Пронзительно-синее небо всё чаще заволакивали облака. Мы ждали дождей, как благословения. За минувшие месяцы я научилась отличать кукурузу от пшеницы и льна не только в тарелке. В Ладене тоже боялись неурожаев и засух, но огромные зернохранилища худо-бедно прокормили бы город до следующей весны. Здешних запасов едва хватило бы на месяц. Я подозревала, что в голодные годы лары промышляли грабежом караванов, и на самом деле споры с кочевниками разгорались не только за воду. Тиррен от прямого ответа ушёл, и я мысленно пообещала себе: больше это не повторится.
— Вы что-то сказали, госпожа?
Гилберт целыми днями пытался сделать из наших людей дисциплинированную армию — и справлялся отлично! — но иногда выкраивал время и на то, чтобы сопровождать меня. Вот и сейчас он стоял за плечом, и мне было спокойнее, чем с местными охранниками.
— Я беспокоюсь за урожай, — ответила я. — Кто бы мог подумать, что мне придётся разбираться в сроках посевов!
Гилберт промолчал, но я легко считала его чувства: смесь удивления, недоверия и недовольства. Честный воин так и не принял до конца, что его госпожа — драконий оборотень. И я его понимала. Не понимала я одного: откуда в его мыслях мелькают тени осуждения и недоверия? Но службу он нёс хорошо, а для доверительных разговоров как-то не находилось времени. Да и не моё дело лезть в душу старому воину, это больше по части Райнарда.
Я смотрела с развалин башни, как в землю падают зёрна — наш будущий урожай. Река вздулась, разлилась, но я знала, что спустя несколько месяцев она снова превратится в узкий ручей, и воды для полива не будет. Нужно было запрудить другие реки, повернуть их к полям, отстроить стену… Нам нужны были драконы.
Рай появился за спиной неслышно: коснулся плеча, встал рядом, оглядел поле. Теперь он двигался с почти змеиной цепкостью и бесшумно поднимался даже по полуразрушенным лестницам.
— В Ладене сеяли раз в пять больше.
— Возвращайся и ходи там за плугом, — беззлобно отозвалась я. — Где ты был?
— Ездил потолковать кое-с-кем в Драконьих отрогах.
— В Драконьих отрогах? — Я мгновенно перебрала в памяти названия: мы собирались останавливаться там с караваном Джумара, но не дошли. — И что у тебя там за знакомцы?
— Да не знакомцы. Так, представился наёмником и поболтал с местными.
— Когда-нибудь тебя либо попросят открыть лицо, либо спросят о знакомых, либо и то, и другое… Что ты узнал?
Орзорумский наряд, что дал Раю Джумар, не раз пригодился в поездках в пески. Он не возбуждал подозрений, а ещё закрывал лицо, на котором была слишком хорошо различима чешуя. На плечах и спине временами проклёвывались настоящие роговые выросты; в эти дни Рай просыпался от кошмаров, но никогда не рассказывал, что видел во сне. Я несколько раз делилась с Тирреном, но он убеждал, что всё в порядке. Я же не понимала, как Рай выдержит ещё полгода и почему у меня всё проходит мягче.
— Так что ты узнал?
— Говорят, будто кочевые племена объединяются. Не все, но некоторые из тех, кому наши парни задали жару. Гилберт неплохо их выучил, нападать на оазис больше не выходит, и не всем это нравится.
— Благие боги, Рай! Это же война!
— Пока это лишь разговоры о войне. Мы с тобой видели, как дружат жители пустыни — до первого спора за воду. Бояться нечего. Мы не раз давали им отпор, дадим и на этот раз.
Я бессознательно огляделась по сторонам, ожидая увидеть полчища врагов за ближайшим барханом.
— И никто нас не поддержит, — прошептала я, прикусив губу. — Ни Орзорум, ни Ладена. Мы всем — кость в горле…
— Ис, — Рай обнял меня, слегка оцарапав чешуёй. — Мы справимся. Обещаю. Думай о посевах, а о защите позаботимся мы с Гилбертом.
— Я тебе верю, — я улыбнулась, но на сердце было тяжело.
Райнард поцеловал меня в макушку и спрыгнул вниз. Прыгать с высоты двух своих ростов он умел всегда, но я всё равно каждый раз ахала.
