— Джумар, а Джумар! Верблюд может не есть, не пить, но спать ему надо! Не жалеешь нас — пожалей верблюдов!
То одна, то другая женщина окликала вожака. От этих однообразных окриков я совсем потеряла чувство времени. Солнце всё равно отчаянно пекло и клонилось к горизонту ужасно медленно.
Нас с Раем разделили. Джумар всё же велел перевязать тюки с товарами и выделить несколько верблюдов для женщин. Теперь мы двигались быстрее, но тело всё равно ломило от усталости — и не только у меня.
— Джумар боится кочевников и бактран, — закричали женщины. — Он хочет совсем уморить нас в пустыне!
— Отдохнём у Драконьих отрогов, — бросил наконец Джумар. — Сона, уйми их! И сама замолчи!
Драконьи отроги я знала по ладенским картам. Так назывался хребет, выдававшийся в пустыню особенно далеко. Рядом было не то селение, не то постоялый двор, где караванщики отдыхали перед последним переходом до Орзорума.
— Далеко до этих отрогов? — спросила я упавшим голосом.
— К утру придём, — улыбнулась Сона. — Подремлем ночку в сёдлах, я тебя научу, как не упасть. Ничего страшного. Только мужчинам не надо знать, что мы не устали! Пусть помнят, что мы не верблюды, две луны без еды и воды идти не можем!
Я улыбнулась вместе с Соной. Несмотря на усталость, я немного завидовала ей. Её жизнь была расписана от одного каравана до другого и вся занята простыми и понятными делами: чесать шерсть, печь лепёшки, доить верблюдиц… В этой жизни было своё простое очарование. Чем ближе мы подходили к Орзоруму, тем больше я волновалась. Сколько заплатит Джумар? Как мы устроимся?
— Айдель скоро рожать, — заметила вдруг Сона, кивнув в сторону одной из женщин. — Ей нужна будет помощница на месяц-другой — выбирать ткани и смотреть, чтобы не подсунули порченый или низкопробный товар. Ты не из простых, сразу видно. Верно, сумеешь отличить шёлк-туаль от атласа?
Я благодарно кивнула. В тканях я разбиралась неплохо! Пока Рай ходит с караванами, я изучу торговое дело, а заодно научусь вышивать модные в Орзоруме узоры. Голодать не придётся. А потом мы вернёмся в руины и узнаем тайну нашей семьи. Почему-то мне казалось важным вернуться с высоко поднятой головой, а не нищей изгнанницей.
Как мне отблагодарить Сону за всё, что она для нас сделала?..
***
Мы всё же разбили лагерь, не доходя до Драконьих отрогов. Верблюды под двойным грузом шли медленно, спотыкаясь от усталости. Караван остановился у подножия горы. С крутого склона стекал тонкий ручеёк, вокруг которого росла чахлая трава.
Усталые верблюды повалились прямо у водопоя. Мне хватило сил помочь с ужином, сполоснуть в ручье расписные миски и перевязать Раю рану. Шатёр мы разбирать не стали — лежали на тёплом верблюжьем боку, подстелив попону, и смотрели в небо. Алые и лиловые полосы меркли на глазах. Скоро совсем стемнеет и высыпят звёзды.
— Выходит, о путешествии по пустыне нам тоже лгали, — сказала я. — Ты тоже помнишь, что драконий огонь застал нас на коллонаде?
Рай кивнул. Моя голова покоилась на его плече, и он обнимал меня здоровой рукой.
— А потом мы укрылись в потайном ходе. Под городом была целая сеть тоннелей, помнишь? Нас туда не пускали, но мы всё равно лазали. Это спасло нам жизнь.
— Нет, тоннелей я не помню. Но наверняка не мы одни сообразили там укрыться. Знать бы, сколько людей живёт в руинах?
— Судя по размерам полей — немного. Может, человек триста. И не живут, а выживают.
— Кто нас вытащил, Рай? — тихо спросила я. — Ты помнишь? Это была наша… нянька?
Почему-то я не могла выговорить слово «мать». Я совсем её не помнила: ни прикосновений, ни запаха — но была уверена: будь она жива, не оставила бы нас. Это она вывезла нас из горящего города в Ладену. А раз больше мы о ней ничего не слышали… Я запрокинула голову и прикрыла глаза, чтобы не потекли слёзы.
— Я помню, что у неё был зелёный перстень и белая накидка, — проговорил Рай. — Больше ничего.
