — Я очень ценю, что ты заступился за меня. Но не стоило заходить так далеко.
— Скажи это Трису, когда снова полезет тебе под юбку! — выплюнул Рай.
— Я просила тебя поладить с ним! В конце концов, со мной ничего не случилось!
— А надо было ждать, что случится?
Я поморщилась. Вот ведь упрямец! Знать бы, в кого он такой — в мать или отца? Сожаление, что родители погибли раньше, чем я успела запомнить хотя бы их лица, снова кольнуло в груди.
Рука дрогнула, и я едва не мазнула целебной смесью Раю в глаз. Не то чтобы я раньше не замечала, как мы не похожи, но сейчас будто впервые смотрела, как выделяется белизна моих рук на загорелой дочерна коже, как мои светлые волосы сплетаются со смоляными.
«Меня не выдать замуж за княжича. И я слышу много такого, что не доходит до тебя. Выродок. Приёмыш. Бесполезная тварь…» — говорил Рай перед отъездом из Марсала. Полузабытые слова запылали в мозгу огненными буквами. Случайно ли Трэвис оговорился вчера или нанёс продуманное оскорбление? Это бы объяснило проволочки с наследством… но разве могли их светлости так поступить с нами? Конечно же, нет!
Я глубоко вздохнула и попыталась ещё раз воззвать к благоразумию брата:
— Рай, через два года тебе присягать Трису на верность. Даже если его светлость не сразу передаст ему титул, он станет вторым человеком в княжестве. Разумно ли вам ссориться? Подумай о том, что наш отец верно служил его светлости и Ладене!
— То есть я должен был смотреть, как он тебя насилует?
— Да святые силы! Ничего же не случилось! Не обязательно было избивать его до полусмерти!
Райнард выдохнул сквозь зубы, и я воспользовалась молчанием, чтобы нанести мазь на скулы. Отвела упавшие на лицо волосы и вздохнула, снова увидев на висках ороговевшую кожу.
— Совсем за собой не следишь, — я нанесла несколько мазков и туда, чтобы размягчить наросты. — Мне-то что прикажешь делать? Жить между двух огней?
— Я сразу говорил, что брак с Трисом — дурная затея.
— Да почему же дурная? — Я накрыла мазь крышкой так резко, что едва не разбила толстое стекло. — Ты что, думаешь, что я рвусь в княгини ради почестей и роскоши? Я буду сильной, Рай! Смогу помочь бедным, перебить проклятых драконов… Да хоть порядок в бумагах наведу! Вдруг после передела земель пострадал кто-то ещё? А ты только дерёшься, и портишь всё, и…
Меня душили слёзы. Что за упрямый мальчишка?
— Вчера со мной ездила совсем другая Исабель, — выговорил Рай, глядя через перила на пески. Дожди закончились, и алый ковёр чуть поблек.
— Просто я взрослею, — я чуть не всхлипнула. — А ты нет. Воевать научился, а жить в мире даже не пытаешься.
— Не хочу я жить в мире! — Рай резко поднялся, одёрнул рубашку так, что тонкий шёлк едва не пошёл прорехами. — Ничего, в песках хватит отребья на мой век!
Я рванулась было за ним, но остановилась в коридоре и прислонилась к прохладному мрамору. Что же мне делать, что?..