— Я вам нужен? — спросил Гилберт.
— Нет, оставайся с Ис. И заверь её в непобедимости нашего войска! — отозвался снизу Рай.
— Оставят нас когда-нибудь в покое, Гилберт? — спросила я. — То неурожай, то война! Пусть даже мы отобьёмся, всё равно потеряем людей! Какая я королева, если не могу защитить свой народ?
— Вы справитесь, госпожа. Вы рождены править. Не зря её светлость собиралась передать вам титул.
Я дёрнула плечом: Гилберт, при всех своих достоинствах, был живым напоминанием о Ладене, и не хватало ещё поминать её на словах.
— Я иногда думаю: неужели при дворе никто не поддержал нас? — спросила я. — Значит, у нас не было ни одного друга, кроме тебя?
— На вашей стороне были многие, только они помалкивали. Кому охота лишиться службы и жизни?
— Я в долгу перед тобой, — вздохнула я. — Только не знаю, когда смогу отблагодарить. Порой мне кажется, что я делаю только хуже.
— Вовсе нет, госпожа. Хороший советник вам бы не помешал, это верно. Только вы и без того редко промахиваетесь.
Лёгкую заминку в его словах не пропустила бы и прежняя Исабель. Я же точно слышала: воин недоговаривает.
— И где же я промахиваюсь?
— Не моё это дело.
— Скажи. Ты всегда давал мне мудрые советы.
— Не стану я плохо говорить о человеке, что дал мне приют.
— Ты не доверяешь Раю? — Я вгляделась в хмурое лицо, затем посмотрела глубже и догадалась наконец: — Не Раю! Тиррену! Но почему?
Воин отвернулся было, но скрестил руки на груди и нехотя выговорил:
— Он присвоил корону и не пытался передать её истинным наследникам. Нельзя верить такому человеку.
— Как он мог передать, если нас сразу увезли в Марсал? Откуда мог знать, что мы вернулись? Будь он узурпатором, он бы ничего нам не рассказал, просто убил бы как орзорумских лазутчиков. Прости, но в этот раз ты ошибаешься.
— Как вам будет угодно. Только я вижу, что он вас использует и хочет вашими руками расчистить себе дорогу обратно к трону. Поглядите на Райнарда! Это зелье его сожрёт. Ну призовёт он драконов, если всё это не сказки, ну вырастите вы новых повелителей, только сами не увидите плодов своего труда, помяните моё слово.
Я поморщилась. Впрочем, я всегда ценила Гилберта за честность и прямоту.
— И что ты предлагаешь?
— Вам не понравится, госпожа.
— Говори. Я же сама спросила.
— Раз так, скажу: вернуться бы вам в Ладену и исполнить свой долг. Вас там жених ждёт, с которым вы обручались по закону. Будете жить, как подобает, а заодно союз заключите против кочевников. На ларскую королеву будут по-другому смотреть, чем на посольскую дочку, вы там живо свои порядки наведёте. Императору нужны союзники на юге. Он отстроит ваше королевство, и заживёте!
Кажется, я таращилась на Гилберта, раскрыв рот. Вот уж чего не ожидала! Первый порыв был расхохотаться, но воин стоял угрюмый, упрямо склонив голову. Я глубоко вдохнула:
— Гилберт, милый, но у меня есть муж, если ты забыл!
— Да какой же это муж, если вы с ним росли как с братом? Пусть по крови вы не родня, а росли-то вместе. Как это можно — всю жизнь считаться братом и сестрой, а потом… Простите, я лишнего наговорил.
Я положила руку на закованное в доспех плечо. Злиться на Гилберта я не могла.
— Райнард — мой супруг. Долг перед ним сильнее, чем перед Трэвисом — лгуном и предателем.
— Да вы бы знали, как он по вам тосковал! Разок даже в караульную пришёл, всё расспрашивал, не видал ли я, чтобы вы… ну… Я сказал, чтобы даже в голову не брал, будто вы были ему неверны, враньё это всё. Он тогда сильно сокрушался, что поверил наветам…
— Ни слова больше! — Всё-таки у Гилберта получилось разозлить меня! — Ты не слышал, как он обманывал меня, будто защищает Рая! Как позволял своей матери унижать меня! Я не желаю обсуждать это больше никогда. Я вижу, что ты хочешь помочь, и благодарна тебе, но если хочешь и дальше пользоваться моим расположением, не упоминай Ладену.