— Раз нас не забрали из Ладены, значит, некому было забирать, — прошептала я.
— Хотя бы этом нам не солгали, — мрачно усмехнулся Рай.
— Теперь ты можешь рассказать мне всё. Что ты помнишь?
— Много чего, — негромко продолжал Рай, глядя в небо. — Начал вспоминать понемногу, как только приехал сюда из Марсала. Сперва думал, это сны. Но сны не бывают такими яркими. И не повторяются.
Рай повёл плечами, устраиваясь поудобнее для долгого рассказа, но заговорить не успел. Верблюды, доселе лежавшие неподвижно, вскочили на ноги и с рёвом бросились прочь. Вечернюю тишину разорвали недовольные вопли женщин и повелительные окрики мужчин. А затем крутой склон горы, под которым мы разбили лагерь, просел и тяжело ухнул вниз.
Как в кошмарном сне я смотрела, как волна камней и песка затягивает чахлые деревца на склоне. Рай рассказывал мне об оползнях, но самые красочные рассказы не могли передать ужаса действительности.
Мы бежали от оползня, не разбирая дороги. Люди, верблюды, какая-то пустынная живность — все мчались во тьме, увязая в песке. Кто-то рвался назад, надрывно крича; ещё двое тащили его вперёд.
Когда всё утихло, мы поймали уцелевших верблюдов и собрались вместе. Многие выбились из сил: женщина передо мной без сил опустилась на песок. Кому-то перевязывали руку обрывками наспех оторванного полотна, кто-то пытался подняться, но только стонал и потирал вывернутое колено. Кто-то судорожно прижимал к груди выхваченную из-под носа у стихии мелочь — чашку, заколку, украшение с уздечки.
Я огляделась в поисках воды, но тщетно — все наши запасы остались в лагере, под слоем камней и пыли. Еда, посуда, шатры, все товары, которые так берегли — всё! Нечем было разжечь костёр или факелы. Только луна заливала пески зеленоватым светом.
В суматохе я потеряла из вида Рая. Потянулась мысленно в поисках тёплого и пульсирующего, но ничего не ощутила. Сила внутри меня таяла. Впрочем, её было достаточно, чтобы оставаться на ногах и не сойти с ума от страха.
— Где Рай? — я встревоженно озиралась по сторонам. — Кто-нибудь его видел?
— Там же, где другие наши мужчины, — резко ответила Сона. Я не сразу узнала её среди оборванных, перепуганных женщин. Её платок сбился, открыв седеющие волосы, с лица вновь сбежала привычная улыбка. Она раздирала на повязки какое-то тряпьё. — Айдель! Подои верблюдицу и напои раненых! Я иду к лагерю.
Не раздумывая ни мгновения, я бросилась за ней.
***
На месте лагеря возвышался песчаный холм. Обострившееся зрение выхватило из тьмы знакомые фигуры — мужчины раскапывали песок палками и руками. Я нашла взглядом Рая и едва не осела на песок от радостной слабости. Увидела, как Сона кинулась на шею Джумару и отстранённо удивилась — я не думала, что их связывает больше, чем торговля.
Рай где-то выломал палку, вытаскивал камни и разрыхлял песок, а я руками отгребала его в сторону. Потом нашла плоский осколок камня, и дело пошло быстрее. Мы облепили холм, как муравьи. Общая беда сплотила нас. Я чувствовала себя частью каравана. Сквозь отчаяние и пережитый страх прорастали близость и чувство единства.
Но холм, издали казавшийся совсем небольшим, оказалось непросто раскопать. Шагах в двадцати от нас Джумар и Сона рыли песок плечом к плечу, отбрасывали камни, рубили ветки, попадавшиеся в песке. Даже при лунном свете было видно, какие серые, измученные у них лица.
— Вот почему он хотел дойти до отрогов, — пробормотала я. — Боялся оползня. А теперь все товары пропали, и пока мы не откопаем их, не можем идти дальше.
— Джумар не надеется откопать товары, — резко сказал Райнард, выкатывая из песка очередной камень. — Их он будет спасать, когда вернётся сюда с лопатами, заступами и запасом воды.
— А что мы тогда ищем?
Рай искоса взглянул на меня:
— Иди-ка лучше присмотри за ранеными. Все женщины там. Здесь тебе нечего делать.
— Я никуда не уйду! Тем более, Сона здесь. Я не устала, Рай.