Гилберт склонил голову, и ярость отступила:
— Я верю тебе. Но пойми, мой дом здесь. Даже если Трэвис придёт лично просить прощения, между нами всё кончено. У меня совсем другая жизнь. И у него теперь тоже.
***
На полях успели зазеленеть молодые ростки, когда часовые принесли тревожные вести: с востока подходит войско. Ладена — на севере, Орзорум — на юге. Значит, это кочевые племена смогли объединиться. С колоннады я видела, как строятся наши воины, как несут на стену стрелы и копья. Райнард и Гилберт мелькали среди воинов словно вожаки в стае — направляли, строили, разводили по местам.
— Пока положение не выглядит опасным, — Тиррен пристегнул к поясу меч, но было видно, что это дань традиции — сражаться бывший архивариус не особо умел и не хотел. — Врагов больше, но мы неплохо укрепили оборону, лучше организованы и легко отобьёмся.
— От души надеюсь, что так и будет, — ответила я. — Скажи, а нельзя как-то ускорить наше превращение? Или призвать драконов? Хотя бы припугнуть врагов?
— Даже не думайте! Пока дар неустойчив, превращение может вас убить. С драконами ещё хуже — мало призвать, надо удержать! У молодых ящеров вот-вот начнётся брачный период, они вдвойне неуправляемы…
Я кивнула — Тиррен был прав. Но как же хотелось поддержать войско! На сердце камнем лежало предчувствие беды. Я всё же коснулась мыслью пузыря, о котором говорил Рай. От драконьей сущности меня отделяла будто бы упругая стенка. Она чуть прогибалась под моим напором, но рваться не собиралась.
— Тиррен, вели принести мой лук со стрелами, — я всё же не желала оставаться простым наблюдателем. — Надеюсь, они мне не понадобятся.
Я прикрыла глаза и сосредоточилась было на подступающем войске, но сразу вынырнула, такая лавина чувств на меня обрушилась. Ненависть, самоуверенность, страх перебегали по толпе, как жар по углям. Нет, здесь я ничего не смогу сделать. Мысленно я нашла Рая: он горел ровным, яростным огнём. Так же легко отозвались мрачная уверенность Гилберта и решимость остальных военачальников. Я осторожно коснулась Рая и попыталась передать, что чую скрытую опасность. В гуще чужих чувств он наверняка видел всё по-другому.
Глава 12. Чешуя на песке
Наши люди заняли свои места. Теперь селение опоясывала настоящая стена вместо кучи камней, что была раньше. Наступавших встретили стрелами и дротиками. Над пустыней раздались первые стоны раненых, первый треск щитов. Гилберт и Рай не зря учили людей — каждый знал, что делать. Я мало что смыслила в военном деле, но то, что враги несли потери, а мы — нет, было ясно любому. Атаковать укрепления — всегда невыгодно для любого войска, а у кочевников ещё и не было осадных орудий — в пустыне было просто не из чего их изготовить. Я беззвучно взмолилась, чтобы среди нападавших не было Джумара и его людей — всё же они были к нам добры, я не хотела, чтобы их просто расстреляли со стены.
— На что они надеются? — озвучил мои мысли Тиррен. — Что у нас кончатся стрелы? Камнями отобьёмся! Самоубийцы!
Я кивнула и снова попыталась мысленно прощупать врагов. Недоброе предчувствие не оставляло меня. Они что-то задумали, оттого так бесстрашно лезли на стены, но я ничего не могла разобрать, такой шквал там бушевал.
Всё ж я выцепила крохотную ниточку самоуверенности и торжества. Чудом, по какой-то счастливой случайности — ухватилась, не упустила, только с таким же успехом можно было слушать шёпот в шуме битвы. Я всмотрелась до боли в висках, и перед глазами замелькали картины: почему-то ладенские улицы, фонтан, толпа людей с кувшинами…
Мозаика сложилась слишком поздно. Ощущение опасности достигло пика; в следующий миграздался оглушительный грохот, в небо поднялся столб пыли.
— Орзорумский огонь, — прошептала я. Тот самый, что наводил ужас на Ладену несколько лет подряд и которым совсем недавно сожгли сторожевую башню.