— Там ты нужнее. Ис, не спорь!
Вместо ответа я подобрала плоский камень и принялась с удвоенной силой разгребать песок. Рай вздохнул и попытался отобрать камень, но с другого края холма послышались горестные причитания.
Один за другим люди переставали копать и сходились туда. Кто-то всё же нашёл огниво, и вскоре трепетный огонёк факела обрисовал ноги в пыльных сапогах и накидку, перепачканную песком и кровью.
— Оползень накрыл Фаида, сына Джумара и Соны, — шёпотом пояснил Рай. — Его надеялись найти живым…
— Благие боги! — ахнула я. — Как же так вышло?..
— Они пошли смотреть, крепок ли склон, — сплюнул Рай. — Джумар знал, что здесь бывают оползни, потому и не хотел останавливаться. Только они подошли, гора и обрушилась.
Когда мы подошли, Сона отирала обезображенное лицо сына рукавом. Я шагнула вперёд, чтобы помочь ей, обнять, утешить, но она сверкнула на меня взглядом, полным боли и ненависти.
— Возьми моего верблюда, — Джумар давал приказы своим людям резко, отрывисто. Если бы не смертельная бледность лица, никто бы не заподозрил, что у него только случилась беда. — Скачи в Драконьи отроги, пусть пришлют к утру воды и лопаты. Люди не нужны, сами справимся. Ты, ты и ты — охраняйте, вы трое смените их.
Отдав приказания, он сел рядом с Соной и больше не проронил ни слова.
***
Луна клонилась к горам, а горизонт посветлел. Сон не шёл. Оттуда, где оплакивали Фаида, неслась печальная заунывная песня, и грудь сжимало тоской и неясным дурным предчувствием.
Песок зашуршал под торопливыми шагами, и подруга Соны, Айдель бросила перед нами небольшой мешок и мех с водой.
— Уходите, — процедила она. — Идите, откуда пришли, и пусть наши пути никогда не пересекутся.
— Уйти? Почему?!
— С того дня, как вы прибились к нам, караван преследуют беды. Сперва дракон унёс верблюда, теперь у Джумара с Соной погиб сын, а мы разорены! Вот отчего вас изгнали из Ладены — вы прокляты, оба! Убирайтесь и уносите своё проклятие с собой!
Рай сжал моё плечо и обратился к Айдель:
— Мы не виноваты в оползне. Ночь — плохое время для решений.
— Предлагаешь ждать новой напасти? Нет уж! Забирай свою белую ведьму, и пусть ветер заметёт ваши следы!
— Я поговорю с Соной, — сказала я. — Она была так добра к нам. Не может быть, чтобы она позволила скорби и гневу взять верх над разумом.
Подходя к месту, где Сона с Джумаром оплакивали сына, я невольно замедлила шаги. Какие слова найти для страдающей, раздавленной горем женщины?
Впрочем, говорить мне не потребовалось вовсе. Стоило приблизится, Сона подняла голову и обожгла меня взглядом, полным презрения и ярости. Рядом с ней горел костерок, от которого тянуло палёным волосом. Сона бросала туда что-то из небольшого мешка, будто не замечая тошнотворного запаха.
— Хороша твоя благодарность, белая ведьма, — процедила она. — Так-то ты отплатила за гостеприимство и доверие. Глупая старая Сона, где были твои глаза, когда ты пригрела на груди злую колдунью!
— Я не ведьма! — Я присела напротив неё, заглянула в глаза. — Это же я, Иса! Разве я могла желать тебе зла?
— Убирайся, отродье демонов! — крикнула Сона. — Убирайся, и пусть птицы выклюют тебе глаза, а змеи растащат кости! Пусть будет проклят плод твоего ведьминского чрева, пусть ты потеряешь дитя, как потеряла я! Тварь, чудовище, зло без разума и сердца! За что ты так обошлась с нами?!
— Исабель, оставь её, — Райнард потянул меня за руку. — Идём.
Будто пробудившись от его голоса, Джумар устремил на Райнарда тяжёлый, нечитаемый взгляд и снова опустил голову. Меня он не удостоил и этим.
В отчаянии я взглянула на Сону. Она швырнула в огонь ещё один комок, и я наконец поняла, что она жжёт — шерсть, которую я чесала.
На песок между нами глухо шлёпнуло — Райнард бросил лук и колчан, что дал ему Джумар. Пути назад больше не было.