— Орзорумский огонь! — пролетело по толпе.
Пыль чуть осела, и стало видно, что часть стены рухнула. Вместо каменной кладки торчали уродливые обломки. В пылевом облаке замелькали тени: враги пробирались сквозь проём.
Наше войско охватила паника. Я увидела Гилберта, уже обычным зрением: он успокаивал и перестраивал воинов, собираясь отступать к колоннаде. В подземелье мы могли держать оборону сколь угодно долго, но как же наши поля, наши посевы! Долго ли мы протянем без еды?..
Гилберт всё же успел перестроить людей так, что они отступали, не прекращая давать отпор. Завязалась рукопашная. Клинки и копья взлетали, врубались в щиты, в человеческую плоть. Песок окрасила кровь. К колоннаде несли раненых. Я бросила последний взгляд на войско, собираясь спуститься и помочь лекарям, и паника накрыла с головой: я потеряла Райнарда.
Тщетно я снова и снова оглядывала толпу. Рая не было. До взрыва я видела его в первых рядах, а теперь не могла найти. Был бы он среди раненых, меня бы позвали. Я потянулась мыслью — и отшатнулась; глаза застило от чужой боли и ярости.
Был ли это Рай? Что с ним? Умирает? В плену? Или в нашу связь вклинился кто-то другой? Я ничего не понимала. От растерянности и бессилия наворачивались слёзы.
Снова грохнуло. Ещё часть стены рухнула, уже с другой стороны, и я с пугающей ясностью осознала — битва проиграна. Всё потеряно. Наших воинов возьмут в клещи и перебьют раньше, чем они укроются в подземельях.
Я невольно схватилась за лук. Пусть мы проиграли, но наши враги запомнят оборону! И не получат меня живой. Умереть я не боялась. Другое было невыносимо: предать свой народ и разлучиться с Райнардом.
Взгляд выхватывал отдельные картины. Гилберт в последнем усилии перестраивает войско — слишком маленькое, чтобы отбиваться с двух сторон. Враги наступают. Щиты ломаются, на песок льётся алое и багровое.
А затем боковое зрение выхватило позади нашего войска большое, чёрное и гибкое. Хвост наносил удары по камням, кроша их в пыль, когти скребли песок, кожистые крылья вздрагивали, силясь раскрыться. Дракон извивался между развалин, будто ему перебили позвоночник. Выполз на открытое место, дёрнулся в последний раз и встал на четыре лапы. Поднял голову, расправил крылья и выдохнул струю дыма.
Бегство было стремительным — как в легендах. Наше войско расступилось перед драконом с не меньшей поспешностью. Он преследовал врагов неторопливо, будто выполз погреться на солнышке.
Кочевники отступали, оставляя на поле боя раненых, теряя оружие. Никто не осмеливался задержаться.
Один смельчак обернулся. Нашарил за пазухой что-то небольшое, тёмное. Размахнулся и швырнул прямо между передних лап дракона.
Взрыв взметнул песок и осколки камней. В нашем войске ахнули — кого-то ранило. Враги замедлились. А в следующий миг бросились врассыпную, как мыши — дракон стрелой вылетел из пылевого облака, живой и невредимый, и устремился за ними.
В четверть часа всё было кончено. Уцелевшие превратились в точки на горизонте, остальные — в месиво под чешуйчатыми лапами и хвостом. Человек десять нашли спасение в плену.
Дракон вернулся — перевалил через стену, как огромная ящерица. Вздрогнул от головы до хвоста, скорчился, дёрнулся в судороге — и с песка поднялся Райнард. Пошатнулся, упал на колено, поднялся и вновь упал.
Я мигом оказалась рядом — даже не помнила, как спустилась. Щека и шея Рая остались закованы в чешую, которая отваливалась прямо на глазах. Он попытался заговорить, но губы беззвучно шевелились, не исторгая ни звука.
— Дайте ему прийти в себя, — Тиррен тронул меня за плечо. — Удивительно, как он вообще сумел обратиться!
— Может быть, дать ему что-то? — Я бессознательно ерошила тёмные волосы, оглаживала плечи, с которых опадала чешуя, путаясь в тонкой ткани рукавой.
— Не сейчас. Не, всё же удивительно! С десяти капель не превращаются так рано! Неужели древние трактаты ошибались?
— Двадцать, — выдохнул наконец Рай. — Я пил по двадцать. А последний месяц — сорок.
— Вы с ума сошли! — ахнул Тиррен. — Вы… Вы хоть знаете, что с вами могло случиться!
— Знаю, что иначе мы все погибли бы сегодня, — процедил Рай сквозь зубы.
Я взяла его за руку, нащупала заполошно бьющийся пульс.
— Тебе больно?
— Мне… странно. Спать хочется.
В его тёмных глазах плескалась желтизна. Я смахнула на песок последние опавшие чешуйки и жестом подозвала охрану.
***
Вечером пошёл дождь. Смыл кровь с камней, примял пыль, стёр следы драконьих когтей с песка. Мы с Тирреном стояли на площадке. Подставив лицо тёплым каплям, я слушала, как в полумраке внизу переговариваются люди.
— …А ты не верил! Истинный король! Древняя кровь! — доносилось из темноты.
— Вот так Райнард одним своим видом усмирил врагов и бунтовщиков, — проговорила я.
— Народ сплотился вокруг истинного короля, — подтвердил Тиррен. — А кочевники успокоятся… на какое-то время.
— Неужели ждать новых нападений? — ахнула я.
— Слухи о том, что Ларское королевство встаёт с колен, разнесутся быстро. Стерпят ли Ладена и Орзорум возвращение сильного соседа?
Когда мы шли по пустыне, Сона рассказывала, что лары заломили такие пошлины за проезд, что караваны выбирали обходные пути. Сейчас мы пожинали плоды прошлой неосмотрительности. У нас не осталось союзников, никто не желал нам процветания. Я ясно понимала: мало отбросить врагов и вернуть былое могущество, надо не допустить прошлых ошибок.
— Нам нужно столько всего сделать, — вздохнула я. — Нельзя строить своё благополучие на одних драконах. Нужно придумать, чем мы можем торговать, что можем предложить… Нет, сегодня я уже ничего не соображу.
— Отдохните, — ласково сказал Тиррен. — Вы тоже устали. Идите спать, заодно присмотрите за нашим оборотнем. Чем дольше он проспит, тем лучше.
— Теперь я знаю, отчего так быстро кончился пузырёк… — сказала я. — Нужно было сразу догадаться! Рай и благоразумие и раньше плохо уживались вместе, а сейчас он, кажется, совсем утратил осторожность.
— Не вините себя. Тем более, всё обошлось.
— А если бы нет? Впредь я буду держать зелье при себе. Скажи, Тиррен, сейчас Раю ничего не грозит? Сорок капель против положенных десяти… Боги, куда я смотрела!
— Первое превращение он выдержал достойно, — задумчиво проговорил Тиррен. — К тому же был в драконьем облике недолго, не взлетал, не пытался исторгать огонь… Наверняка всё обойдётся.
Я вспомнила, как с любимого лица отваливалась чешуя и вздрогнула от смеси жалости и отвращения. На мгновение внутри шевельнулась зависть. Я тоже могла бы разогнать врагов одним своим видом! Обо мне тоже говорили бы сегодня все, оставшиеся в живых! Рай превысил положенную дозу в четыре раза и ничего не случилось!
— Я говорил, мы не можем во всём полагаться на древние трактаты, — Тиррен словно читал мои мысли. — Возможно, следовало сразу начать с двадцати капель. Мы не знаем, никто до вас не начинал подготовку в таком возрасте. Думаю, вы тоже можете увеличить дозу. Но всё-таки не принимайте больше, чем вам лет.
— Не буду, — решилась я. — Не волнуйся, Тиррен. Я буду осторожна.
Внизу чествовали Райнарда; кое-где перед хижинами теплились слабые огоньки, вокруг которых люди делились друг с другом угощением. Кажется, впервые я осознала, каким нищим был наш праздник. Ни костров до небес, ни пира на весь город. Нет, я не пойду путём славы. Пусть превращение идёт своим чередом, а я потрачу время на книги. Иначе мы так и останемся нищим, беспомощным народом — только с драконами. Неплохо, но мало, чтобы по-настоящему заявить о себе миру.
Часть III. Королева